Глава I. Сокровища, не использованные робинзонами

Разоблачение Робинзона

Робинзон Крузо на своем острове, одинокий, лишенный помощи себе подобных и каких бы то ни было инструментов, добывающий, однако, все нужное для, существования и создающий даже известное благополучие, — вот тема, интересная для всякого возраста, и можно тысячей способов сделать ее увлекательной для детей.

Жан-Жак Руссо

“Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка, прожившего двадцать восемь лет в полном одиночестве на необитаемом острове у берегов Америки, близ устья реки Ориноко, куда он был выброшен кораблекрушением, во время которого весь экипаж корабля, кроме него, погиб, с изложением его неожиданного освобождения пиратами, написанные им самим”.

Книга под таким длинным названием, написанная Даниелем Дефо, появилась в Англии 25 апреля 1719 г. С тех пор прошло более 270 лет. но и поныне дети и взрослые во всех странах земного шара с увлечением читают этот роман.

В основу его положено истинное происшествие с шотландским моряком Александром Селькирком, который после ссоры с капитаном корабля был высажен на необитаемый остров Мас-а-тьера, один из группы островов в Тихом океане, называемой Хуан-Фернандес, в 560 км от берегов Чили. На этом острове Селькирк прожил в одиночестве 4 года и 4 месяца.

В настоящее время остров Мас-а-тьера называется островом Робинзона Крузо. В XVIII и XIX вв. этот остров служил местом ссылки. Население всех островов Хуан-Фернандес небольшое — всего около 450 человек, занимающихся ловлей рыбы и омаров.

Жизнь на необитаемом острове не выдумана Даниелем Дефо, поэтому она описана так правдоподобно, и книга о Робинзоне Крузо читается с особым интересом. Нет, пожалуй, ни одного грамотного мальчика и девочки, которые бы не прочитали “Робинзона Крузо”.

Бывший ученик яснополянской школы В.С. Морозов в своих воспоминаниях о Л. Н. Толстом пишет о любви к этой книге: “Второй и третий класс бывали уже распущены по домам, а мы оставались вечереть, так как любил Лев Николаевич по вечерам читать нам книги. Любимая наша вечерняя книга была “Робинзон Крузо”.

Робинзоном называют всякого человека, попавшего в места, где нет людей, нет обычных продуктов питания, нет условий для нормальной жизни цивилизованного человека. Посмотрим с этой точки зрения на Робинзона Крузо.

Действительно ли Робинзон Крузо не имел ничего и использовал только то, что было в окружающей его природе?

Корабль, на котором плыл Крузо, сел на мель недалеко от необитаемого острова. Весь экипаж корабля, пытавшийся спастись на шлюпке, погиб, и только одного Робинзона Крузо волной выбросило на берег. На следующий день во время отлива Робинзон добрался вплавь до корабля. Оттуда он привез на плоту три сундука, в которых были: “рис, сухари, три круга голландского сыра, пять больших кусков вяленой козлятины и остатки зерна. Кроме того, ящик плотника со всеми рабочими инструментами, ящики с вином, три бочонка с порохом, два прекрасных охотничьих ружья и два пистолета, различное платье”. Не удовлетворившись этими вещами, Робинзон съездил второй раз и привез еще “три железных лома, два бочонка с ружейными пулями, семь мушкетов, еще одно охотничье ружье и немного пороху”. Кроме этих вещей, Робинзон “забрал с корабля все платье, какое нашел, да прихватил еще запасный парус, гамак и несколько тюфяков и подушек”. Робинзон побывал на корабле одиннадцать раз, перетащив на берег все, что в состоянии перетащить пара рук.

Как видите, Робинзон был обеспечен почти всем необходимым, даже подушками. У него были большие запасы съестного. Больше того, когда все сухари были съедены, то оказалось, что зерна, вытряхнутые им из мешка на землю, уже дали всходы ячменя и риса. У него были ружья, а кругом изобилие дичи, так что и мясом он был обеспечен.

Только спустя 10 месяцев Робинзон решил обследовать остров и посмотреть, нет ли на нем каких-нибудь животных или растений, еще не известных ему.

В одной “очаровательной долине” он нашел “множество кокосовых пальм, апельсинных и лимонных деревьев” и виноград. Как вам, вероятно, известно, он пил воду с лимонным соком, а высушивая виноград, получал изюм. Другие дикорастущие деревья он не использовал: в этом не было нужды, а главное — он их не знал.

