Против процессов в языческих судах (6,1-11).

 

а. Тяжбы среди братьев – унизительное для Церкви явление (6,1-8).

 

Новый отрывок в контексте кажется чужеродным. Вероятно, слово «судить» в конце 5-ой главы дало Павлу повод перейти к теме досадных судебных разбирательств между христианами в языческих судах. Павел диктует послание очень ассоциативно. В стт.1-6 он критикует Церковь за то, что она выносит споры в языческий суд; споры должны решаться в собственных рядах. А в стт.7-8 он идет дальше, рекомендуя коринфянам лучше отказываться от своих прав, чем судиться.

Уже в форме вопроса-упрёка Павел выражает свое возмущение тем, что члены Церкви свои частные имущественные споры (вероятно, речь идет о наследстве, об имуществе или о спорах между соседями, - мы не знаем частности) отваживаются выносить в языческий суд. То, что Павел нарекает язычников «неправедными» (нечестивыми), сегодня нам кажется странным. Но здесь это обозначение подразумевает не столько низкую оценку этих судов, сколько призвано показать коринфянам, что их поведение противно смыслу. Павел здесь полностью следует иудейской традиции, в которой запрещается выступать перед языческим судом. Соответственно, в диаспоре развилось собственное судейство. Это тем более должно сохранить значение для «святых», - так Павел чаще всего называет христиан (ср. 1,2).

Павел требует разрешать споры внутри Церкви, среди самих «святых». Представление о том, что «святые» будут принимать участие в суде Божием над людьми, укоренено в иудейском ожидании эсхатона (ср. Прем 3,8; Дан 7,22). Оно имеется и в синоптической традиции (ср. Лк 22,30). Редко встречается представление, что христиане будут судить даже ангелов (имеются в виду скорее злые ангелы). Павел не дает здесь информацию о «последних вещах». Он хочет сделать наглядным абсолютную бессмысленность поведения коринфян, противоречие между высоким притязанием христианства и реальностью Церкви. Павел делает заключение от большего к меньшему: если христиане примут участие в эсхатологическом Суде Божием, то насколько более они должны быть в состоянии приводить к разумному разрешению спорные вопросы повседневности. Он напоминает также, что речь идет о мелочах и пустяках, если их рассматривать в убеждении, что люди однажды должны будут ответить за свою жизнь в целом – перед Богом.

То, что Павел называет языческих судей ничего не значащими по суждению Церкви, нам сейчас несколько странно. Но чтобы понять это, надо учесть полемический контекст. Если подумать о высоком самосознании Церкви как избранного Богом нового народа Божия, то именно это самосознание разрушается процессами в языческих судах. Церковь придает языческим судьям такую компетенцию, которой они вовсе не смеют обладать согласно ее собственному самосознанию. Но отрицательная оценка язычников с одной стороны, и квалификация христиан как судей мира с другой, ставит перед нами неприятный вопрос, не слишком ли далеко заходит здесь Павел.

Павел в высшей степени рассержен. Церковь, которая воображает, что она обладает мудростью и духовным богатством, должна в таком случае найти в себе кого-то, кто в состоянии рассудить своих собратьев, - иронически спрашивает он. К сожалению, синодальный перевод не улавливает иронию, заменяя слово σοφός бледным «ни одного разумного». То, что вместо этого один брат (слово «брат» Павел выбирает сознательно) тащит другого в суд, он воспринимает как разительное противоречие к сущности Церкви, которая таким образом предлагает языческому окружению грустный спектакль. Церковь не может справиться с банальными пустяками повседневной жизни. Как нелепы тогда высокие притязания, которыми она тешится в своем самосознании! Павел может выразить лишь свое глубокое неудовольствие: у Церкви есть все основания стыдиться, ибо ей не удается воплотить в повседневности принципиальные убеждения веры.

