Элементер, привлекаемый к земле клятвою

Явление [Initiation, май 1893 г.]

«Пусть вспомнят столь интересный случай, происшедший несколько месяцев назад в Константинополе, – настолько известный, что о нем печаталось тогда во всех журналах, – когда дух дервиша, умершего три века назад, показался страже на кладбище; это явление предшествовало выкапыванию его останков.

Эти факты сближения между живыми и умершими гораздо более часты, чем можно было бы предположить на первый взгляд, и многочисленные свидетельства позволяют верить этому.

Вот рассказ аналогичного случая, произошедшего в 1879 г.; он полностью переведен из венгерского журнала «Egletertes» «Еврейскими архивами» 10 июля того же года на стр. 230».

«В 45 минутах ходьбы отсюда, в маленьком городке Dios, молодой человек Луи Аренштейн 3 недели назад проиграл в карты 20 крейцеров одному из своих соседей и остался его должником.

Спустя некоторое время заимодавец попросил его отдать свой проигрыш, но Аренштейн, наоборот, шутя, просил его прибавить другие 20 крейцеров, письменно обязуясь тогда отказаться в пользу заимодавца от своего вечного спасения (Chelek leolam habo). Сосед согласился, выдал деньги и взамен получил вышесказанное обязательство, написанное в установленной форме.

Через 2 дня Аренштейн внезапно умер, оставляя на земле в залог «свое вечное спасение». В следующую ночь за похоронами обезумевший заимодавец разбудил своими криками всех соседей, заявляя, что ему показалась душа Аренштейна, настойчиво требуя возвращения «своего вечного спасения». Это явление продолжалось подряд 3 ночи.

Чтобы прекратить эту неотступность, заимодавец обратился к раввину, оказавшемуся некомпетентным в этом деле. Наконец вчера в Szkelzo состоялся совет 6 раввинов, решивший, что могила покойного должна быть раскрыта и в погребальный саван должно быть положено письменное обязательство, не дававшее несчастному усопшему открыть дверь на небо».

Г. Виту.

 

Вальс мертвеца (элементер) [Initiation, май 1890 г.]

Такова история одной прекрасной покойницы. Эту историю я только перевел. Усопшая, чтобы выразить свою радость, что не будет более в этом мире, отдалась в слезах и ласках беспорядочному вальсу. Эта прекрасная покойница, которой было еще менее 20 лет, была безумной в танцах. Вечером, возвращаясь с бала у своих знакомых, она получила бронхит, который скоро перешел в чахотку; ее состояние, сначала довольно тяжелое, начало поправляться, но улучшение продолжалось не долго, так что ее положение скоро сделалось безнадежным. Родители, очень удрученные, написали старшему сыну, который изучал медицину в Мюнхене, в Баварии, и выразили ему свое огорчение. Молодой человек, обожавший свою сестру, быстро покинул Мюнхен и отправился домой. Он прибыл в родительский дом и торопливо позвонил у входа. «Тотчас же прибежал наш старый слуга, – я привожу подлинные слова молодого человека, – и впустил меня. Не говоря ему ни слова, я вбежал в зал и сбросил там свое пальто. Я зажег свечу, стоявшую на столе, и сделал несколько шагов. Каково же было мое удивление, когда я увидел больную, мою дорогую Жанну пред собой с любящей улыбкой на губах. Я раскрыл шире глаза, когда увидел, что она одета в белое газовое платье с венком из роз на голове; ее волосы шатенки буклями спадали на плечи, я был особенно изумлен, найдя ее живой и в хорошем состоянии, одетой в подобный костюм, когда ожидал увидеть ее на краю могилы. Однако она была немного бледна, румянец на лице, но глаза, казалось мне, сияли необыкновенным блеском. В них всегда обыкновенно проглядывала известная томность.

«Жанна, – воскликнул я, обнимая ее обеими руками, – ты, без сомнения, услыхала, как я вошел. Как я счастлив увидеть тебя здоровой. Я полагал, что ты очень больна».

«Я чувствую себя очень хорошо», – ответила мне сестра.

И действительно, ни ее наружный вид, ни ее манера держать себя – ничто не указывало на болезнь; тем не менее голос был немного слаб, как будто она находилась на громадном расстоянии от меня, что я приписал зале, которая, будучи достаточно большой, могла уменьшать интенсивность звука. Одним словом, это была все та же молодая, веселая, насмешливая, очаровательная девушка, которую я знал перед отъездом в университет. Ее красота казалась еще сильнее благодаря контрасту ее волос темной шатенки с белизной костюма.

«Я едва осмеливаюсь верить своим глазам, – продолжал я, – я счастлив, что вижу тебя на ногах, я ожидал увидеть тебя лишенной всякого движения, а ты оказываешься одетой, как на бал».

Ж.анна улыбалась и, желая доказать мне, что легко может двигаться, она тотчас же стала принимать разные грациозные позы, и, завладев мною, заставила меня вальсировать с собой, как она это делала перед моим отъездом; она не слушала меня, что я не могу танцевать в дорожных тяжелых сапогах. Ее легкие ножки едва касались паркета. Тогда как мои тяжелые ботфорты заставляли дрожать весь зал. Наконец, я был так удивлен, что молил ее остановиться. Я вырвал свои руки и закрыл ими глаза, так как стены зала кружились вокруг меня с головокружительной быстротой. Когда я открыл глаза, Жанна уже исчезла, и я был в зале один. Я быстро открыл дверь, чтобы последовать за ней и вместо Жанны встретил сестру Альфонсину, монахиню из монастыря близ нашего дома, которая обыкновенно ухаживала за больными и читала над покойниками.

«Видели ли вы Жанну, – спросил я ее, – не знаете ли, где она?»

«Я пришла узнать, – ответила сестра Альфонсина, – причину ужасного шума, который раздавался над комнатой умершей».

«Какой умершей? – спросил я удивленно. – Жанна была только что здесь, она заставила меня танцевать с ней, чтобы доказать мне, что она совсем здорова. Где она теперь? Не встречали ли вы ее?»

Добрая сестра Альфонсина набожно перекрестилась и внимательно стала разглядывать меня, чтобы удостовериться, что я не пьян и не сошел моментально с ума; свое разглядывание она окончила восклицанием: «Господи Иисусе! Ваша сестра Жанна умерла вчера в 6 часов вечера, и я читала над ее телом всю ночь».

Не слушая больше никаких подробностей, я вбежал по лестнице через четыре ступени в комнату, расположенную непосредственно над большим залом, и увидел тело Жанны в гробу, она была одета в белый газ, с венком из белых роз на голове и с распущенными волосами. Ее лицо было бледно, руки сложены, как для молитвы, кроткая и нежная улыбка блуждала на ее устах. Берта, моя другая сестра, находившаяся тут же, подтвердила все, что ей сказала монахиня: Жанна умерла в 6 часов вечера после неоднократного желания видеть меня.

Г. Пелетье. К. Ж. Е.