Психологические механизмы защиты личности

Страх и тревога, возникающие в результате перенесённого насилия, побуждают человека вклю­чать механизмы психологической защиты, которые в начале действуют неосознанно и являются специальной системой стабилизации личности, направленной на ограждение сознания от неприятных, травмирующих переживаний, сопряженных с внутренними и внешними конфликтами, состояниями тревоги и дискомфорта. В последствии включение защиты может при­вести не только к актуальному облегчению, но и к появ­лению стабильных, длительно функционирующих струк­тур, которые в дальнейшем будут активизироваться в сходных обстоятельствах.

Механизм психологической защиты и компенсаторные факторы психологической защиты весьма многообразны. Они изучались З. Фрейдом, А. Фрейд, А. Адлером и многими другими учеными.

А. Фрейд дала первое определение понятию защитных механизмов, которые рассматривала как деятельность «Я», которая начинается когда «Я» подвержено чрезмерной активности побуждений или соответствующих им аффектов, представляющих для него опасность. Они функционируют автоматически, не согласуясь с сознанием.

Большой вклад в изучение психологической защиты и разработку методов ее тестирования (т.е. измерения вклада каждого механизма в репертуар защиты данного человека) внес Р. Плутчик. Его основная идея за­ключается в том, что механизмы психологической защи­ты являются производными эмоций(страх, гнев, радость, печаль, принятие, отвращение, ожидание, удивление).

В отечественной психологии концепции защитных механизмов остаются неоднозначными.

Один из концептуальных подходов к психологическим защитам, представлен Ф.В. Бассиным. Психологическая защита рассматривается как важнейшая форма реагирования сознания индивида на психическую травму. Иной подход содержится в работах Б.Д. Карвасарского. Он рассматривает психологическую защиту как «систему адаптивных реакций личности, направленную на защитное изменение значимости дезадаптивных компонентов отношений (когнитивных, эмоциональных, поведенческих) с целью ослабления их психотравмирующего воздействия на Я - концепцию.

Однако в настоящее время большинство исследователей сходятся во мнении, что функциональное назначение и цель психологической защиты заключается в ослаблении внутриличностного конфликта (напряжения, беспокойства), обусловленного противоречием между инстинктивными импульсами бессознательного и усвоенными (интериоризированными) требованиями внешней среды, возникаю­щими в результате социального взаимодействия. Ослаб­ляя этот конфликт, защита регулирует поведение челове­ка, повышая его приспособляемость и уравновешивая психику. При этом свой конфликт между потребностью и страхом человек может выражать разными способами: посредством психических перестроек, посредством телесных нарушений (дисфункций), про­являющихся в виде хронических психосоматических симптомов, в форме изменения способов поведения.

Для выполне­ния своих функций защита использует специальные ме­ханизмы: отрицание, подавление, рационализацию, вы­теснение, проекцию, идентификацию, замещение, сно­видение, сублимацию, катарсис, отчуждение и др.

Первая попытка классифицировать защитные механизмы принадлежала А.Фрейд, которая выделила пятнадцать защитных механизмов. Американская Психиатрическая ассоциа­ция - двадцать три. Вассерман указывает на тридцать четыре механизма психологической защиты, среди них вытеснение, отрицание, перемещение, обратное чувство, подавление (первичное и вторичное), иденти­фикация с агрессором, аскетизм, интеллектуализация, изоляция аффекта, регрессия, сублимация, расщепление, проекция, црожективная идентификация, всемогущест­во, девапюация, примитивная идеализация, реактивное образование (реверсия или формирование реакции), замещение или субституция (компенсация или субли­мация), смещение, интроекция, уничтожение, идеали­зация, сновидение, рационализация, отчуждение, ка­тарсис, творчество, инсценирование реакции, фанта­зирование, заговаривание, аутоагрессия. А. Налчяджан дифференцирует 11 механизмов защи­ты у взрослых и 5 детских поведенческих реакций.

