Центральное дактилоскопическое Бюро

Официально дактилоскопия как метод розыска и регистрации преступников была введена в России в 1906 г.

В 1906 году со специальным поручением на месте ознакомиться с применяемыми в Германии методами дактилоскопической регистрации преступников, туда были командированы инспектор Главного Тюремного Управления действительный статский советник Николай Флорианович Лучинский и чиновник Главного Тюремного Управления барон А.Ф.Штакельберг.

Изучение дактилоскопической системы регистрации преступников показало, что она заключает в себе все данные для успешной борьбы с бродяжничеством и обладает значительными преимуществами перед другими подобными системами, в том числе и перед антропометрией.

После возвращения из командировки Николай Лучинский представил убедительный доклад о существе дактилоскопической системы регистрации преступников и свои соображения об условиях введения этой системы в России.

Министерством Юстиции было принято решение о введении в России дактилоскопической системы регистрации преступников. Для этого при Главном Тюремном Управлении было учреждено Центральное Дактилоскопическое Бюро. 16 декабря 1906 года Министром Юстиции Щегловитовым были утверждены "Правила о производстве и регистрации дактилоскопических снимков", а Главным Тюремным Управлением был издан циркуляр "О введении дактилоскопии в тюремном ведомстве для регистрации преступников". Этими правилами было установлено, что обязательному дактилоскопированию подвергаются обвиняемые в преступлениях, влекущих за собой наказания, соединенные с лишением всех прав состояния; присужденные к ссылке в каторжные работы или на поселение; обвиняемые в бродяжничестве.

29 декабря 1906 г. Департамент полиции МВД России направил начальникам жандармских управлений и охранных отделений циркуляр, в котором говорилось о необходимости введения дактилоскопии для регистрации и розыска преступников. В инструкции, приложенной к циркуляру, было сказано, что дактилоскопия является наилучшим способом регистрации, и предлагалось на антропометрических карточках преступников оставлять отпечатки указательного и большого пальцев левой руки, а также - большого, указательного и среднего пальцев правой руки. Аналогичный циркуляр был направлен губернаторам.

30 декабря 1906 г. Министерство юстиции в циркуляре, адресованном губернаторам России, также сообщало о блестящем успехе дактилоскопии и ее преимуществах по сравнению с другими методами (антропометрия и словесный портрет) борьбы с рецидивистами и бродягами. В циркуляре сообщалось о необходимости организации при Главном тюремном управлении Министерства юстиции Центрального дактилоскопического бюро, в котором следовало сосредоточить дактилокарты на всех осужденных. К циркуляру прилагались “Правила производства и регистрации дактилоскопических снимков”, утвержденные министром юстиции.

26 сентября 1907 г. Департамент полиции вновь обратился к губернаторам, начальникам жандармских управлений и сыскных отделений с секретным циркуляром № 150270, в котором разъяснял, насколько важно и необходимо в целях успешности розыска и дознания обнаружение следов преступлений, их сохранение и изъятие. Циркуляр вводил для обязательного исполнения новую инструкцию, называемую “Правила для обнаружения, сохранения и фотографирования следов оттисков кожных линий пальцев, обнаруживаемых при осмотрах мест преступлений”. Всем жандармским и охранным чинам предлагалось изучить Правила и руководствоваться ими в своей работе.

Изготовление дактилоскопических карт производилось в течение первых трех дней после поступления арестанта в место заключения в присутствии и под непосредственным наблюдением начальника места заключения или одного из его помощников. Лицо, наблюдавшее за изготовлением отпечатков, удостоверяло правильность содержащихся в дактилокарте сведений и расписывалось на ней.

Для Центрального Дактилоскопического Бюро в здании Главного Тюремного Управления было выделено помещение, 4 шкафа с 24 ящиками в каждом для хранения дактилокарт и один шкаф с 24 ящиками для алфавитной картотеки. Было заготовлено 1024 папки (по числу основных групп), лупы, буквенные и цифровые знаки, а также другие канцелярские материалы.

