Идентификация оружия по стреляной пуле.

О возможности идентификации оружия по следам, оставшим­ся после выстрела на пуле, говорилось еще в дореволюционной русской криминалистической литературе, ^и однако в первые годы Советской власти экспертизы этого рода были редкостью. Боль­шинству работников органов дознания, следствия и суда о науч­ных методах идентификации оружия вообще не было известно, да и специалистов, могущих проводить подобные исследования, было очень мало.

Сведения о криминалистическом значении следов действия огнестрельного оружия работники органов дознания, следствия и суда в первые годы Советской власти получали из работ И. Н. Якимова, Н. С. Бокариуса, В. Л. Русецкого и других пионеров советской криминалистики. Характеризуя значение этих следов, И. Н. Якимов писал в 1924 г.: «При выстреле пулей, если она причинила сквозное ранение, должны быть приняты меры к ее розыску для последующего сличения с найденными на месте преступления или отобранными у заподозренного оружием». Найденную пулю он рекомендовал сравнивать с пулями в пат­ронах, отобранных у заподозренного лица, по калибру, форме, оболочке, если она имеется, по следам от нарезов ствола. Мето­дику сравнительного исследования И. Н. Якимов описывал следующим образом: «Найденную на месте преступления или вынутую из трупа пулю, вместе с пулей, выпущенной из оружия, принадлежащего заподозренному лицу, фотографируют, и имен­но те их стороны, которые имеют большие сходства, а затем увеличенные в несколько раз снимки с обеих пуль сравнивают между собой» ¹².

Большое внимание вопросам экспертизы оружия и боепри­пасов уделялось в трудах Н. С. Бокариуса. В изданной в 1925 г. монографии, посвященной первоначальному наружному осмотру трупа, он писал: «При обнаружении пули или пуль в трупе или в обстановке на месте преступления или происшествия может явиться необходимость установить, из какого оружия вообще или из какого из двух или трех оружий одной и той же систе­мы, отобранных у лиц, заподозренных в убийстве, был произве­ден выстрел в потерпевшего; в другом случае надо выяснить, подтверждает ли найденная пуля, что выстрел в тело убитого был произведен именно из револьвера, обнаруженного у лица, заподозренного в убийстве. Вопросы эти — вопросы большого значения в следственной разработке происшествий или преступ­лений»¹³.

Приведенные высказывания свидетельствуют о том, что представление об идентификации оружия по стреляной пуле бы­ло в те годы уже достаточно определенным, хотя идентификаци­онные признаки былиiеще мало изучены, а методика сравни­тельного исследования являлась несовершенной.

Авторы первого учебника криминалистики, изданного в 1935 г., рекомендовали пулю, найденную на месте преступления, вначале осмотреть невооруженным глазом, а затем через бинокулярный микроскоп (или бинокулярную лупу), обращая при этом вни­мание на выявление всех мельчайших неровностей (царапин, вы­емок и пр.) и частиц посторонних веществ, находящихся на ее поверхности. Обнаруженные детали и пулю целиком предлагалось фотографировать. Таким же образом рекомендовалось посту­пать с пулей, полученной при пробных выстрелах. Сравнитель­ное исследование производить по увеличенным фотоснимкам ис­следуемой и экспериментальной пули. Этим и ограничивались рекомендации, относящиеся к методике исследования¹⁴. Оценка значения идентификационных признаков, обнаруженных в про­цессе исследования, в своей основе имела количественный прин­цип. Авторы учебника необоснованно утверждали, что для поло­жительного заключения необходимо, чтобы у исследуемой и экспериментальной пуль совпало не менее 8 особенностей их поверхности.

Как и в предшествовавших работах советских криминалис­тов, в учебнике 1935 г. содержались лишь отдельные, научно не систематизированные сведения о следах действия огнестрельного оружия.

Из работ, изданных во второй половине тридцатых годов, кроме упоминавшейся уже книги В. Ф. Червакова «Судебная баллистика», следует назвать работу Б. М. Комаринца и Б. И. Шевченко «Руководство по осмотру места преступления». Прав­да, руководство имело характер практического пособия, но это не умаляло значения обширного раздела, посвященного в нем следам и вещественным доказательствам применения огнестре­льного оружия. В течение многих лет оно оказывало действен­ную помощь оперативному составу и следователям, а также экспертам, занимавшимся судебно-баллистическими исследова­ниями.

