Народы Средней Азии и Казахстана

Площадь Средней Азии и Казахстана за­нимает 4 млн. кв. км. На этой огромной тер­ритории расположены пять союзных респуб­лик — Казахская ССР, Киргизская ССР, Тад­жикская ССР, Туркменская ССР, Узбекская ССР и автономная республика — Каракалпак­ская АССР, входящая в Узбекскую ССР.

Большую часть поверхности Средней Азии и Казахстана занимают сухие степи и пустыни с жарким и сухим климатом, переходящие на юге и юго-востоке страны в горные массивы Тянь-Шаня, Памира и Копет-Дага. Климат гор­ных долин, которые издавна были заселены человеком, значительно мягче. В некоторых из них выращиваются даже субтропические растения (долина р. Сумбара в Юго-Западной Туркмении). Средняя Азия не имеет выхода к Мировому океану. Каспийское и Аральское моря являются лишь большими озерами. Рек мало. Достаточно обводнены лишь северо-восточные области современного Казахстана. В южной части только две главные реки Сыр-дарья и Амударья имеют сток в Аральское море. Остальные, например Зеравшан, разби­раются на орошение и теряются в песках.

Вдоль рек и в предгорных районах распо­ложены наиболее освоенные человеком зем­ли-оазисы. Эти природно-хозяйственные зоны не имеют себе аналогов в природе. Границы оазисов непостоянны, они изменяются в раз­личные исторические эпохи в зависимости от природных и социальных факторов.

Этногенез и этническая история. Исследо­ваниями советских ученых установлено, что Средняя Азия была одним из центров, где проходило становление мировой цивилизации. Наиболее ранние свидетельства пребывания человека на этой территории относятся к среднему палеолиту. В неолитическое время вся Средняя Азия уже освоена человеком. С 5 тысячелетия до н. э. в южных районах страны складывается одна из древнейших в мире земледельческих культур. При раскоп­ках археологических памятников, относящихся к тому времени, найдены остатки земледель­ческих орудий и кости домашних животных. Языковая принадлежность этого древнейшего населения неизвестна. В неолитическое время намечается деление Средней Азии по хозяй­ственному признаку на две части — степную северную, где население продолжает зани­маться охотой, рыболовством и собиратель­ством, и южную, где на основе орошаемого земледелия и скотоводства в последующую эпоху — эпоху бронзы, складываются круп­ные поселения городского типа. В степной части страны широко распространяется под­вижное скотоводство, а в оазисах земледелие занимает ведущее положение. Языки, на ко­торых говорило население в это время, как и в более ранний период, нам достоверно не­известны. Существует мнение, что они при­надлежали к индоевропейской языковой семье. Высокоразвитые земледельческие ци­вилизации эпохи бронзы на юге Средней Азии по еще неясным причинам постепенно замирают.

Следующий этап этнической истории Сред­ней Азии начинается с первой половины 1 ты­сячелетия до н. э., когда наиболее развитые в хозяйственном отношении земледельческие районы страны входили в державу Ахеменидов и появились первые письменные свиде­тельства о народах, живущих в северных са­трапиях Ирана и в пограничных с ними рай­онах. Персидские и вслед за ними греческие источники называют жителей оазисов хорезмийцами, согдийцами и бактрийцами, а насе­ление степей скифами и несколько позд­нее— саками и массагетами. Согласно этим свидетельствам население Средней Азии в античную эпоху говорило на индоевропейских (иранских) языках. Во второй половине 1 ты­сячелетия до н. э. южные районы Средней Азии были завоеваны греко-македонскими войсками и включены в державу Александра Македонского. Греческое завоевание оказало заметное влияние на культуру части народов Средней Азии. После распада державы Алек­сандра Македонского в Средней Азии образовалось несколько государств, жителей кото­рых античные источники именовали парфяна­ми, бактрийцами и т. д. (по названиям госу­дарств). Большинство известных нам языков населения Средней Азии того времени отно­силось к восточноиранской группе, и лишь парфянский язык занимал как бы промежу­точное положение между восточноиранскими и западноиранскими языками.

