Тема 2. Исторический обзор становления и развития институциональных теорий.

Практическая применимость институциональных теорий.

 

 

Термин «институт» (от лат. institum — установление, учреждение) заимствовано учеными-экономистами из юриспруденции. Сущностными характеристиками данной категории выступают как юридические нормы, так и порядок установления связей между ними. Это позволяет упорядочить (регламентировать) отношения между субъектами права с целью придания им устойчивого характера, для чего и создаются соответствующие организационные структуры и органы контроля. Устоявшимися и признанными в юридической науке считаются институты собственности, наследства (наследования прав), договорных отношений (контрактов) и т. д.

Термин «институциональная экономическая теория» был впервые употреблен В. Гамильтоном на собрании Американской экономической ассоциации в 1918 г.

Институционализм как экономическая теория занимал доминирующее положение в США, по крайней мере, до начала 1940-х гг. Перечисляя заслуги этого направления, Гамильтон утверждал, что «институционализм единственная теория, которая может объединить экономическую науку, потому что она показывает, как отдельные части экономической системы соотносятся с целым».

1.Хотя институционалисты стремятся придать теории практическую направленность, сама институциональная наука не должна сводиться к предложениям по проведению экономической политики.

2.Институционализм активно использует идеи и данные других наук, таких как психология, социология и антропология, для того чтобы содействовать более глубокому анализу институтов и поведения человека.

3.Институты — это ключевые элементы любой экономической системы, и поэтому главная задача экономиста заключается в изучении институтов и процессов их сохранения, обновления и изменения.

4.Экономика — это открытая и эволюционирующая система, действующая в условиях природной среды, подверженная технологическим изменениям и вовлеченная в более обширные социальные, культурные, политические и властные отношения.

5.Представление индивидуального агента как человека, максимизирующего полезность, нереально или ошибочно. Институционалисты не рассматривают человека как нечто заданное. Необходимо учитывать институциональную и культурную среду, в которой находится человек. Следовательно, люди не просто создают институты. По средствам преобразующей нисходящей причинной связи институты достаточно сильно влияют на людей. В. Гамильтон не использовал термин «открытая система». Это понятие стало широко использоваться только после 1945 г. благодаря работам Уильямса и Перу. Во времена В. Гамильтона в научном обиходе отсутствовала также категория «эволюции», хотя она является одним из центральных звеньев в современном институционализме.

Экономика считается, как правило, фундаментальной общественной наукой, но в ней неизбежно присутствуют прикладные проблемы государственно-политического управления. Прикладной характер экономики проявляется, прежде всего, в необходимости конкретных оценок и показателей.

Институционалист Г. Мюрдаль, известный своими высказываниями о неизбежности возникновения ценностных оценок в социальных науках, писал: «Оценки присутствуют в наших проблемах, как бы мы не пытались от них избавиться. Попытка уничтожить искажение путем недопущения оценок как таковых безнадежна и неоправданно рискована». Но это не означает, что позитивные и нормативные утверждения логически неразличимы. Для Г. Мюрдаля факты и оценки не одно и то же. Оценки не появляются автоматически, и они не являются выбором на основе произвольной информации. Г. Мюрдаль утверждает, что «оценки всегда с нами», но он не рассматривает их как эквивалент фактам. В социальных науках факты всегда искажены оценками. Еще раз подчеркнем: факты и их оценки — неэквивалентные понятия.

Экономическая политика представляет собой, прежде всего, практическую область. Тем не менее ученые довели до сознания политиков, что политика должна иметь теоретическую основу. И правильные, и неправильные политические действия в современном мире требуют теоретических доказательств. Для того чтобы политика стала легитимной и логичной, предпринимаются попытки подвести под нее теоретический фундамент. Это означает, что должны быть определены силы и структуры, лежащие в основе политических действий, прежде чем появится возможность оценить вероятность их использования.

В принципе не предполагается полное разграничение науки на позитивную и нормативную. Напротив, в позитивной теории, рассматриваемой в неоклассических учебниках, невозможно совершенно отделить утверждение факта от утверждения оценки. Они перемешаны. Рассматривая комплекс взаимоотношений между нормативной и позитивной теорией, необходимо учитывать их различия. Утверждения, пытающиеся объяснить, что есть на самом деле, смешиваются с тем, что должно быть. Общеизвестно, что многие люди в настоящее время бедны (позитивное), но при этом выражение, что людей следует оставить в нищете (нормативное) — не одно и то же.