У ребенка каждый защитный механизм вначале фор­мируется для овладения конкретными инстинктивными побуждениями и связан, таким образом, с определенной фазой индивидуального развития. Побудителем их фор­мирования выступают возникающие в онтогенезе много­образные типы тревоги, типичные для детей. Сюда отно­сят реакции беспокойства на физический дискомфорт, страх разлуки и самостоятельности (одиночества, темно­ты, замкнутых пространств), страх смерти (нападения, заболевания, смерти родителей, сказочных персонажей, стихии и пр.), страх подчинения (быть наказанным, быть пристыженным, утратить расположение), страх измене­ния.

Возникают и развиваются механизмы защиты, начиная с раннего детства, и в течение всей жизни. А. Фрейд в своей работе «"Психология Я и защитные механизмы"» на­метила приблизительную хронологию механизмов пси­хологической защиты. Возраст до года определяется ею как предстадия защиты. В 1-2года опасности преодолеваются ребёнком посредством таких механизмов как отрицание в форме пассивного (отказа) и активного (оппозиции) протеста, а также в виде тенденции к присоединению – проекции и имитации. Следует отметить, что эти механизмы связаны с выделением ребёнка себя из окружающей среды. До трёхлетнего возраста имеют место вытеснение (вначале в форме подавления), замещение, интеллектуализация. С развитием речи и логического мышления происходит развитие компенсации как незрелой формы рационализации. Постепенно «Я» укрепляет свою власть над «Оно», и абстрактное логическое мышление становится основ­ной характеристикой «Я». В этот период ребёнок усваивает понятия за­претного и разрешенного, обеспечивая забвение неже­лательного опыта. Соответственно, формируется «хоро­шее» и «плохое» поведение. После 5-летнего возраста, вследствие формирования половой идентичности и потребности в самопринятии, появляется сублимация, которая неразрывно связана с усвоением нравственных ценностей.

Р. Плутчик указывает, что в числе первых возникают меха­низмы, связанные с перцептивными процессами. «Имен­но процессы ощущения, восприятия и внимания несут ответственность за защиты, связанные с невидением, не­пониманием информации (перцептивные защиты). К этой группе относятся отрицание и регрессия, а также их аналоги. Они выступают как наиболее примитивные и характеризуют «злоупотребляющую» ими личность как эмоционально и личностно менее зрелую. Затем возни­кают защиты, связанные с процессами памяти, а имен­но с забыванием информации (вытеснение и подавле­ние). Самыми последними, по мере развития процессов мышления и воображения, формируются и наиболее сложные и зрелые виды защит, связанные с переработ­кой и переоценкой информации (рационализация)».

К типичным детским защитным реакциям (внешне наблюдаемым, регистрируемым бессознательным пове­денческим паттернам) относят: отказ (пассивный протест), оппозицию (активный протест), имитацию, компенса­цию и эмансипацию. Эта классификация, созданная на основе работ французских детских психиатров, широко используется в нашей стране.

Отказ - это самая ранняя форма защитного пове­дения. В ее основе лежит невозможность удовлетворения базисных потребностей в безопасности и защищенности. Реакция пассивного протеста проявляется в отстранении от общения даже с близкими людьми, отказе от пищи, от игр, в уходах из дома. Реакция пассивного протеста развивается, когда в отношениях родителей ребенок не ощущает про­явлений достаточной внимательности, заботы, заинтере­сованности. Нередко возник­новение этой реакции определяется неприятием ребен­ком пренебрежительного, деспотического отношения ро­дителей, издевательств, телесных наказаний, семейных конфликтов; предпочтения, оказываемого другим брать­ям и сестрам, непомерных требований, несправедливых замечаний, предвзятого отношения. У детей постарше пассивный протест обнаруживается в немотивированном отказе от выполнения требуемых действий или в уходе из дома (интерната, детского сада, школы). При сохранении травмирующей его психику обстановки уходы становят­ся привычной реакцией и возникают по любому, даже самому незначительному, поводу.

Оппозиция — активный протест ребенка против норм и требований взрослых — наблюдается при утрате или снижении внимания со стороны близких. Обычно оппозиция провоцируется обидой, неудов­летворение потребностей, просьб и развивается остро и бурно. Дети постарше на высоте вспышки спо­собны разрушать все, что попадет под руку, нападать на тех, кого они считают виновниками своих переживаний. Иногда реакция активного протеста развивается медленно, и накапливающееся возбуждение разряжается отдельными вспышками.