На рубеже н. э. большая часть Средней Азии была завоевана юэчжами, пришедшими из пограничных со Средней Азией восточных районов. Юэчжи создали мощное кушанское государство, население которого говорило на языках иранской семьи и в антропологиче­ском отношении было европеоидным. Немно­гим позднее на восточных границах появля­ется кочевой народ усуни, о котором мы ма­ло что знаем, и не менее загадочные эфталиты, создавшие в южных районах Средней Азии обширное государство. Предполагают, что эфталиты говорили на языках иранской группы. Скорее всего, именно в период эфта-литского государства в Средней Азии стал распространяться западноиранский язык дари, явившийся впоследствии основой для фор­мирования таджикского языка.

С северных и северо-восточных границ страны в это же время (приблизительно с 5 в.) в Среднюю Азию стали проникать тюр-коязычные народы. Приток тюркоязычного населения особенно усилился во время тюрк­ского каганата (6 — 7 в.) — государства, охватившего почти все пространства степей и полупустынь Центральной Азии. Проникнове­ние тюркоязычного населения в Среднюю Азию продолжалось и после падения тюрк­ского каганата. В первую очередь было тюр-кизировано ираноязычное кочевое население степной части Средней Азии. Тюркизированные кочевники, оседая в оазисах, приносили туда с собой и тюркскую речь. С юга шло наступление западноиранского языка дари. Эти процессы постепенно приве­ли к почти полной ликвидации восточноиран-ских языков древнего населения Средней Азии; к новому времени эти языки сохрани­лись лишь у немногочисленных групп, рассе­ленных в труднодоступных горах Памира.

Начало следующему периоду в этнической истории Средней Азии положило арабское завоевание, последствия которого примени­тельно к этнической истории еще недостаточ­но исследованы. Очень велико было влияние арабов на духовную культуру населения. Арабские завоеватели принесли с собой но­вую религию — ислам, воспринятый подав­ляющим большинством народов Средней Азии. Время послеарабского завоевания—ру­беж 1 и 2 тысячелетий — примечательно тем, что происходит складывание двух больших хозяйственно-культурных областей, представ­ляющих в то же время органическое единст­во — кочевнической степи и оседлоземле-дельческих оазисов. В этих двух зонах на основе хозяйственной деятельности сложи­лись свои особые культурные традиции, раз­вивавшиеся в последующие исторические пе­риоды и заметные в культуре современных народов Средней Азии. Языкового барьера между этими двумя группами населения не существовало. Жители оазисов и степной зо­ны говорили как на тюркских, так и на вос-точноиранских языках. Исключение составлял лишь дари, на котором говорили только в оазисах и преимущественно жители городов.

Монголы, завоевавшие Среднюю Азию а 15 в. и разорившие ее культурные центры, внесли существенные изменения в этнический состав населения региона. Под натиском за­воевателей произошли значительные пере­движения больших групп населения степной части, а жители оазисов укрылись в горы, многие тысячи оседлых земледельцев были физически уничтожены. Существует мнение, что вместе с монгольским нашествием в стра­ну в больших масштабах стал проникать но­вый антропологический тип — монголоидный, хотя в северных районах Казахстана и в Кир­гизии монголоидные группы населения по­явились несколько раньше. Спустя некоторое время после монгольского нашествия в основном сложилась антропологическая карта-Средней Азии. Она стала областью контакта двух больших рас — европеоидной и монго­лоидной.

Более древний европеоидный компонент ослабевает в направлении с запада на восток и характерен для туркмен, таджиков и по­давляющего числа узбеков. Монголоидные черты присущи каракалпакам, казахам, осо­бенно киргизам и преобладают у небольших групп узбеков. Однако это деление в значи­тельной мере условно, ибо есть много сме­шанных и промежуточных в антропологиче­ском отношении групп.

После монгольского нашествия проникно­вение тюркских языков в оазисы продолжа­лось, и уже к 17 в. тюркские языки побе­дили во всех районах Средней Азии, исклю­чая Таджикистан. Послемонгольский период в истории Средней Азии важен и в том отно­шении, что в это время оформились в отдель­ные народности современные коренные наро­ды Средней Азии — таджики, узбеки, туркме­ны, каракалпаки, казахи, киргизы и уйгуры.

