Церковь и внешняя иудейская среда.

Повествование Деян. не оставляет сомнения в том, что отноше­ние к Церкви со стороны Синедриона было враждебное. Евангелист Лука говорит о двукратном аресте Апостолов (IV, I и слл. V, 17 и слл.). Арестованные и в том и в другом случае были освобождены, но к ним было предъявлено требование, чтобы они не учили об Имени Иисусовом (IV, 15-22, V, 27-32. 40-42). Этому требованию они соз­нательно отказались подчиниться.

Инициатива ареста в обоих случаях принадлежала Саддукеям (ср. IV, 1-2, 5-6, V, 17), и причина ее указана в IV, 2: Саддукеям была неприемлема проповедь воскресения в лице Иисуса. Вражда Саддукеев продолжалась и дальше и была движима теми же побуж­дениями. Это сказалось на примере ап. Павла к концу третьего пе­риода Апостольского Века (ср. Деян. XXIII — XXV). Апостольская проповедь была проповедью воскресения, а Саддукеи воскресение от­рицали ((ср. XXIII, 8).

Отношение фарисеев было иное. При вторичном аресте Апосто­лов, Синедрион воздержался от санкций под влиянием фарисея Гамалиила, речь которого приводится в Деян. V, 34-39. Отношение фари­сеев, как и отношение Саддукеев, оставалось неизменным и в после­дующую эпоху. Поставленный перед Синедрионом, ап. Павел сумел обратить себе на пользу взаимную вражду фарисеев и Саддукеев и заручиться поддержкой фарисеев против Саддукеев (Деян. XXIII, 6-10). Поддержка фарисеев вызывает естественное недоумение. В дни земного служения Христа Спасителя они были Его главными против­никами, и их воздействие на Саддукеев в Иерусалимском Синедрионе создало условия, которые привели к развязке Страстей. На закате Апостольского Века вражда иудеев получила свое запечатление в Еван­гелии от Иоанна. Читателю ясно, что для составителя Евангелия эта вражда не была только фактом исторического прошлого. Евангелист и в свое время чувствует на Церкви непримиримую вражду иудеев. Между тем, после разрушения Иерусалима и прекращения иудейско­го священства, руководящее положение в иудейской религиозной жиз­ни заняли фарисеи, и председателем Синедриона был уже не перво­священник, а раввин. Иудейство, непримиримую вражду которого чувствовал евангелист Иоанн, было иудейство фарисейское. Не под­лежит сомнению, что не только в дни земного служения Христа Спа­сителя, но и в позднейшую эпоху, после разрушения Иерусалима, фа­рисеи были враждебны Церкви. Даже тогда, когда фарисей Гамалиил выступил в защиту Апостолов, учение Апостолов было принципиально неприемлемо для фарисеев. Это доказывается поведением молодого фарисея Савла, будущего Апостола языков. Участник убие­ния Стефана (Деян. VII, 58, VIII, 1), он перенес беспощадное гоне­ние и на прочих членов Церкви (VIII, 3) и готов был распростра­нить его на христиан, живущих в Дамаске (IX, 1 и слл.). По его соб­ственному свидетельству, к гонению на Церковь его привела рев­ность, отличавшая его, как фарисея (Филипп. III, 5-6). Замечатель­но и то, что дело Стефана началось в синагогах, т. е., опять-таки, в той среде, которая находилась под всецелым влиянием фарисеев. Мы неизбежно встаем перед вопросом: чем же объясняется та поддержка, которую фарисеи оказывали Церкви в критические минуты?

Отрицательное объяснение, которое лежит в факте взаимной вражды фарисеев и саддукеев, должно быть принято во внимание, но не исчерпывает вопроса. Апостолы, поскольку их преследовали сад­дукеи, могли, до известной степени, рассчитывать на поддержку фарисеев. Но важнее другое. Апостольская Церковь была церковь чисто-иудейская. Все ее члены были люди Моисеева закона. Они его соб­людали в точности, и их жизнь протекала в тесной связи с Иерусалим­ским Храмом. Не только по вере в Воскресение, но и по характеру благочестия, первые христиане были близки с фарисеями. Нельзя за­бывать, что широкие массы иудейства находились под влиянием фа­рисеев. В современной науке серьезное благочестие фарисеев полу­чает открытое признание. Сам Господь отдавал должное их учению (Мф. XXIII, 1-3). В этой близости первых христиан к иудейскому на­родному благочестию надо искать и положительную причину той под­держки, которую им иногда оказывали фарисеи.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ПЕРИОДА.

Поскольку христианская Церковь в первый период истории Апо­стольского Века была Церковью чисто-иудейской, в ней не возникло и не могло возникнуть иудейской проблемы. Сущность иудейской проблемы, которая стала перед Церковью в последующие годы, заклю­чалась в том: нужно или не нужно обязывать вступающих в Церковь язычников соблюдать закон Моисеев? В течение первого периода в Церкви язычников не было, и вопрос об условиях их присоединения не вставал.