Имитация – незрелая форма идентификации. Для дошкольников и младших школьников характер­но или глобальное приятие кого-либо (положительная имитация), или его глобальное отрицание (отрицатель­ная имитация). Поэтому дети, отвергнутые родителя­ми, склонны во всем имитировать их поведение в надеж­де вернуть их любовь, а подростки, стремящиеся стать членами подростковой группы,— во всем имитировать групповое поведение.

Компенсация — это реакция, с помощью которой ребенок стремится объяснить себе и восполнить слабость и неудачливость в одной области — успехами в другой. Можно считать, что компенсация — это отвлечение от основной проблемы с помощью переключения на дру­гие успехи.

Эмансипация — это борьба детей за самоутвержде­ние, самостоятельность, свободу и даже за имуществен­ные права. В общем случае — это высвобождение из-под контроля и покровительства взрослых. (Отметим, что эмансипация считается преимущественно подростковой поведенческой реакцией, однако в последние годы, в связи с большими требованиями, предъявляемыми ре­бенку со стороны взрослых и общества, она проявляется все раньше.)

Помимо защитных реакций, выступающих, в первую очередь, на поведенческом уровне, у ребенка постепенно обнаруживаются психологические защитные механизмы, типичные для взрослых. Проявляясь у дошкольников и младших школьников, они свидетельствуют о становле­нии зрелой системы психологической защиты.

В работе «Основы психологического консультирования» Р. Кочунас рассматривает сущность следующих механизмов психологической защиты.

Замещение. Замещение развивается для сдерживания эмоции гнева на более сильного или значимого субъекта во избежание ответной агрессии или отвержения. Индивид снимает напряжение, обращая агрессию на более слабый объект или на самого себя.

Этот вид защиты иногда проявляется дос­таточно рано. Взяв куклу или зверюшку и играя с ней, ребенок может «дать» ей возможность де­лать и говорить все, что ему самому запрещено: быть жес­токим, ругаться, высмеивать других и т.п. Как замеще­ние такая смещенная агрессия (т. е. замена мишени, по выражению А. Фрейд) может сформироваться в случае, если физическое наказание используется с целью пре­сечь агрессию ребенка по отношению к другим детям или животным (например, отец бьет сына, требуя от него, чтобы он не обижал маленьких). Вместе с тем, замещение может выступать не только как смещенная агрессия, но и как возможность облег­чить груз своих эмоций и проработать свои чувства. В этом смысле понятно, почему ребенку так важно погово­рить о собственных проблемах. Для него рассказ являет­ся простейшей формой замещения.

Вытеснение. Помимо замещения, проекции и иден­тификации, у детей нередко можно наблюдать отдель­ные эпизоды вытеснения. Это процесс непроизвольного устранения в бессознательное неприемлемых мыслей, побуждений или чувств. Например, провинившийся ребенок, которому воспоминание о каком-либо собы­тии неприятно, из-за бестактных вопросов взрослых вы­нужден вспомнить о нем. Он начинает заменять реаль­ные факты вымышленными, описывающими событие так, как оно должно было развиваться согласно желани­ям ребенка. Так формируется детская лживость.

З. Фрейд подробно описал защитный механизм мотивированного забывания. Когда действие этого механизма для уменьшения тревожности оказывается недостаточным, подключаются другие защитные механизмы, позволяющие вытесненному материалу осознаваться в искаженном виде. Наиболее широко известны две комбинации защитных механизмов: 1) вытеснение + смещение. Эта комбинация способствует возникновению фобических реакций. Например, навязчивый страх матери, что маленькая дочка заболеет тяжелой болезнью, представляет собой защиту против враждебности к ребенку, сочетающую механизмы вытеснения и смещения; 2) вытеснение + конверсия (соматическая символизация). Эта комбинация образует основу истерических реакций.

Сновидение. Взрослые (педагоги, родителей) должны понимать, что, проявив внимание к снам ребенка, можно обнаружить источник его тревог. Тем более что у детей достаточно рано включаются формы психологической защиты, свя­занные с фабулой сновидения.

Регрессия. Регрессия развивается в раннем детстве для сдерживания чувства неуверенности в себе и страха: неудачи, связанных с проявлением инициативы. Регрессия предполагает возвращение в ситуации внутреннего конфликта к детским стереотипам поведения.