Идентификация огнестрельного оружия сопряжена со значи­тельными трудностями. Как правильно отмечает Н. М. Зюскин, она осложняется тем обстоятельством, что большинство из исследуемых признаков однотипны по своему виду, имеют ми­кроскопические размеры и располагаются не на плоскости, а на цилиндрической поверхности ¹⁵.

Методы идентификации оружия по стреляной пуле основы­ваются на теоретическом положении о том, что «каждый ствол имеет свои индивидуальные признаки, в связи с чем и все пули, выпущенные из данного ствола, имеют оригинальные идентич­ные или имеющие между собой большое сходство следы» ¹⁶. Это положение основано на том, что микрорельеф канала ствола на­резного оружия разнообразен и бесконечно разнообразны соче­тания трасс, которые возникают на поверхности стреляной пули. Правильность данного положения доказана не только теоре­тически, но и практически. Указывая на это, В. Ф. Черваков замечает, что оно легко подтверждается при выстрелах в условиях идеального эксперимента. Выстрелы в этом случае производятся из нового оружия одной и той же серии, патронами одного из­готовления с количественно и качественно одинаковым зарядом пороха. Объекты, в которые производятся выстрелы, не должны причинять повреждений наружной поверхности пули.

Существуют различные методы исследования пуль, что свя­зано со сложностью решаемой задачи. В основном они сводятся к двум способам сравнительного исследования: а) следов на самой пуле и б) их отображений. Хотя первый способ представ­ляется, несомненно, более надежным и эффективным, истори­чески исследования начались с применения не первого, а второ­го способа, поскольку он отличается больше простотой и доступ­ностью.

Не располагая техническими приспособлениями, которые позволяли бы одновременно исследовать всю совокупность сле­дов на цилиндрической поверхности двух пуль (исследуемой и экспериментальной), исследователи пошли по пути изготовле­ния плоскостных копий этих следов. Так возникли методы раз­вертки пули путем ее прокатывания, распластывания и фотогра­фирования с помощью специальных приборов.

С целью получения плоскостного изображения следов на пу­ле, французский судебный медик Бальтазар предложил в 1922 г. прокатывать ее по листу оловянной фольги толщиной в 0,1 мм, уложеному на толстом гладком картоне ¹⁷: Метод Бальтазара довольно долго применялся не только в западноевропей­ских лабораториях, но и в советской экспертной практике. В 1935 г. он рекомендовался в пособии, изданном Отделом уго­ловного розыска ГУРКМ НКВД СССР.

Несомненным достоинством данного метода являлась его простота. Однако качество фиксации следов даже при механи­зированной прокатке не было совершенным, многие имевшиеся на пуле мелкие детали в оттиске отражения не получали, без­упречно фиксировался лишь общий вид нарезов.

В 1936 г. советский криминалист С. Н. Матвеев (Одесский институт научно-судебной экспертизы) предложил свою, ориги­нальную методику прокатки пули — по желатинному слою фотографической пленки ¹⁸. Как и метод Бальтазара, метод С. Н. Матвеева достаточно прост. При его помощи опытному эксперту нетрудно получить наглядные и достаточно четкие от­печатки. Но все же и этот метод не был свободен от недостат­ков. Указывая на них, Н. М. Зюскин писал, что ввиду тонкости эмульсионного слоя мелкие детали при прокатке теряются. Для получения лучших оттисков он предложил производить прокат­ку не на пленке, а на листовом целлулоиде.¹⁹

В поисках более тонкой и совершенной фиксации следов на пулях ученые обращались к различным копирующим материа­лам. В послевоенные годы получила распространение фиксация рельефа стреляной пули на легкоплавком металле, методика которой разработана в Харьковском институте судебной экс­пертизы. ²⁰

В целях облегчения техники получения отпечатков и улуч­шения их качества С. Л. Цион сконструировал специальный прибор для механической прокатки пули, с помощью которого можно осуществлять прокатку одновременно двух и даже трех пуль на одной пластинке с последующим одновременным фото­графированием полученных с них отпечатков.

