Тебя посадят – а ты не воруй

– Уголовный Кодекс надо чтить, - говорил своим «коллегам» еще «крестный отец» всех мошенников Остап Бендер. Но, если говорить серьезно, значение УК в жизни общества трудно переоценить. Со всеми законодательными актами государства с ним по значимости сравнима, пожалуй, лишь Конституция.

Потому понятен интерес к новому Уголовному кодексу России, который был принят 24 мая этого года, все это время находился в доработке и вступает в силу с 1 января 1997 года.

База сегодняшнего законодательства была создана в шестидесятых годах. О том, как изменилось общество за это время, говорить не приходится, потому новый Кодекс обществу просто необходим. За это время действующий УК дополнялся сотнями поправок и новыми статьями, но за временем угнаться не успевал.

Принципиальное отличие нового Кодекса проявляется, так сказать, и в идеологическом плане. Раньше важнейшим считалась охрана общественного имущества, строя и системы в целом. Новый Кодекс должен равно охранять все формы собственности, и частная собственность уже перестает быть «бедной родственницей». Во главу угла ставится защита личности, ее прав, имущества, здоровья и т.д. Преступление новый УК трактует кратко: «Преступлением признается совершенное общественно-опасное деяние, запрещенное настоящим Кодексом под угрозой наказания». Далее говорится, что малозначительные действия, не представляющие общественной опасности, преступлением не являются.

Многое из того, что раньше квалифицировалось как преступление, теперь таковым не будет, и наоборот. К разряду «новых» относятся экологические, экономические преступления в новых структурах, таких, как акционерные общества, товарищества с ограниченной ответственностью и прочих «ООО», незаконное участие должностных лиц в предпринимательской деятельности, оставление места ДТП нарушителем, нарушения в сфере компьютерной информации, значительно усиливается ответственность за преступления против правосудия. Статья 144 нового УК предусматривает ответственность за воспрепятствование профессиональной деятельности журналиста. Отменена статья за недонесение.

Вводятся новые виды наказаний – краткосрочный арест и направление на общественно-полезные работы на срок до 240 часов, ограничение свободы (не лишение) на срок до пяти лет, арест на срок до 6 месяцев.

Гораздо шире будут применяться штрафные санкции, а сумма штрафов возрастает до размеров от 25 до 1000 минимальных окладов.

Многое предусмотрено для того, чтобы «не сажать всех подряд» за что попало, не перегружать тюрьмы и не «портить» в них людей – за незначительные преступления, как уже говорилось, предусмотрены штрафы и краткосрочные аресты, больше возможностей для условно-досрочного освобождения и погашения судимости – это распространяется и на лиц, отбывающих наказание сегодня.

Срок изоляции от общества увеличен с 15 до 20 лет, в случае суммирования сроков – до 25 лет, а по совокупности приговоров – до 30 лет.

Одна из самых спорных и волнующих тем – смертная казнь. Что, например, делать с маньяком, лишившим жизни десятки людей, – держать пожизненно в тюрьме или казнить? Конституция РФ провозглашает право каждого человека на жизнь, но настрой общества, который, надо надеяться, учитывают законодатели, сегодня не столь лоялен.

Закон оставляет смертную казнь как исключительную меру наказания за особо тяжкие преступления против жизни. Смертная казнь может применяться в пяти случаях – убийство при отягчающих обстоятельствах, посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, посягательство на жизнь исполняющего правосудие или следствие, посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа, геноцид. За эти же преступления возможно и пожизненное заключение. Эти меры не могут применяться к женщинам и мужчинам до 18 лет на момент совершения преступления и после 65 лет.

В режимах исправительных учреждений изменений не происходит. Самый «легкий» режим – колония-поселение, где отбывают наказание совершившие преступления по неосторожности, самый «крутой» режим – тюрьма за особо тяжкие преступления (свыше пяти лет и при особо опасном рецидиве). По мнению сотрудников правоохранительных органов, вводить в действие новый Кодекс будет довольно сложно. Например, отменяется понятие «телесные повреждения» и вводится понятие «вред» – тяжелый, средний и легкий. А нормативы классификации степеней тяжести вреда еще не определены, и эксперты после Нового года могут остаться просто без юридических документов.

