Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь FAQ Написать работу КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Модели анализа научного открытия и исследования↑ Стр 1 из 31Следующая ⇒ Содержание книги
Поиск на нашем сайте
Представления о том, как совершаются открытия в науке и как в ней происходит процесс исследования в целом, менялись на протяжении всей ее истории. Начиная с XVII в. среди эмпирических наук доминировало экспериментальное естествознание, поэтому впервые проблемы научного открытия возникли именно в его рамках. На протя-жении XVII—XVIII вв. оно лишь накапливало и систематизи-ровало необходимую эмпирическую информацию, делало про-стейшие индуктивные обобщения на основе фактического мА-териала и устанавливало элементарные эмпирические законы. Многие философы тогда верили в возможность создания «особой логики», с помощью которой можно было бы почти чисто механически совершать открытия в науке. В области эм-пирических наук наиболее ясно такой взгляд выразил Фрэнсис Бэкон, который надеялся, что созданные им каноны индуктивной логики помогут решить эту задачу. «Наш же путь открытия наук, — писал он, — немногое оставляет остроте и силе дарования, но почти уравнивает их. Подобно тому как для проведения прямой или описания со-
вершенного круга много значат твердость, умелость и испы-танность руки, если действовать только рукой, мало или совсем ничего не значит, — если пользоваться циркулем и линейкой. Так обстоит и с нашим методом»1. Однако как индуктивные каноны самого Бэкона, так и усо-вершенствованные и систематизированные впоследствии Д.С. Миллем приемы исследования (методы сходства, различия, сопутствующих изменений и остатков), дают возможность устанавливать только простейшие эмпирические (по термино-логии Милля «причинные») связи между непосредственно наблюдаемыми свойствами явлений, но даже в этом случае нередко приходится обращаться к гипотезе. Например, когда по методу единственного различия между явлениями устанавливают, что перо и монета падают в вакууме с одинаковым ускорением, а в воздушной среде вследствие сопротивления воздуха перо падает значительно медленнее, чем монета. Чтобы обнаружить такой факт на опыте, необходимо было предварительно догадаться, что причиной изменения скорости падения в данном случае является сопротивление воздуха. Этот пример показывает, что научные открытия не совершаются по правилам индуктивной логики Бэкона—Милля. Дальнейшее развитие науки убедительно показало, что с помощью индуктивных канонов можно было устанавливать лишь простейшие эмпирические обобщения и законы. Открытие же подлинно глубоких теоретических законов нельзя было осуществить с помощью любых заранее заданных правил, или алгоритмов. Путь к таким законам, как мы убедимся в дальнейшем, лежит через догадки, предположения и гипотезы, вывод из них логических следствий, проверку их на опыте, исправление и уточнение прежних гипотез. В области дедуктивных наук Г.В. Лейбниц мечтал о создании всеобщего метода, который позволил бы свести любое рассуждение к вычислению. С помощью такого метода он надеялся решать любые споры не только в науке, но и в политике и философии. «В случае возникновения споров, — писал он, — двум философам не придется больше прибегать к спору, как не прибегают к нему счетчики. Вместо спора они возьмут перья в руки, сядут за доски2 и скажут друг другу: «Будем вычислять»3. Эта идея о полном сведении дедуктивного рассуждения к вычисле- нию хотя и привела к созданию математической логики, тем не менее оказалась утопической, ибо даже в рамках математики существуют алгоритмически неразрешимые проблемы. Там же, где приходится учитывать взаимодействие опыта и логики, эмпирических данных и рационального рассуждения, положение еше больше усложняется. В этом сложном процессе исследования творчество и интуиция, логика и опыт, дискурсия и воображение, знания и талант взаимно дополняют и часто обусловливают друг друга. Поскольку все эти разнородные й сложные факторы не поддаются формализации и алгоритмизации, постольку невозможно и создание логики открытия ни в форме индуктивной, ни дедуктивной логики. Таким образом, и эмпирическая, и индуктивная модель открытия, предложенная Ф. Бэконом, и рациональная, и дедуктивная модель, выдвинутая Г. Лейбницем, оказались одинаково несостоятельными из-за слишком упрощенного понимания процесса научного исследования вообще и открытия нового в науке в особенности. Хотя эти реформаторы логики всячески подчеркивали необходимость роста научного знания, видя в нем могучую силу общественного прогресса, тем не менее сам этот рост сводили к чисто кумулятивному процессу накопления достоверных истин. Своими трудами они стремились облегчить и ускорить процесс поиска и открытия