Современное состояние иудейства и язычества.

По династическим расчетам (3 Цар. 12:25-27[76]) нанесенный Иеровоамом I удар закону Моисееву до того потряс Церковь в царстве Израильском, что там в религию стали удобно проникать всякие ветры человеческих учений и прихоти нечестивых владетелей. Поставив золотых тельцов и установив новую иерархию (3 Цар. 12:28-32[77]), Иеровоам I показал, что не закон Моисеев служит в его царстве исключительно источником догматов и установлений религии, а человеческое соображение и произволение. Поклонение Богу невидимому и непостижимому (Исх. 20:4-5;[78] 26:1[79]), быв превращено в жертвоприношения перед золотыми тельцами, стало похожим на культы соседних язычников. А этого наружного сходства достаточно было для израильтянина, вообще склонного к увлечениям и олицетворениям, чтобы свое богослужение, глубоко таинственное и питавшее человека нравственно, применить или приноровить к удовлетворению потребностей житейских даже суетных и мелочных, как это было устроено у язычников, у которых были боги войны, мира, ветров, гор, полей, стад, плодов земных... даже защитники от мух или Ваал-Зевувы. А вновь набранная иерархия не из сынов Левиных (3 Царст. 12:31[80]), малосведущая и неопытная, конечно, не могла быть надежным руководителем в благочестии. Из желания отличиться пред Иерусалимской иерархией она, конечно, старалась быть популярной и приноравливалась к понятиям и потребностям израильтян. От того отеческие обычаи и правильные понятия о вере у них ослабели и Израильское царство скоро впало в идолопоклонство. Пятый из преемников Иеровоама I, Ахав, через шестьдесят лет после разделения царств, ввел и поддерживал между израильтянами даже срамные и жестокие Сидонские культы, так что он поступал гнусно, последуя идолам, как делали Аморреи, которых прогнал Господь (3 Цар. 21:26). При нем уже не обращали внимания на Божии заповеди и на завещания предков. Сам царь женат был на Сидонской царевне Иезавели (Исх. 23:32;[81] 34:16;[82] Втор. 7:3;[83] 3 Цар. 11:2[84]); во дни его Ахиил Вефилянин построил Иерихон, несмотря на заклятие Иисуса Навина (3 Цар. 16:34;[85] ср. Иис. Нав. 6:25[86]).

С домом Ахава вступили в родство цари Иудейские. Иорам, пятый царь Иудейский, был женат на Гофолии, дочери Ахава. С того времени начались дружественные сношения Иерусалимских царей с Самарийскими и усвоение их внешней и внутренней политики, т.е. заключение союзов с язычниками, усвоение их учреждений и обычаев, сосредоточение власти церковной и гражданской в руках царя, упование на силу союзников и хитрость человеческую с сопутствующим отступлением от Бога. Посредством таковых нововведений неизбежно подрывалось истинное благочестие между иудеями. Дела не изменились и по истреблении дома Ахавова; только израильтяне тогда стали являться в числе врагов, нападавших на Иудею. А нравственное направление иудеев, заимствованное от Ахава, осталось неизменным. Везде и во всем стали преобладать языческие взгляды и нравы. На отеческую веру иудеи, подобно израильтянам, смотрели как на дело обычая, а не как на нравственную потребность. Жертвы приносили, а значения их не понимали, и нравственный закон оставался в пренебрежении. Отсюда происходила большая слабость или нетвердость народа в религии, и было для него все равно — покланяться Сущему или Ваалу, так что нередко дело решалось примером царя и князей. Даже у остававшихся преданными отеческому закону, вера подавлена была суевериями и произвольными взглядами. Требования религии ограничивались наружным исполнением обрядов и жертвоприношениями. Тучный вол заменял сокрушенное сердце. Густой дым дорогого фимиама занимал место молитвенного возношения ума к Богу. Множеством жертв и звучными песнопениями с восклицанием надеялись преклонить Бога на милость, хотя и не было у молящихся ни благоговения, ни послушания закону. Требования Моисеева закона считались гражданскими повинностями, по наружном исполнении кооторых иудей, по его убеждению, имел право жить по изволению своего сердца или по влечению своих страстей и прихотей. Следовательно, религия не была уже силой просвещающей и освящающей и завет с Богом существовал на языке, а не в уме и сердце иудейского народа. Такому плачевному нравственно-религиозному состоянию весьма много содействовало тогдашнее гражданское положение Божьего народа, угнетаемого частыми войнами и преобладающим влиянием соседних язычников, так что оказывалось необходимым часто прибегать к помощи одних соседей для отражения насилия других... и каждый раз среди таковых напастей иудей более и более ослабевал в надежде на Сущего сближался с язычниками и утверждался в доверии к их мудрости и могуществу, а потому перенимал их учреждения и установления. Главными врагами царства Иудейского во времена Исаии были первоначально цари Сирийские, особенно в союзе с Израильскими, а потом цари Ассирийские и Вавилонские. Египет оказывал влияние отдаленное — как надежная опора против возникшего тогда могущества Ассирийских и Вавилонских царей. Прочие соседние народы — Аммонитяне, Моавитяне, Идумеи, состоявшие со времен Давида в порабощении у иудеев, часто бунтовали против своих завоевателей и не упускали удобного случая стать в ряды врагов Иудеи. А филистимляне и финикияне оказывали неблагоприятное влияние на иудеев и своими торговыми предприятиями, и поддержанием действий других соседей, враждовавших против Иудеи. Все эти народы сохраняли свои прежние обычаи и учреждения, дававшие необузданный простор чувственности (Иерем. 2:10-11[87]). Религиозные их культы остались тем же мрачным суеверием, тем же обоготворением грубых страстей, какими были во времена завоевания земли обетованной иудеями. Соседние язычники ничего доброго от иудеев не переняли; наоборот сами служили соблазном для иудеев (Иис. Нав. 23:12-13;[88] Суд. 2:3[89]).