Формирование таджикского народа прохо­дило на основе древнего оседлоземледельче-ского населения оазисов среднеазиатского междуречья — согдийцев, бактрийцев и фер-ганцев. Процесс формирования таджикского народа, как и других народов Средней Азии, протекал в сложных социально-экономических, политических и географических условиях. Тад-жикоязычное население послемонгольской Средней Азии группировалось вокруг круп­ных экономических центров — Бухары, Самар­канда, Ходжента, Куляба, отделенных друг от друга или труднопроходимыми горами или безводными степями и пустынями. Это нашло свое отражение в существовании до недавне­го времени внутри таджиков нескольких эт­нографических групп, различающихся по уров­ню хозяйственного и культурного развития. Одновременно с процессом консолидации шел и процесс расселения таджиков и освоения ими новых земель, что в немалой степени способствовало тюркизации оторвавшегося от основных массивов таджикского населения. В свою очередь, расселяясь в горных местно­стях, таджики передавали свой язык и эле­менты культуры небольшим по численности группам восточноиранского (по языку) насе­ления — ваханцам, ишкашимцам, язкулемцам, шугнанцам и др., которых называют сейчас припамирскими таджиками.

В формировании узбекского народа прини­мали участие два главных компонента — древ­нее оседлоземледельческое ирано- и тюрко-язычное население оазисов современного Уз­бекистана и кочевое тюркоязычное население степной части Средней Азии. Процесс оседа­ния кочевников в оазисах в различные перио­ды истории проходил с неодинаковой интен­сивностью. Оседая в оазисах и переходя к земледелию, скотоводы смешивались с мест­ными жителями и воспринимали их культуру. Последняя большая группа кочевников, кото­рая осела в оазисах Узбекистана и принесла с собой этноним «узбек», кочевала в степях между Аральским и Каспийским морями. Су­ществует мнение, что название свое эти пле­мена получили от имени золотоордынского хана Узбека (14 в.), хотя слово «узбек» встре­чается в письменных источниках, относящихся к несколько более раннему времени. В нача­ле 16 в. кочевые узбекские племена под предводительством Шейбани-хана продвину­лись в Хорезм, в оазисы вдоль течения р. Зе-равшан, в Ферганскую долину, в Ташкентский и во многие другие оазисы южной части Средней Азии. Переселение большой массы скотоводческого населения в оазисы не внес­ло существенных изменений в языковую си­туацию, так как большинство населения оази­сов к тому времени уже было тюркизировано. Вторжение больших масс скотоводов отрицательно сказалось на хозяйстве земледель­ческих областей, но упадок экономической и культурной жизни не был таким затяжным, как после монгольского нашествия. На терри­тории оазисов современного Узбекистана об­разовалось три ханства — Хивинское, Бухар­ское и Кокандское, где важной политической и военной силой были кочевые племена. Ско­товоды постепенно стали переходить к зем­леделию. Этот процесс длился несколько сто­летий и завершился в 19 в. Вместе с пере­ходом к оседлой жизни кочевников продол­жался и процесс тюркизации части сельского таджикоязычного населения. Но не все узбе­ки-кочевники перешли к земледелию. Некото­рая часть узбеков до наших дней имеет ос­новным направлением своего хозяйства жи­вотноводство.

Особенностью формирования узбекского народа является то обстоятельство, что оно проходило одновременно и в значительной мере на одной и той же территории, что и формирование таджиков. В складывании уз­бекского народа наблюдаются те же, что и у таджиков, процессы — формирование боль­ших территориально-хозяйственных комплек­сов, как, например, Хорезм, Фергана, оазисы бассейна Сурхан-Дарьи и т. п. У населения этих областей вырабатывались свои особен­ности материальной и духовной культуры, явившиеся выражением специфики этнографи­ческих групп узбекского народа.

Немногим отличались этнические процес­сы в западной части Средней Азии, привед­шие к формированию туркменского народа. Кочевое скотоводческое население степей Прикаспия и оседлоземледельческое подгор­ной полосы Копет-Дага меньше, чем их вос­точные соседи, испытали на себе влияние тюркоязычных кочевников. В значительно меньшей степени население современной Туркмении подверглось и монголизации. И тюркский язык и монголоидный антрополо­гический тип проникали на территорию Турк­мении опосредованно через тюркизированных по языку и монголизированных по антро­пологическому облику в прошлом ираноязыч­ных и европеоидных кочевников-скотоводов. Еще в 14 в. источниками упоминаются ира­ноязычные скотоводческие группы в прикас­пийских степях. Находясь в географическом отношении в большей изоляции от многих со­бытий, происходивших в восточной части Средней Азии, предки туркмен сохранили в своей духовной и материальной культуре больше черт от дотюркского периода.