Дмитрий Стёгов

/«АиФ», №26, 2005/

 

 

WOMEN BEHIND BARS

More women are going to jail than ever before, as Cherie “lair pointed out in a speech last May. And the prisons they are sent to are often primitive. Women at the Essex jail are still obliged to “slop out”

How many women are in prison?

More than 4,650, an all-time high. That may look small by comparison with the 70,000-plus men in British jails, but it dwarfs the 1,811 who were behind bars a decade ago. In fact the number of women imprisoned or on remand rose by 252% between 1992 and 2002 (the rise for men was 91%), women on remand being one of the fastest growing groups in the prison population. Britain today jails a greater proportion of its women than any other EU nation save Portugal and Spain.

 

What are most of them in for?

Relatively minor offences. A third of men are in jail for violent crime, but just 4% of crimes committed by women involve violence against a person. A third are drug offences, many more are drug-related, but the majority are minor, acquisitive crimes such as shoplifting or anti-social behaviour, such as being drunk and incapable or failing to pay bills and fines. Women are sent to jail for crimes as trivial as failing to pay a £14 taxi fare or failing to buy a TV licence.

 

Does this mean the female crime rate is increasing?

No, if anything the reverse. In 1994, 40,000 women were found guilty of indictable offences; by 1996, the number had actually fallen to 38,000. Feminist campaigners argue that women are being targeted for failing to conform to stereotypical ideas of how “nice” girls must behave. And it does seem that women are shown less mercy. In the 1991 National Prison Survey, only 10% of male inmates were in jail for first offences compared with fully 38% of female ones.

 

How do the women cope?

Women’s jails are often compared to mental institutions: while men prisons tend to have an air of brooding violence, women’s are suffused with a sense of self-loathing and despair. Women prisoners are three times more likely to commit suicide than male ones: more than 100 were resuscitated after suicide bids last year and there were a further 5,142 reported incidents of serious self-harm or attempted suicide. One prison officer recently recalled how, on his first night at New Hall jail, he had to cut down six women after they had tried to hang themselves in their cells. “I thought I had died and gone to hell,” he said. Prison officers carry specially designed blades incased in plastic to cut the women free.

 

Why so many mental breakdowns?

Partly because many female prisoners endure the additional stress of having to forsake their children. (Some 55% have children under 16.) Each year, 17,000 children are separated from their imprisoned mothers and have to go and live with relatives or are taken into care. But in any case, such women tend already to be mentally vulnerable: according to Home Office research, 37% have previously attempted suicide and 15% have been admitted to a psychiatric hospital. Some 63% have a neurotic disorder.

 

Holloway: a cockroach-infested hell

Western Europe’s largest women’s jail houses a shifting, volatile population of about 500 women, mostly remand prisoners, two-thirds of whom will spend just 28 days there. The original jail was built in the mid-19^th century as the main prison for the City of London and contained three wings for males and one for females. The ending of transportation and the closure of Newgate necessitated more places for female prisoners and so Holloway became a purely female prison from 1903. Its famous inmates include leading suffragettes and Lady Diana Mosley, who was imprisoned for her fascist sympathies during the Second World War. Before the abolition of the death penalty, 47 women spent time in Holloway’s Condemned Cell, of whom 18 were convicted of killing their infant children. Only five were eventually hanged – the last being Ruth Ellis, on 13 July 1955. Few jails have a grimmer reputation: its cockroach-infested blocks are referred to as the worst in the country. Women who have done time agree that it’s the worst prison for bullying. Things have improved: there are better health and washing facilities and specialist units are being built to house the small number of prisoners (currently 11) under the age of 18. Yet staff at the prison routinely cut down three or four women from makeshift nooses every day.

Jim Collins

/From “The Week”, № 23, 2004/

 

Set Work