Робинзон сам признается в своем ботаническом невежестве: “Я искал кассаву, из корня которой индейцы тех широт делают муку, но не нашел... Там были и другие растения, каких я раньше никогда не видал: весьма возможно, что, знай я их свойства, я мог бы извлечь из них пользу для себя...”

“Во время пребывания в Бразилии я так мало обращал внимания на тамошнюю флору, что не знал даже самых обыкновенных полевых растений...”

Робинзон остро чувствовал неполноту своих знаний растительного мира: “Я пошел домой, раздумывая по дороге о том, как бы мне научиться распознавать свойства и доброкачественность плодов и растений, которые я найду”.

Но дальше размышлений на эту тему Робинзон не пошел: им не были открыты и использованы сокровища растительного мира. Ему пришлось бы очень плохо, если бы корабль разбился у какого-нибудь острова на Севере, где нет ни кокосовых орехов, ни апельсинов, ни винограда.

В частности, изучив причину сокращения видового состава лекарственных растений, учащиеся на учебно-опытных участках школы заложили грядки, на которых выращивали валериану, зверобой, купену, огуречную траву и другие растения с целью получения семян и рассады. Во время походов и экскурсий их расселяли в местах, наиболее подходящих для произрастания.

Вдумчивый читатель, совершив мысленное путешествие по книге, обогатит свои знания сведениями о ресурсах растительного мира, усвоит множество полезных практических советов, а самое главное, еще сильнее полюбит родную природу и будет верным ее защитником.

 

Последователи Робинзона

Что прекрасней таких приключений.

Веселее открытий, побед,

Мудрых странствий, счастливых крушении...

В. Рождественский

У Робинзона Крузо оказалось много последователей, вымышленных — в книгах и действительных — в жизни. Увлекательная книга Даниеля Дефо вызвала много подражаний: “Новый Робинзон” Кампе, “Швейцарский Робинзон” Висса и др.

Наверное, вам известны пять отважных смельчаков — инженер Сайрес Смит, корреспондент Гедеон Спиллет, моряк Пенкроф, негр Наб и мальчик Харберт,— которых аэростат занес на таинственный остров Линкольна (в романе Жюля Верна “Таинственный остров”). Это были почти настоящие робинзоны. Они выплавили из руды железо и сделали рабочие инструменты, изготовили порох, из сока сахарного клена варили сахар, принесли из леса Якамара дикие шпинат, салат, хрен, репу и посадили их в своем огороде.

“Наб приготовил суп из агути, окорок дикой свиньи, приправленный благовонными травами, и вареные клубни травянистого растения, которое в тропическом поясе разрастается в густой кустарник...”

Но все же и они недостаточно использовали природные богатства. Так, они ничем не смогли заменить хлеб. Помните замечательную находку Харберта?

“В этот день шел проливной дождь. Колонисты собрались в большом зале Гранитного дворца. Внезапно Харберт воскликнул:

— Посмотрите-ка, мистер Сайрес,— хлебное зерно!

И он показал своим товарищам зернышко, единственное зернышко, которое сквозь дырку в кармане куртки упало за подкладку.

В Ричмонде Харберт имел привычку кормить голубей, которых подарил ему Пенкроф. Вот почему в кармане у него сохранилось зернышко.

— Хлебное зерно? — с живостью переспросил инженер.

— Да, мистер Сайрес, но одно, всего одно.

— Экая важность! — воскликнул Пенкроф.— Что мы можем сделать из одного хлебного зерна?

— Хлеб,— ответил Сайрес Смит.

— Ну да, хлеб, торты, пирожные! — подхватил Пенкроф.

— Хлебом из этого зерна не подавишься.

Харберт не придал особого значения своей находке и хотел было выбросить зерно, но Сайрес Смит взял его и, убедившись, что оно в хорошем состоянии, сказал, пристально смотря на Пенкрофа:

— Знаете ли вы, сколько колосьев может дать одно зерно хлеба?

— Один, разумеется,— удивленно ответил Пенкроф.

— Нет, Пенкроф, десять. А сколько в каждом колосе зерна?

— Право, не знаю.

— В среднем восемьдесят. Значит, если мы посеем это зерно, то получим при первом урожае восемьсот зерен, при втором — шестьдесят четыре тысячи, при третьем — пятьсот двенадцать миллионов...

15 ноября была снята третья жатва. Сильно разрослось это поле за восемнадцать месяцев, с тех пор как посеяли первое зерно!

Вскоре на столе в Гранитном дворце красовался великолепный каравай”.

