Об общем и юридическом понятиях закона

§ 10

Принято считать, что существует два основных значения термина закон. Прежде всего – это фундаментальная общенаучная категория. В данном смысле говорят о законах природы, общества, мышления и т.п. Второе значение в разного рода энциклопедиях и словарях дается с пометкой «юр.» - юридический.

Получается довольно странная ситуация. Математический и логический, физический, химический и биологический, даже экономический, социологический и исторический законы[149] – это одно (вариации одного), а юридический – нечто принципиально другое. Все науки нуждаются в категории закона, а юриспруденция – нет! Более того, она использует это же слово, но в совершенно ином значении! Вполне очевидно, что здесь мы сталкиваемся либо с каким-то терминологическим недоразумением (которое, однако же, должно быть прояснено), либо с реальной проблемой, которая тем более требует своего решения.

В качестве общенаучной категории закон обычно понимается как «необходимое, существенное, устойчивое, повторяющееся отношение между явлениями»[150]. В юридическом же контексте большинство наших сограждан, в том числе и многие юристы, понимают под законом нормативный акт, издаваемый государством. Представление о законе в юриспруденции настолько далеко от естественнонаучного, что на уровне привычных определений между ними невозможно выявить общее: в огороде бузина, а в Киеве дядька. Однако имеет смысл внимательно присмотреться к высказываниям типа: «Движение небесных тел подчинено законам механики»; «По второму закону Ньютона удвоение действующей на тело силы влечет удвоение его ускорения» и т.п. Разумеется, под словом «закон» в этих примерах подразумевается и некая связь. Но, прежде всего, здесь очевидна детерминирующая, регулятивная функция закона. Закон как регулятор есть начало, детерминирующее протекание некоторого процесса. Понимание закона в общенаучном смысле слова как регулятора сразу ставит под сомнение корректность противопоставления ему закона юридического, поскольку регулятивная сущность последнего абсолютно очевидна.

Не всякий регулятор является законом. Например, привычку никто законом не называет, хотя она, несомненно, также представляет собой регулирующий механизм. В первом приближении (далее будут некоторые уточнения) специфика закона состоит в его необходимом характере. Если по закону Ома между напряжением и силой тока существует прямо пропорциональная связь, то с увеличением напряжения сила тока необходимым образом, то есть неизбежно, возрастет, а не наоборот. Если по законам природы животному суждено умереть, то оно не будет жить вечно. Итак, закон в его общенаучном значении есть механизм, необходимым образом регулирующий те или иные процессы. Понятие регулятора – родовое по отношению к закону и в его общенаучном, и в юридическом значении. Вопрос же о том, несет ли в себе юридический закон начало необходимости, то есть, является ли он разновидностью закона в общенаучном смысле, мы обсудим после того, как рассмотрим природу законов именно в общенаучном смысле этого слова.

Проблема природы закона в онтологии

§ 11

 

Словосочетание «законы природы» имеет некоторую мистическую ауру. В восприятии большинства ученых, так же как "простых смертных", это - нечто устойчивое, непоколебимое и абсолютное. Проблема природы законов природы – если так можно выразиться – почти не обсуждается ни в естествознании, ни в философии науки, ни в онтологии. Хотя вопросу, "Что такое закон природы?", в мировой философии посвящено немало текстов, он касается, совершенно другой проблемы – какого рода высказывания могут называться законами. Широко обсуждается также, почему законы природы таковы, каковы они есть, а не иные. Но вопрос о сущности законов, их основаниях, механизмах действия, и т.д. попросту не замечен. Есть впечатление, что по общему мнению законы природы – безосновные основания бытия.

Если считать, что законы природы установлены Богом, то действительно и нет никаких вопросов. Однако использование Бога в качестве прямого объяснительного принципа в науке давно ушло в прошлое. Что касается атеистов, то для них апелляция к Богу недопустима по определению. Тем не менее, в массовом сознании сам статус законов природы таков, что остается лишь ввести их написание с большой буквы.

Такой священный образ законов природы начал формироваться вместе с мифом абсолютного детерминизма, порожденным математизацией естествознания. Математика - грандиозная и красивая игра с жесткими правилами. Естественные науки эпохи Галилеи и Ньютона уверенно и успешно заговорили на языке этих правил. Шероховатости нечетких фактов на фоне однозначности формул были интерпретированы как результат неустранимой неточности процедур измерения.

Начертив картину природы, ученые и философы начала Нового времени посчитали, что это их детище – и есть сама природа, а формулы, посредством которых они вычислили линии этого изображения, - ее реальные законы. И поскольку в формулах и функциях классической математики все однозначно, то все оказалось однозначно и в самой природе. Если на оси x откладывается время, а на оси y – значение какого-либо изменяющегося во времени параметра некоторой системы, то согласно самому представлению классической математики о функциональной зависимости мы получим однозначно предопределенную динамику изменения этого параметра. Поскольку же подобным образом можно описать любой параметр, то, кажется, можно описать и всю систему, сколь бы сложна она ни была, вплоть до мира в целом. Так сформировался абсолютный, т.н. лапласовский, детерминизм.

