Первый періодъ австрійскаго террора въ ГаличинЪ.

 

(Пополненія къ I выпуску).

Бобрецкій уЪздъ.

Спасаясь отъ преслЪдованій я бЪжалъ изъ Зборовщины въ родной Бобрецкій уЪздъ. Тутъ я все таки былъ арестованъ 26 августа 1914, а на слЪдующій день втолкнули въ камеру моего заключенія г. Зубрицкаго, предсЪдателя уЪзднаго суда въ БобркЪ. Господинъ Зубрицкій весь дрожалъ отъ волненія, а на мой вопросъ, что послужило причиной его арестованіи, отвЪтилъ едва слышно:

— Собственно говоря, я и самъ не знаю. Немного спустя г. Зубрицкій прійдя къ себЪ разсказалъ, что какіе то незнакомые ему солдаты хотЪли у него расквартироваться. Когда же онъ запротестовавъ не пустилъ ихъ къ себЪ на квартиру, явился къ нему жандармъ, бывшій до того въ его распоряженіи въ качествЪ исполнительнаго органа мЪстнаго суда, и безъ предъявленія какихъ либо распоряженій высшихъ властей, вопреки существующему правопорядку, объявилъ ему объ его арестЪ.

—Вотъ почему, продолжалъ предсЪдатель суда, я никакъ не могу понять, что такое сейчасъ происходитъ, и къ чему приведетъ этотъ военно-административный произволъ. А вЪдь разбираясь внимательно въ происходящемъ приходишь къ заключенію, что естъ кто то, кто всЪмъ этимъ руководитъ — закончилъ судья Зубрицкій.

Утромъ въ день Успенія Пр. Богородицы приказано намъ готовиться къ путешествію. Въ камеру явился жандармъ, тотъ самый, который арестовалъ судью Зубрицкаго и давъ ему теперь пощечину велЪлъ выходить на улицу. Судья пытался протестовать противъ незаконныхъ дЪйствій бывшего своего подчиненнаго, а въ отвЪтъ на свой протестъ получилъ вторую пощечину уже от конвойнаго солдата.

На вокзалЪ въ БобркЪ мы погрузились въ вагоны и пріЪхавъ во Львовъ были распредЪлены по разнымъ тюрьмамъ и я потерялъ г. Зубрицкаго изъ виду. Позже уже въ ТалергофЪ я часто видЪлъ судью Зубрицкаго въ компаніи крестьянъ за чисткой картофеля для общаго арестанскаго котла. Судья Зубрицкій не долго оставался въ ТалергофЪ. Онъ былъ освобожденъ послЪ допроса и разбора его дЪла, а вернувшись домой въ Галичину скоро умеръ отъ пережитыхъ волненій не дождавшись развала злопамятной Австріи.

Свящ. Александръ Юл. Илевичъ.

Борщевскій уЪздъ.

Въ I части Альманаха, въ дописи изъ Волковецъ, нашлись неточности или свЪдЪнія, не вполнЪ согласныя съ тамъ описаными дЪйствительными событіями. О бл. п. свящ. ІоаннЪ Смольномъ написано будто бы онъ „съумЪлъ оправдаться и былъ отпущенъ на свободу", между тЪмъ дЪло представляется слЪдующимъ образомъ:

Обыски и арестованія въ с. Пановцахъ произошли раньше другихъ селъ, ибо уже 5 и 6 августа 1914 г. свящ. I. Смольный и писарь Василій Максимовъ были доставлены въ Борщевъ, а псаломщикъ Григорій Гладышъ попалъ прямо въ Чортковскую тюрьму. КромЪ арестованныхъ больной о. Іоаннъ былъ сопровождаемъ двумя его дочерьми Еленой и Ярославой, рЪшившими не оставлять больного отца безъ опеки.

Борщевскій уЪздный староста объявилъ арестованнымъ, что имъ получено свыше распоряженіе арестовать всЪхъ организаторовъ и общественныхъ дЪятелей русскаго движенія въ ГаличинЪ. Староста былъ недоволенъ прибытіемъ дочерей о. Іоанна. Не имЪя приказа арестовать дЪвушекъ, онъ распорядился помЪстить ихъ пока съ больнымъ отцемъ на частной квартирЪ подъ жандармскимъ наблюденіемъ, Такъ какъ продвиженіе россійскихъ войскъ послЪдовало неожиданно, растерявшіяся австрійскія власти не успЪли эвакуировать арестованныхъ изъ частной квартиры. Такъ же оставили отступавшіе австрійцы арестованныхъ въ Чортковской тюрьмЪ и Львовскихъ Бригидкахъ. Что о. Смольный не „оправдался" передъ австрійскими властями, видно хотя бы изъ того, что онъ возвратился въ Паневцы только въ началЪ октября т. е. двЪ недЪли послЪ прибытія русскихъ войскъ въ Борщевъ, а то въ Паневцяхъ и надъ ДнЪстромъ еще двЪ недЪли послЪ отступленія австрійскихъ войскъ шныряли австрійскіе жандармы, арестовывали кого попало и уводили черезъ рЪку въ Венгрію. Такъ сдЪлали съ освобожденнымъ русскими войсками изъ Чортковской тюрьмы Григоріемъ Гладышемъ. Возвратившагося ночью домой съ радостнымъ извЪстіемъ „что русскіе меня освободили", утромъ австрійцы опять арестовали и выслали въ Венгрію въ Арадъ. КромЪ упомянутыхъ были еще арестованы крест. Гудзъ изъ Пановецъ и помЪщикъ Ив. Ал. Жаровскій изъ Дзвонячки. ПослЪднему не могло уЪздное начальство забыть его прогулки въ Каменецъ-Подольскъ, состоявшейся въ обществЪ друзей и знакомыхъ въ 1913 г.