Посредством этого механизма осуществляется неосознанное нисхождение на более ранний уровень приспособления, позволяющий удовлетворять желания. Регрессия может быть частичной, полной или символической. Большинство эмоциональных проблем имеют регрессивные черты. В норме регрессия проявляется в играх, в реакциях на неприятные события (например, при рождении второго ребенка старший ребёнок начинает просить соску и т.п.), в ситуациях повышенной ответственности, при заболеваниях (больной требует повышенного внимания и опеки). В патологических формах регрессия проявляется при психических болезнях, особенно при шизофрении.

Проекция. Сравнительно рано развивается в онтогенезе для сдерживания чувства неприятия себя из-за неспособности справиться с трудностями. Это механизм отнесения к другому лицу или объекту мыслей, чувств, мотивов и желаний, которые на сознательном уровне индивид у себя отвергает. Нечеткие формы проекции проявляются в повседневной жизни: некритичность к своим недостаткам и замечание их только у других, склонность винить окружающих в собственных бедах. Проекция предполагает приписывание источнику трудностей различных негативных качеств как рациональную основу для его неприятия и самопринятия на этом фоне.

Интроекция. Присвоение ценностей или черт характера других людей для

предупреждения угроз с их стороны.Это символическая интернализация (включение в себя) человека или объекта. Действие механизма противоположно проекции. Интроекция выполняет очень важную роль в раннем развитии личности, поскольку на ее основе усваиваются родительские ценности и идеалы. Механизм актуализируется во время траура, при потере близкого человека. С помощью интроекции устраняются различия между объектами любви и собственной личностью. Порой вместо озлобленности или агрессии по отношению к другим людям уничижительные побуждения превращаются в самокритику, самообесценивание, потому что произошла интроекция обвиняемого. Такие проявления характерны при депрессии.

Рационализация. Это защитный механизм, оправдывающий мысли, чувства, поведение, которые на самом деле неприемлемы. Рационализация - самый распространенный механизм психологической защиты, потому что наше поведение определяется множеством факторов, и когда мы объясняем его наиболее приемлемыми для себя мотивами, то рационализируем. Бессознательный механизм рационализации не следует смешивать с преднамеренными ложью, обманом или притворством. Рационализация помогает сохранять самоуважение, избежать ответственности и вины. В любой рационализации имеется хотя бы минимальное количество правды, однако в ней больше самообмана, поэтому она и опасна. Интеллектуализация. Развивается в раннем подростковом возрасте. Предполагает произвольное истолкование событий для развития чувства субъективного контроля над ситуацией. Этот защитный механизм предполагает преувеличенное использование интеллектуальных ресурсов в целях устранения эмоциональных переживаний и чувств. Интеллектуализация тесно связана с рационализацией и подменяет переживание чувств размышлениями о них (например, вместо реальной любви - разговоры о любви).

Компенсация. Онтогенетически самый поздний и сложный защитный механизм. Предназначен для сдерживания чувства печали, горя по поводу реальной или мнимой потери, утраты, недостатка, неполноценности. В него входят механизмы идентификации и фантазии. Иными словами это бессознательная попытка преодоления реальных и воображаемых недостатков. Компенсаторное поведение универсально, поскольку достижение статуса является важной потребностью почти всех людей. Компенсация может быть социально приемлемой (слепой становится знаменитым музыкантом) и неприемлемой (компенсация низкого роста - стремлением к власти и агрессивностью; компенсация инвалидности - грубостью и конфликтностью). Также выделяют прямую компенсацию (стремление к успеху в заведомо проигрышной области) и косвенную компенсацию (стремление утвердить себя в другой сфере).

Реактивное формирование. Этот защитный механизм подменяет неприемлемые для осознания побуждения гипертрофированными, противоположными тенденциями. Защита носит двуступенчатый характер. Сначала вытесняется неприемлемое желание, а затем усиливается его антитеза. Например, преувеличенная опека может маскировать чувство от-вержения, преувеличенное слащавое и вежливое поведение может скрывать враждебность и т.п.