Нормативные аспекты институционализма редко используются, но это не является достаточно точным критерием оценки. Можно найти большое разнообразие нормативных мнений внутри институционализма. Выдающимися консервативными институщюналистами, развивавшими эти взгляды, являются А. Бене и его друг, ученик Т. Веблена, У. Митчелл, который в 1950-е гг. был советником республиканского президента Эйзенхауэра. Некоторые институционалисты имели социалистические взгляды, другие стремились к сближению с государственной властью. Результаты использования выводов теории в экономической политике не могут дать полную картину институционализма.

Любые попытки определять роль институционализма практическими результатами сталкиваются с определенными проблемами. Институционалисты, как правило, критикуют рыночную экономику и предлагают различные формы государственного вмешательства и планирования. Однако существует широкий ряд сходных позиций неоклассики. Неоклассическая теория — это теория, оперирующая стандартными методологическими принципами рациональности, максимизации и равновесия. Если бы институционалистами называли всех тех, кто выступает за планирование и против рынка, то многие неоклассики оказались бы институционалистами.

Многие основоположники неоклассической теории, включая Л.Вальраса, А. Маршалла, Ф. Викстеда, симпатизировали социалистическим или социал-демократическим идеям. По сегодняшним стандартам многие из них могли бы быть левыми радикалами. Л. Вальрас, например, называл себя «ученым социалистом». В своих теоретических исследованиях он стремился продемонстрировать экономические преимущества ценового регулирования и государственной собственности на естественные монополии, в том числе и на землю. А. Маршалл рассматривал проблемы бедности в Англии в Викторианский период и сочувствовал рабочим артелям. Ф. Викстед также выступал за национализацию земли, при этом симпатизировал и даже имел личные связи в радикальном социалистическом движении.

Некоторые неоклассики развивали радикальные, интервенционистские и социалистические идеи. Например, И. Фишер выступал за дополнительные рефляционные меры государства, направленные на повышение цен, во время Великой депрессии. Другая группа неоклассиков во главе с Ланге в 1930-е гг., используя неоклассические инструменты, доказывала превосходство теории социалистического планирования.

Позже, видные экономисты — приверженцы теории общего экономического равновесия, К. Эрроу и Ф. Найт заявляли об их приверженности различным интервенционистским и социал-демократическим стратегиям. В действительности, ученые пытались оправдать теорию общего равновесия на основе демонстрации границ рыночного механизма. Совсем недавно убежденные марксисты Элстер и Ромер явно использовали неоклассические инструменты анализа, при этом сохраняя леворадикальное кредо. Существует значительное число консервативных или либеральных неоклассических экономистов. Неоклассическая теория охватывает довольно широкий политический спектр — от крайне левых до крайне правых, и поэтому она не может служить критерием оценки политической принадлежности ее сторонников.

Если исследователь выступает за большее равенство в распределении богатства, то можно ли с уверенностью сказать, что он институционалист? Институционалисты не единственные, кто выступает за эгалитарный принцип распределения. И нет ничего в концепции неоклассической теории, что с необходимостью приводило бы к выводам, противоположным эгалитарным. В действительности в начале XX в. некоторые экономисты рас­сматривали неоклассику как теорию, поддерживающую установку на перераспределение богатства и большее равноправие. Если индивиды сталкиваются с убывающей (количественной) предельной полезностью дохода, то уравнивание доходов может увеличить общую полезность. Однако этот эгалитарный принцип не получил распространения среди неоклассиков, которые в большинстве своем придерживаются критерия Парето-оптимальности. Стратегия, суть которой состоит в том, чтобы взять у богатых и отдать бедным, не является Парето-оптимальной. Используя это дополнительное предположение, выводы неоклассической теории благосостояния были изменены с эгалитарных на умеренные. Основные предположения неоклассиков приводят к различным выводам, в зависимости от того, какие дополнительные допущения были выбраны.

Неоклассическая теория основывается на идее склонности человека к индивидуализму. И идеология политического индивидуализма как нельзя кстати подходит к ней. Но допущение о максимизирующем полезность индивиде не содержит какого-либо понятия, предполагающего максимизацию человеческой свободы и минимизацию роли государства. Одно дело говорить, что аналитически и нормативно эти идеи легко совместить. Но это не означает, что одно вытекает из другого.