В то же время, в послемонгольский пери­од, скотоводческие группы на территории со­временной Туркмении мало чем отличались от кочевников остальной Средней Азии. Про­цесс оседания кочевников в оазисах современной Туркмении проходил в тех же усло­виях, что и в оазисах Узбекистана. Особенно он усилился с 16 в., когда большая группа скотоводов осела по берегам Амударьи, в Хорезме, в подгорной полосе Копет-Дага, в Тедженском и других оазисах. Здесь кочев­ники смешались с оседлоземледельческим на­селением, отличавшимся от пришельцев пре­имущественно хозяйственным занятием. Так же как в Узбекистане и Таджикистане, вокруг главных торгово-экономических центров, в оа­зисах, проходил процесс складывания круп­ных этнографических групп туркменского на­рода.

Формирование казахов проходило на ог­ромных степных пространствах северной и вос­точной частей Средней Азии. Население этой зоны, в силу географии расселения, первым встречало пришельцев из восточных районов, несших с собой сначала тюркскую речь, а позднее и монголоидный антропологический тип, что обусловило и большую монголоид-ность казахов по сравнению, например, с турк­менами. В то же время население районов, где проходило формирование казахов, почти не испытало влияние западноиранского (по языку) населения. Этим обстоятельством объ­ясняется большее сохранение у казахов древ­них, восточноиранских (сакских) элементов ма­териальной культуры.

В 15 — начале 16 в. в различных районах (побережье Сырдарьи, Семиречье и т. д.) со­временного Казахстана складываются неболь­шие «ханства» — политико-территориальные объединения различных племен, которые пе­рерастают в крупные объединения — жузы — Большой, Средний и Малый. Основой форми­рования каждого жуза служит тот или иной оазис, к которому тяготели скотоводческие племена и с которыми у кочевников устанав­ливались регулярные и достаточно прочные экономические связи. Таким образом, форми­рование казахского народа проходило тем же путем, что и других народов Средней Азии. Различие заключалось лишь в том, что про­цесс перехода к оседлой жизни кочевников в Казахстане не был столь интенсивным, как в других частях Средней Азии.

Несколько меньше разработана этническая история киргизов. Вопрос об их происхожде­нии усложняется тем, что усилия большинст­ва ученых были направлены на выяснение ис­тории этнонима «киргиз», а не на установле­ние истории народа. Было предпринято нема­ло попыток связать в одну цепочку древних, енисейских, киргизов и киргизов Тянь-Шаня. Положительных результатов эти опыты не дали.

Скорее всего киргизов надо рассматривать как часть большого кочевого массива, сложив­шегося на рубеже 2 тысячелетия н. э. в Средней Азии. На территории Киргизии к это­му времени уже тюркизированные племена в большей мере испытали на себе влияние мон-голоязычных групп, которые в южных райо­нах Казахстана и в Киргизии дольше сохраня­ли свою обособленность. Вплоть до 16 в. эти районы назывались Моголистаном. На тер­ритории Киргизии не было таких крупных оа­зисов, которые могли бы сыграть роль объ­единительных экономических центров. Это об­стоятельство в значительной мере определи­ло и более медленный переход киргизов к оседлости и сохранение в прошлом более стойкой племенной организации. Складывание больших территориальных групп на хозяйствен­ной основе у киргизов шло медленно.

Формирование каракалпаков проходило в послемонгольское время, на основе части тех же кочевых скотоводческих племен, из кото­рых складывались казахский, узбекский и туркменский народы. К 16 в. сформирова­лось довольно устойчивое объединение ко­чевников, тяготевшее к оазисам низовья Сыр­дарьи. Здесь предки каракалпаков вели по­луоседлое хозяйство, в котором земледелие сочеталось со скотоводством. К 18 в. эта группа племен настолько сплотилась, что по­следующие трагические события, вызванные постоянными притеснениями со стороны бо­лее сильных групп и Хивинского ханства, не смогли остановить ход консолидационных эт­нических процессов, и каракалпаки к 19 в. сформировались в народность, как и более крупные их соседи.

На территории Семиречья проходил этно­генез уйгурского народа. Этноним «уйгур» применительно к оседлоземледельческому тюркоязычкому населению семиреченских оа­зисов и сопредельных районов Китая стал употребляться только после установления Со­ветской власти в Средней Азии. До этого его называли по месту жительства («кашгарцы», «джаркендцы» и т. п.) или «таранчи».

