Этапы обновления региональной элиты

Анализируя динамику развития ситуации в региональных элитах, можно выделить три больших попытки обновления губернаторского корпуса².

Первая попытка — это "демократическая революция" 1991 г., когда на веду­щие властные позиции в регионах претендовала демократически настроенная ин­теллигенция вместе с поддержавшими ее хозяйственниками. Эта группа составила некоторую, но очень небольшую часть первых губернаторов-назначенцев (как пра­вило, это были народные депутаты России из соответствующих регионов). К пред­ставителям "демократов" можно было отнести порядка 13—15 региональных лиде­ров, т.е. около 12% от их общего числа (Краснодарский край, Брянская, Владимир­ская, Калужская, Кемеровская, Липецкая, Нижегородская, Орловская, Смолен­ская, Тамбовская области и др.). Бросается в глаза большое число консервативных регионов Центральной России в этом списке (здесь новая российская власть за неимением лояльной номенклатуры сделала ставку на "демократов"). Заметим, что с гораздо большим успехом представители "демократической элиты" получа­ли должности представителей президента в регионах, а также прорывались на посты мэров городов с их инновационной политической культурой.

Однако "демократическая революция" в регионах сошла на нет. Б. Ельцин и не делал на нее ставки, поскольку основную часть его назначенцев составили вы­сокопоставленные номенклатурные работники. Далее многие "демократы" были уволены, поскольку не справились со своими обязанностями (то же самое произош­ло с многими представителями президента из этой элитной группы), или потерпе­ли поражение на выборах 1993 г. (первый отсев, связанный с серией губернатор­ских выборов, на которых обычно брала реванш "старая" номенклатура) и 1996 г. К 2006 г. от первой попытки обновления региональной элиты практически ничего не осталось. С некоторой натяжкой к числу представителей этой волны может быть отнесен самарский губернатор К. Титов (выходец из местной интеллигенции, быв­ший председатель Самарского горсовета). Дальнейшее увеличение их числа в ны­нешней политической ситуации маловероятно.

Вторая попытка обновления региональной элиты связана с первым циклом губернаторских выборов и может быть названа "левым поворотом". Как известно, первые губернаторские выборы 1995—1997 гг. прошли в России по "классическому" для того периода сценарию: "«партия власти» против левой оппозиции". В целом ряде регионов КПРФ и ее союзники по Народно-патриотическому союзу России

² См. также: [Макаркин, 1998; Попова, 2001; Трансформация российских регио­нальных элит..., 19971.

¶

¶ 8.1 Региональные элиты

(НПСР) одержали победу. Например, из 20 новых губернаторов, которые выиграли выборы в сентябре 1996 — январе 1997 гг. (когда прошла основная часть выборов), 14 изначально пользовались поддержкой НПСР.

Однако успехи левых сил на губернаторских выборах 1996 г. не привели к качественному изменению расстановки сил в региональной элите. Любопытно, что коммунисты особенно часто приходили к власти в тех регионах, где в свое время Б. Ельцин поставил губернаторами "демократов", т.е. замещение одной группы на другую было прямым (Алтайский и Краснодарский края, Брянская и Владимир­ская области).

Важно отметить, что под лозунгами КПРФ к власти в регионах нередко при­ходили те же представители номенклатуры, только оттесненные своими коллегами в 1991 г. Поэтому с точки зрения генезиса элиты успехи КПРФ практически ничего не изменили. В частности, при поддержке КПРФ к власти возвращались бывшие первые секретари Воронежского и Калужского обкомов КПСС, бывшие председа­тели край- и облисполкомов Краснодарского края, Амурской, Тамбовской и Челя­бинской областей (к 2006 г. из их числа у власти в регионе остался только П. Сумин в Челябинской области).

В отличие от губернаторов — "демократов первой волны" губернаторы-ком­мунисты лучше удерживались у власти, в том числе и потому, что обладали некото­рым номенклатурным опытом, который роднит их с теми коллегами, кто изначально вступил в ельцинскую "партию власти". Однако отсев "красных губернаторов" по результатам выборов все-таки начался (например, поражения в Амурской, Воро­нежской, Тамбовской областях). В 2004 г. не смог избраться на третий срок В. Лю­бимов в Рязанской области.

Но одновременно произошла трансформация политических позиций этой группы, которая практически не проявляет свою оппозиционность в отношениях с федеральным центром, и деятельность которой с содержательной точки зрения ма­ло чем отличается от деятельности "обычных" региональных руководителей. Соот­ветственно какие-либо альтернативные программы регионального развития ком­мунистами разработаны не были, да они и не могли быть реализованы в отсутствие достаточных ресурсов и в условиях давления со стороны центра.