ПослЪ возвращенія австрійцевь въ 1917 г. взновились по доносу мЪстныхъ мазепинцевъ обыски и придиранія къ русскимъ людямъ и покойный нынЪ отецъ Іоаннъ былъ выселенъ съ семьей въ Городенскій уЪздъ.

Марья Смольная-Рудко.

Бродскій уЪздъ.

г. Броды. Въ концЪ іюля 1914 г. пріЪхалъ изъ Львова въ г. Броды, близъ бывшей австро-русской границы комиссаръ полиціи Хорватъ, извЪстный нашему обществу изъ политическаго процесса о.о. Сандовича и Гудимы и, распредЪливъ роли бродской полиціи, нагрянулъ съ обыскомъ въ Читальню, Русскую Кассу а также къ г. г. Ст. Ив. Носевичу, ЛукЪ Н. Темеху, Николаю Д. Кушпета, Ивану Гр. СЪрко, и къ пишущему эти строки, т. е. Андрею Гр. Полищуку. Прійдя изъ города домой, я уже засталъ у себя непрошеныхъ гостей, а послЪ произведенія ревизіи приказано мнЪ явится въ полицію. Тутъ уже находились г.г. Носевичъ и Темехъ. ПослЪ допроса и списанія протокола, Носевича и Темеха отправили во Львовъ, а я вернулся на этотъ разъ домой съ ключами Р. Кассы, передаными мнЪ г-номъ Носевичемъ. Проходя мимо Прагскаго Банка встрЪтился я съ четырьма мЪстными украинофилами: чиновникомъ Сек. Левицкимъ и священниками А. Софиновскимъ, Сев. ГлЪбовицкимъ и Фенчинскимъ. Высказанное вслухъ этими господами удивленіе, что я до сихъ поръ еше не за рЪшеткой убЪдило меня окончательно, что раньше или позднЪе меня постигнетъ участь г. Темеха и г. Носевича. СпокойнЪйшимъ образомъ прошелъ я мимо достойной компаніи дЪлая видъ, что даже ихъ не замЪчаю, а уже 2 августа я былъ арестованъ и вмЪстЪ съ Иваномъ Григ. СЪрко въ цЪпяхъ отправленъ во Львовъ. Насъ помЪстили въ полицейскихъ арестахъ при ул. Яховича въ небольшой камерЪ, въ которой въ теченіе двухъ дней собралось 17 человЪкъ. Изъ знакомыхъ помню г г. Ив. Пашкевича, Ю. Кисилевскаго и Дрыгинича.

Такъ продержали насъ 20 дней въ невозможнЪйшихъ и неподлежащихъ описанію санитарныхъ условінхъ, а 27 августа въ 3 часа утра мы были присоединены къ общему транспорту въ составЪ около 1000 человЪкъ и отправлены въ глубь Австріи. По пути на вокзалъ нЪкій львовскій гражданинъ въ порывЪ патріотическаго чувстпа съ браню замахнулся на священника Скоробогатаго, нашего товарища недоли, съ цЪлыо нанести ему ударъ. Тогда одинъ изъ конвойныхъ поймавъ зазнавшагося нахала за шиворотъ присоединилъ его къ нашему транспорту и онъ несмотря на слезы и оправданія былъ отправленъ вмЪстЪ съ нами.

Моя жена осталась послЪ моего ареста дома, но не долго. ПослЪ вступленія передовыхъ русскихъ отрядовъ въ Броды и скораго ихъ отступленія была арестована также и моя жена, а затЪмъ и ея мать, понесшая своей дочери въ тюрьму пищу. Когда же русскія войска вторично приближались къ Бродамъ, погнали ихъ пЪшкомъ съ сосЪдомъ Козьмою Крижановскимъ въ Золочевъ, а отсюда по желЪзной дорогЪ во Львовъ. У сосЪда К. Крыжановскаго была найдена при ревизіи послЪ отступленія русскихъ передовыхъ частей солдатская сумочка съ россійской махоркой. Жена сидЪла во ЛъвовЪ въ обществЪ 350 человЪкъ въ арестахъ по ул. Баторія. Австрійцы не успЪли ихъ во время эвакуировать и послЪ занятія Львова русскими войсками жена вернулась благополучно домой, а въ 1915 г. при наступленіи австрійцевъ спаслась въ Россію.

Въ общемъ въ Бродахъ и двухъ бродскихъ предмЪстьяхъ Малыхъ и Великихъ Фольваркахъ были арестованы въ 1914 г. слЪдующія лица:

1. Андрей Гр. Полищукъ,

2. Марія Р. Полищукъ,

3. Ирена Ал. Кучерина,

4. Николай Желехъ,

5. Козьма Крижановскій,

6. Лука Д. СЪрко,

7. Григорій СЪрко,

8. Иван Гр. СЪрко,

9. Марія Бойчукъ,

10. Елена Бойчукъ,

11. Василій Шусть,

12. Игнатій Дзьоба,

13. Иванъ Караимъ,

14. Лука Караимъ,

15. Марія Караимъ,

16. Анна Караимъ,

17. Петръ Дзьоба,

18. Данило Горницкій,

19. Н. Горницкая,

20. Лука Темехъ,

21. Лука Бойчукъ,

22. Василій Ивасюкъ,

23. Семенъ Бойко,

24. Павелъ ОлЪйникъ,

25. Марія ОлЪйникъ,

26. Семенъ ОлЪйникъ,

27. Димитрій Зен. Плисъ,

28. Иванъ Як. Лысайко,

29. Семенъ Гладунъ,

30. Павелъ Гладунъ,

31. Ольга Гладунъ,

32. Екатерина Гладунъ,

33. Ярославъ Гладунъ,

34. Андрей Гладунъ,

35. Марія Ив. Шлюзъ,

36. Марія Вас. Бойко,

37. Марія Ник. Бойко,

38. Марія Темехъ,

39. Иванъ Чорній,

40. Лука Ник. Темехъ,

41. Степанъ Ив. Носевичъ,

42. Иванъ Мих. Дребичъ,

43. Софья Фом. Лынъ,

44. Василій Р. Ваврыкъ,

45. Марфа Фил. Дребичъ,

46. Юліанъ Кустыновичъ,

47. Н. Шпакъ,

48. свящ. Мартинъ Як. Балюта,

49. Андрей Васильцевъ, Высоцко,

50. Данило Ив. Сидорикъ,

51. Семенъ Ал. Боечко,

52. Н. Свистуновичъ, Поповцы,

53. свящ. Юстинъ Сухаровскій, Заболотцы,

54. Н. Бендаревскій, с. Берлинъ,

55. Іосафатъ Якимовичъ, с. Берлинъ,

56. свящ. Игнатій Ф. Гудима, Дытковцы,

57. Филипъ Гудима, Дытковцы,

58 Иванъ Придиба, Буратинъ,

59. Иванъ Чорнобай, Буратинъ,

60. Чижъ, Черница.

КромЪ поименованыхъ было арестовано еще нЪсколько человЪкъ, къ сожалЪнію ихъ фамиліи установить мнЪ не удалось.

Андрей Гр. Полищукъ.

Горлицкій уЪздъ

С. Мацина вел. Австрійскія войска вели себя на ЛемковщинЪ, какъ дикая орда въ завоеваной странЪ. Не давали пощады даже церквамъ. Такъ н. пр. въ с. МацинЪ вел. въ половинЪ минувшаго декабря солдаты расположились въ мЪстной церкви. Тамъ спали, держали своихъ лошадей, а за престоломъ устроили отхожее мЪсто. Однажды, отнявъ у мЪстнаго крестьянина свинью, они закололи ее тутъ же въ церкви и повЪсили ее на крестЪ, употребляемомъ во время крестныхъ ходовъ, для справленія.

"Прик. Русь" 1915 г. № 1548.

Золочевскій уЪздъ.

с. Бортковъ. Въ селЪ БортковЪ, еще до начала войны, 3 августа 1914 г. были арестованы прежде всего всЪ крестьяне, состоявшіе членами правленія мЪстной читальни О-ва им. М. Качковскаго, а именно:

1) псаломщикъ Иванъ Сабрига;

2) эсаулъ „Русской Дружины" Иванъ Валучинскій, умеръ въ ТалергофЪ;

3) Василій Пивоваръ;

4) лавочникъ Григорій Регета;<

5) Степанъ Фурда, умеръ въ ТалергофЪ:а нЪсколько дней спустя также рядъ другихъ русскихъ крестьянъ:

6) Никита Орищишинъ,

7) Василій Орищишинъ,

8) Иванъ Маркевичъ,

9) Иванъ Коть,

10) Павелъ Кухаръ,

11) Михаилъ Чупрій,

12) Григорій Котъ,

13) Василій Коханъ,

14) Василій Хамула, умеръ въ ТалергофЪ,

15) Марія ХмЪль, умерла въ ТалергофЪ.

ВсЪ они были закованы въ кандалы, при чемъ ихъ заколачивали молотомъ нарочно до того небрежно, что почти у всЪхъ руки оказались поранеными.

Арестованные были отправлены подъ конвоемъ въ г. Золочевъ, гдЪ евреи разбили Ив. Маркевичу камнемъ голову, такъ что онъ лишился чуствъ. Павлу Кухару толпа оборвала бороду, жандармы же ничуть не мЪшали этимъ безчинствамъ.

Крестьянина Василія Хамулу, члена правленія мЪстной русской читальни арестовали и увели отдЪльно на жел.-дор. вокзалъ, чтобы затЪмъ отправить его въ Золочевъ. На вокзалЪ напали на него „украинцы" изъ Краснаго и избили кольями, изранивъ его въ грудь, руки, спину и изорвавъ на немъ одежду.

Большинство этихъ крестьянъ были арестованы по доносу мЪстнаго еврея Рейсберга. Другіе изъ арестованныхъ въ БортковЪ были указаны жандармамъ, какъ „опасные руссофилы" „украинцами" изъ Краснаго и Фирлеевки, въ частности двумя „украинскими" агитаторами изъ Краснаго, братьями ДЪтчуками, которые вообще были довЪренными лицами и освЪдомителями жандармовъ.

За три дня до занятія русскими войсками с. Борткова, сюда вошли мадьяры и польскіе легіонеры. Капитанъ-полякъ окружилъ приходской домъ солдатами, самъ же вошелъ внутрь, выкрикивая, что онъ имЪетъ приказъ арестовать священника. Когда-же на встрЪчу ему вышелъ 80-лЪтній немощный старикъ, свящ. Феофилъ Дейницкій, капитанъ смутился и, приказавъ только произвести обыскъ, ушелъ, оставляя старика въ покоЪ.

Тотъ-же капитанъ приказалъ солдатамъ снять колокола съ колокольни и отцЪпить языки, угрожая растрЪлять каждаго, кто посмЪетъ звонить.

Въ день отступленія австрійскихъ войскъ изъ Борткова были еще арестованы два крестьянина — Николай Орищишинъ и Александръ Сяноцкій.

Солдаты связавъ имъ руки взяли ихъ съ собой. Наконецъ послЪдніе австрійскіе отряды арестовали войта Ивана Магеру, но такъ какъ, уже некогда было расправиться съ нимъ, то заперли его въ громадскомъ домЪ. Его освободили оттуда вступившія въ село передовыя русскія стражи.

Арестованныхъ въ 1914 г. бортковскихъ крестьянъ конвоировали въ Золочевъ жандармы подъ командой нЪкоего Яворскаго. Передъ входомъ въ Золочевъ послЪдній приказалъ арестованнымъ сойти съ подводъ и идти медленно пЪшкомъ, сообщивъ предварительно толпЪ, что онъ ведетъ „шпіоновъ".