В результате сложных и многовековых эт-ногенетических процессов в Средней Азии к 18 — началу 20 в. сложились крупные на­роды, которые за годы Советской власти сформировались в социалистические нации и народности: узбеки (12 456 тыс. человек), туркмены (2028 тыс. человек), казахи (6556 тыс.), киргизы (1906 тыс.), каракалпаки (303 тыс.) и уйгуры (211 тыс.). Все они гово­рят на тюркских языках, входящих в большую алтайскую языковую семью. Таджики (2898 тыс.) — единственный из крупных наро­дов Средней Азии, чей язык входит в иран­скую группу индоевропейской языковой семьи.

Кроме этих народов в Средней Азии к на­чалу 19 в. уже жили небольшие по числен­ности группы курдов, белуджей, среднеазиат­ских (бухарских) евреев, арабов, персов и цыган.

Значительные изменения претерпел этни­ческий состав Средней Азии после присоеди­нения ее к России и особенно за годы Со­ветской власти. На территории Среднеазиат­ских республик, кроме вышеперечисленных народов, живут русские (9313 тыс.), украинцы (1194 тыс.), белорусы (181 тыс.), татары (1154 тыс.), корейцы (195 тыс.), дунгане (52 тыс.) и меньшие по численности группы других братских народов нашей страны.

Изменилась и языковая ситуация. Наряду с развитием национальных языков, широкое распространение получил русский язык как средство межнационального общения. Для районов со смешанным населением обычно знание не только родного и русского языков, но и языка соседнего народа.

Хозяйство. Современное хозяйство много­национального населения Среднеазиатских республик представляет собой высокоразви­тый промышленно-аграрный комплекс с мощ­ной энергетической и сырьевой базой, высо­комеханизированным земледелием и животно­водством. Но таким оно стало только за годы Советской власти, в результате героических усилий всех братских народов нашей страны.

В составе царской России Средняя Азия была отсталой колониальной окраиной, сырье­вым придатком промышленно развитых райо­нов. Уровень развития производительных сил в Средней Азии был чрезвычайно низок. Ос­нову хозяйства составляло низкотоварное оро­шаемое земледелие, экстенсивное кочевое скотоводство и ремесленное производство.

В 19 — начале 20 в. на территории Сред­ней Азии этнографами выделяются три исто­рически сложившихся хозяйственно-культур­ных типа: оседлые земледельцы оазисов, ко­чевники-скотоводы степей и полупустынь и полуоседлые земледельцы-скотоводы, жившие на окраинах оазисов и в дельтах больших рек. Границы хозяйственно-культурных типов не совпадали с этническими. Оседлым земледе­лием занимались таджики, подавляющее большинство узбеков и туркмен, группы кара­калпаков и киргизов, уйгуры. Кочевым ското­водством помимо казахов и киргизов занима­лись часть туркмен (Западная Туркмения) и узбеков. Комплексное хозяйство (полуосед­лое), в котором земледелие сочеталось с ко­чевым или отгонным скотоводством, вели ка­ракалпаки, часть хорезмских узбеков и турк­мен, группы казахов и киргизов.

Земледелие в Средней Азии известно дав­но. Земледельческие культуры на юге Турк­мении прослеживаются уже с 5 тысячелетия до н. э. К началу 2 тысячелетия до н. э. аре­ал земледельческих культур значительно рас­ширился. Были освоены дельты таких круп­ных рек, как Мургаб и Теджен. В начале 1 тысячелетия до н. э. земледелие как основа хозяйства распространилось почти на все юж­ные районы Средней Азии. Применение же­лезных орудий, пришедших на смену бронзо­вым, при обработке почвы и строительстве оросительных сооружений, позволило осваи­вать большие участки земли. Орошаемое зем­леделие развивалось вширь. К середине 1 ты­сячелетия н. э. в Средней Азии были освое­ны почти все пригодные для земледелия пло­щади. Во второй половине 1 тысячелетия н. э. обрабатываемые площади стали сокращаться за счет интенсификации земледелия — совер­шенствования оросительных систем и обработ­ки почвы. С меньших площадей стали полу­чать больше продукции, увеличилось населе­ние оазисов.

Сокрушительный удар среднеазиатскому земледелию, от которого оно долго не могло оправиться, нанесло монгольское нашествие. Разрушение завоевателями ирригационных систем, истребление и угон в рабство насе­ления повлекло за собой обезлюдение целых областей. В позднем средневековье только часть земель, заброшенных во время мон­гольского нашествия, была заново освоена. Оросительная система была восстановлена в далеко не полном объеме. Монгольское на­шествие отрицательно сказалось на всех сто­ронах хозяйственной деятельности и наряду с другими причинами способствовало консерва­ции старых методов ведения земледельческо­го хозяйства.