таких истин. Однако уже в первой половине прошлого века некоторые логики и философы науки ясно осознали бесперспективность попыток построения логикиоткрытия. Вместо этого они стали исследованию логических следствий из предло- д призывать к женных в ходе исследования гипотез, а также их оценке и проверке с помощью эмпирических наблюдений и экспериментов. «Научное открытие, — писал известный историк науки Уэвелл, — должно зависеть от счастливой мысли, проследить «©происхождение которой мы не можем. Поэтому некоторые благоприятные повороты мысли выше всяких прайил и, следовательно, нельзя дать никаких правил, которые бы неизбежно приводили к открытию» 1. Таким образом, в эмпирических науках вместо индуктивной Логики, ориентирующейся на открытие новых научных истин, с
1 Бэкон Ф. Новый Органон. - Соч. в 2-х т.- М.: Мысль, 1972. Т.2. - С.27-28. 2 Имеется в виду счетная доска — абах. 3 Новые идеи в математике: Сб.— СПб., 1913, №1.— С. 87. Wheweff W. The Philosophy of the inductive sciences, founded upon their history. Ч.Х. - London, 1847. - P, 20-21. середины прошлого века все настойчивее выдвигается дедуктивная логика для обоснования существующих догадок, предположений и гипотез. В связи с этим все большее распространение получает гипотетико-дедуктивная модель анализа структуры научного исследования. Согласно этой модели проблемы генезиса, или происхождения, самих гипотез, способов их получения или формирования не имеют никакого отношения к методологии и философии науки. Они должны заниматься только логическим анализом существующих гипотез или их систем, а именно выведением из них логических следствий и проверкой последних с помощью результатов наблюдений и экспериментов. Поскольку такая модель не пытается свести творческий процесс открытия новых истин в науке к некоей механической процедуре или наперед заданному алгоритму, то она постепенно получила широкое распространение в методологии науки. Особенно много усилий затратили на пропаганду гипотети-ко-дедуктивного метода не только сторонники логического позитивизма, но и их оппоненты — критические рационалисты — во главе с К. Поппером. В отличие от своих предшественников, они строго ограничили свою задачу исключительно обоснованием существующего научного знания, а не его возникновения и развития. Наиболее четко противопоставление контекста обоснования контексту открытия сформулировал Г. Рейхенбах в книге «Опыт и предсказание». «Акт открытия, — писал он, — не поддается логическому анализу. Не дело логика объяснять научные открытия; все, что он может сделать, — это анализировать отношения между фактами и теорией... Я ввожу термины контекст открытия и контекст обоснования, чтобы провести такое различие. Тогда мы должны сказать, что эпистемология занимается только рассмотрением контекста обоснования»1. Под эпистемологией он подразумевает учение о знании и его развитии, которое отличается от психологии тем, что рассматривает «скорей логическую замену, чем реальный процесс познания»2. Такая замена реального процесса исследования его логической реконструкцией составляет суть позитивистского подхода к анализу науки, при котором почти все внимание уде- 1 Reichenbach П. Experience and prediction.An analysis of the structure of knowledge. — Los Angeles: Californ.univ. press.,1938. — P.6—7. 2 Ibidem. — P.5. ляется проблемам верификации новых гипотез и теоретических систем, т. е. их обоснованию, а не открытию. К. Поппер, решительно выступавший против критерия верификации позитивистов, тем не менее разделял их общий взгляд на задачи логики и философии науки. Он также считал, что логика науки должна заниматься обоснованием новых идей и гипотез, а не вопросами психологии открытия: «Вопрос о путях, по которым новая идея — будь то музыкальная тема, драматический конфликт или научная теория — приходит человеку, может представлять существенный интерес для эмпирической психологии, но он совершенно не относится к логическому анализу научного знания. Логический анализ не затрагивает вопросов о фактах (кантовского quid facti), а касается только вопросов об оправдании или обоснованности (кантовского quid juris). Вопросы второго типа имеют следующий вид: можно ли оправдать некоторое высказывание? Если можно, то каким образом? Проверяемо ли это высказывание?... Для того чтобы подвергнуть некоторое высказывание логическому анализу, оно должно быть представлено нам... В соответствии со сказанным, я буду различать процесс создания новой идеи, с одной стороны, и методы и результаты ее логического исследования — с другой. Что же касается задачи логики познания — в отличие от психологии познания, — то я буду исходить из предпосылки, что она состоит исключительно в исследовании методов, используемых при тех