Поощренная и разъяренная этимъ сообщеніемъ городская толпа стала избивать несчастныхъ чЪмъ попало и куда попало. Та-же самая бойня повторилась въ оградЪ тюрьмы. На слЪдующій день въ 8 ч. утра арестованные были закованы въ кандалы и отправлены во Лъвовъ. Путь съ главнаго вокзала въ военную тюрьму во ЛьвовЪ былъ для насъ тоже настоящимъ крестнымъ ходомъ. Многіе отъ побоевъ и оскорбленій едва держались на ногахъ.

У входа въ военную тюрьму увидЪлъ насъ тюремный надзиратель по національности чехъ, и приказалъ снять немедленно цЪпи съ нашихъ рукъ.

31 августа мы были посажены въ вагоны, а 4 сентября пріЪхали въ Талергофъ.

Иванъ Сабрига.

Въ с. Вел. ОльшаницЪ были арестованы 23 крестьянъ, въ томъ числЪ нЪсколько женщинъ.

Въ с. СкниловЪ были арестованы 9 крестьянъ, въ томъ числЪ одна женщина. По словамъ жителя того же села Петра Сукача, служившаго въ австрійской арміи и попавшаго въ русскій плЪнъ, австрійцы повЪсили 12 крестьянъ въ м. ЯрычевЪ.

("Прик. Русь" 1914 г. № 1441).

Золочевскій уЪздъ.

(По сообщенію Феодора Андрухова).

г. Золочевъ. Еще въ 1914 г. въ первыхъ дняхъ августа былъ арестованъ въ ЗолочевЪ Феодоръ Ляховичъ и вмЪстЪ съ многими высланъ въ Терезіенштадтъ. ЗатЪмъ по истеченіи нЪкотораго времени былъ онь переведенъ въ концентраціонный лагеръ въ ТалергофЪ. ПослЪ пережитыхъ волненій, больной, и разстроенный вернулся въ 1917 году домой, гдЪ и умеръ послЪ развала Австріи.

Въ с. ЖашковЪ того-же уЪзда былъ арестованъ Григорій С. Зубинскій.

Анна Ляховичъ.

с. Переволочная. 13 августа 1914 г. явился въ с. Переволочной комендантъ жандармской станицы въ СоколовкЪ Пузьо съ 3 солдатами и послЪ короткаго совЪщанія съ тогдашнимъ сельскимъ старостой Петромъ Иваховымъ пошли съ ревизіей въ домъ сельскаго писаря Феодора Андрухова. ПослЪ ревизіи подвергли Андрухова и его сына Михаила, гимназиста 8-го класса допросу поставивъ имъ рядъ вопросовъ въ родЪ — чЪмъ оба занимаются въ свободное время, какія газеты читаютъ, въ частности на какомъ языкЪ и какимъ правописаніемъ (казенной ли фонетикой или же этимологическимъ) ведетъ Андруховъ переписку съ властями. Получивъ отъ Андруховыхъ разъясненіе, что ими дЪлается все, что разрЪшено законами, жандармъ оставилъ обоихъ подъ карауломъ пока дома приказавъ имъ собираться къ отъЪзду въ Олеско къ судебному допросу, а самъ съ солдатами зашелъ въ домъ Андрея Рудко, 70 лЪтняго старика. ПослЪ тщательнаго обыска не найдя ничего подозрительнаго, жандармъ арестовалъ Рудко съ женой Екатериной не разрЪшивъ имъ запастись необходимымъ пропитаніемъ и переодЪтся на дорогу.

Предлогомъ къ самочинному обыску и арестованіямъ произведеннымъ жандармскимъ комендантомъ, какъ позднЪе выяснилось, былъ недостойный доносъ со стороны „regierungspartei"-цевъ т.е. мЪстныхъ „украинцевъ" чаявшихъ такимъ образомъ создать „самостійную Украіну".

Присоединивъ такимъ же манеромъ къ арестованнымъ еще Ивана Ф. Ива-хова, комендантъ обыскалъ у всЪхъ карманы и отобравъ у нихъ деньги велЪлъ садиться въ поданныя подводы. Каково же было удивленіе арестованныхъ, когда подводы вмЪсто Ъхать въ Олеско свернули на путь въ Золочевъ, а спрошенный жандармъ отвЪтилъ, что всЪ команды навЪрно перебрались уже въ БЪлый Камень, значитъ туда и слЪдуетъ имъ Ъхать. ПослЪ пріЪзда въ это мЪстечко жандармъ передалъ сопровождаемыхъ жандармской смЪнЪ. Тутъ арестованные сдЪлались предметомъ надруганій собравшейся толпы, ревЪвшей неистово:

- повЪсить, растрЪлять измЪнниковъ.

Въ Золочевъ пріЪхали въ 11 ч. ночи. Въ уЪздномъ староствЪ не было уже ни живой души, начальство вЪдь заблаговременно сбЪжало, Въ виду этого арестованныхъ заперли въ тюрьмЪ, помЪщавшейся въ старинномъ замкЪ. Тамъ продержали двое сутокъ. Собравъ въ тюрьмЪ около 150 человЪкъ „измЪнниковъ" тюремная администрація распорядилась отправить ихъ подъ конвоемъ на вокзалъ. Тутъ попало бЪднягамъ отъ мЪстныхъ ротозЪевъ, отъ желЪзнодорожной прислуги, не воздержались отъ оскорбленій по адресу арестованныхъ даже интелигентные казалось представители армій. Какой то капитанъ артилеріи увидЪвъ младшаго Андрухова въ гимназической формЪ набросился на него съ руганью и съ поднятой рукой. И только движеніе толпы напиравшей сзади и непроизвольно оттолкнувшее разъяреннаго капитана спасло гимназиста отъ вЪрныхъ побоевъ. Офицеръ приказалъ жандарму обратить особое вниманіе на гимназиста.

