Экспертиза следов орудий взлома.

 

О значении следов орудий взлома для раскрытия и рассле­дования преступлений писалось еще в дореволюционной русской криминалистической литературе. Один из полицейских кримина­листов того времени писал, например, что при расследовании краж нужно стараться при осмотре определить, каким орудием и каким способом произведен взлом. Объясняя, как это сделать, он отмечал, что орудия взлома на ряде предметов, в особенности на дереве оставляют хорошо видимые оттиски, способные ука­зать не только на род орудия, но и на конкретное орудие, «кото­рое нередко точно приходится к сделанной им впадине»⁵⁰.

Значительное внимание следам орудий взлома уделял С. Н. Трегубов. Исследование их он рекомендовал поручать научным экспертам, а не прибегать к экспертизе слесарей, механиков и чинов полиции, которые не в состоянии разобраться в разреше­нии вопроса, какими приемами пользовался преступник, и, тем более, дать какие-либо указания о его личности ^м.

В криминалистической литературе, вышедшей в первые годы Советской власти, следам орудий взлома также уделялось боль­шое внимание, в особенности описанию различных орудий взлома. Это было вполне естественно, ибо в те годы продолжали еще свою деятельность профессиональные преступники, пользо­вавшиеся специальными орудиями взлома. Вместе с тем в лите­ратуре правильно отмечалось, что в зависимости от применен­ного орудия в каждом отдельном случае возникают разные следы взлома, начиная от громадных разрушений в стенах хранилища или на дверях и окнах помещения и кончая еле заметными царапинами от отмычки на внутренних частях замка ⁵².

Вначале применялись те способы фиксации и исследования, следов орудий взлома, которые были разработаны еще в доре­волюционные годы. Так, например, обширные следы разруше­ний И. Н. Якимов рекомедовал фотографировать или зарисовы­вать по сетке в соответствующем масштабе, а с малых по раз­мерам следов изготовлять слепки, пользуясь для этой цели пластилином и резиной. Сличение слепков с орудием взлома рекомендовалось производить путем «примерки» орудия взлома к гипсовому слепку, при которой и устанавливать, подходит ли оно по своим размерам и особенностям к слепку.

В первом учебнике криминалистики (1935 г.) о следах ору­дий взлома было сказано немного, но их значение рассматрива­лось уже в более широком плане, чем в предшествующих рабо­тах. В частности, отмечалось, что следы этого рода могут отве­тить на такие вопросы: 1) действительно ли они сделаны извне запертого помещения (т. е. могут указать на симуляцию взло­ма); 2) совершен ли взлом профессиональным взломщиком или неопытным преступником; 3) оставлены ли следы тем орудием, которое обнаружено у подозреваемого, или каким-то другим орудием. Способы фиксации и исследования следов оставались в это время на прежнем уровне⁵³.

Значительно больше места следам орудий взлома было уде­лено в учебнике криминалистики, изданном в 1938 г. Наряду с анализом особенностей, характерных для отдельных видов взло­ма (взломы замков, преград, окон и т. д.), особый раздел в учеб­нике отводится экспертизе следов и орудий взлома. Однако методика экспертизы освещалась крайне скупо, да и сама по се­бе она была еще несовершенной. Так, например, сравнительно­му исследованию рекомендовалось подвергать не сами орудия, а слепки с них, сравнивая их со слепками, полученными с места происшествия.

Еще больше внимания следам орудий взлома уделили Б. М. Комаринец и Б. И. Шевченко. Они не ограничились описа­нием видов и орудий взлома, а попытались классифицировать следы по механизму их образования и выделить индивидуальные признаки, на основе которых возможна идентификация орудия взлома. Следы орудий взлома названными авторами делились на четыре группы: 1) вдавленные следы, возникающие от на­жима или удара орудием взлома; 2) царапины, возникающие от трения или скольжения орудия по объекту взлома; 3) реза­ные следы, возникающие от разреза предмета ножом, топором,, стамеской или другим орудием; 4) следы распила, возникаю­щие от действия пилы.

Индивидуальные признаки орудий, отображающиеся в сле­дах, Б. М. Комаринец и Б. И. Шевченко различали двух видов: 1) на лезвиях режущих частей орудия (зазубрины и другие де­фекты) и 2) на поверхности орудий (углубления, выступы, цара­пины, раковины и т. п.). Пользуясь этими признаками, по их словам, нетрудно отыскать среди одинаковых орудий именно то, которое оставило данный след. Однако как это сделать, они не указывали. Вопросы методики исследований в их руководстве освещения не получили.