Славные поселенцы острова Линкольна не обошлись все же без посторонней помощи. Добрый капитан Немо подарил им цинковый сундучок с инструментами, оружием, приборами, одеждой, книгами, посудой... и таинственно доставил хинин, когда заболел Харберт.

В романе Жюля Верна “Школа робинзонов” Годфрею с Тартеллетом их кузина Фина подбросила на остров сундук с инструментами, одеждой, оружием. Кроме того, в нем были чай, кофе, чернила, перья и даже “Руководство кулинарного искусства”.

Везло же робинзонам на сундуки!

Интересно рассказано Э. Сетон-Томпсоном в книге “Маленькие дикари” о том, как два американских мальчика. Ян и Сам, решили подражать природным робинзонам — индейцам.

Они построили почти настоящий вигвам (шалаш), сделали индейские костюмы и вооружение, хорошо, по-индейски, научились разжигать костры, но все же целиком использовать лесные сокровища не сумели. За съестными припасами Саму приходилось делать “набеги” домой.

“Рядом с кухней находилась кладовая. Сам пробрался туда и нашел там небольшое ведерко с крышкой. Он взял ведерко и, захватив по пути пирог в мясом, лежавший на полке, спустился по той же лестнице снова в погреб, наполнил ведерко молоком, вылез через окно на двор и пустился наутек.

В следующий раз он нашел в погребе записку, написанную рукой матери:

“Всем индейцам.

В следующий раз при набеге принесите назад ведерко и не забывайте накрывать кувшины”.

Жить среди природы, пользуясь только ее богатствами, робинзоны, как видите, не умели.

А вот индейцы, подлинные робинзоны, вся жизнь которых проходила среди лесов, только у окружающей их природы брали все необходимое для существования. Посмотрите, как вождь индейцев в “Песне о Гайавате” Лонгфелло использовал для постройки пироги различные деревья:

— Дай коры мне, о Береза!

Желтой дай коры, Береза!

Ты, что высишься в долине

Стройным станом над рекою!

Я свяжу себе пирогу,

Челн себе построю легкий,

И в воде он будет плавать,

Словно желтый лист осенний,

Словно желтая кувшинка...

Дай, о Кедр, ветвей зеленых,

Дай мне гибких, крепких сучьев,

Помоги пирогу сделать

И надежней и прочнее!

И, срубивши сучья кедра,

Он связал из сучьев раму,

Как два лука, он согнул их,

Как два лука, он связал их.

— Дай корней своих, о Тэмрак!

Дай корней мне волокнистых:

Я свяжу свою пирогу,

Так свяжу ее корнями,

Чтоб вода не проникала,

Не сочилася в пирогу!

Дай мне, Ель, смолы тягучей,

Дай смолы своей и соку:

Засмолю я швы в пироге,

Чтоб вода не проникала,

Не сочилася в пирогу.

И собрал он слезы ели,

Взял смолы ее тягучей,

Все в пироге швы замазал,

Защитил от волн пирогу.

Так построил он пирогу

Над рекою, средь долины.

В глубине лесов дремучих,

И вся жизнь лесов была в ней,

Все их тайны, все их чары:

Гибкость лиственницы темной,

Крепость мощных сучьев кедра

И березы стройной легкость,

А в волнах она качалась,

Словно желтый лист осенний,

Словно желтая кувшинка.

 

Современные робинзоны

Все взоры мира

Сходятся на льдине.

На черной точке,

Горсточке людей.

Что шлют в эфир —

Безжизненный и синий —

Надежду обессиленных ночей.

В. Рождественский

Стоит ли вообще говорить о робинзонах? Они живут в книгах, волнуя воображение читателей; в жизни же, особенно современной, когда весь земной шар исследован, вряд ли могут быть робинзоны.

А все-таки робинзоны есть, и каждому из вас они известны.

Разве четверо папанинцев не робинзоны?

Четыре добровольных робинзона прожили много месяцев на ледяном плавучем островке. Жизнь на льдине, плывущей по Ледовитому океану, в непрерывной полярной ночи, в пургу, в морозы... Такого фантастического романа еще не придумал ни один писатель. Использовать природные богатства полярные робинзоны не имели возможности, так как жили на голой льдине. Но папанинцы пользовались таким комфортом, какого не было ни у одного из робинзонов. У них были палатка с прокладкой из гагачьего пуха, радио, патефон, примус, сорок шесть различных видов съестных продуктов. Это были робинзоны, обеспечившие себя заранее всем необходимым.