Заведующим ЦДБ был назначен Николай Лучинский. Для дактилоскопических исследований и для наблюдения за работой других служащих в Бюро был командирован архивариус Главного Тюремного Управления статский советник Д.И.Васильев, с назначением ему в помощь канцелярского чиновника ГТУ коллежского регистратора Силенка.

В мастерских Петроградской одиночной тюрьмы было изготовлено около 1 000 комплектов дактилоскопических принадлежностей (металлическая на дереве пластинка, каучуковый валик, коробка с типографской краской), а также отпечатано до 10 000 экземпляров бланков дактилоскопических листков, и необходимое количество Правил о производстве и регистрации дактилоскопических снимков. Комплекты приспособлений и бланков вместе с Правилами были разосланы при циркуляре Главного Тюремного Управления от 30.12.1906 года № 32 губернаторам, начальникам областей и градоначальникам по числу мест заключения в каждой губернии, области или градоначальстве из расчета по одному комплекту принадлежностей и Правил. При этом начальникам тюремных заведений предписывалось немедленно дактилоскопировать всех содержащихся в день получения Правил арестантов и направить их карты в Центральное Дактилоскопическое Бюро.

Через некоторое время в Бюро стали поступать сначала из Петроградской пересыльной, а затем и из более отдаленных тюрем Империи дактилоскопические карты, преимущественно на каторжных арестантов. Уже в первые месяцы работы система показала свои преимущества. Нередко в ЦДБ из одной и той же тюрьмы попадали дактилокарты, заполненные на разных лиц, но содержащие отпечатки одного и того же человека. В большинстве случаев такие факты были результатом ошибки, однако в ряде тюрем имели место и подлоги. Вот как описывает Д.И.Васильев один из таких случаев.

В представленных из Зерентуйской тюрьмы дактилокартах было замечено значительное количество карт, составленных на разных арестантов с тождественными отпечатками, произведенными очевидно с рук одного и того же лица. Проведенным расследованием было установлено, что начальник этой тюрьмы, только что принявший тюрьму, в связи с большим объемом работы, не был в состоянии присутствовать при дактилоскопировании лично и возложил эту работу на своего помощника, разрешив взять в помощь одного ссыльно-каторжного, который якобы был знаком с дактилоскопированием еще по Московской пересыльной тюрьме. Во время дактилоскопирования помощник был вынужден прервать эту работу и заняться приемкой провианта. Однако он дал распоряжение ссыльно-каторжному продолжать дактилоскопирование. Арестант же, не желая терять время и изготовить побольше дактилокарт, стал производить по нескольку карт с одного и того же лица, не предвидя последствий этого. Вернувшийся помощник лишь проверил общее качество изготовленных дактилокарт.

Уже в первый год учреждения Центрального Дактилоскопического Бюро имел место один случай установления личности бродяги. В феврале 1907 года начальником Тотемской тюрьмы в ЦДБ была направлена дактилокарта на арестанта Михаила Кукушина, обвинявшегося по ст. 951 Уложения о Наказаниях и затем освобожденного из тюрьмы с передачей в распоряжение полиции. Затем в сентябре того же года начальником самарской тюрьмы в Бюро была направлена дактилокарта на арестанта Арсения Шубина, обвинявшегося по ст.ст. 951 и 952 Уложения о Наказаниях. Будучи зарегистрированным, листок Шубина получил такую же формулу, что и листок Кукушина, а при сравнении было установлено, что папиллярные узоры их совпадают на уровне индивидуального тождества.