Метод прокатки пуль даже в усовершенствованном виде не исключал возможности сдвигов пули.²¹ Поэтому среди совет­ских криминалистов продолжались поиски других, более эффек­тивных методов фиксации следов. Особенно активно эти поиски шли после Великой Отечественной войны. Советские кримина­листы испытали гальванопластический способ фиксации следов на пуле.²² Прибегая к этому способу, исследователи ставили за­дачу избежать тех искажений рельефа, которые неизбежно воз­никают при прокате пули вследствие неравномерного давления, неточной центровки и других причин. Сущность гальванопла­стического способа состоит в электролитическом наслаивании тонкой металлической пленки на цилиндрическую поверхность пули. Однако и гальванопластический способ не получил сколь­ко-нибудь широкого распространения в экспертной практике, прежде всего потому, что применение его требует специального оборудования и связано с затратой значительного времени.

Н. М. Зюскин предложил использовать метод прозрачных отпечатков, сущность которого заключается в покрытии пули лаковой пленкой.²³ Сравнивая этот метод со сходными мето­дами иностранных авторов, следует отметить его преимущества. Он не только дает развертку пули с объективной картиной имеющихся на ней повреждений, но позволяет в известных пре­делах оценивать и глубину последних.

При фиксации следов на пулях методом копирования срав­нительному исследованию обычно подвергалась не сама копия, а фотографические снимки с нее. Таким образом, фотография активно использовалась в судебно-баллистической экспертизе начиная с первых шагов ее развития. Но копия никогда не дает полного повторения оригинала, не достигалось такое повторение и при описанных методах фиксации.

Проблему получения фотографического изображения следов на пуле вначале пытались решать с помощью панорамной съемки. Советский криминалист А. Д. Хананин разработал специальный прибор, предназначенный для панорамного микрофо­тографирования пули. Однако и этот способ не получил широ­кого применения.²⁴

В поисках удовлетворительного решения задачи обратились к способу механической развертки пули. Эксперт в этом случае имел дело уже с непосредственным отображением рельефа, а не с копиями этого отображения, что, несомненно, повышало на­дежность исследования. Однако и этот способ имел существен­ные недостатки. Во-первых, применение его ограничивалось лишь оболочечными пулями, во-вторых, при малейшей неосто­рожности следы на оболочке пули легко повреждались. Но, по­жалуй, самым серьезным недостатком было необратимое видо­изменение пули как вещественного доказательства.

Более приемлемой оказалась оптическая развертка пули, при которой устранялись недостатки, присущие механическому способу. Первый аппарат для оптической развертки пуль был сконструирован за границей в 1931 г. Брюнингом. Практика применения в советских экспертных учреждениях выявила ряд его существенных недостатков. С целью устранения их в Харь­ковском научно-исследовательском институте судебной экспер­тизы А. Ф. Дмитриев сконструировал новую модель аппарата для фотографирования пуль. Характеризуя этот аппарат, дирек­ция Харьковского института писала в своем отзыве: «Резуль­таты работы прибором конструкции т. Дмитриева дают возмож­ность получения изображения всех дефектов поверхности ци­линдра в наиболее ясном и четком виде, что облегчает исследо­вание и идентификацию путем сопоставления снимков с мини­мальной затратой энергии и времени и получением соответствую­щего эффекта в наглядности сопоставления... Метод идентифи­кации оружия по таким снимкам может считаться наиболее со­вершенным из числа всех существующих методов».²⁵

Но аппарат А. Ф. Дмитриева не был первым ориги­нальным аппаратом, сконструированным в СССР. По данным Н. М. Зюскина, еще в 1918 г. профессор судебной медицины Киевского университета К.-А. Таранухин сконструировал прибор для макро- и микрофотографирования пуль, который существен­ным образом облегчал фотографирование исследуемых пуль. К сожалению, описания прибора К. А. Таранухина найти не удалось.

В 1931 г., т. е. в один год с Брюнингом, изготовил модель аналогичного аппарата Г. С. Сорокин.²⁷ Его идея хотя и имела общую основу с аппаратом Брюнинга, но не повторяла конст­рукцию.