Мазепинецъ жандармъ по фамиліи Щуръ поощренный офицеромъ, съ наглымъ злорадствомъ не замЪдлилъ стянуть гимназисту цЪпями крЪпко руки. Уже въ вагонЪ по пути изъ Золочева во Львовъ старикъ Андруховъ просилъ жандарма освободить немного сыну руки. Но тотъ въ отвЪтъ, увидЪвъ между арестованными еще одного гимназиста Н. Мандыбура изъ Соколовки, обратился къ нему на офиціальномъ языкЪ (на польскомъ):

— иди сюда, твой коллега говоритъ, что ему въ цЪпяхъ скучно, въ двоемъ будетъ вамъ веселЪе.

Во ЛьвовЪ ва вокзалЪ построили всЪхъ въ шеренги, а скованныхъ гимназистовъ жандармъ-провокаторъ умышленно выдвинулъ впередъ. Это возимЪло свое дЪйствіе. Городская толпа жаждавшая зрЪлищъ и теперь ежедневно собиравшаяся кругомъ вокзала встрЪтила эшелонъ неистовымъ крикомъ и угрозами, готовая арестованныхъ растерзать на мЪстЪ. Не смотря на присутствіе наспЪвшей конной и пЪшей полиціи и вооруженныхъ солдатъ бросала камнями, бревнами, толкала и била. Больше всЪхъ досталось закованнымъ гимназистамъ, покойному судьЪ Мих. ИвануссЪ, которому подбили глазъ и разбили голову. Такъ прошли они черезъ городъ на улицу Баторія, а когда тамъ не оказалось свободныхъ мЪстъ, арестованные были размЪщены въ Бригидкахъ.

Въ мирное время культурная на первый взглядъ львовская публика, превратилась въ началЪ войны въ варваровъ, въ дикихъ звЪрей, потеряла свой человЪческій обликъ. А вЪдь каждый изъ жителей Львова считаетъ себя европейцемъ. А русскій народъ въ ГаличинЪ страдалъ и кровью истекалъ отъ моральныхъ и физическихъ ранъ наносимыхъ ему этой страшной „европой".

Во дворЪ въ Бригидкахъ стояли готовыя нЪсколько висЪлицъ, ежедневно скрипЪвшіе подъ тяжестью повЪшенныхъ неумЪлою рукою жандарма или солдата невинныхъ жертвъ. Трудно было смотрЪть изъ камеръ въ окошко на страшное зрЪлище. А вЪдь до ушей заключенныхъ долеталъ снизу смЪхъ должностныхъ лицъ высылавшихъ арестованныхъ на тотъ свЪтъ.

НЪсколько дней спустя началось новое движеніе. Это переводили арестованныхъ изъ Бригидокъ на вокзалъ. НавЪрно власти распорядились сдЪлать снаружи на вагонахъ соотвЪтствующія надписи, ибо не смотря на полное закрытіе вагоновъ на каждой станціи и полустанкЪ толпа встрЪчала транспортъ грознымъ „распни".

И вдругъ какъ по мановенію волшебной палочки крики замолкли, наступила тишь. Ссыльные узнали отъ конвоя, что поЪздъ перешагнулъ галицкую границу и остановился въ предЪлахъ Моравіи.

Сочувственно-радушная встрЪча оказанная транпорту мЪстнымъ чешскимъ населеніемъ вселила въ ссыльныхъ вЪру, что есть уголки на землЪ, гдЪ нЪтъ переодЪтыхъ людоЪдовъ, гдЪ торжествуетъ право и правда, гдЪ живетъ культурный народъ.

Иванъ Рудко.

Добромильскій уЪздъ.

С. Рыботицкій Посадъ. ПослЪ закрытія всЪхъ русскихъ институцій и издательствъ въ августЪ 1914 года, я, не получая русской газеты изъ Львова, а интересуясь политическими событіями, ходилъ иногда въ близъ лежащее мЪстечко Рыботичи къ врачу Гурскому читать газеты. Однажды на обратномъ пути встрЪтившись съ жандармомъ Рудовскимъ, весьма совЪстнымъ и честнымъ человЪкомъ (бЪлый крукъ между жандармами — поляками) разсказалъ ему о французской побЪдЪ надъ нЪмцами надъ Марной. Жандармъ предупредилъ меня, что въ настоящее время надо быть осторожнымъ, что молъ можно невинно пострадать за каждое неосторожное слово. — „Dzisіаj nikt nіe рewny czу gо nіkt nie wezma".

Видно, что нибудь да зналъ жандармъ, только неловко было ему распространяться передъ хорошимъ своимъ знакомымъ. Я конечно взялъ во вниманіе его соображенія и чувствуя инстинктомъ, что злой рокъ виситъ надъ всЪми русскими галичанами, весь ушелъ въ себя и въ исполненіе своихъ священническихъ обязанностей.

Въ первыхъ дняхъ всеобщей мобилизаціи отправился я съ списками своихъ прихожанъ въ сельское правленіе. Тутъ составлялись и провЪрялись списки подлежащихъ воинской повинности. Сельское правленіе было уже въ сборЪ, также присутствовали два жандармы-мазепинцы. Когда послЪдніе удалились въ село, я случайно замЪтилъ лежащую на полу бумажку. Поднявъ ее, я познакомился съ ея содержаніемъ. Бумагу потерялъ жандармъ. Было это отношеніе жандармскаго управленія, въ которомъ сообщалосъ изъ ВЪны, что 1) за арестованіе всякаго неблагонадежнаго интелигента назначается правительствомъ награда въ 60 коронъ; 2) арестованіе подозрЪваемаго крестьянина награждаетоя суммой 8 коронъ; и 3) за саботажъ, шпіонажъ, въ частности поврежденіе телеграфной и телефонной сЪти полагается строжайшее наказаніе, лицамъ же схватившимъ преступника или указавшимъ его выдается вознагражденіе въ суммЪ 200 коронъ.