Во втором номере журнала "Тюремный Вестник" за 1907 год в разделе объявлений было помещено сообщение Главного Тюремного Управления: "Учрежденное при ГТУ Центральное Дактилоскопическое Бюро доводит до сведения гг. начальников мест заключения и других лиц, которые пожелали бы приобрести принадлежности дактилоскопирования, что означенные принадлежности могут быть выписываемы по нижеуказанным ценам: 1 комплект дактилоскопических приборов (металлическая пластинка, катушка и флакон краски) - 1 рубль 10 копеек, 1 экземпляр Правил о производстве и регистрации дактилоскопических снимков - 10 копеек, 100 штук бланков дактилоскопических листков - 45 копеек. Выписываемые предметы высылаются за наличные деньги или наложенным платежом, с прибавлением стоимости пересылки по расстоянию, стоимость же упаковки включена в показанные цены. С требованиями о высылке принадлежностей дактилоскопирования надлежит обращаться в контору Санкт-Петербургской тюрьмы (Арсенальная набережная, № 5)". Это объявление публиковалось и на последней странице журнала "Вестник Полиции" за 1908 год, № 12.

В начале 1909 года в Центральное Дактилоскопическое Бюро стали поступать ходатайства судебных следователей и других лиц, производящих предварительные следствия по уголовным делам, об исследовании оставленных преступниками на местах преступлений отпечатков пальцев. Такие ходатайства иногда поступали вместе с вещественными доказательствами (печать, кусок доски, конверт и бумага и др.) и дактилокартами подозреваемых. Однако Центральное Дактилоскопическое Бюро отказалось от производства этих экспертиз, так как оно не считало себя уполномоченным для производства..."чрезвычайно ответственных по своим результатам исследований..." и..."не имело в своем распоряжении таких аппаратов и приспособлений, которые давали бы ему возможность воспроизвести применяемые в подобных случаях технические приемы" (Васильев, стр. 1300). Однако служащие ЦДБ неоднократно допрашивались в качестве сведущих лиц в камерах судебных следователей Петрограда, по существу выполняя дактилоскопические экспертизы.

Для более детального ознакомления с дактилоскопической экспертизой в сентябре 1909 г. в Париж и Вену был командирован заведующий Центральным дактилоскопическим бюро при Главном тюремном управлении Н.Ф. Лучинский. На следующий год в Лозанну выезжал С.Н. Трегубов, изучавший постановку криминалистических экспертиз.

Летом 1911 г. за границу выезжала большая группа судейских и полицейских работников (16 человек), где они прослушали цикл лекций по технике расследования преступлений, который прочитал для них профессор Лозаннского университета Р.А. Рейсе. Курс лекций в виде отдельной книги, названной “Научная техника расследования преступлений”, был издан С.Н. Трегубовым в 1912 г. Позднее, переработав и дополнив материалы первой книги, С.Н. Трегубов издал в 1915 г. капитальную работу (фактически первый учебник по криминалистике), которую назвал “Основы уголовной техники. Научно-технические приемы расследования преступлений”.

На состоявшейся летом 1911 года под покровительством царя Николая Второго Царскосельской юбилейной выставке, в которой принимало участие и тюремное ведомство, в павильоне последнего (отдел III) были представлены, между прочим, образцы оборудования Центрального Дактилоскопического Бюро, обратившие на себя по отзыву газеты "Русское Слово" (№183 от 10 августа 1911 г.) общее внимание. В альбоме выставки по поводу этого экспоната Главного Тюремного Управления значится, что предметы, характеризующие устройство и деятельность Дактилоскопического Бюро, были выставлены в натуральном виде, причем желающим давались объяснения и демонстрировался сам способ изготовления пальцевых отпечатков, что вызвало живейший интерес посетителей тюремного павильона. Посетители внимательно расспрашивали о сущности дактилоскопии, некоторые с нескрываемым удовольствием дактилоскопировались и оставляли себе на память собственные отпечатки пальцев. Была выставлена таблица, наглядно показывавшая прогрессивный рост случаев обнаружения бродяг со времени учреждения ЦДБ, а также полный подробный список всех арестантов, личность которых была установлена с помощью дактилоскопии.