Основа среднеазиатского земледелия — оросительная система — требовала большего приложения труда не только во время ее со­оружения, но и при эксплуатации. Огромные массы населения были ежегодно заняты на очистке каналов и арыков, ремонте и соору­жении головных заборных устройств воды из рек. В горных местностях оросительные сис­темы были значительно меньше и могли оро­шать только небольшие участки земли, кото­рой в горах (имеется в виду пригодная для земледелия) было немного.

До установления колхозного строя сель­скохозяйственные орудия были примитивны и малопроизводительны. Основным пахотным орудием была деревянная соха с железным или чугунным наконечником. Вспашку произ­водили несколько раз — вдоль и поперек по­ля. Землю боронили деревянной доской с за­крепленными в ней каменными, а позднее железными зубьями. Тягловыми животными были быки, лошади, а в отдельных районах верблюды. Сеяли вручную. Урожай собирали серпами. Очень важными земледельческими орудиями были своеобразная мотыга — кетмень и лопата. За исключением вспашки и боронования кетменем и лопатой производи­ли все земляные работы. Сеяли пшеницу, яч­мень, джугару и просо. Из технических куль­тур первое место занимал хлопок. После при­соединения края к России значение хлопко­водства резко возросло. Кроме полеводства во всех оазисах широкое распространение по­лучило садоводство, бахчеводство и виногра­дарство.

В специальной литературе часто противо­поставляется орошаемое земледелие другим видам сельского хозяйства населения Средней Азии, например кочевому скотоводческому хозяйству. Последнее называют экстенсивным, а земледелие — интенсивным, подчеркивая «независимость» орошаемого земледелия от погодных условий. Это далеко не так. Полу­чая воду из рек, берущих свое начало в го­рах, земледелец полностью зависел от коли­чества снега, выпадавшего в ту или иную зи­му в горах и от летних температур. Если вы­падало мало снега, то и воды было недоста­точно в оросительных системах. Если же при обильном снегопаде зимой летом наступала жара, то быстрое таяние снега и ледников вы­зывало большие паводки и вода разрушала оросительные системы. И то и другое отрица­тельно влияло на урожай. Так же зависело от погодных условий и богарное земледелие — возделывание полей под дождь, без ороси­тельных систем. Этот вид земледелия в боль­ней мере был распространен в тех местах, где основу хозяйства составляло скотоводст­во различных направлений — кочевое, полуко­чевое или отгонное.

Кочевым скотоводством занималось насе­ление Средней Азии и Казахстана, обитавшее на обширных пространствах степей, полупус­тынь и гор. Под кочевничеством понимается такой вид скотоводческого хозяйства, когда основу существования какого-либо народа или части народа составляет экстенсивное ското­водство в условиях сезонных перекочевок. В Средней Азии выделяется три способа ко­чевания: «меридиональное», «вертикальное» и «стационарное». Вид кочевания в скотоводче­ских обществах определялся социальными факторами (количество скота в хозяйстве ско­товода) и географическими условиями, в ко­торых находилась та или иная группа населе­ния. Среда обитания порой имела решающее значение для определения вида кочевания.

Суть «меридионального» кочевания состо­ит в том, что зимние кочевья скотоводов располагались в самых южных районах той области, где они обитали. С наступлением весны скотоводы начинали движение на се­вер, вслед за теплом. Лето стада проводили на северных пастбищах, а с приближением осени кочевники начинали продвижение на юг, на зимовки. Маршруты перекочевок регу­лировались, в первую очередь, расположени­ем водных источников. «Меридиональное» ко­чевание применялось широко в центральных и северных частях Казахстана и на юго-запа­де Туркмении.

«Вертикальное» кочевание применялось скотоводами в горных местностях — в Кир­гизии и в северо-восточной части Казахстана. Зиму скотоводы проводили в горных доли­нах, защищенных от холодных ветров, там, где было не так много снега и скот мог доста­вать корм. Весной стада пасли на южных склонах, где снег таял быстрее и появлялась молодая трава. Постепенно поднимаясь в го­ры скотоводы приводили свои стада на аль­пийские луга, где скот пасся все лето. Осенью стада спускались на зимовки.