МнЪ стала ясной причина массовыхъ арестовъ. ВЪдь темныя личности, желающіе выручить грошъ хотя бы цЪной жизни своего ближняго, находятся вездЪ въ изобиліи. Распоряженіе правительства было понято жандармами и ихъ агентами какъ средство наживы—благо моментъ такой подошелъ, не слЪдуетъ выпускать его изъ рукъ.

Заходилъ въ то время къ моему сыну коррепетиторъ гимназистъ Михаилъ Хроновичъ. Молодой человЪкъ, хотя по убЪжденіямъ своимъ былъ ярымъ украинофиломъ, однако душа и совЪсть его была неиспорчена. Какъ то заходитъ ко мнЪ въ кабинетъ, весь взволнованный и возмущенный. На вопросъ, что съ нимъ случилось, отвЪтилъ:

— „Сейчасъ я былъ въ Рыботичахъ, гдЪ повстрЪчавшійся мнЪ знакомый жандармъ предложилъ мнЪ отправиться въ сосЪднія русскія селенія и заняться слЪжкой русскихъ людей, въ частности интелигенціи, обЪщая постоянное мЪсячное вознагражденіе и особое за всякій доносъ".

Гямназистъ отклонилъ съ отвращеніемъ предложеніе жандарма, а чтобы не подвергнуться мести, поступилъ охотникомъ на военную службу.

ПримЪромъ кровавой неразберихи, господствовавшей во время войны въ ГаличинЪ, можетъ также послужитъ маленькое происшествіе съ сельскимъ старостой въ Рыбот. ПосадЪ. Домъ его стоялъ за селомъ, а безпрерывно проходившія австрійскія войска постоявно требовали старосту для разныхъ справокъ, для дачи квартиръ, подводъ и т. д. Чтобы упростить дЪло, сельскій староста примЪстился со своей канцелярій т. е. съ кипой бумагъ на вольномъ воздухЪ въ мЪстЪ, гдЪ скрещивались дороги. Надошли мадьярскіе жандармы и увидЪвъ мужика, лежащаго съ бумагами и перомъ на травЪ, сейчасъ же его арестовали и раздЪли съ цЪлью повЪсить въ недалекой церковной оградЪ. Счастье хотЪло, что въ тотъ же моменгь надъЪхалъ галопомъ мадьярскій офицеръ, утекающій съ отрядомъ кавалеристовъ. Офицеръ справился сперва у жандармовъ, а затЪмъ заговорилъ къ полуживому старостЪ на „русско-польскомъ" языкЪ.Такъ опредЪлилъ староста нарЪчіе на которомъ заговорилъ къ нему офицеръ, бывшій по національности по всей вЪроятности словакомъ. Офицеръ приказалъ освободить крестьянина, а когда жандармы удалились посовЪтовалъ ему спрятаться и совсЪмъ не показываться никому на глаза.

ВскорЪ и я былъ арестованъ. Въ перемышльскую тюрьму препровождали меня среди обычныхъ надругательствъ вмЪстЪ съ г.г. Нездропой, Заблоцкимъ, свящ. Гукевичемъ, д-ромъ Ильницкимъ и множествомъ другихъ. Въ трехъ товарныхъ вагонахъ Ъхало 200 человЪкъ, въ томъ числЪ нЪсколько россійско-подданыхъ поляковъ изъ Красника. Не смотря на усиленную просьбу начальника конвоя дать еще одинъ вагонъ, чиновникъ тяги, полякъ, грубо отказалъ въ просьбЪ, пожелавъ намъ „передохнуть" по пути въ Градецъ.

Свящ. Мирославъ Лысякъ.

Жидачевскій уЪздъ.

Транспортъ изъ Стрыя въ Вадовичи. Какъ всЪ трагедіи, такъ и Талергофъ имЪетъ свое предисловіе. Во время послЪдняго, передъ европейской войной, засЪданія австрійской делегаціи въ Буда-ПештЪ обратился мазенинскій депутатъ Кость Левицкій, позднЪйшій „украинскій" министръ при ПетрушевичЪ, а нынЪ принесшій повинную полякамъ и организовующій въ ГаличинЪ правительственную партію среди коренного населенія, къ австрійскому военному министру Кробатину съ запросомъ, знаетъ ли онъ, что въ ГаличинЪ роится отъ „rollеnden Rubeln" и что на счетъ Россіи содерживаются въ ГаличинЪ бурсы, которыхъ воспитанники по окончаніи гимназіи получаютъ офицерскую степень? Можна ли полагаться на случай войны съ Россіей на того рода людей? Какія предохранительныя мЪры намЪряетъ предпринять министръ, чтобы цЪлость австрійской имперіи не пострадала?

Кробатинъ обЪщалъ сдЪлать все возможное и отъ него зависящее. Сейчасъ былъ издаиъ приказъ по арміи, что не всякій кончившій среднее учебное заведеніе можетъ быть допущенъ къ офицерской степени. По арміи пошло разъясненіе, что въ ГаличинЪ имЪются „руссофилы", съ которыми слЪдуетъ обращатьвя какъ съ измЪнниками. Мазепинецъ Баронъ Василько постоянно обращаетъ вниманіе должностныхъ круговъ на опасность, угрожающую государству со стороны „руссофиловъ" и ничуть не смущаясь науськивалъ правительство къ преслЪдованіямъ русскихъ галичанъ: „расkеn sіе dосh еіnmal dіе Sріtzen аn". Немедленно послЪ этого очутились въ тюрьмЪ Бендасюкъ, Гудима, Сандовичъ и Колдра. Австрійскіе офицеры получили даже карты, на которыхъ были обозначены русскія деревни спеціальными значками.