Тот факт, что неоклассическая теория может легко быть оформлена как рыночная или антирыночная, показывает ее неспособность предоставить адекватное объяснение того, как работает рынок. Неоклассическая теория слишком от многого абстрагируется и потому не может быть надежным теоретическим фундаментом для определения рыночных реалий. Теория неоклассиков в основном не является ни рыночной, ни антирыночной, поскольку она вообще не имеет адекватной теории рынка.

Серьезная ошибка распространять теории мэйнстрима на область практических действий, особенно когда речь идет о политике. Ошибка становится еще более серьезной, когда возникает необоснованное доверие в неоклассической теории как средству создания хорошо продуманной политики. Теория считается приемлемой, поскольку описывает реальность. При этом она получает больше доверия, чем заслуживает. Далее превращение науки в идеологию привело бы к невозможности любых попыток получить более достоверное научное объяснение социальных и экономических последствий, которые необходимо изменить.

 

2.1.Междисциплинарные связи институционализма

 

Многообразие междисциплинарных связей «старого» институционализма определяется тем, что многое в нем было заимствовано для целей экономического анализа из антропологии, социологии, политологии, психологии и других наук. Однако не все междисциплинарные связи являются приемлемыми для анализа. Многие дисциплины включают индивидуализм и другие допущения, с которыми институционализм несовместим. Теоретически значимые концепции человека можно найти в антропологии и психологии, но там же имеются идеи, неприемлемые в институциональном анализе. Как правило, институционалисты более тщательно и ответственно используют междисциплинарные связи, но последние отнюдь не определяют границы институциональной теории полностью.

«Старый» институционализм подчеркивает важность институтов для экономической жизни и пытается понять их роль и эволюцию. Особенно в период 1940-1975 гг. экономисты мэйнстрима пренебрегали изучением институтов. Но в настоящее время ситуация изменилась. С появлением новой институциональной школы экономисты стали анализировать институты, хотя и рассматривают их как последствия решений рациональных, максимизирующих агентов. Старые институционалисты — не единственное направление, занимающееся исследованием институтов.

Рассмотрим идею эволюционирования институциональной теории. Исследования институционалистов имеют дело с процессами структурной трансформации, появления, и изменения, которые часто игнорируются в литературе мэйнстрима. Однако слово «развивающаяся» (или эволюционирующая) имеет расплывчатые границы. Оно широко используется, в том числе экономистами-неоклассиками. Даже Вальрас рассматривается как экономист эволюционной теории. Кроме того, «развивающийся» — популярное слово, которое каждый ученый стремиться использовать. Если выразиться точнее, то в данное понятие вкладывается немного смысла или совсем ничего. Некоторые используют его в качестве аналогии из биологии; другие, именующие себя «эволюционными экономистами», не видят в данном понятии смысла. Более узкое и точное определение понятия «развивающийся», которое бы провело границу между институционализмом и другими теориями, пока еще не найдено.

Рассмотрим с позиций институционализма понятие «открытая система». В понимании институционалистов старой школы оно предполагает исследование экономики как части природы, включенной в систему социальных отношений и подверженной технологическим и другим изменениям. При этом проблема использования этого определения как разграничивающего критерия заключается в том, что следует наполнить содержанием понятие «система» и объяснить, чем отличаются свойства «открытой» и «закрытой» систем. Идея системы важна, но труднообъяснима. Она означает тесное взаимодействие между зависимых элементов, но границы системы расплывчаты и трудноопределимы. Что такое открытая система? Считается, что эта система открыта для свободного течения материи, энергии и информации через ее границы, т. е. система, находящаяся в реальном или потенциальном взаимодействии со средой. Является ли национальная экономика, вовлеченная в торговлю с другими странами, открытой системой? Если это так, тогда неоклассическая макроэкономическая теория тоже оперирует понятием «открытая система». Поскольку неоклассики рассматривают влияние окружающей среды на экономическую активность, то, следовательно, можно сказать, что они тоже имеют дело с открытой системой. Узкое понимание открытой системы исключает важную часть институциональной структуры, тогда как расширенное — охватывает большую часть неоклассической теории. Доктрина открытой системы не определяет исторические границы институционализма. До тех пор, пока понятие не получит дальнейшего развития, оно будет важным, но несовершенным критерием. Возникновение институционализма как направления экономической науки

Институциональная теория возникла на рубеже XIX-XX вв. Именно в это время в мировой экономической науке сформировался целый комплекс идей и научных представлений (школ), проистекавших из критической оценки постулатов господствовавших тогда классической и неоклассической теорий рыночной экономики.

