Несформированность умения проявлять свои чувства в общении со сверстникми

Каждый день он выбегал из школы пораньше, прятался за колонну и при виде меня выскакивал с воплем: «Хромо­ножка!» Я изо всех сил давала ему портфелем по голове. Он шатался от удара, а я гордо удалялась к дому. Назавтра все повторялось. Я никогда не жаловалась, но однажды раскро-вавила ему физиономию. Его отвели в медпункт, а мне в тет­ради написали: «Безобразно избила мальчика».

...Мы встретились через много лет в автобусе, я уже за­мужняя женщина с детьми.

— А я вот в Америку уезжаю. Навсегда. Зачем ты замуж вышла? Я тебя любил всю жизнь, с первого сентября перво-

го класса, — сказал он, и я чуть не заплакала и чуть снова не треснула его сумкой по голове.

Арбатова М. Мне 40 лет... М., 1999. С. 15.

Данные исследований

Наблюдение за процессом социально-психологической адаптации учащихся первых классов (Александровская Э. М., 1988) показало, что «приспособление к школе протекает у них по-разному и отличается по скорости и устойчивости».

Оценка адаптации осуществлялась по семи шкалам:

• эффективность учебной деятельности (1 — учебная ак­тивность, 2 — успеваемость);

• усвоение школьных норм поведения (3 — поведение на уроке, 4 — поведение на перемене);

• успешность социальных контактов (5 — взаимоотноше­ния с одноклассниками, 6 — отношение к учению);

• 7 — эмоциональное благополучие.

По суммарному показателю схемы наблюдения за процес­сом адаптации Л. В. Замулиной (2005) были выделены три группы учащихся:

Группа 1: большинство детей (56%) адаптируются к школе в течение двух месяцев. На фоне хорошего настроения неко­торые ученики обнаруживают временные трудности (ограни­ченные сроком 2 месяца) в приобретении социальных контак­тов, выполнении правил поведения.

Группа 2: дети с неустойчивой адаптацией (30% учащих­ся). Характеризуется более длительным периодом проявления неблагоприятных форм поведения и низким уровнем разви­тия познавательных интересов. Основные нарушения касают­ся сферы учебной деятельности, они носят кратковременный характер и находят отражение в предпочтении игровой дея­тельности. В ряде случаев низкий уровень овладения школь­ной программой сопровождается трудностями во взаимоотно-

шениях и с учителем, и с одноклассниками. Изменение пове­денческих реакций отражается в положительной динамике интегрального показателя, значения которого не достигают высокого уровня.

Группа 3: дети с нарушением нормальных форм социаль­но-психологической адаптации, проявляющимся в ограниче­нии способности справляться со своими учебными и соци­альными функциями, в негативных формах поведения, проявлении отрицательных эмоций (14% учащихся). У мно­гих детей этой группы слабо выражена учебная активность. Школьная успеваемость в данном случае является вторичным показателем их дезадаптации.

6.3. ЭМОЦИОНАЛЬНОЕ НЕБЛАГОПОЛУЧИЕ

(Страхи школы, учителя, вызова к доске,

контрольных работ, наказания, тревожность,

плохое настроение, агрессия)

Эмоциональное неблагополучие детей младшего школь­ного возраста, как правило, является следствием особенно­стей развития эмоциональной сферы ребенка в предыдущие периоды развития (подробнее см. соответствующие разде­лы глав 4, 5).

Последствия длительных отрицательных эмоциональных переживаний:

• страх;

• лживость;

• переживание незащищенности и одиночества (дети, ко­торых бьют родители, выбирают такие стратегии адап­тации к жизни, как: «остаюсь сам, один», «прошу про­щения», «говорю с кем-нибудь», «кусаю ногти, ломаю пальцы», «молюсь» и др.).

Зарисовки из жизни

Переживания событий семейной жизни

С самого детства я была «папиной дочкой», он был глав­ным человеком для меня. Но когда мне было 10 лет, он на­чал пить. Изначально я ничего не знала, поэтому, когда мама подошла ко мне со словами, что, возможно, мы переедем к бабушке, так как у отца начинается горячка, это стало на­стоящим шоком для меня. Прошло несколько недель, и я своими глазами увидела, что такое пьяный отец. Более того, именно меня он выбрал «объектом» для вымещения агрес­сии. После этого мы переехали. То было ужасное время, я не могла поверить в то, что мой отец алкоголик, а именно это стали мне говорить окружающие. А через месяц-полто-ра отец согласился сходить к психологу (так мне было ска­зано), и мама вместе с нами вернулась домой. Не могу ска­зать, что я этому очень обрадовалась. Я хотела этого всей душой, но боялась, что весь кошмар повторится снова.