Абсолютный детерминизм господствовал несколько веков, однако сегодня он принадлежит прошлому. Как справедливо отметил нобелевский лауреат, основоположник синергетики И. Пригожин, «на протяжении более чем ста лет наблюдается то, что можно назвать "эрозией детерминизма". Вспомним о кинетической теории, квантовой механике, дарвиновской биологии»[151]. Один из крупнейших мыслителей XX века Карл Поппер в блестящей работе «Об облаках и часах…», обозначил как «облака» физические системы, которые «ведут себя в высшей степени беспорядочным, неорганизованным и более или менее непредсказуемым образом», а как «часы» – «системы, поведение которых вполне регулярно, упорядоченно и точно предсказуемо"[152]. Полемизируя с детерминизмом, согласно которому «Все облака суть часы — и это верно относительно даже самых расплывчатых облаков»[153], он развил и аргументировал противоположную точку зрения, «согласно которой в определенной мере все часы суть облака, или, иначе говоря, существуют лишь облака, хотя разные облака и отличаются друг от друга степенью своей облакоподобности»[154]. Именно преодоление мистически жесткого понимания законов природы позволяет осмыслить, что юридические законы с точки зрения принципиального механизма регуляции работают так же, как природные и любые иные законы бытия. Сущность этого механизма состоит в том, что всякий, а отнюдь не только юридический, закон возникает и действует как ограничение. Конечно, в юридическом учебнике вопрос об общей природе законов бытия невозможно рассматривать детально (уже потому, что для этого надо погрузиться в глубокие и сложные естественнонаучные проблемы, исследуемые, например, микрофизикой при помощи специального математического аппарата). Поэтому ограничимся некоторыми иллюстрациями и общим описанием.

Обратимся в качестве примера к работе живого организма. «В организме химические процессы осуществляются постольку, поскольку они являются механизмами биологических функций… Высшая, биологическая форма движения здесь выступает как главная, а низшая, химическая, как подчиненная…»[155]. Общая схема подчинения низшего высшему выглядит следующим образом. «Автономно существующий объект функционирует и развивается на основе некоторой совокупности законов, которые определяют множество его возможных состояний, изменений и взаимодействий. Если такой объект включается в качестве элемента или подсистемы в систему более высокого порядка, то, с одной стороны, реализуются не все абстрактно возможные его состояния, а лишь те, которые допускаются закономерностями более высокой системы. С другой стороны, некоторые возможности, которые до включения в систему для ее элементов носили формальный характер, становятся реальными… Именно в утрате одних возможностей и превращении других из формальных в реальные, в сущности, и заключается подчинение низшего высшему»[156].

Всякий организационный уровень содержит множество возможных вариантов течения процессов. Если этот уровень автономен, то реализация одних или других из этих вариантов зависит от различных более или менее случайных обстоятельств. Однако если над ним надстраивается более высокий организационный уровень, это означает, что часть существовавших ранее возможностей блокируется и, соответственно, повышается вероятность остальных.

Очень важно для понимания природы законов иметь в виду, что никакая блокировка никогда не бывает абсолютной. Рассмотрим для иллюстрации достаточно простую искусственную систему. Энергия, высвобождающаяся при свободном горении пороха, распространяется во все стороны. Если же поместить порох внутрь ствола, энергия будет канализирована – что и позволяет ее использовать для стрельбы – в значительной мере, однако не в полной, поскольку при стрельбе ствол нагревается, и через него часть энергии по-прежнему распространяется во все стороны.

Вернемся к более сложному примеру живого организма. Действующие в нем регулирующие структуры, которые блокируют значительную часть химических процессов, сохраняя возможности остальных, и представляют собой законы существования этого организма. Эти структуры так же, как и в случае ствола, никогда не обеспечивают абсолютной блокировки. Но если доля «проскакивающих» блокировку процессов не превышает некоторого уровня, это никак значимо не сказывается на функционировании организма. Превышение этого уровня, приводящее к тем или иным сбоям, мы называем болезнью, которая может оказаться излечимой или хронической. Если же имеет место переход через критическую черту, то разрушаются сами блокирующие структуры – законы функционирования организма, – и организм умирает. (Аналогично, при появлении микротрещин ствола оружие стреляет хуже, а при дальнейшей деформации его приходится выбрасывать).

Как мы видим, регулятивная функция закона обеспечивается тем, что последний представляет собой устойчивую структуру, блокирующую – точнее говоря, резко снижающую – вероятность одной части возможностей, и, тем самым, значительно повышающую вероятность других. Таким образом происходит канализирование процессов, протекающих в той или иной системе, что и формирует ее качественную определенность.

Каким путем образуются такие структуры? Хотя в каждом случае ответ конкретен, в общем виде он состоит в том, что они рождаются из столкновений и противоборств неупорядоченных процессов нижележащего уровня. В этом контексте следует воздать должное древнейшему мыслителю Гераклиту с его идеей возникновения гармонии из борьбы, современной версией которой выступает синергетический тезис о становлении порядка из хаоса.