В концептуальном и методологическом плане институционализм воспринял идеи исторической (немецкой) и классической экономических школ, французской социологии и других течений научной мысли. Ф. Лист (изучение экономической роли социальных институтов, прежде всего, государства), А. Смит, К. Маркс (акцент на социально-трудовую сторону процессов производства и воспроизводства, рассмотрение обновления общественных отношений в процессе производства как интегральной части воспроизводства в целом), М. Вебер (учение о протестантской экономической, в том числе деловой, этике), Э. Дюргкгейм (учение о социально-обусловленных и исторически устойчивых нормах, привычках и стереотипах поведения экономических субъектов) по праву считаются предшественниками классической и современной институционально-эволюционной теории. Фрагменты их работ, не ставивших перед собой задачу исследования общественных (социальных) институтов как некоей целостности, тем не менее включали в себя многие положения, из которых впоследствии выросло одно из наиболее содержательных и продуктивных направлений научной мысли современного периода.

Возникновение институционализма как направления экономической науки. Как особое научное направление институционализм оформился в самом конце XIX в. Этот период действительно был переломным в раз­витии капиталистического (рыночного) хозяйства, и не одни институционалисты обратили внимание на то, что рыночное хозяйство переходит в новую фазу развития, познание которой требует совершенно иных теоретических и методологических подходов.

Представители социал-демократической и марксистской ветвей экономической мысли рассматривали этот новый этап, прежде всего, через процессы концентрации производства и его растущей монополизации, формирования и роста господства финансового капитала, ин­тернационализации рынков, усиления господства международных монополий и пр.

Представителям институциональной теории сутью этой новой фазы развития капиталистического рыночного хозяйства виделась качественно возрастающая роль социальной самоорганизации общества как экономической системы и, в частности, возрастающее значение для него институтов (отношений) права, устойчивых норм поведения экономических субъектов. Как отмечали исследователи, во многом идея институционализма возникла из роста потребности самого хозяйства в более разностороннем правовом регулировании экономической среды и упорядочении как ее основных «внутренних» институтов, так и специализированных институтов правового регулирования.

Можно сказать, что институционализм — продукт развития хозяйственной системы, осознавшей необходимость внутренней саморегуляции, в том числе и на основе норм правового регулирования. Отсюда достаточно несложно «проинвентаризировать» те постулаты либеральной и неолиберальной теории, которые были подвергнуты глубокому сомнению или полностью отвергнуты представителями теории институционализма. Теории институционализма присущ отказ от абсолютизации стремления или «самостремления» всякой рыночной экономики к равновесию. Представители данного направления научной мысли исходили из того, что субъекты рынка неизбежно действуют в условиях неполноты рыночной информации, что вызывает неизбежность особой категории трансакционных издержек.

Наконец, институционалисты вывели из «небытия» институт государства как необходимый элемент познания закономерностей функционирования и развития рыночной системы, а также как активный фактор функционирования этой системы, хотя в более прикладном смысле роль государства трактовалась ими в значительной мере иначе, нежели позднее это утверждали в экономической теории и практике представители кейнсианской школы.

Институциональные теории, в отличие от экономических воззрений либерализма, в большей или меньшей степени основаны на постулате «ограниченной рациональности» рынка, ограниченности инструментов рыночного саморегулирования хозяйственных систем. Институционализм, как было отмечено выше, отрицает существование изолированного от социальной среды, независимого, «чисто» и «неизменно» рационального субъекта экономической деятельности типа «хомо экономикус», руководствующегося исключительно интересами собственной выгоды и уже в силу этого и в силу «имманентно позитивных» законов рынка неизбежно действующего рационально.

Институционализмом были принципиально отвергнуты такие принципиальные посылки либеральной экономической доктрины, как отсутствие у субъектов хозяйствования проблемы получения и использования информации: наличие «совершенной конкуренции»; автоматическое стремление рыночной экономики к «классическому» равновесию спроса и предложения. Вместе с тем институционалисты не ставили своей задачей выдвинуть некую альтернативу рынку как ключевому экономическому и социальному институту; они полностью остались в пределах общей или «базовой» рыночной парадигмы, что было предопределено исключительным и очевидно безальтернативным господством рыночных отношений во всех развитых странах в данный исторический период. Зарождение идей институционализма было обусловлено усилением «нормативности», т. е. социальной (поведенческой и даже формально закрепленной нормами права) предзаданности поведения субъектов рыночной экономики, утвердившейся там, где система рыночного хозяйства достигла наиболее высокой степени развития (в США и Европе).