В тот момент я запуталась в себе, в том, что для меня хорошо, что плохо. А еще через месяц, во время кокой-то мелкой ссоры, отец заявил, что это я во всем виновата, в том, что мы уехали из дома, в том, что он начал пить, а еще он сказал, что так думают все, даже мама. Правда, мама, успо­каивая меня, сказала, что это не так, и я не могу быть ни в чем виноватой. Я была уверена, что она объяснит это отцу, и он извинится. Но извинений я так и не дождалась.

В течение пяти лет после этого я вообще не разговари­вала с отцом, за исключением ссор. Он продолжал пить и срываться на мне (бить меня). Я ждала, что мама ради меня разведется с ним, но она этого не сделала. А у меня внутри засела обида, с которой я живу до сих пор.

О. М., 24 года.

Адаптация в новом классе и возраст

Девятилетний мальчик И., обладающий высоким уров­нем творческих способностей и высокой мотивацией учения,

был зачислен в 5-й класс, наравне с 11- и 12-летними школь­никами.

Одноклассники не воспринимали его как равного себе, относились к нему, как к «мелкому». И. оказывался в сторо-. не от общих мероприятий, игр, компаний, что в условиях дан­ного учебного заведения (закрытый интернат) стало причи­ной одиночества и, как следствие, — агрессии, которую И. начал проявлять по отношению к окружающим, особенно к лидерам класса.

И., который привык к лидерству в своем предыдущем классе, будучи одним из самых успешных, сильных и разви­тых учеников, лишился этой привилегии в классе более стар­ших ребят.

В очень короткие сроки он стал одним из лучших учени­ков, что оказалось важным в классе, где ценились ум, успе­хи в учебе. Ребята приняли его. Но напряжение, с которым И. пришлось заниматься довольно долго, значительно ухуд­шило состояние его здоровья.

По материалам магистранта Л. Г.

Насилие в семье

На десятилетнего Павлика было страшно смотреть. Все тело в кровоподтеках, лицо распухло. Его лупили ремнем, пинали ногами, а потом, полураздетого, выгнали на улицу. Кто истязатели? Родные отец с матерью.

На вид — культурные люди, модно одеты, неплохо за­рабатывающие. В инспекцию по делам несовершеннолетних они прибыли на престижном автомобиле. Папа — начальник на совместном предприятии, мама — воспитатель детского сада. Что заставило их так измываться над ребенком, в чем он провинился?

Оказывается, маме показалось, что он израсходовал слишком много какого-то дорогого шампуня. Нет, вины за собой они никакой не чувствовали, раскаиваться не собира­лись и недовольны были лишь тем, что сердобольные люди

привели ребенка в милицию и эта неприятная история полу­чила огласку.

Еще пример. У восьмилетней Ани оказалось сломано реб­ро и нос, множество синяков. Это расплата за то, что она рас­печатала коробку конфет и угостила забежавшую подружку. Причем семья не бедствует, а устроившая расправу мама, биз-нес-вумен, занимает немалый пост в одной из частных фирм.

Данилевич £. Не бей меня, мама. Санкт-Петербургские ведомости. 4—10 апреля 1998.

Высказывания о школе младших школьников

Саша Б. «Когда бы я ни пришел в школу, меня там ждут одни только неприятности». При выполнении задания «Моя школа» рисует избушку на курьих ножках, а в образе Бабы-яги — учительницу.

Варя М. Как только наступает суббота, всякое упомина­ние или напоминание о школе сопровождается криком: «Не портите мне настроение, не вспоминайте, даже слова этого не произносите!» (имеется в виду «школа»).

Школьные страхи

Я никогда не справлялся с диктантами. Поэтому было не­удивительно, что перед диктантами я испытывал страх. И мож­но себе представить мой ужас, когда учитель, сменивший нашу прежнюю учительницу, предупредил, что с сегодняшнего дня мы будем ежедневно писать диктанты. Никакие протесты не помогли. Диктанты начались. Когда, наконец, произносилось слово «конец», на большинстве детей лица не было.

Эберлейн Г. Страхи здоровых детей. М., 1981. С. 26—27.