Отрицание. Один из онтогенетически ранних и наиболее простых механизмов защиты. Отрицание развивается с целью сдерживания негативных эмоций, вызванных попаданием человека в трудную ситуацию. Отрицание подразумевает инфантильную подмену принятия решения на действия в соответствии с новыми обстоятельствами. Это механизм отвержения мыслей, чувств, желаний, потребностей или реальности, которые неприемлемы на сознательном уровне. Поведение таково, словно проблемы не существует. Примитивный механизм отрицания в большей мере характерен для детей (если спрятать голову под одеялом, то реальность перестанет существовать). Взрослые часто используют отрицание в случаях кризисных ситуаций (неизлечимая болезнь, приближение смерти, потеря близкого человека и т.п.).

Смещение. Это механизм направления эмоций от одного объекта к более приемлемой замене. Например, смещение агрессивных чувств от работодателя на членов семьи или другие объекты. Смещение проявляется при фобических реакциях, когда тревожность от скрытого в бессознательном конфликта переносится на внешний объект.

Идентификация. Моделирование поведения другого лица как путь к повышению самоценности или совладанию с чувствами в связи с возможным разделением или утратой.

В заключении хотелось бы отметить, что существование различных форм насилия и его влияния на формирование личности, ставит множество проблем, решение которых возможно силами представителей разных научных отраслей: социологии, медицины, педагогики и, конечно, психологии. Формирование совокупного представления об особой структуре личности, испытавшей насильственное воздействие в детском, подростковом или ином возрасте, позволит увидеть истинную причину некоторых психосоматических заболеваний, социальных проблем и явлений т.д.

Глава 2. Насилие в образовательных системах

Насилие в семье

Актуальность изучения проблемы психологического насилия в семье определяется прежде всего тем обстоятельством, что, согласно современным научным представлениям о природе насилия, оно составляет универсальный жизненный контекст процессов обучения и воспитания: все дети в той или иной степени подвергаются психологическому насилию. Вместе с тем в общественном сознании и средствах массовой информации данная проблема представлена в очень усеченной и трансформированной форме “ужасов отдельного случая”, более того проблема насилия в семье долгое время была табуированной областью и до настоящего времени существует реальное сопротивление социума обращению к этой проблеме. Статистические данные относительно распространенности насилия, по мнению авторитетных экспертов (И. С. Кон и др.), не заслуживает доверия как явно заниженные, однако даже имеющиеся опросы свидетельствуют, в частности, о том, что примерно 25% детей, живущих в крупных российских городах, стали жертвами сексуального насилия; очевидно, что распространенность других видов и форм насилия в семье такова, что охватывает всю детскую популяцию. Представления о том, что насилие имеет место только в социально неблагополучных семьях, современные исследователи считают несостоятельным мифом конвенционального общественного сознания.

Статистика российских служб экстренной психологической помощи детям и подросткам (Телефонов доверия) свидетельствует, что: а) в 80% случаев обращений речь идет о семейном насилии; б) самой распространенной формой семейного насилия является психологическое насилие (см.: Всероссийский конкурс памяти Матери Терезы. Программа “Детство без насилия и жестокости”, 1998). Во многом аналогичные соотношения форм насилия над детьми и подростками в США.

Спектр психологического насилияв семье включает:

а) психологические воздействия (угрозы, унижения, оскорбления, чрезмерные требования, чрезмерная критика, ложь, изоляция, запреты на поведение и переживание, негативное оценивание, фрустрация основных нужд и потребностей ребенка и т.п.);

б) психологические эффекты (утрата доверия к себе и миру, диффузная самоидентичность внешний локус контроля, беспокойство, тревожность, нарушения сна и аппетита, депрессия, агрессивность, уступчивость, угодливость, плохая успеваемость, коммуникативная некомпетентность, низкая самооценка, склонность к уединению, суицидальные наклонности, задержки физического и психического развития, личностная психопатология различной этиологии — наркотические зависимости, булимия, анорексия нарциссические, мазохистские, множественные, пограничные и проч. личностные расстройства, амбулаторная шизофрения, соматические и психосоматические заболевания — язва желудка, аллергии, избыточный вес, энурез, нервные тики и т.п.; опыт насилия в детстве в некоторых случаях приводит к ранней и глубокой интериоризации паттерна отношений “насильник — жертва”, к фиксации этого паттерна на физиологическом уровне с последующей трансформацией ряда базовых потребностей, оформляющейся впоследствии в таких эксквизитных психических и поведенческих расстройствах как садомазохизм и серийные убийства (А. Стевенс, Й. Прайс, Э. Миллер и др.);