Но учение о спасении в проповеди Апостолов отличалось универ­сальною полнотою. После исцеления хромого, Петр напомнил народу обетование, данное Аврааму, что в семени его благословятся все пле­мена земные (Деян. III, 25). Он знал, что иудеи только первые, к ко­торым Бог послал Сына Своего Иисуса (ст. 26). Это противоположение неизбежно предполагает, что, вслед за иудеями, спасение будет открыто и другим. Пониманию спасения в смысле универсальной пол­ноты Петр оставался верен и в течение второго периода истории Апостольского Века. Он высказал это понимание в доме сотника Корнилия (Деян.X, 35). Его, очевидно, и тогда еще разделяли и прочие члены Апостольской Дванадесятерицы. В противном случае, была бы непонятна та легкость, с которой они согласились утвердить принятие Корнилия в Церковь (ср. Деян. XI, 1-18). В Деян. нет ни единого на­мека на то, чтобы от Корнилия потребовали соблюдения закона Мои­сеева. Случай был исключительный и общего вопроса не ставил.

Но чаяние универсальной полноты спасения было основано на Ветхом Завете. Мы уже приводили ссылку ап. Петра на обетование, данное Аврааму, и — в той же его речи — представление о пути спа­сения: от иудеев к язычникам. Этим же путем, во второй период исто­рии Апостольского Века, были приведены ко Христу ефиопский евнух (ср. Деян. VIII, 26-40) и сотник Корнилий (X, 22).

Как мы сейчас увидим, вопрос об исторических судьбах ветхоза­ветного домостроительства поставил Стефан, один из Семи. Дело Сте­фана знаменует начало второго периода в истории Апостольского Ве­ка. Но та оценка храмового строя, которую дал Стефан, принципиаль­но не противоречит той идее универсальной полноты спасения, которая получила выражение в речах ап. Петра. Если спасение открыто для всех и переходит с Израиля на язычников, это предполагает, что ветхозаветное домостроительство представляет собою историческую эпоху в попечении Божьем о мире, которой пришел конец. Эту мысль и высказал Стефан. Для иудеев она была, конечно, неприемлема. Но в изложении Луки история Стефана показывает, что сознание Церкви ею не возмущалось.

III. ВТОРОЙ ПЕРИОД ИСТОРИИ АПОСТОЛЬСКОГО ВЕКА.

ДЕЛО СТЕФАНА.

Второй период истории Апостольского Века, в течение которого благовестие о Христе вышло за тесные пределы законопослушного иудейства, начинается делом Стефана.

Стефан, один из Семи, был привлечен к суду Синедриона по об­винению в хуле на храм и на закон (ср. Деян. VI, 11-14). Большая речь, которую он произнес в свою защиту, и которая в подробностях приведена в Деян. (VII, 2-53), выражает его религиозное мировоз­зрение. В этой речи Стефан хотел показать, во-первых, что Ветхоза­ветное обетование получило исполнение во Христе, и, во-вторых, что исполнение Ветхого Завета означает и его прехождение. Для доказа­тельства первого положения он прошел мысленным взглядом события ветхозаветного прошлого, остановившись с особым вниманием на исто­рии Авраама (ст. 2-8), Иосифа (ст. 9-16) и Моисея (ст. 20-41). Из сделанного Стефаном обзора вытекало, что мысль патриархов и Мои­сея была устремлена в будущее, к которому и относились обетования. Исполнением обетования могло бы казаться вступление Израиля вместе со скинией свидетельства во владения народов, изгнанных Богом от лица их (ст. 45), и, особенно, воцарение Давида (ст. 46). В от­кровении, данном Аврааму, земля была обещана его потомкам (ст. 4-7), а о Давиде Стефан засвидетельствовал, что он обрел благо­дать перед Богом (ст. 46). И, тем не менее, ни вступление в землю обетованную, ни воцарение Давида еще не означали исполнения обе­тования. Это ясно вытекает из суждения Стефана о Храме. Молитва Давида о нахождении жилища Богу Иаковлеву не получила исполне­ния при его жизни. Дом Богу построил только Соломон (ст. 47), и значение этого достижения Стефаном тотчас же ставится под сомне­ние: Вездесущий Бог, сотворивший небо и землю, живет не в рукотворимых храмах (ст. 48-50). Ветхозаветное обетование получает испол­нение только во Христе. Что явление Христа было связано с домо­строительством Божиим в Ветхом Завете, вытекает из того обстоятель­ства, которое отмечает Стефан, что в предательстве и убиении Пра­ведного, пришествие Которого было возвещено пророками, жестоковыйные иудеи проявили то же противление Духу Святому, какое про­явили их отцы, воздвигая гонения на пророков (ст. 51-53). Это — связь отрицательная, но она содержит и положительную мысль: служение пророков в Ветхом Завете вело ко Христу. Со всею ясностью эта положительная мысль высказана Стефаном цитатою из Второзакония (XVIII, 15), применительно к Моисею: "Это тот Моисей, который сказал сынам Израилевым: Пророка воздвигнет вам Бог из братьев ваших, как меня. Его слушайте" (ст. 37). Еще до Стефана ссылку на пророчество Моисея о Христе мы находим в одной из речей ап. Петра (Деян. III, 22-23). Но в речи Стефана это пророчество приводится в обозрении событий Ветхозаветного прошлого, как одно из великих деяний Моисея. Больше того, речь Стефана кончается явлением ему, исполненному Духа Святаго, Славы Божией и Иисуса Христа, стоя­щего одесную Бога (ст. 55-56). Явление Христа во Славе как бы до­сказывает недосказанное Его исповедником. Обетования Ветхого За­вета ведут ко Христу, и Дух Святый, Которому противились иудеи, от­крывает Его Стефану.