В сентябре 1911 года с разрешения Министра Юстиции дактилоскопические принадлежности и фотоаппаратура, купленные Н.Лучинским в Вене во время командировки осенью 1909 года, были переданы в судебно-технический кабинет Императорского Училища Правоведения. Это было сделано в связи с тем, что с учреждением Санкт-Петербургского кабинета научно-судебной экспертизы функции Центрального Дактилоскопического Бюро были окончательно ограничены лишь регистрационными задачами и специальный аппарат и камера с принадлежностями оставались в Главном Тюремном Управлении без соответствующего употребления. С.Н.Трегубов, преподававший на кафедре уголовного права Училища, выступил с такой инициативой и добился передачи этих предметов для лабораторных занятий.

В 1911 году дактилоскопия была введена в Финляндии. Отношением от 24 июня 1911 года за № 5570, Канцелярия Финляндского Генерал-губернатора попросила Главное Тюремное Управление прислать все печатные материалы, имеющиеся по вопросам дактилоскопии в Главном Тюремном Управлении, а также дактилоскопический набор и наставление о пользовании им, что было сделано незамедлительно. Для ознакомления с организацией Центрального Дактилоскопического Бюро, его посетил в том же 1911 году один из сенаторов Императорского Финляндского Сената.

Количество преступников, личность которых была установлена с помощью дактилоскопической регистрации, постоянно увеличивалась. О результатах деятельности Центрального Дактилоскопического Бюро был сделан особый доклад на Международном конгрессе судебной полиции в Монако в 1914 году. С этим докладом выступил Заведующий бюро Николай Лучинский. Во время работы конгресса он был избран членом Общества криминологии и социальной защиты.

С помощью Центрального Дактилоскопического Бюро удалось установить личность нескольких неопознанных трупов. Одним из первых случаев такого рода был следующий. В 1914 году в городе Благовещенске был найден на улице труп неизвестного лица. При исследовании в ЦДБ дактилокарты, изготовленной с рук трупа, было установлено, что погибший являлся ссыльно-каторжным Василием Тахоновым, осужденным за убийство на 12 лет каторжных работ и бежавший в 1911 году с работ по постройке Амурской железной дороги. С 1907 по 1916 годы в ЦДБ была установлена личность 11 трупов, 4 из которых были найдены на улицах, 1 в погребе военных лагерей, 6 неизвестных было убито при задержании в момент совершения преступления или бегства с места события.

Динамику заполнения фондов Центрального Дактилоскопического Бюро и результативности его деятельности иллюстрирует следующая таблица:

 

 

Большинство арестантов, установленных с применением дактилоскопической системы регистрации, были лица, осужденные на каторгу (1045 человек). Женщин из этого числа было 10.

 

Такое активное внедрение дактилоскопии в практику работы полицейских служб вскоре дало положительные результаты. Уже в ноябре 1909 г. дактилоскопическая экспертиза была применена в Варшаве при расследовании убийства вдовы Вашкевич, а в декабре того же года - по делу об убийстве Лапинского. В обоих случаях преступники были установлены по отпечаткам пальцев.

В июне 1910 г. в Варшавском окружном суде дактилоскопическая экспертиза была использована в качестве судебного доказательства по делу Сикорского. Экспертизу произвел и выступил в суде заведующий Регистрационным бюро варшавской полиции М.Г. Жабчинский.

 

Убийство провизора Харламовской аптеки. Первая дактилоскопическая экспертиза в Санкт-Петербургском суде.

25 февраля 1912 года судебный следователь ХI участка Санкт-Петербурга прислал в Департамент полиции кусок разбитого стекла от двери Харламовской аптеки, которая помещалась в доме №12 по Екатерингофскому проспекту. Стекло было найдено чинами сыскной полиции при осмотре, на основании 258 ст. Устава Уголовного Судопроизводства, места совершенного в этой аптеке убийства провизора. На стекле были обнаружены бесцветные потожировые следы пальцев рук неизвестного лица.