Развитие новой теории было инициировано, как было отмечено выше, также и наметившимся усилением роли государства в правовом и ином регулировании экономических процессов. В результате возникла необходимость в новом подходе к исследованию экономических явлений, основанному на признании важности социальных норм или постулатов деятельности субъектов хозяйствования, а также в подходе, раскрывающем механизмы действия и тенденции изменения этих норм и обеспечивающих их социальных институтов.

Основоположником теории институционализма или, как теперь часто именуют, его традиционного или «старого» направления считают американского экономиста Т. Веблена. В своих работах «Почему экономика не эволюционная наука?» (1898), «Теория праздного класса: экономическое исследование об институтах» (1899), «Место науки в современной цивилизации» Т. Веблен, как полагают современные исследователи, еще не создал институционализма как целостной научной системы, а скорее, заложил ее принципиальные теоретические и методологические основы, в частности, общее учение об институтах; предложил метод социального и даже социально-психологического анализа мотиваций экономических субъектов.

Видным представителем теории институционализма считается и другой американский ученый Дж. Коммонс, который развил учение Т.Веблена об эволюционном отборе институтов. Определенный вклад в становление основ институциональной теории внесли У. Митчелл и ряд других ученых.

В первой четверти XX в. в силу новаторства методологических подходов и незавершенности основных теоретических построений институциональная школа в экономической науке характеризовалась весьма ограниченным распространением и полагалась, скорее, неким экзотическим идейным продуктом, нежели системой взглядов, способной составить реальную конкуренцию — и в академическом, и, тем более, в практическом плане — разработкам неолиберальной школы.

Ситуация радикально изменилась в ходе и непосредственно после «Великого кризиса» 1929-1933 гг., который не только потряс экономические и социально-политические основы Западного мира, но и вплотную связал его дальнейшее существование и развитие с формулированием взамен либеральной доктрины некоей новой парадигмы экономического мышления и экономического действия. Однако в этот, казалось бы, выигрышный момент критического переосмысления всего научного багажа и базиса системы капиталистического рыночного хозяйства идеи институционализма оказались практически невостребованными. Причина этой ситуации лежит на поверхности явлений. Институционализм никогда не предлагал сиюминутных рецептов экономического и социального оздоровления, но всегда видел пути к таковым в целеориентированном формировании, «пестовании» социальных институтов, отвечающих критериям цивилизованного хозяйствования и управления, включая радикальные изменения в менталитете работников и управляющих, социально-психологических установках тех или иных видов экономической деятельности и пр.

Напротив, ситуация острого социально-экономического кризиса требовала концептуальных обоснований экстренных мер хозяйственной стабилизации, что было найдено, прежде всего, в кейнсианской доктрине антикризисного регулирования.

Характеризуя идейные установки институционализма (институционально-эволюционной теории), следует еще раз отметить, что эта научная школа, так же как в равной мере и кейнсианская теория, ни в коем случае не является доктриной, полностью не приемлющей положения классической и неоклассической школ или занимающей некие антилиберальные (антирыночные) позиции в научных и практических вопросах. Если институционализм и поддерживает роль государства в рыночной экономике, то главным образом в связи с его функциями обеспечения бесконфликтного «сосуществования» разнородных и часто противоречивых элементов (институтов) реально функционирующих сегодня экономических систем.

Согласно основной доктрине институционализма, государство должно оказывать постоянное активное воздействие на нормы и правила поведения субъектов экономической деятельности, т. е. направлять эволюцию или отбор институтов, поскольку спонтанная эволюция общественных отношений не всегда следует выбору вариантов, адекватных конкретной стадии и уровню развития экономики в той или иной стране.

Новый «золотой век» институционализма начался уже в 1960-е гг. Как и ранее, он был связан с проблемами обновления как самой капиталистической системы хозяйствования, так и преобладающих в ней идейных течений. Ключевое значение здесь имело усиление позиций неокейнсианства, сделавшего (в отличие от традиционной кейнсианской модели) акцент не на временные (спорадические) антикризисные меры в экономике, а на формирование условий и предпосылок долговременного экономического роста.