Учение о следах орудий взлома за годы, прошедшие после Великой Отечественной войны, развивалось на основе общих теоретических положений трасологии, разработанных советски­ми криминалистами. Большой вклад в развитие учения об этом виде следов внес Б. И. Шевченко. В его диссертации, посвящен­ной криминалистической экспертизе следов при расследовании краж, совершенных с применением технических средств, содер­жится детальная характеристика следов орудий взлома и инст­рументов, рассмотрены принципы классификации этих следов,, технические способы их фиксирования и изъятия, а также вопро­сы теории и практики их исследования.

Развивая классификацию, предложенную им в 1938 г., Б. И. Шевченко разделил следы орудий и инструментов также на че­тыре группы, но уже на расширенной основе. К первой группе были отнесены следы деформации, которые в свою очередь де­лились на следы трения, разреза и вдавления, ко второй груп­пе— отпечатки, к третьей — следы отслоения и к четвертой — следы в виде частиц тех или иных веществ.

Важное идентификационное значение Б. И. Шевченко прида­вал вдавленным следам, которые отображают не только форму,. но и рельеф орудия взлома, включая мелкие его особенности. Вместе с тем он подчеркивал, что оценка признаков орудия, отобразившихся в следе, требует от эксперта осторожности и учета технологических моментов изготовления того или иного орудия.

Опираясь на результаты своих экспериментальных исследо­ваний, Б. И. Шевченко отметил особенности экспертизы следов-деформаций. Наибольшей деформации в силу волокнистого строения древесины подвергаются следы на дереве. Волокна дре­весины имеют стремление к восстановлению состояния нарушен­ного орудием взлома, благодаря чему не только мелкие, но и крупные особенности рельефа в следе могут изменяться. При действии на дерево одним и тем же орудием четкость следов за­висит от направления, в котором применялось орудие. При уда­ре и нажиме наиболее четкие следы возникают в случае, когда действие орудия происходит вдоль волокон, а при трении и раз­резе наоборот — при действии поперек волокон.

В области методики экспертизы следов орудий взлома Б. И. Шевченко отмечал два важных положения: 1) при исследова­нии следов, возникших при трении или разрезе, изучение само­го орудия не всегда дает представление о структуре следа, суж­дение об этом возможно лишь на основе экспериментальных дан­ных; 2) в то же время выделение индивидуальных признаков, используемых для идентификации, может происходить только на основе изучения самого орудия, а не его копии, так как нель­зя быть уверенным в существовании особенности, изучая след, пока не найдена эта особенность на орудии.

Специальными исследованиями в рассматриваемой области занимались также М. В. Салтевский, С. И. Поташник, Л. К. Литвиненко, Ю. П. Голдованский и другие криминалисты⁵⁴. Их исследования по-новому осветили некоторые вопросы теории и практики этого вида экспертизы, расширили круг объектов идентификации, указали новые возможности использования до­стижений естественных и технических наук в применении их к данному виду экспертизы.

Так, например, М. В. Салтевский разработал классификацию общих и частных признаков, отображающихся в следах орудий взлома в зависимости от механизма их образования. Она разви­вает сделанное в свое время Б. И. Шевченко замечание отно­сительно необходимости различать общую форму объекта и ча­стные формы поверхности и линий.

Определенный интерес представляет рекомендация С. И. По­ташника о последовательности экспертного исследования сле­дов и орудий взлома. Хотя каждое исследование исходит из осо­бенностей конкретного случая и зависит от объектов исследова­ния и тех вопросов, которые разрешаются этим исследованием, однако обобщение экспертной практики позволило С. И. Поташ­нику наметить наиболее приемлемую, с его точки зрения, после­довательность. Разделяя экспертное исследование на девять этапов, он особо выделяет значение тех из них, в которых производится изучение следа и орудия по общим признакам, изготовление экспериментальных следов и сравнительное иссле­дование частных признаков при помощи сравнительного микро­скопа.

Не лишено интереса и упомянутое выше исследование Л. К. Литвиненко. Следует, в частности, отметить практическое значе­ние его рекомендаций по совершенствованию процесса фикса­ции следов орудий взлома на бетоне, кирпиче и других анало­гичных материалах с помощью предварительной обработки их силикатным клеем либо даммерным лаком, а также способы фиксации глубоко проникающих следов на деревянных предме­тах с помощью рентгенографии. Упомянем, наконец, работы С. С. Степичева «Следы орудий взлома» 55 и Е. Ф. Толмачева «Исследование следов орудий взлома»^5б. Работы построены авторами на основе обобщения современных криминалистиче­ских знаний и следственной практики, благодаря чему служат полезными пособиями при назначении и производстве экспертиз по следам орудий взлома.