«Стационарное» кочевание больше всего было распространено в наиболее засушливых районах Средней Азии — в Туркмении, на юге Узбекистана, на полуострове Мангышлак. При этом способе кочевания стада наименее подвижны. Зиму скотоводы проводили в пес­ках или горных долинах, где почти не быва­ет снежного покрова и скот обеспечен кор­мами, а люди топливом. На лето скотоводы собирались около водных источников, где ус­танавливали свои жилища. Стада паслись на расстоянии одного дневного перегона от по­селений, и их пригоняли на водопой через 1—2 дня.

Для разных систем кочевания специфичен и видовой состав стада. При «меридиональ­ном» больше было лошадей, овец и верблю­дов, а при «вертикальном» значительное мес­то занимал крупный рогатый скот, который не мог переносить длительные перекочевки на большие расстояния. Климатические усло­вия, при которых применялось «стационар­ное» кочевание, в еще большей мере ограни­чивали набор скота. У туркмен и узбеков основу стад составляли овцы и верблюды. Лошадей, в отличие от казахов и киргизов, держали только для верховой езды, так как и лошади и крупный рогатый скот требовали большого количества сочных кормов.

В предгорных районах Средней Азии бы­ло широко распространено отгонное ското­водство, которое всегда сочеталось с земле­делием. При отгонном скотоводстве стада на лето перегонялись на горные пастбища, куда отправлялась с ними часть населения — пас­тухи и женщины, которые летом занимались обработкой молочной продукции. Другая часть жителей оставалась в долинах, где за­нималась орошаемым земледелием. На зиму скот пригоняли к селениям, где он пасся на прилегающих к селению пастбищах и по стер­не. При этом виде скотоводства на зиму за­пасалось значительное количество кормов.

Комплексное, или полуоседлое хозяйство, вели жители на окраинах больших оазисов и по берегам озер и морей. Здесь кочевое скотоводство сочеталось с земледелием или с рыболовством. После сбора урожая все на­селение аула вместе со скотом откочевывало в степи и занималось скотоводством, возвра­щаясь к полям лишь перед началом земле­дельческих работ. Аналогичный цикл совер­шали и группы населения, расселявшиеся по берегам больших водоемов. Более или менее оседлый образ жизни они вели только во время путины, с окончанием которой воз­вращались к кочевничеству. Полуоседлый тип хозяйства по сравнению с земледелием и ко­чевничеством был в значительно меньшей ме­ре специализирован и давал меньше приба­вочного продукта. В засушливые годы или в снежные холодные зимы скотоводческие хо­зяйства теряли большое количество животных, и наиболее бедная часть скотоводов после потери скота вынуждена была перехо­дить к земледелию. Этот процесс в Средней Азии и Казахстане начался одновременно с развитием и выделением кочевничества в са­мостоятельный хозяйственный тип.

Одной из важнейших составных частей производственной деятельности населения Средней Азии и Казахстана, наряду с земле­делием и скотоводством, были домашние промыслы и ремесло. К концу 19 в. у на­родов Среднеазиатского региона прослежи­ваются все три этапа становления ремеслен­ного производства — изготовление необходи­мых вещей внутри и силами каждой семьи, выработка различных изделий мастерами-про­фессионалами для членов той общины, в ко­торой живут эти мастера, и собственно ре­месло, когда мастера заняты изготовлением изделий на рынок и полностью оторваны от сельскохозяйственного производства. Второе крупное разделение труда — отделение ре­месла от земледелия — произошло в Средней Азии уже в эпоху бронзы.

Ремесленное производство было сосредо­точено в оазисах — в городских и крупных сельских поселениях. Мастера различных профессий работали на рынок, поставляя зем­ледельцам и кочевникам различные виды тка­ней, керамическую, металлическую и дере-зянную посуду, орудия труда из металла и тому подобные вещи. Специализация труда была очень высокой. Например, выделка тка­ней распадалась на несколько операций, каждую из которой выполнял отдельный мас­тер— прядильщик, ткач, красильщик и т. д.

В кочевом скотоводческом обществе соб­ственно ремесленного производства не было. В каждой семье вырабатывались необходимые вещи — кошмы (войлоки), шерстяные ткани, шилась одежда и изготовлялись сбруи, арка­ны и другие предметы. Продукцию ремеслен­ного производства скотоводы получали в об­мен на скот и продукты скотоводства на ба­зарах, расположенных в земледельческих оазисах или на их окраинах. Помимо ремес­ленной продукции кочевники получали из оазисов хлеб, который наряду с молочными продуктами составлял основу их пищевого рациона. В нормальных торговых отношениях в одинаковой мере были заинтересованы как скотоводы, так и жители оазисов, которые получали от скотоводческих групп скот и шерсть.