Усиление приоритета задач долговременного социально-экономического развития объективно возобновило интерес и к элементам институционально-эволюционной теории, которая, хотя и в несколько ином контексте, также рассматривала проблемы и перспективы долговременного социально-экономического развития общества. В 1960-е гг. и позднее с идеологией институционализма связывали свое научное творчество такие известные экономисты, как К. Эйре (взаимосвязь культуры, этики и хозяйственной деятельности); Дж. Гэлбрейт (модификация рыночной и других экономических систем под влиянием усиления позиций крупных корпораций и государства — «концепция конвергенции»); Г.Мюрдаль (анализ социальных систем и их воздействия на экономику); Я.Корнаи (новые подходы к критике принципа равновесия и его альтернативам в современной рыночной экономике) и пр.

Широкое распространение идей институционализма неизбежно повлекло за собой расслоение этой школы на ряд специфических идейных течений, прежде всего, «старый» традиционный и «новый» институционализм.

«Старый институционализм, следуя исследовательской традиции Т.Веблена, концентрирует внимание на социально-психологических проблемах личности, субъекта хозяйствования в среде рыночной экономики (стереотипы сознания и поведения, полнота и неполнота информации и пр.).

2.2.Теоретическое содержание раннего институционализма

 

Первоначально категория «институт» понималась как;

1)набор формальных и неформальных норм, регламентирующих отношения между людьми (законы, обычаи, формальные правила);

2)организационное закрепление этих отношений в форме определенных социальных организаций (государство, профсоюзы, корпорации и т. д.) или общественных категорий (институт семьи, частной собственности и т. д.).

Выше уже были рассмотрены общие положения институциональной теории, а сейчас приведем некоторую классификацию.

Основателем данного направления был американский ученый норвежского происхождения Т. Веблен. Он считал, что деятельность людей происходит под воздействием гораздо более сложных мотивов, нежели максимизация полезности. В основе его воззрений лежало понимание человека как биосоциального существа, руководимого врожденными инстинктами и ограниченного в своем поведении рамками сложившихся общественных институтов. Следствием этого был акцент Веблена на эмпирические наблюдения принятых в обществе форм человеческой деятельности, а не на построение абстрактных, оторванных от жизни схем. Подобные взгляды приводили к расширению предмета экономической науки до уровня изучения практически всей человеческой деятельности, что в будущем выросло в методологию экономического империализма (применения экономических методов анализа в других социальных науках).

Еще одним отличием методологии Веблена от неоклассики являлся исторический подход к предмету исследования, в рамках которого признавалось качественное изменение общественной самоорганизации во времени под влиянием технологических нововведений.

Неоклассики же вслед за А. Смитом рассматривали рыночную экономику как естественный способ организации человеческой деятельности, пригодный для всех обществ на любом историческом этапе развития, а любые отклонения от модели свободной конкуренции рассматривались как результат давления групп интересов, которому можно было бы и не поддаться.

К числу врожденных инстинктов Т. Веблен относил инстинкт самосохранения и сохранения рода, инстинкт мастерства («склонность или предрасположение к эффективным действиям»), склонность к соперничеству, подражанию, праздному любопытству. По мнению Веблена, чрезвычайно важную роль в жизни людей играет эффект завистливого сравнения, когда человек хочет получить большее количество какого-либо блага, нежели имеющееся у других людей. Иными словами, если неоклассики предполагали, что человек лучше других знает, в чем состоит его счастье, то, по мнению Веблена, человек считает, что его счастье зависит от оценки этого человека другими людьми, поэтому в своих действиях он всегда оглядывается на поведение, вкусы и склонности других людей.

С математической точки зрения, это означает, что неоклассики предполагали функции полезности индивидов независимыми, а Веблен считал, что поведение индивида является функцией от поведения других людей. Если принять, что поведение человека определяется функцией полезности (против чего выступал Веблен, но что было признано неоинституционалистами), то можно сказать, что в модели неоклассиков функции полезности независимы, а в модели Веблена функции взаимосвязаны.

Это приводит к специфическим эффектам Веблена, наличие которых доказывает несоответствие некоторых предпосылок неоклассики реальной жизни. К этим эффектам относятся эффект повального увлечения, эффект снобизма и собственно эффект Веблена. Эффект повального увлечения состоит в том, что спрос части индивидов на товар увеличивается из-за того, что его покупают другие (например, этот эффект описывает моду).

