Материалистическая философия XIX В.

Фейербах Людвиг (1804—1872) — немецкий философ-ма-териалист и атеист. Основоположник антропологического ма­териализма.

Основные работы: «Сущность христианства» (1841), «Ос­новные положения философии будущего» (1843).

Человек — высший предмет философии

Новая философия превращает человека, включая и природу как базис человека, в единственный универсальный и высший пред­мет философии, превращая, следовательно, антропологию, в том числе и физиологию, в универсальную науку.

Фейербах Л. Избр. филос. произв. В 2 т. Т. 1.

М., 1955. С. 202.

Субъектом новой философии является не Я, не абсолютный, то есть абстрактный, дух, — словом, не разум, взятый в абстрак­тном смысле, но действительное и цельное человеческое суще­ство. Реальностью, субъектом разума является только человек. Мыслит человек, а не Я, не разум. <... >

Искусство, религия, философия или наука составляют прояв­ление или раскрытие подлинной человеческой сущности. Чело­век, совершенный, настоящий человек только тот, кто обладает эстетическим или художественным, религиозным или мораль­ным, a также философским или научным смыслом. Вообще только тот человек, кто не лишен никаких существенных человеческих свойств. «Я — человек, и ничто человеческое мне не чуждо». Это высказывание, если его взять в его всеобщем и высшем смысле, является лозунгом современного философа...

Я — подлинное чувственное существо: тело входит в мою сущность; тело в полноте своего состава и есть мое Я, состав­ляет мою сущность.

Там же. С. 186, 198, 202.

Человек не есть отдельное существо, подобно животному, но существо универсальное, оно не является ограниченным и не свободным, но неограничено и свободно, потому что универсаль­ность, неограниченность и свобода неразрывно между собою свя­заны. И эта свобода не сосредоточена в какой-нибудь особой спо­собности — воле, так же как и эта универсальность не покрыва­ется особой способностью силы мысли, разума, — эта свобода, эта универсальность захватывает все его существо.

<...>

Истина — не в мышлении и не в знании, как таковом. Исти­на—в полноте человеческой жизни и существа.

Отдельный человек, как нечто обособленное, не заключает человеческой сущности в себе ни как в существе моральном, ни как в мыслящем. Человеческая сущность налицо только в обще­нии, в единстве человека с человеком, в единстве, опирающемся лишь па реальность различия между Я и Ты.

Уединенность есть конечность и ограниченность, общение есть свобода и бесконечность. Человек для себя является челове­ком в обычном смысле: человек в общении с человеком, един­ство Я и Ты есть бог.

Там же. С. 201,203.

Новая философия коренится в истинности любви, в истинно­сти чувства. В любви, вообще в чувстве, всякий человек призна­ет истинность новой философии. Новая философия в отношении своих основ есть не что иное, как сущность чувства, возведенная до сознания; она только подтверждает в уме и при помощи ума то, что исповедуется сердцем каждого настоящего человека; она есть возведенное к уму сердце. Сердцу не нужны абстрактные, метафизические или теологические объекты, ему нужны подлин­ные, чувственные объекты и существа.

<...>

Человек отличается от животного вовсе не только одним мышлением. Скорее все его существо отлично от животного. Разумеется, тот, кто не мыслит, не есть человек, однако не пото-

му, что причина лежит в мышлении, но потому, что мышление есть неизбежный результат и свойство человеческого существа.

Там же. С. 185,200-201.

В воле, мышлении и чувстве заключается высшая абсолют­ная сущность человека как такового и цель его существования. Человек существует, чтобы познавать, любить и хотеть. Но ка­кова цель разума? — Разум. Любви? — Любовь. Воли? — Свобо­да воли. Мы познаем, чтобы познавать, любим, чтобы любить, хотим, чтобы хотеть, то есть быть свободными. Подлинное суще­ство есть существо мыслящее, любящее, наделенное волей.

Там же. Т. 2. С. 32.

Нравственность есть не что иное, как истинная, совершенная здоровая природа человека: ошибка, порок, грех — не что иное, как искажение, несовершенство, противоречие правилу, часто на­стоящий ублюдок человеческой природы. Истинно нравственный человек нравственен не по долгу, не в силу воли — это было бы создание нравственности из ничего, — он нравственен по приро­де. Хотя он и нравственен с помощью воли, но воля не основа­ние, не источник его нравственности. Воля — это только подма­стерье, а не мастер нравственности; только акушер, а не отец добродетели; только наследник, а не предок нравственной при­роды; короче, не первая и не первоначальная, не создающая сущ­ность морали.

<...>

В действительности мораль индивидуума, мыслимого как су­ществующего самого по себе — это пустая фикция. Там, где вне Я нет никакого Ты, нет другого человека, там нет и речи о мора­ли; только общественный человек является человеком. Я семь Я только посредством тебя и с тобою. Я сознаю себя самого только потому, что ты противостоишь моему сознанию как очевидное и осязаемое Я, как другой человек. Знаю ли я, что я мужчина и что такое мужчина, если мне не противостоит женщина? Я сознаю себя самого — это значит, что прежде всего другого я сознаю, что я мужчина, если я действительно мужчина.

<...>

Если вы хотите улучшить людей, то сделайте их счастливы­ми; если же вы хотите сделать их счастливыми, то ступайте к источникам всякого счастья, всех радостей — к чувствам.

Там же. Т. 1. С. 232,637,617.