Общественная организация. Разные спо­собы добывания материальных благ, суще­ствовавшие у народов Средней Азии, опре­делили и неодинаковый уровень развития об­щественных отношений. В обществе земле­дельцев классовые отношения зародились уже в эпоху бронзы (середина 3 тысячеле­тия до н. э.). К рубежу нашей эры четко оформились классы эксплуататоров и эксплу­атируемых. Однако сам характер классовых отношений у этих народов до сего дня ос­тается не совсем ясным. Многоукладность хо­зяйственной деятельности породила и много­образие форм общественной организации, что в большей мере определялось и посто­янным притоком в оазисы кочевого скотовод­ческого населения. Оседая в оазисах, кочев­ники приносили с собой и иные формы об­щественной организации, которые причудливо переплетались с формами социальной орга­низации земледельцев. Неодинаковый соци­ально-экономический уровень развития от­дельных областей региона не мог служить ба­зисом и для одновременного перехода к но­вой формации населения даже оазисов, не говоря уже о населении степей и гор. В це­лом социальные отношения у населения оази­сов большинство исследователей определяют как патриархально-феодальные. Это опреде­ление в известной мере условно, так как в Средней Азии формы собственности на зем­лю существенно отличались от форм соб­ственности в феодальных государствах За­падной Европы и России.

Дело в том, что в Средней Азии при на­личии частного, общинного и государственно­го владения землей, вода, в большинстве случаев, была собственностью государства. Это обстоятельство усложняет, а порой дела­ет невозможным однозначное определение общественных отношений в земледельческих оазисах даже при наличии там государствен­ных образований — Хивинского, Бухарского и Кокандского ханств, где власть главы государ­ства мало отличалась от власти правителей восточных деспотий более раннего времени. В среднеазиатских ханствах не оформились замкнутые сословия, имеющие те или иные социальные преимущества. Не было и при­крепления крестьян к земле, и зависимость крестьян от богатеев выражалась в долговой кабале. В то же время формы эксплуатации были очень жестокими. Основной формой по­лучения земельной ренты была аренда, виды которой были очень разнообразны. В арен­ду землю сдавали не только крупные земельные собственники, но и мелкие кре­стьяне, которые в большинстве случаев не имели ни сельскохозяйственного инвентаря, ни тягловой силы и не могли обрабатывать свой участок земли. Сдав землю в аренду крестьянин нанимался б работники к бога­тым землевладельцам за мизерную плату, а порой и только за еду. С разной степенью интенсивности в различных оазисах шел про­цесс концентрации земли в руках зажиточных слоев и обезземеливание крестьян. Этот про­цесс в какой-то мере сдерживала община.

Формы общины у земледельцев были не­одинаковы даже в границах одного оазиса. Больше всего демократических форм сохра­нялось в общинах недавно (относительно каж­дого периода) осевших кочевников. Здесь бо­лее или менее регулярно проводились пере­делы земли, ограничивались размеры зе­мельных площадей. В таких общинах в част­ном владении находилась вода, а не земля, которая считалась общественной собственно­стью. В обществах, где земледелие имело бо­лее древние традиции, переделы земли про­водились нерегулярно и земельные участки становились собственностью семей. Здесь от­чуждение наделов — их продажа — стало правилом, что способствовало разложению общинных порядков. Постоянный приток в оазисы кочевников в какой-то мере регене­рировал общинные отношения, которые в ко­чевом обществе существовали вплоть до ус­тановления Советской власти в Средней Азии.

Кочевая община была основной и главной ячейкой общества скотоводов. В общине объ­единялось несколько родственных семей, ко­торые совместно выпасали скот, находивший­ся в личной собственности каждой семьи. Из таких общин составлялись небольшие племен­ные подразделения, которые формировали скотоводческие племена. Племена в кочевом скотоводческом обществе выполняли все не­обходимые общественные функции — защита племенных пастбищ, регулирование их ис­пользования, племенные советы в необходи­мых случаях решали внутриплеменные дела. Все пастбища, как и водные источники, счита­лись собственностью племени. Только в 19 в. источники фиксируют появление част­ных колодцев, принадлежавших богатым ско­товодам.