в) психологические взаимодействия (доминантность, эффективность, непредсказуемость, непоследовательность, неадекватность, непринятие со стороны родителей и субординированность, бесчувственность, ригидность, безответственность, неуверенность, беспомощность, самоуничижение со стороны детей).

Причины насилия в семье можно разделить на:

а) психопатические, центрированные на предрасположенностях к насилию родителей (алкоголь, наркотики, низкая самооценка, аэмпатичность, коммуникативная некомпетентность, социальная изолированность, социальные, психологические и психиатрические проблемы, депрессивность, отсутствие самоконтроля, суицидальные наклонности, агрессивность, ранняя беременность матери, потеря ребенка и т.п.) и детей (недоношенность, болезненность, нежеланность, физические и психические недостатки и т.п.);

б) социальные, объясняющие насилие внешние (социальные) факторы и условия (бедность, низкий уровень дохода, безработица, социальная изоляция и закрытость семьи, перенаселенность, низкий образовательный и культурный уровень и т.п.);

в) психосоциальные, стремящиеся интегрировать психологические и социальные факторы насилия; в данных моделях факторы насилия подразделяются на структурные, ситуативные и коммуникативные, причем именно последние являются ключевыми и определяющими проявления насилия в семье: особенности межличностных взаимодействий являются либо “ингибитором”, либо “катализатором” действия структурных и ситуативных факторов насилия, в последнем случае происходит эскалация насилия или “принудительная спираль насилия” (Паттерсон).

Одна из основных тенденций в области психологического изучения насилия в семье состоит в разработке проблематики межличностных детско-родительских взаимоотношений, развивающихся по типу неадекватного (патогенного) родительствования, блокирующего нормальное развертывание процесса развития детей. Неадекватное (патогенное) родительствование представляет собой континуум интерперсональных коммуникативных паттернов, описывающийся различными авторами как “депривация — симбиоз” (Е. Т. Соколова, С. В. Ильина, и др.), “отвержение — гиперсоциализация” (В. И. Гарбузов) и оформляющийся в виде специфического семейного стиля жизни, приводящего к эскалации и межпоколенной трансляции насилия.

Проблематика психологических механизмов, составляющих основу феноменологии неадекватного (патогенного) родительствования, центрируется (при всем своем многообразии) на механизмах условного принятия/самопринятия. В первом случае речь идет об интерперсональных (коммуникативных) психологических механизмах (от идентификации до отвержения), тогда как во втором — о механизмах интраперсональных (о психологических защитах по типу диссоциации и вытеснения).

Таким образом, структурирование проблематики психологического насилия в семье приводит к следующим выводам:

1. Наиболее сущностным/генетически исходным типом насилия является психологическое насилие;

2. Наиболее сущностным/генетически исходным аспектом психологического насилия является его интерактивный аспект, то есть неадекватное (патогенное) родительствование;

3. Наиболее сущностным/генетически исходным психологическим механизмом неадекватного (патологического) родительствования является механизм самонепринятия;

4. Наиболее сущностным/генетически исходным/предельным является самонепринятие по типу негативного оценивания (запрета) на проявления (поведенческие, интеллектуальные, коммуникативные, эмоциональные, личностные, сущностные) собственного Я.

5. Наиболее сущностной/генетически исходной/предельной формой самонепринятия является непринятие своей жизни, негативное оценивание жизни, запрет на жизнь (ср. идеи расколотого Я по Р. Лэнгу и негативной психологии по А. Менегетти).

 

 

Особенности поведения родителей, позволяющие заподозрить их жестокое отношение к ребенку

- Противоречивые, путаные объяснения причин травм у ребенка или отказ дать объяснения.

- Позднее обращение за медицинской помощью, иногда инициатива обращения за помощью исходит от постороннего лица.

- Перекладывание ответственности за травму на самого ребенка.