Во время войны мадьяры примЪняли эти инструкціи министра Кробатина при встрЪчахъ съ галицкими мужиками спрашивая ихъ: "ты руссъ?", а получивъ отвЪтъ: „я руссинъ", таковыхъ на мЪстЪ убивали. Единственно благодаря гнуснымъ доносамъ мазепинскихъ вождей съ высоты парламентской трибуны, какъ то Костя Левицкаго, фонъ Василько и др., а также мЪстной польской администраціи, горЪвшей на равнЪ съ мазепинцами слЪпой ненавистью къ русскому міру, пало столько неповинныхъ жертвъ.(Дашинскій насчитываетъ ихъ 60 тысячъ человЪкъ). Доносчики готовили висЪлицу для передовыхъ людей (Sріtzеn) — но вышло иначе. Передовые люди попали въ Талергофъ, откуда многіе все таки вернулись домой, а на мЪстахъ расправлялась дикая мадьярская орда съ сЪрой крестьянской массой.

И въ ТалергофЪ Кость Левицкій не оставилъ свою жертву безъ вниманія. Сюда делегируетъ онъ своего затя д-ра Ганкевича, который въ качествЪ члена лагерной комиссіи имЪлъ должную „опеку надъ ненавистными москвофилами".

Кровавые годы 1914 — 1917 предсказалъ передъ войной покойный депутатъ Вас. Давидякъ, сообщавшійся съ депутатомъ свящ. Стояномъ. ПослЪдній же былъ въ тЪсныхъ отношеніяхъ съ убитымъ наслЪдникомъ Фердинандомъ.

Въ Конопишъ, резиденцію Фердинанда было переведено Гл. Упр. Воен. Шт. Въ его составЪ организовано особое отдЪленіе вЪдавшее украинофильской пропагандой въ ГаличинЪ и Россіи и всЪми дЪлами, связанными съ этимъ вопросомъ. Посты главковерховъ заняли въ этомъ отдЪпеніи Кость Левицкій и фонъ Василько готовя гибель русскому народу въ ГаличинЪ. Подобныя организаціи были въ каждомъ уЪздЪ, гдЪ мазепинцы въ качествЪ Leibgаrde-истовъ при уЪздныхъ начальникахъ вели точные указатели будущихъ жертвъ проскрипціи. Съ объявленіемъ мобилизаціи и военнаго положенія, пошли аресты усмотренныхъ жертвъ. Въ нЪкоторыхъ уЪздахъ болЪе совЪстные у. начальники не могли своимъ авторитетомъ пріостановить арестованій нЪвинныхъ людей, за которыхъ сами могли поручиться. Если данное лицо не принадлежало къ Regіerung-раtrei т. е. къ мазепинской фракціи, тогда Lеіbgаrde была всесильной и безконтрольной въ своихъ произвольныхъ дЪйствіяхъ.

Для достовЪрности и лучшаго доказательства истины изображаемаго нами положенія приведемъ еще одинъ фактъ. Въ маЪ 1914 г. былъ подписанъ адвокатами Костемъ Левицкимъ, Федакомъ и 180 товарищами, и поданъ въ имперское намЪстничество во ЛьвовЪ меморіалъ съ просьбой передать „украинцамъ" русскія народныя общества: Народный Домъ, Ставропигійскій Институтъ и О-во им Качковскаго. Въ этомъ письмЪ обращается вниманіе австр. правительства на вредную для государства дЪятельность означенныхъ обществъ содерживавшихъ рядъ ученическихъ пріютовъ и воспитывавшихъ русскую молодежь въ духЪ, согласно съ исторической истиной наперекоръ повсемЪстно учреждаемымъ мазепинскимъ училищамъ, гдЪ застрашающимъ образомъ извращалась родная исторія (н. пр. „Украінска Правда" вмЪсто „Русская Правда" истор. памятн., князь Владиміръ и Ольга и т. п. были украинцами и т. д.)

Даже во время войны Кость Левицкій и К° не присЪли, а наоборотъ съ рвеніемъ и энергіей, достойной лучшаго примЪненія занимались доносами, не смотря на то, что по ихъ же самыхъ пониманію всЪ „руссофилы" частично припрятаны по тюрмамъ, или вывЪшаны, или же бЪжали въ Россію, слЪдовательно Галичина оставалась вольной отъ деструктивнаго „руссофильскаго" элемента. За подписью этого доносчика и компаніи былъ поданъ въ НамЪстничество вторично меморіалъ 24 ноября 1915 года. № 35470 /рr. подъ заглавіемъ: „Меморандумъ общей украинской національной Рады, касающійся мЪропріятій по реформЪ украинскихъ учрежденій, захваченныхъ руссофилами во ЛьвовЪ" — въ которомъ между прочимъ говорится: „Es gibt іn Lеmberg drеі grоsse Korperschaften, welche den Zwecken der russophilen Propaganda dienstbar gemacht wurden, so dass diese Propaganda in diesen Instituten ihre Hauptherde gefunden hat.

Durch mehrere Dezenien wurde das Vermogen dieser Institute zur Unterstutzung der russophilen Aktion in Osterreich verwendet".

О Ставропигійскомъ ИнститутЪ пишетъ: „Als Patronatsherr der wichtigsten Stadtpfarre in Lemberg besetzte das Seniorat dieselbe immer mit hervorragenden russoph. Greistlichen, das Internat erzog die Jugend im russischen freiste, in der Buchdruckerei wurden die russophilen Zeitungen und Broschuren meistenteils unentgeltlich in Druck gelegt, sie wurde zum Brennpunkte der ganzen russischen Agitations-literatur in Galizien".