систематических проверках, которым следует подвергнуть любую новую идею, если она, конечно, заслуживает серьезного отношения к себе»1. Отсюда становится ясным, что взгляды Погатера по данному вопросу ничем принципиально не отличаются от взглядов Рейхенбаха и других логических позитивистов. Однако было бы неправильным на этом основании не видеть различия между ними и зачислять Поппера к неопозитивистам, как это часто делается в нашей философской литературе. Отличие между ни-;ми существует, как мы видели, уже по вопросу о критерии научности новых идей. Если позитивисты придерживаются критерия верификации, то Поппер защищает фальсификацию. Однако главное, что их различает, заключается в том, что в то время как позитивисты отстаивают позиции эмпиризма и связанного с ним индуктивного метода исследования, Поппер защищает рационализм и решительно отвергает индукцию как Пonnep К. Логика и рост научного знания. — С. 50—51. необоснованный, по его мнению, способ рассуждения. Вместе с другими критиками так называемой стандартной позитивистской модели познания Поппер выступал против допущения существования чистого языка наблюдения, не содержащего никаких теоретических идей. «Не может быть никаких чистых восприятий, никаких чистых фактов, — писал он, — так же, как никакого чистого языка наблюдения, поскольку все языки насыщены теорией и мифами»1. Неопозитивистская концепция, опирающаяся на гипотетико-дедуктивную модель развития научного знания, доминировала в западной философии науки почти до 60-х гт. XX в. Она даже получила название «стандартной модели», но постепенно возникли сомнения в ее адекватности, и все настойчивее стали раздаваться возражения против нее не только со стороны философов других направлений, но и специалистов-естество-испытателей и гуманитариев. Наиболее обстоятельной и обоснованной критике «стандартная модель» была подвергнута на большом международном симпозиуме в США, в котором приняло участие свыше тысячи ученых. В связи этим, выступая на симпозиуме, один из создателей «стандартной модели» К. Гемпель вынужден был признать, что «чувствует все больше сомнений относительно адекватности этой концепции»2. После отказа от «стандартной модели» возникло множество альтернативных концепций развития научного знания. Наибольшее распространение среди них получили прежде всего модели, ориентирующиеся на новые подходы к процессу открытия, разработки и обоснования научных идей. Сторонники построения таких моделей вновь возвращаются к исследованию процесса научного открытия новыми средствами логического анализа. Один из наиболее видных лидеров этого направления Н.Р. Хэнсон еще в период господства неопозитивистской концепции в конце 50-х гг. выступил с резкой критикой гипотетико-дедуктивной модели, справедливо отмечая, что она дает возможность анализировать только готовые результаты научного исследования. Недостаток этой модели он видит в том, что хотя она дает основания для принятия гипотезы, но не показывает, каким путем к ней приходят. Обычные ссылки на интуицию, талант и опыт ученого, конечно, необходимы для пони- 1 Popper К. Objective Knowledge. — P. 6. 2 Ed Suppe F. The Structure of science theories. Urbana: Univ.of Illinois press., 1977,—P-247. мания новых открытий в науке, но это не означает, что размышления, которые приводят к таким открытиям, основываются на нерациональных основаниях. Чтобы сформулировать законы свободного падения или всемирного тяготения, потребовались гении — Галилей и Ньютон; они наряду с интуицией и воображением руководствовались также рациональными, логическими методами рассуждений. В связи с этим Н. Хэнсон утверждает, что «если установление гипотез через предсказание имеет свою логику, то соответствующая логика должна существовать и при создании гипотез»1. Логика, о которой идет здесь речь, не является индук-тивной, ибо научные теории, указывал он, не создаются путем индуктивного обобщения эмпирических данных, как учил Ф. Бэкон. В то же время такое открытие не сводится к простой дедукции законов из чисто умозрительных догадок. Обращаясь к знакомой ему области исследования, Хэнсон писал: «Физические теории дают схемы, в рамках которых эмпирические данные оказываются понятными... От наблюдаемых свойств явлений физик стремится найти разумный путь к ключевым идеям, с помощью которых эти свойства могут быть фактически объяснены»2. Таким образом, логика открытия Хэнсона меньше всего напоминает механическую процедуру нахождения новых истин вроде логики Бэкона. Она скорее похожа на логику абдуктивных рассуждений Ч.