Критика религии

Противоположность между божественным и человеческим — только иллюзия [...]. Она объясняется противоположностью че­ловеческой сущности человеческому индивиду.

<...>

Религия есть тождественное с сущностью человека воззрение на сущность мира и человека. Но не человек возвышается над своим воззрением, а оно возвышается над ним, одухотворяет и определяет его, господствует над ним.

<...>

Человек — и в этом заключается тайна религии — объекти­вирует свою сущность и делает себя предметом этой объективи­рованной сущности, превратившейся в субъект, в личность, он относится к себе как к объекту, но как к объекту другого объек­та, другого существа.

Там же. Т. 2. С. 43, 49, 60.

В религии человек раздваивается в самом себе: он противо­поставляет себе бога как нечто противоположное ему. Бог — есть не то, что человек, а человек не то, что бог. Бог — бесконечное, человек — конечное существо; бог совершенен, человек несовер­шенен; бог вечен, человек смертен; бог всемогущ, человек бесси­лен; бог свят, человек греховен. Бог и человек составляют край­ности.

[...] Разлад между богом и человеком, на котором основана религия, есть разлад человека с его собственной сущностью.

<...>

Сущность бога есть человеческая сущность, так как бог есть любовь, а существенное содержание этой любви есть человек. Любовь бога к человеку, составляющая основу и средоточие ре­лигии, есть любовь человека к самому себе, объективированная и созерцаемая как высшая сущность человека.

<...>

Главная наша задача выполнена. Мы свели внемировую, сверхъестественную и сверхчеловеческую сущность бога к состав­ным частям существа человечского как к его основным элемен­там. В конце мы снова вернулись к началу. Человек есть начало, человек есть середина, человек есть конец религии.

Там же. С. 64, 90, 219.

Итак, личность бога есть средство, позволяющее человеку превращать определения и представления своего собственного су­щества в определения и представления другого существа, суще­ства вне его. Личность бога есть не что иное, как отдаленная объективированная личность человека.

<...>

Основу религии составляет чувство зависимости человека; в первоначальном смысле природа и есть предмет этого чувства зависимости, то, от чего человек зависит и чувствует себя зави­симым. Природа есть первый, изначальный объект религии, как это вполне доказывается историей всех религий и народов.

Там же. С. 263, 421.

Где нет потребности, нет и чувства зависимости; если бы человек для своего существования не нуждался в природе, то он не чувствовал бы себя от нее зависимым и, следовательно, не делал бы ее предметом религиозного почитания. И чем больше я нуждаюсь в предмете, тем больше я чувствую себя от него зави­симым, тем больше власти имеет он надо мной; но эта власть предмета — нечто производное, она есть следствие власти моей потребности. Потребность есть столь же слуга, сколь и госпожа своего предмета, столь же смиренна, как и высокомерна или за­носчива, она нуждается в предмете, без него она несчастна, в этом заключается ее верноподданство, ее самопожертвование, отсутствие эгоизма. Но она нуждается в нем, чтобы получить в нем удовлетворение, чтобы его использовать, чтобы его наилуч­шим образом употребить; в этом заключается ее властолюбие или ее эгоизм. Эти противоречивые или противоположные свой­ства имеет в себе и чувство зависимости, ибо оно не что иное, как потребность в предмете, дошедшая до сознания, или превратив­шаяся в чувство.

Там же. С. 579.

Религиозные учреждения, обычаи и догматы веры продол­жают еще быть священными, хотя они находятся в кричащем противоречии с прогрессировавшим разумом и облагороженным чувством человека, хотя уже давно перестали быть известными основа и смысл этих учреждений и представлений. Мы также живем еще среди этого отвратительного противоречия между религией и образованием; наши религиозные учения и обычаи ', находятся в величайшем антагонизме с нашей современной ду-.]

ховной и материальной точкой зрения. Устранить это безобразие и чрезвычайно пагубное противоречие — вот в чем заключается в настоящее время наша задача Устранение этого противоречия есть необходимое условие возрождения человечества, единствен­ное условие, так сказать, нового человечества и нового времени. Без него все политические и социальные реформы тщетны и нич­тожны. [...]

Я гроша не дам за такую политическую свободу, которая ос­тавляет человека рабом религии. Истинная свобода лишь там, где человек свободен также и от религиозных предрассудков; ис­тинное образование лишь там, где человек возвысился над свои­ми религиозными предрассудками и воображением.

Там же. С. 732-733.

Мы должны на место любви к богу поставить любовь к чело­веку как единственную истинную религию, на место веры в бога — веру человека в самого себя, в свою собственную силу, веру в то, что судьба человечества зависит не от существа, вне его или над ним стоящего, а от него самого, что единственным дьяволом че­ловека является человек грубый, суеверный, своекорыстный, злой, но также единственным богом человека является человек.

Там же. С. 809—810.

Маркса К. (1818—1883) и Энгельса Ф. (1820—1895) свя­зывала сорокалетняя дружба и совместная работа по обосно­ванию и развитию диалектического и исторического матери­ализма.

Основные работы: «Экономическо-философские рукопи­си 1844 года» (1844) Маркса, «Немецкая идеология» (1846) Маркса и Энгельса, «К критике политической экономии» (1859) Маркса, «Капитал» (1857—1867) Маркса, «Анти-Дю­ринг» (1878) Энгельса, «Людвиг Фейербах и конец класси­ческой немецкой философии» (1886) и «Диалектика приро­ды» (1873—1886) Энгельса.