О Народномъ ДомЪ: „aus den Einnehmen des Institutes erhielten die russophilen Agitatoren direkte Subventionen. Im Internate fur die Schuljugend wurde diese im russischen Greiste erzogen. Dieser Internat, unterstutzt sehr reichlich aus Russland... wurde zu einer Pflegestalle des russischen Geistes und russischer... gegen das Reich gerichte-ten Propaganda... Die Vertreter der Ukrainer lenkten seit vielen Jahren mehrmals die Aufmerksamkeit der Regierung auf diese anormalen Zustande... Die Taetigkeit... des Narodnyj Dim war seit Jahren angerichtet gegen die vitalsten Reichsinteressen... erzog die Jugend zu den Aposteln... der russischnationalen Propaganda, wurde zur Brutstatte und zum Hauptherde der russischen gegen die Monarchie gerichteten, die Foerderung russischer Interessen fur den Kriegsfall vorbereitenden und bezweckenden Action".

О об-вЪ им. Качковскаго: „Dieses Vereineshaben sich die Fuhrer der Russophulen bemachtigt mit Hilfe... seiner.. Leseweine (?) in den Dorfgemeinden das Gift des Russophilis-mus in die Volksseele einzuimpfen, die breiten Volksmassen fur Russland... zu gewinnen.. dass derselbe Verein sowohl vor dem Kriege als auch wahrend des Krieges mit den Fuhrern der Verraterreien und der Spionage zusammenwirkte und aus Russland sehr reichlich subventioniert wurde...

Въ этой денунціаціи обращается вниманіе на политическій процессъ деп. вЪнскаго парламента Маркова и тов. длившійся отъ 21/6—21/8 1915 г. въ которомъ въ качествЪ свидЪтелей въ пользу правительства давали показанія члены „украинской націон. рады" Костя Левицкій, Н. Василько, А. Весоловскій, Ф. Кормошъ и др.

Какъ видимъ, несмотря на то, что „ненавистный москвофилъ" истекающій кровью былъ поверженъ во прахъ и „обезвреженъ", Кость Левицкій и честная его компанія не унимались, a прилагали всЪхъ силъ чтобы услышать послЪдній вздохъ этого самого „москвофила".

Въ Жидачевскомъ у. начались аресты въ первыхъ дняхъ августа рокового 1914 г. УЪздный начальникъ Казиміръ Яворчиковскій, находившійся подъ силънымъ вліяніемъ уЪздной мазепинской организаціи, состоявшей изъ вожаковъ: учителей Ивана Вилинскаго изъ Пчанъ и Михаила Рихвицкаго изъ Розвадова и ксендзовъ Головкевича изъ Тейсарова и Борочка изъ Яйковецъ, побилъ рекордъ относительно числа арестовываемыхъ. Одновременно наполнялись всЪ тюрьмы въ уЪздЪ; въ НиколаевЪ, ЖидачевЪ и ЖуравнЪ. Когда въ этихъ мЪстечкахъ не хватило мЪста, арестовываемые переводились въ уголовную тюрьму въ СтрыЪ. Такъ 20 августа переведево изъ Николаевской крЪпости надъ ДнЪстромъ 52 человЪка въ Стрый. По пути изъ Николаева,,украинскіе соколы" напали на транспортъ избивая арестованныхъ. Всего въ СтрыЪ къ моменту моего прибытія было свыше 300 человЪкъ. Надо съ признательностью вспомнить, что тогдашній предсЪдатель окружного суда въ СтрыЪ г. Маркеллъ МЪсинскій самъ наблюдалъ и строго приказалъ обращаться съ нами по человЪчески. Даже разрЪшилъ арестованнымъ на собственныя средства пріобрЪтать пропитаніе. Воспользовавшись гуманностью г. МЪсинскаго мы заказали и постоянно получали обЪды изъ ресторана г. Вонсовича. Это не понравилось стрыйскимъ украинофиламъ и они посредствомъ своей организаціи затребовали примЪненія къ намъ строгаго режима, a для большаго давленія выбили г. Вонсовичу всЪ окна. Тогда по приказанію г. МЪсинскаго и съ согласія н-ка тюрьмы Іос. Потушинскаго продукты покупались на наши средства на базарЪ и обЪдъ готовился въ тюремной кухнЪ.

Когда русская армія подступила къ Стрыю явился въ тюрьму съ конвоемъ чиновникъ у. начальника Броньскій и уставивъ насъ въ шеренги погналъ на вокзалъ. Впереди шелъ г. Марушакъ и какой то чехъ — оба въ цЪпяхъ. Улица огласилась адскими ругательствами. туча камней полетЪла на наши головы. Ъхали мы не Ъвши трое сутокъ, a 5 сентября нашъ поЪздъ остановился въ Вадовицахъ. При разгрузкЪ устанавливалъ насъ по четыре лейтенангъ Боцянъ, полякъ, посылая намъ плевки въ лицо, a во время шествія изъ вокзала въ вадовицкую тюрьму передъ нами сЪменилъ старичокъ-полякъ отставной уланскій ротмистръ, призывавшій смотрЪвшихъ на насъ женщинъ, выливать изъ оконъ нечистоты на наши головы.

ПослЪ пріЪзда изъ Вост. Галичины новаго эшелона въ Вадовицы, мы опять погрузились на вокзалЪ и уЪхали дальше на западъ.

Н.

С. Вишневъ. Въ с. ВишневЪ были арестованы въ 1914 г. слЪдующія лица:

Петръ Казимирчукъ 54 лЪтъ,

Григорій Курилецъ,

Иванъ Мельниктъ;

всЪ три умерли въ ТалергофЪ. Вернулись изъ Талергофа домой:

Иванъ Феникъ,

Степанъ Блюзновскій,

Феодоръ Петр. Казимирчукъ,

Даніилъ Феникъ,

Феодоръ Курилецъ,

Михалъ Гучко и

Марфа Федакъ.