Жизнь робинзонов-папанинцев полна самоотверженного героизма. Ради науки они подвергали свою жизнь смертельной опасности. Их ледяной плавучий островок таял, давал трещины, и Ледовитый океан угрожал поглотить четырех смелых героев науки. Недаром каждый день вся советская страна и весь мир следили за радиопередачей, сообщавшей о жизни советских исследователей, плывущих на льдине среди угрюмого океана, у самого Северного полюса.

Теперь исследование Ледовитого океана проводится постоянно и на нескольких дрейфующих льдинах — станциях “Северный полюс”.

Другой современный робинзон — летчица Марина Раскова, спустившаяся на парашюте с самолета “Родина” в необитаемые леса и болота Дальнего Востока. М. Раскова, П. Осипенко и В. Гризодубова совершали беспосадочный перелет Москва — Дальний Восток. Перед Комсомольском не хватило горючего. Необходимо было делать посадку на болоте, среди тайги. Грозила опасность, что самолет опрокинется на нос, и в этом случае М. Расковой оставаться в задней штурманской кабине было опасно. Командир приказал ей немедленно выброситься с парашютом из самолета...

Смелый затяжной прыжок в тайгу... “Меня окружает густой, непроходимый лес. Нигде нет просвета... Я одна”,— пишет М. Раскова в дневнике.

Необитаемая на сотни и тысячи километров тайга. В кармане у Расковой револьвер, коробка непромокаемых спичек, две плитки шоколада и семь мятных конфет. В таком положении не был ни один из описанных в романах робинзонов. Отрывки из дневника штурмана Расковой показывают, что жизнь смелой летчицы в сибирской тайге была полна опасностей. “Шагаю с кочки на кочку. Болото покрыто густой, высокой травой почти по пояс... Я вдруг проваливаюсь по шею в воду. Чувствую, как ноги отяжелели и, как гири, тянут меня книзу. Все на мне моментально промокло. Вода холодная, как лед. В первый раз за все время скитания чувствую себя одинокой. Никто не вытащит из воды, надо спасаться самой...

Ухватишься за кочку, а она погружается вместе с тобой в воду... Беру палку в обе руки, накидываю палку сразу на несколько кочек и таким образом подтягиваюсь...

...Ура! Грибы. Настоящие добротные грибы, большие крепкие сыроежки. Из них будет прекрасный ужин. Намочила березовую кору, приготовила из нее коробочку, достаточно крепкую и непроницаемую для жидкости, и начала разводить костер... Чиркнула спичку, придвинула поближе кору. Спички положила на траву рядом с собою... Пламя взметнулось так быстро, что я едва успела отскочить. Пока сообразила, в чем дело, в огне погибла вся моя коробка спичек. Начался настоящий таежный пожар... Прощай, вкусный ужин, прощай, сон в сухом месте! Несчастный погорелец собирает свои пожитки и удирает в болото...

...Неожиданно попадается целый куст рябины. Набираю рябины сколько могу: в платок, карманы”.

В револьвере М. Расковой осталось четыре патрона, остальные она расстреляла в надежде, что ее выстрелы услышат на самолете, может быть уцелевшем. И вдруг, вспоминает М. Раскова, “в метрах пятнадцати от меня из-за кустарника поднимается медведь, взлохмаченный, черный. Он стоит на задних лапах... Стреляю не глядя, куда попало”. К счастью, медведь, испугавшись выстрела, бросился бежать. Только на одиннадцатый день, к ночи. Марина Раскова находит свой самолет, своих подруг и летчиков из Комсомольска, прилетевших на помощь.

В 1947 г. норвежский ученый Тур Хейердал с пятью спутниками совершил ц необычайно отважное путешествие по древнему пути инков из Перу к Полинезийским островам. В течение ста дней они проплыли по Тихому океану на “Кон-Тики”, плоту из девяти бревен, связанных веревками, 4300 миль, пока не наскочили на рифы у маленького необитаемого острова.

Шесть смелых исследователей были самыми настоящими робинзонами в наше время!

Чувство полной беззащитности охватило меня в музее “Кон-Тики” в Осло, когда я увидел плот всего четырнадцати шагов в длину и шести в ширину. На нем — маленький шалашик и большой парус.

Особенно жутко становится в нижнем помещении музея, где видишь плот “Кон-Тики” снизу. Бревна обросли водорослями, ракушками, в воде стайки макрелей и громадная акула во всю длину плота. Лишь увидев плот “Кон-Тики”, можно не только оценить, но и почувствовать все геройство тех, кто осмелился на нем плыть по океану.