В стт.7-8 Павел идет дальше сказанного до сих пор. Он принципиально ставит под сомнение тяжбы между христианами. То, что христиане вообще судятся друг с другом, то, что они свои недоразумения могут разрешать лишь в плоскости права, - свидетельство скудости Церкви, не богатства. Если уже в языческой древности существовало положение, что лучше терпеть неправду, чем делать неправду (Платон, Горгий 509с: «Большее зло, полагаем мы, творить несправедливость, меньшее – терпеть несправедливость»), то насколько больше это должно значить для христиан, которые вдохновляются вестью Нагорной проповеди (Мф 5,39сл)! Если христиане ведут процессы в языческих судах, то они совершают неправду и грабеж, и это по отношению к братьям (ст.8). Парадоксальное заострение должно еще раз ясно показать бессмыслицу такого поведения. В этом отрывке можно наблюдать прогрессирующую радикализацию. Павел не хочет поставить под сомнение право и правопорядок, но он сопротивляется эгоистическому стремлению отстаивать свое право. Любящие отказываются от их собственного права, но не от права другого или от права вообще.

 

*** Этот маленький отрывок весьма актуален для современных церквей. Как обходятся христиане, соседи, родственники со своими конфликтами и столкновением интересов? Суды стали правилом, на Западе – всеобщим бедствием. Естественно, следует считаться с фактами сегодняшнего времени. Мы живем в гораздо более сложном мире, чем та Церковь в Коринфе. Иногда эта сложность граничит с абсурдом. Как можно жить в таком мире, следуя Нагорной проповеди? Во многих конфликтных ситуациях христиане неуступчиво настаивают на своих правах. Притом, что отказ от них часто более человечен и более христианский. Если, например, спор о наследстве приводит к глубокой ссоре, то следует спросить себя, не слишком ли высокая цена была заплачена за соблюдение своего права. Тем более христиане должны спрашивать себя, насколько их поведение отвечает духу Нагорной проповеди, духу примирения. Строго говоря, формирует христианство наше внутреннее состояние или оно остается лишь внешним лаком?

 

б. Последствия крещения в новой жизни (6,9-11).

Для Павла поведение в Церкви Коринфа невыносимо. Церковь должна это знать. Продолжение жизни в неправедных структурах этого мира исключает из Царствия Божия. Это центральное понятие вести Иисуса Христа у Павла мы встречаем редко. Христиане ожидают в будущем Царствия Божия. Но уже сегодня они должны жить этой надеждой. Перечисленные в каталоге пороков грубые грехи стоят здесь как примеры множества других грехов, несовместимых с христианской надеждой на Царствие Божие. Павел акцентирует здесь на сексуальных пороках, подготавливая отрывок 6,12-20. Конечно, антропология сегодня судит о таких свойствах как гомосексуальность иначе, чем Ветхий Завет или Павел (см. Рим 1,27). Далее Павел упоминает жадность, стяжательство. Эта тема актуальна всегда. Здесь он как бы продолжает тему тяжебных дел 6,7сл.

Центральным является ст.11, где Павел напоминает коринфянам о крещении. В нем они радикально порвали с их прошлым. Бог «смыл» их греховное прошлое, принял их из прежней жизни в сферу Своей святости, инобытия, сделал их праведными, привел в порядок их нарушенные отношения с Богом. В крещении они были тесно связаны с Христом, исполнены Духа Божия, Его обновляющим, преображающим, динамическим присутствием. То, что прошлое оставлено, должно постоянно проявляться в новом выборе. Эта новая действительность подвергается опасности, Коринфяне уже готовы вернуться к ветхим образцам поведения. Процессы друг против друга в судах доказывают это. Об этом же говорят и обольщающие либеральные лозунги, с которыми Павел будет спорить далее.

 

*** «Каталог пороков» носит характер призыва. Он вовсе не имеет целью вынести окончательное суждение о вечной судьбе людей. Это увещание коринфянам: не утратить легкомысленно то, что им даровано в крещении. Павел критически вопрошает, насколько их жизнь соответствует христианским убеждениям. Подобные тексты мы можем сегодня осмысленно понимать только так, не спекулируя на них относительно вечной судьбы других людей, даже говоря об их погибели. Текст взывает к нам самим, к нашей ответственности перед Богом за собственную жизнь.