С. Пирса, о которой подробнее мы будем говорить в дальнейшем, но которая представляет собой эвристический способ предварительной оценки и поиска новых гипотез. Другими словами, подобная логика не гарантирует безошибочное нахождение новых истин в науке, а устанавливает необходимые, но далеко не достаточные условия или нормы для их поиска, и, следовательно, ее выводы имеют реко-мендательный и нормативный, а не обязательный характер. Такой нормативный подход к научному открытию ясно выражен в трудах американского специалиста по компьютерным наукам и философии Г. Саймона. Он рассматривает логику, или, скорее, методологию научного открытия как «совокуп-ность нормативных стандартов, необходимых для анализа про-цессов, ведущих к открытию научных теорий или к их провер- 1 Hanson N.R. Patterns of discovery: an inquiry in the conceptual foundation of science. — Cambridge Ufaiv. press., 1958. — P.72. 2 Ibidem. — P.90. ке, или к выяснению формальной структуры самих теорий»1. Еще более решительно против разработки логики открытия выступает другой американский философ — Л. Лаудан, который рассматривает такую логику как пройденный этап развития науки, когда естествознание только формировалось и было занято поиском простейших его законов. Метод же абдукции, используемый Хэнсоном, он считает не методом открытия, а средством для оценки научных гипотез2. В последние годы многие философы науки хотя и выступают против логики открытия, тем не менее защищают возможность и необходимость разработки методологии открытия и научного поиска. Некоторые критики этого направления продолжают рассматривать методологию, как и логику, в узком смысле, т.е. как систему правил для нахождения новых научных истин. Однако, как справедливо заявляет один из организаторов международной конференции по этим проблемам — Т. Никлз: «Сегодня многие защитники методологии открытия не только отрицают такое ее отождествление с логикой, но и отвергают само существование логики открытия... Их лозунгом является "методология открытия без логики открытия..."»3. По конкретным проблемам методологии открытия мнения расходятся", одни авторы сосредоточивают свое внимание на процессе генерирования новых научных идей и гипотез, связанном главным образом с предварительной оценкой их перспективности в приращении научного знания; другие — считают, что разработка гипотез охватывает как процесс генерирования идей и гипотез, так и дальнейший логический и эпистемологический анализ тех стадий исследования проблемы, для решения которой построена гипотеза; третьи — интересуются специфическими особенностями умозаключений, которые используются в ходе разработки гипотез, обращая особое внимание на правдоподобные и эвристические методы рассуждений. Другое направление в современной методологии науки ориентируется на исторические исследования процесса научного творчества. Эти исследования могут осуществляться разными путями: от простого описания процедур и приемов мышления, 1 Simon Я. Djoes scientific discovery have a logic?// Philosophy of science. V. 40, 1977 № 4. - P.473. 2 Laudan L. Why was the logic of discovery abandoned?// Scientific discovery, logic and rationality. — Dordrecht, 1980. — P. 173. 3 Nickles Th. Introductory essays: Scientific discjvery and future of philosophy of science// Scientific discovery,logic and rationality. — Dordrecht, 1980. — P.7. с помощью которых ученые приходили к открытиям, до критического анализа и разрешения тех проблемных ситуаций, которые приводили к революциям в науке. Историки науки главное внимание при этом обращают обычно на выдающиеся открытия и анализ творчества великих ученых. Не подлежит сомнению, что такой анализ представляется весьма важным и интересным, но он касается большей частью индивидуального творчества ученого, его психологических особенностей, склонностей, стиля работы и т.п. Для методологического же исследования значительно больший интерес представляет анализ тех приемов, методов рассуждений и способов генерирования новых научных идей, которыми обогатил науку ученый. К сожалению, многие историки науки, подробно описывая факты общей и научной биографии ученых, почти не занимаются критическим анализом их концептуальной деятельности. Этот пробел должны заполнить специалисты по методологии науки, чтобы совместными усилиями разъяснить, как осуществляется творческая деятельность в науке. В последнее время некоторые историки науки стали больше интересоваться тем, как происходят концептуальные изменения в процессе развития науки. Свидетельством тому может служить появление книги Т. Куна «Структура научных революций». Эта книга вызвала немало критических возражений как на Западе, так в России, тем не менее она дала сильный толчок для развертывания историко-методологических исследований и их философ-. ских обобщений.
|
||||
Последнее изменение этой страницы: 2016-12-14; просмотров: 461; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 18.223.238.150 (0.01 с.) |