Все предложенные в разное время методы исследования стреляной пули сводились в конечном счете к получению точных изображений следов, возникшх на ее оболочке при прохождении через канал ствола идентифицируемого оружия, и сравнению их со следами на пуле, полученными в процессе экспериментальной стрельбы. Само сравнение следов во всех случаях происходило с помощью фотографических снимков. Но фотографии, как бы хорошо они ни были выполнены, всегда в какой-то степени иска­жают рельеф изучаемых следов вследствие различных условий освещения и других причин. Этим и объяснялось стремление ис­следователей к достижению возможности непосредственного и одновременного сравнения следов на исследуемой и экспери­ментальной пулях. Такая возможность представилась после изо­бретения сравнительного микроскопа, основанного на принципе соединения в одном приборе двух микроскопов. Главная особен­ность указанного микроскопа состоит в том, что с его помощью можно рассматривать в одном поле зрения два разных объекта (или части их), расположенные в непосредственной близости друг от друга. Хотя объекты исследования располагаются под отдельными объективами, система призм соединяет их изобра­жения в одном окуляре, поле зрения которого состоит из двух частей, заполненных изображениями двух исследуемых объектов.

Первые сравнительные микроскопы (Спенсера, Лейтца, гостоскоп Локара и др.), появились в конце тридцатых годов. Их достоинства были оценены сразу же, так как точность и резуль­таты исследования с помощью этих микроскопов были вполне очевидны. Однако в СССР сравнительный микроскоп в довоен­ные годы не успел получить широкого распространения. Указы­вая на это обстоятельство, В. Ф. Черваков отмечал в 1937 г.: «С большим сожалением необходимо констатировать то обстоя­тельство, что почти во всех криминалистических лабораториях СССР сравнительные микроскопы отсутствуют».²⁸

Подобные приборы приходилось изготовлять кустарным об­разом. Но это Не останавливало энтузиастов. Такие приборы были изготовлены в Белорусском институте криминалистики и судебной экспертизы, который в те годы возглавлялся В. Ф. Чер­вяковым. Оригинальная модель сравнительного микроскопа была также изготовлена в научной части Ленинградского уго­ловного розыска при участии И. И. Гудова, А. А. Салькова и других.

Были у сравнительного микроскопа и свои противники. Как это ни странно, к числу их принадлежал С. Н. Матвеев, о рабо­тах которого в области судебной баллистики мы уже упоми­нали. Противники сравнительного микроскопа выдвигали воз­ражения двоякого рода. Прежде всего они указывали, что ис­следование с помощью этого микроскопа производится лишь по небольшим частицам, не позволяя исследователю охватить об­щий вид объекта. Конкретно в отношении пуль это означает невозможность получить общую картину боковой поверхности пули. При таком положении, утверждали критики, исследование не гарантировано от ошибок. Дополнительно к этому они ссы­лались на высокую стоимость сравнительного микроскопа, исключающую возможность повсеместного его применения.

Прошло всего несколько лет, эти возражения потеряли ак­туальность. Сконструированный после Великой Отечественной войны сравнительный советский криминалистический микроскоп (МИС-10) позволил изучать все участки исследуемого объекта. Благодаря этому значительно уменьшился недостаток, заклю­чающийся в невозможности одновременно получить общую кар­тину следов, имеющихся на поверхности пули.

Конструкция МИС-10 объединила в себе два микроскопа, изображения в которых посредством системы призм соединяют­ся в поле зрения одного окуляра.

Сравнительный микроскоп давно перестал быть редкостью. Им снабжены ныне почти все экспертные учреждения страны. Методикой сравнительного исследования на этих микроскопах владеет большинство экспертов-криминалистов. Однако мысли и желания исследователей идут дальше достигнутого. На очереди стоят задачи не только усовершенствования сравнительного микроскопа, но и создания таких приборов, которые позволяли бы разрешать задачи, не достигаемые с его помощью. К числу таких приборов, в частности, относится профилограф, который позволяет получить профилограмму, отображающую рельеф пули в объемном его виде. Конструкции подобного профилографа с иглой, скользящей по вращающейся пуле, оказались пока неудачными. Игла не могла очертить мелкие детали рельефа («трассы»). Но на. этом поиски не закончились. Следует согла­ситься с Б. И. Шевченко, что современная техника дает полную возможность сконструировать прибор, который позволил бы выявить рельеф следа в истинном объемном его выражении, а не в виде линий, видимых в микроскопе или на фотоснимке, объемное значение которых зачастую неизвестно.²⁹