Препровождая три дактилокарты заподозренных в этом преступлении: сторожа аптеки Шунько, его знакомого крестьянина Алексеева и крестьянина Н., судебный следователь просил установить, чьим именно пальцем сделан оттиск на осколке стекла, в виду того, что фотография пальцевого оттиска, сделанная Санкт-Петербургской сыскной полицией, оказалась неясною. В Регистрационном Бюро Департамента полиции бесцветный оттиск на стекле был сфотографирован и по сличении с препровожденными отпечатками пальцев лиц, заподозренных в совершении преступления, было установлено, что рисунок кожных узоров на стекле имеет сходство только с характером рисунка в отпечатках пальцев Алексеева. Для детального исследования фотография бесцветного следа, обнаруженного на куске стекла, была увеличена и сличена с увеличенным до того же размера фотографическим снимком отпечатка большого пальца левой руки Алексеева, причем обнаружено следующее: по общему виду и характеру узор следа на стекле, вынутом из двери Харламовской аптеки, имеет сходство, в особенности центральной части, с узором отпечатка большого пальца левой руки Алексеева. При дальнейшем исследовании и сравнении оказалось, что все наиболее броские обрывки, раздвоения, соединения и прочие характерные изменения направления папиллярных линий этого узора, вполне соответствуют направлению папиллярных линий на снимке с оттиска большого пальца левой руки Алексеева, причем при отсчитывании находящихся между обозначенными цифрами (на приложенной фотографии размеченных №№ от 1 до 19) характерных отрывков, соединений и раздвоений этих линий на снимке оттиска со стекла число их везде вполне соответствует числу папиллярных линий отпечатка большого пальца левой руки крестьянина Алексеева. Все вышеприведенные совпадения дали основание для утверждения о тождестве оставившего след лица.

Дело было направлено в суд. В.И.Лебедев, выступавший в суде, являлся начальником 8-го делопроизводства Департамента полиции

Министерства внутренних дел, принадлежал к числу крупных дореволюционных специалистов в области дактилоскопии. Он изложил перед присяжными заседателями научные основы дактилоскопии и употребленные им в данном случае приемы исследования. Заключение иллюстрировалось чертежами на классной доске, увеличенными фотографическими снимками и таблицами папиллярных узоров. Лебедев намеревался снимки исследовавшихся отпечатков демонстрировать с помощью проекционного фонаря на экране, но суд признал это невозможным.

Экспертом было установлено совпадение более тридцати признаков исследуемого отпечатка с признаками узора, имевшегося на большом пальце левой руки Алексеева. Отмечалось, что прежде чем вынести обвинительный вердикт, присяжные заседатели тщательным образом изучили содержание заключения эксперта, задавали множество вопросов В.И.Лебедеву, обсуждали обоснованность выводов. Вооружившись лупой, они при помощи переносной электролампы лично подсчитывали точки, соединения и раздвоения папиллярных линий на фотоснимках узоров, измеряли расстояния между отдельными деталями сравнивавшихся узоров.

Выступавшие в качестве защитников подсудимых присяжные поверенные М.К.Адамов и Остен-Дризен настойчиво стремились отыскать различия в исследуемых папиллярных узорах, но если отдельные различия и находились, эксперт тут же убедительно объяснял причины их возникновения.

После вынесения обвинительного приговора, заключавшегося в осуждении Шунько и Алексеева к каторжным работам, в столичных газетах появились заметки, в которых выражалось сомнение в достоверности выводов экспертизы и правильности их осуждения, указывалось на возможность судебной ошибки, так как приговор основывался только на дактилоскопической экспертизе. Однако через несколько дней Алексеев сознался в совершении убийства провизора. На этот раз в газетах появились заметки, сообщавшие о победе науки в борьбе с преступлениями и торжестве дактилоскопической экспертизы.