Эффект снобизма противоположен: часть индивидов уменьшают спрос на товар из-за того, что его покупают другие. Наконец, эффект Веблена связан не только с взаимозависимостью функций полезности, но и с неполной информированностью: в этом случае по цене товара потребитель судит о степени его качества и/или престижности. Следовательно, при росте цены потребитель считает, что качество и/или престижность товара возросли, и увеличивает потребление, в случае падения цены он уменьшает потребление.

Помимо врожденных инстинктов поведением человека управляют и сложившиеся институты, причем система может быть успешна только в том случае, когда институты находятся в гармонии с основными инстинктами человека. Существуют две основные причины изменения институтов: несоот­ветствие их базисным человеческим инстинктам и постоянный поток технических нововведений. Поэтому институты всегда должны приспосабливаться к действию этих двух причин, в чем и состоит процесс развития общества. Поскольку базисные инстинкты людей не изменяются, основным источником общественного развития в теории Веблена является общественный прогресс.

Веблен глубоко разрабатывал теорию «праздного класса»: он считал, что как только рост производительности труда привел к возникновению излишков продукции по сравнению с прожиточным минимумом, возникла группа людей, желавших не участвовать в общественно-полезном труде, но присваивать себе его результаты. Символом преуспевания в этой группе стало демонстративное излишнее потребление предметов роскоши — «престижное потребление». Средства на это потребление получались за счет паразитирования на производительных классах, непосредственно вовлеченных в процесс производства. В нашей стране к праздному классу, описанному Вебленом, очень близок феномен «новых русских», получающих свои средства за счет паразитирования на экономике и расходующих их на непроизводительное потребление.

«Праздный класс» видоизменялся с течением истории и во времена Веблена, по его мнению, принял вид класса финансовых капиталистов. Если на первой стадии развития капитализма доминировал тип капиталиста-предпринимателя, который был заинтересован в развитии производства и являлся представителем производительного класса, то на второй стадии собственность и реальная власть переходят к финансистам. Финансистам безразлично развитие промышленности, их единственная забота — получение максимальной прибыли. Это достигается путем разнообразных биржевых спекуляций и финансовых махинаций. Они обладают «абсентеистской», т. е. отсутствующей, неосязаемой собственностью: акциями, облигациями, иными фиктивными ценностями, фиктивная стоимость которых в разы превосходит стоимость реальных активов корпораций.

Источником прибыли в такой виртуальной экономике является кредит, позволяющий приобретать акции и иные финансовые инструменты и осуществлять спекуляции с ними. В качестве примера можно привести распространившуюся в последнее время практику агрессивных поглощений компаний: в банке берется кредит, на него скупается контрольный пакет акций компании, после чего кредит отдается из собственных средств компании. Естественно, такая практика отвлекает средства из производственной сферы и не способствует успешному технологическому развитию компании, но приносит огромные прибыли финансовым спекулянтам.

По мнению Веблена, выходом из ситуации является объединение технократов-инженеров против финансистов. Инженеры заинтересованы в развитии производства, поэтому они ненавидят финансистов. Финансисты пытаются подкупить их, что иногда удается, но молодые инженеры не согласны продавать интересы производства ради подачек и обладают всеми возможностями для захвата власти. Организация массовой стачки инженеров виделась Веблену методом перехода власти от праздного класса к производительному, причем он считал, что праздный класс уступит власть мирно, без борьбы. В действительности события развивались не совсем так, как ожидал Веблен: спекулятивный капитализм пал жертвой не заговора технократов, а биржевого краха, до которого Веблен не дожил всего несколько месяцев, и Великой депрессии.

Во время Великой депрессии последователи Веблена выработали комплекс мер, направленных на выход экономики из депрессивного состояния, получивший впоследствии название Новый курс. Всего через четыре года после смерти Веблена институционалисты стали советниками администрации Рузвельта, и именно им экономика Америки обязана выходом из Великой депрессии.

Однако институционалистам не удалось разработать стройной, логичной и идеологически приемлемой для капиталистического общества теории, что привело к устранению их с политической, а затем и с научной сцены. На смену им пришел Кейнс со своей знаменитой книгой «Общая теория занятости, процента, денег».