Также следует отметить, что группа "красных" губернаторов не увеличивает­ся и вряд ли вырастет в ближайшие годы. Основные успехи на региональных выбо­рах были достигнуты левой оппозицией в 1996—1997 гг., когда биполярное противо­стояние было определяющим фактором, и протестные настроения эффективно ис­пользовались КПРФ на региональных выборах. Многие из тех, кто тогда одержал победу, сумели закрепиться у власти и составили небольшую группу "красных гу­бернаторов", слегка дополняющих общий "дизайн" губернаторского корпуса. Но далее имели место лишь единичные "отложенные" победы лидеров, которые при определенных условиях могли выиграть и раньше (М. Машковцев на Камчатке, а

¶ Глава 8 Расстановка политических сил в регионах России

также позднее вышедшие из КПРФ В. Тихонов в Ивановской области, А. Михай­лов в Курской области, Г. Ходырев в Нижегородской области и А. Ткачев в Крас­нодарском крае).

Анализ ситуации в региональной элите показывает, что новые перспектив­ные лидеры КПРФ в регионах не выросли, и политиков, способных реально пре­тендовать на руководство территориями, в этой части политического спектра ста­новится все меньше. В условиях назначения губернаторов расширение числа гу­бернаторов-коммунистов невозможно по понятным политическим причинам. Хотя отмечены случаи назначения на губернаторские посты губернаторов, остающихся членами КПРФ, но пользующихся большим влиянием в своих регионах, с чем счи­тается федеральный центр (Н. Виноградов во Владимирской области). В то же время губернатор-коммунист из Тульской области В. Стародубцев не был включен в спи­сок кандидатов на пост губернатора, предложенный президенту. А для того чтобы облегчить процесс назначения, некоторые губернаторы-коммунисты вышли из партии (А. Михайлов в Курской области). В целом к 2006 г. число губернаторов-коммунистов уменьшилось до единичных показателей.

Особый интерес привлекает третья волна ротации губернаторского корпуса, связанная с укреплением властных позиций деловой элиты. Данный процесс легко объясним, поскольку губернатор в наибольшей степени занимается социально-экономическими вопросами в рамках региональной компетенции. В этой сфере советская номенклатура не имела очевидной замены помимо представителей ново­го пореформенного бизнеса. Интерес последнего к региональной власти неуклон­но рос в 1990-х и 2000-х гг. и становился все более предметным, поскольку целью деловой элиты является использование административного ресурса для создания экономических преференций приближенным к власти бизнес-группам. Именно постсоветская деловая элита претендует на роль нового кадрового инкубатора в ре­гионах. Тем более, что прямое участие представителей бизнес-групп в региональ­ном политическом процессе в качестве непосредственных акторов приходит в ре­гионах на смену опосредованному участию, выражающемуся в лоббировании сво­их интересов в коридорах власти.

Дополнительно следует обратить внимание на появление еще одной группы региональных лидеров, которые представляют "силовиков" (выходцы из Вооружен­ных сил, органов внутренних дел, прокуратуры, ФСБ). Их численность тоже невели­ка—по состоянию на начало 2006 г. около 10 губернаторов, но тенденция характер­на. Она связана и с некоторыми имиджевыми преимуществами, которые имеют "люди в погонах" в условиях дисбаланса в социально-политической сфере, и с об­щим усилением политического влияния силовиков при В. Путине. Впрочем, не сле­дует считать появление силовиков в губернаторском корпусе такой уж новой тенден­цией. Генералы приходили к власти в регионах и раньше, начиная с Р. Аушева — первого президента Ингушетии. Первой победой генерала-"варяга" стали выборы в

¶ 8.2 Основы регионального политического анализа

Красноярском крае в 1998 г. (успех А. Лебедя), ставшие одним из переломных собы­тий регионального политического процесса в России. Действительно новой тенден­цией является выход на первые позиции в ряде регионов представителей ФСБ — очевидное следствие прихода к власти в стране В. Путина. Но количество таких ре­гионов на начало 2006 г. было невелико — Ингушетия, Воронежская и Смоленская области.

Одновременно в борьбе за власть на региональном уровне усиливается со­ставляющая "центр — периферия". Это связано с интересом крупного столичного бизнеса и федеральной бюрократии к регионам, который выражается в попытках привести к власти своего представителя. Результатом нередко становится борьба между представителями местной элиты и "варягами".

8.2

Основы регионального политического анализа

Главной целью регионального политического анализа (как разновидности политиче­ского анализа) является выявление и максимально точное исследование расста­новки политических сил в регионе. В качестве синонима расстановки политических сил можно использовать понятие "политическая ситуация".

Поскольку региональная политическая ситуация отличается изменчивостью, также необходимо говорить об исследовании регионального политического процесса, анализируя динамику региональной политической ситуации, особенности полити­ческих изменений.

Региональный политический анализ может иметь компаративный характер: в таком случае он ориентирован на сравнение политических ситуаций по опреде­ленной выборке регионов или во всех регионах данного государства по специально выбранным параметрам. Либо объектом регионального политического анализа яв­ляется политическая ситуация в отдельно взятом регионе.

В региональном политическом анализе могут использоваться принципы системного и структурно-функционального подхода. Регион в таком случае пред­ставляется как политическая система.

8.2.1