- Неадекватность реакции родителей на тяжесть повреждений: преувеличение или преуменьшение их.

- Отсутствие обеспокоенности за судьбу ребенка.

- Невнимание к ребенку, неласковое обращение с ним.

- Поведенческие признаки психических расстройств или патологических черт характера (агрессивность, возбужденность и т.д.).

- Выказывание большой обеспокоенности собственными проблемами, не относящимися к здоровью ребенка.

- Повествования о том, как их самих наказывали в детстве.

- Оскорбления, брань, публичное унижение ребенка.

- Отказ в утешении, когда ребенок испуган или подавлен.

- Постоянное сверхкритичное отношение к ребенку.

- Негативная оценка ребенка.

- Отождествление ребенка с нелюбимым или ненавистным родственником.

- Перекладывание на ребенка ответственности за свои неудачи.

- Откровенное признание в нелюбви или даже ненависти к ребенку.

2.2. Насилие в образовательных учреждениях

Насилие и агрессия в детском саду. Представьте себе, что вы сидите вместе со своими сотрудниками в прекрасном ресторане на свежем воздухе в окружении зелени. Вы мирно беседуете, наслаждаясь ужином и чудесным вечером. Внезапно ваш сосед по столу запускает вилку в ваше спагетти и швыряет их наземь. Вы протестуете, однако, вместо того, чтобы извиниться, он хватает вашу сумочку и выкидывает ее на улицу, а вы едва успеваете отметить описанную ею кривую. Кипя от возмущения, вы вцепляетесь в обидчика, и тогда ваш бессовестный сосед во весь голос жалуется администратору ресторана на ваше поведение.

Подобная сцена выглядит малоправдоподобной. Однако дети, посещающие детский сад, сталкиваются с подобными вещами постоянно. То, что нам кажется кучей-малой или беспричинным воплем, в восприятии детей имеет свою этиологию. Для того чтобы понять то, как дети в детских садах воспринимают насилие и агрессию, нам необходимо мысленно поставить себя на их место. Переживание детьми агрессии и насилия в детских садах отличается не меньшей драматичностью, чем при вышеописанном случае в ресторане. Вещи, кажущиеся на взгляд взрослых невинными шалостями, в глазах детей выглядят совершенно иначе. Когда на уроке рукоделия шестилетняя девочка неожиданно сталкивается с агрессивным поведением своего соседа по парте, который ранит ей руку, или когда мальчик, показавший своему партнеру по играм, что его бутерброд лучше, получает удар в живот, дети реагируют на это не менее болезненно, чем мы в описываемом случае в ресторане — их охватывает ярость и отчаяние. Поставив себя на место детей и научившись воспринимать детские переживания серьезно, мы сможем осознать всю степень проблемы насилия и агрессивности как для воспитательницы детского сада, так и для самих детей.

Формы проявления насилия и агрессии в детских садах иные, нежели в школе. В отличие от начальной и средней школы проводниками насилия в детском саду являются отдельные дети. Если в школе насилие чинит как правило некая группа, в детском саду нарушителями спокойствия являются один или два ребенка. Мальчик, с размаху ударивший по голове сверстника деревянным бруском в завершение их долгой и мирной совместной работы по возведению гаража, или девочка, которую ее сверстница столкнула с лестницы в наказание за насмешку — типичные примеры насилия в детском саду. Агрессивное поведение имеет индивидуального носителя. Насилие проявляется в отдельных инцидентах и акциях. Случаи, когда акты насилия инициируются обособленной группкой детей, относительно редки.

Следующий момент, обращающий на себя внимание, касается самой специфики проявления насилия в детских садах. Его характерной особенностью является непосредственность. Двое детей только что мирно играли друг с другом, как вдруг в следующее мгновение один ребенок плача встает и жалуется на то, что другой ударил его «прямо в живот». Насилие в детских садах не знает предварительной стадии, обдумывания, предвкушения, времени, требуемого для накопления напряжения, которое ищет выхода и, наконец, находит разрядку. Одно состояние в мгновение ока меняется на противоположное, мирное сопение разражается вспышкой ярости. Полутонов нет.