Но в речи Стефана была и другая мысль. Исполнение Ветхого Завета во Христе есть и его прехождение. Если пророки вели народ ко Христу, то гонение на пророков прообразовало восстание на Пра­ведного (ст. 51-53). Восстание на Праведного знаменовало отпаде­ние Иудейства. Но мысль Стефана на этом не останавливалась. Мало того, что его современники отвергли обетование. Мы видели, что он поставил под вопрос и храмовой культ (ст. 47-50): для служения Бо­гу-Творцу храмы, созданные человеческими руками, не нужны. Мы увидим, в свое время, что эти слова исповедника запали семенем в душу его гонителя, Савла (ср. Деян. XVII, 24-25). Но они показы­вают, что обвинение, которое было выдвинуто против Стефана в си­нагогах (ср. VI, 11-14), имело под собой основание. Мысль об окон­чании ветхозаветного домостроительства была близка его сознанию. В современной науке высказывается мнение, что эта мысль о культе без Храма была распространена в тех кругах эллинистического иудей­ства, к которым принадлежал Стефан. Возможно, что в Деян. VI — VIII евангелистом Лукою был использован — и отчасти переработан — источник, исходивший из этих кругов.

Стефан был побит камнями (VII, 57-60). Поскольку Синедрион не имел права жизни и смерти, это было возможно или благодаря от­сутствию прокуратора, или по его попустительству. При убиении при­сутствовал и убиение одобрял юноша, именем Савл (VII, 58, VIII, 1).

Возмущение Стефаном среди иудеев было общее. Его дело нача­лось в синагогах (VI, 9 и слл.). И Савл-гонитель, как уже было ука­зано, был фарисей. Исполнение взял на себя Синедрион (VI, 12 и слл.). Свою речь Стефан произнес в Синедрионе, в ответ на вопрос его председателя, первосвященника (VII, 1 и слл.). Когда Савл за­думал распространить гонение на Дамаск, он заручился письменными полномочиями к Дамасским синагогам от того же первосвященника (IX, 1-2).

Каково было отношение христиан? Для составителя Деян. Сте­фан был мученик и святой. Это с несомненностью вытекает из харак­теристики его служения в VI, 8, 10. А в VI, 15 Лука говорит, что "все сидящие в Синедрионе, смотря на него, видели лицо его, как лицо Ангела''. Было бы вполне естественно понимать это указание, особен­но последнее, как ретроспективную оценку. Лука был спутник и ученик Павла, а влияние Стефана на Павла, как уже было отмечено, не подлежит сомнению. Да и помимо того, к тому времени, когда Лука писал Деян., память первомученика была окружена ореолом свято­сти. Но для суждения об отношении верующих мы располагаем не только этими данными. В VIII, 2 мы читаем, что "Стефана погребли мужи благоговейные, и сделали великий плач по нем". И гонение, ко­торое началось после убиения Стефана, обрушилось на всю Церковь (VII, 1, 3). Одни только Апостолы остались в Иерусалиме. Все осталь­ные бежали. Очевидно, опасность грозила всем. И не только в Иеруса­лиме. Савл вознамерился перенести гонение в Дамаск (IX, 1-2). Эти два наблюдения, положительное и отрицательное: плач верующих по Стефане и гонение на всю Церковь, позволяют предполагать, что мыс­ли Стефана, неприемлемые для иудеев, находили отклик в христиан­ской среде не только среди эллинистов. Для постановки иудейской проблемы еще не пришло время, и мысль, что ветхозаветному строю наступил конец, не всем казалась чудовищной.