Еще одной особенностью проявления насилия в дошкольном возрасте является то, что многие из питомцев детских садов не осознают до конца свои действия. Отсутствует понимание последствий своих действий и чувство вины. Мальчик ударяет девочку, а затем, сбив ее с ног, начинает топтать ногами. Воспитательница в ужасе оттаскивает его от жертвы: Разве ты не понимаешь, что делаешь ей больно? — Мальчик отрицательно качает головой: — «Да ведь на мне же кроссовки!»

Зачастую оправданием насильственного действия является незначительный проступок. Наказание несоразмерно провинности, оцениваемой крайне субъективно. Девочка расцарапала другой лицо только за то, что та ее не дождалась. Многие дети не отдают отчета в неадекватности своей реакции и в том, что шишка на голове, удар в живот или удар с размаху вызывают у другого боль. «У нее глупый смех» — выглядит оправданием применения насилия, также как и следующее: «нечего ей было так орать».

В отличие от школьного преподавателя воспитательница не остается в стороне от происходящего, ее вовлекают в гущу событий и делятся самым сокровенным, она в курсе всех взаимных претензий. Если в школе дети зачастую хранят молчание из желания не выглядеть «стукачом» в глазах своей возрастной группы, и скрывают происходящее от преподавателя или преподавательницы, дети возбужденно бегут к воспитательнице с жалобами на своих сверстников: «Вова меня ударил!», «Катя меня ущипнула». Питомцы в детских садах, не задумываясь, выдают своих сверстников, ждут от воспитательницы помощи или поддержки, рассказывают все подробности происшествий. Поскольку отдельные дети проявляют настоящую виртуозность в искусстве жаловаться и по самому незначительному поводу громко требуют немедленного вмешательства воспитательницы, ей следует предварительно взвесить все за и против и прежде чем вмешаться, подумать, следует ли это делать и не лучше ли предоставить им возможность самим улаживать конфликт. Зачастую плач прекращается сам собой, как только дети замечают, что воспитательница не собирается реагировать по любому самому пустяковому поводу.

Дети информируют воспитательницу обо всех своих бедах, полагая, что любые проявления насилия и агрессии в детских садах частично лежат на ее совести. Детская и взрослые сферы еще четко не разграничены. Если в четвертом классе насилие зачастую не выходит за рамки собственной субкультуры и ребенок, поставивший учителя в известность о случившемся, рассматривается как предатель, дети в детском саду заведомо ждут от воспитательницы той или иной реакции. Любое происшествие требует определенного отношения с ее стороны. Осуществление насилия не замыкается сферой своей субкультуры, а рассчитано на восприятие всего окружения. Внутри этого сообщества дети делегируют воспитательнице особую роль: ей предназначается роль арбитра, проводящего грань между недопустимым и здоровой агрессией. Дети требуют от нее, чтобы она встала на ту или иную сторону. Это еще не означает, что они готовы принять ее точку зрения, однако позиция воспитательницы становится для них ориентиром в поисках позиции собственной. В случае, когда речь идет об изживании агрессивных импульсов и фантазий, дети нуждаются в позиции воспитательницы как в неком противовесе. Она становится моральной инстанцией, к которой они могут апеллировать.

Детям предстоит научиться самим проводить грань между недопустимым действием и здоровым проявлением агрессии. Игра с черепашками безобидна, размахивание палкой допустимо в определенных пределах, однако дергать кого-либо за волосы или вытаскивать из-под кого-либо стул — не дело. Уровень развития детей позволяет воспитательнице при общении с детьми заострять их внимание на теме насилия, постепенно приучая их к мысли самим справляться с агрессией в себе и других. Родители, доверившие воспитательнице своих детей, возложили на нее обязанность четкого распознавания любой формы насилия и агрессии.

Влияние, оказываемое воспитательницей на детей, бросается в глаза при вслушивании в их разговоры между собой. Нередко слышишь фразы типа «Наталья Ивановна сказала...» или «Галина Петровна не велела…» Все разговоры детей в детских садах друг с другом постоянно крутятся вокруг имени воспитательницы. В школе данный феномен проявляется в значительно меньшей степени. Естественно, и там позиции учителя или учительницы отводится достаточно важная роль, однако открыто ссылаться на авторитет учителя или учительницы в