Глава 10. Уборка, долли и сделка

Белла проснулась в своей постели и потерла глаза, пытаясь вспомнить, как оказалась в ней. За окном моросил дождь, он словно прознал, что осень прогнала последние лучи солнца, и теперь не собирался больше останавливаться.

«Эдвард», – вдруг вспомнила девушка, и ей показалось, что холодные капли застучались в окно еще более требовательно.

Белла села на постели и, прислушавшись, уловила звуки пребывания в доме незваного гостя, который очевидно остался у нее на ночь. Девушка прикрыла глаза руками, с содроганием думая об очередной порции Эдвард–пилюль, которые ей предстояло принять.

Приведя себя в порядок, Белла вышла из спальни и замерла на пороге гостиной. Каллен старательно протирал подоконник, поднимая один цветочный горшок за другим. Возвращая их на прежнее место, Эдвард брал, стоящий справа мерный стакан для утюга, и поливал каждое растение.

– У вас даже лейки нет, – не поворачиваясь к Белле, упрекнул ее он.

– Я поливаю их из стакана, – нехотя отозвалась хозяйка дома.

– Вы – пещерный человек, мисс Свон, – констатировал шеф.

– Почему бы вам не убраться, наконец, домой?! – сорвалась Белла.

– Потому что я не бросаю дело, не завершив его, – пояснил он. – В отличие от вас.

– Простите?

– Пока я искал в ванной хоть какие–то признаки чистящих средств, я обнаружил, что в машинке осталось постиранное белье.

Белла хлопнула себя по лбу, вспомнив, что поставила стирку еще вчера вечером. Подойдя к кофейному столику, Каллен начал перебирать журналы. Хозяйка хотела пойти в ванную, но мужчина остановил ее.

– Я уже перестирал белье и развесил, – уведомил Эдвард и, взяв большую стопку журналов, понес ее к огромному черному мусорному пакету.

– Что вы делаете?! – побежала за ним Белла.

Эдвард посмотрел на старые журналы в своих руках и на пакет, куда, разумеется, собирался отправить всю эту макулатуру.

– Внимательно оцените ситуацию и попробуйте сделать логичный вывод, – проинструктировал Каллен.

Белла прищурилась, надеясь увидеть смешинку или хотя бы издевку на лице Эдварда, которые бы выдали его сарказм.

Ничего.

– Я вас просто не понимаю, – прошептала Белла, чувствуя себя обессилившей, словно высохший лист, один из тех, которые шуршали под ногами на улице.

– Я всего лишь пытаюсь привить вашему женскому мышлению хоть толику логики, – резко отозвался Эдвард.

А что, возможно, если он позанимается с Беллой, то сможет привить ей логическое мышление и общаться им станет намного проще. Эта мысль определенно вдохновляла.

– Вы станете моей Долли, – довольно усмехнулся Эдвард. – Я вас сделаю, пусть не клоном, но новой Беллой, усовершенствованной версией.

– Уходите, – проговорила Белла и, присев на корточки, начала вытаскивать обратно журнал за журналом.

Достав их все, она поднялась и, миновав Эдварда, сложила на кофейный столик.

– Знаете, мисс Свон, – мрачно начал Каллен, глядя, как Белла раскладывает по местам мусор, – я с семи утра пытаюсь привести в божеский вид этот… это… – он обвел руками жилье Беллы, подбирая слово, – место и...

– Убирайтесь из моего дома! – резко повернувшись, закричала Белла. – Не думаете же вы, что из–за уборки я забуду про вчерашнее?!

– Вы бы предпочли цветы? – в грубом голосе Эдварда скользнула откровенная насмешка. – По-женски банально, но исполнимо.

Он достал сотовый, намереваясь сделать звонок одному из администраторов Империала, который бы вмиг организовал букет на дом.

– Какие вам нравятся, мисс Свон?

Лицо Беллы побелело, руки начали мелко дрожать, а язык будто прилип к небу, и она не могла произнести ни слова. Ей не верилось, просто не верилось, что после вчерашнего, у Эдварда хватало наглости не только смотреть ей в глаза, но и откровенно издеваться над ней!

Что же до Каллена, то вымаливать прощения – не в его характере. Вчера он извинился, сегодня попытался сделать что–то приятное для Беллы, но она отмахнулась и от одного, и от другого, предпочтя сыпать обвинениями, выясняя отношения. Напрасно. Каллен придерживался мнения, что лучшая защита – нападение, а уж, что касается атаки: тут ему не было равных, так что Эдвард играючи мог растоптать всю браваду Беллы.

– Что же вы растерялись, мисс Свон? – поинтересовался шеф. – Я ошибся и с цветами? – спросил он. – Тогда может быть украшение?

Белла молчала, ей казалось, любое ее движение приведет к слезам, а она не могла позволить себе заплакать в такой момент, только не сейчас.

– Машина? – сделал еще одну попытку Каллен. – Не думаю, что я так провинился, впрочем, и такие извинения мне по карману.

– Убирайтесь, – наконец, смогла выдавить из себя Белла. – Убирайтесь немедленно или я вызову полицию и вас вышвырнут отсюда! – снова сорвалась она на крик.

– Я надеюсь, речь не о вашем отце? Будет неприятно, если он пострадает из–за своей слишком впечатлительной дочери.

– Вы не посмеете тронуть Чарли!

– Все же вы не способны здраво оценивать ни людей, ни обстановку, – усмехнулся шеф. – Вчерашний несколько грубоватый секс ваш впечатлительный женский умишко превратил в изнасилование, – убирая сотовый в карман, проговорил Каллен. – Зато он за все время нашего общения так и не смог оценить то, на что я способен, а на что нет.

– С меня хватит! – кинувшись в прихожую, заговорила Белла. – Ваша наглость, равно как и ревность, не знает меры, я больше не намерена терпеть ни одно, ни другое, – раскрыв дверь, заявила Белла. – Вон!

– Ревность? – раздался грубый смешок шефа из гостиной, он смотрел на хозяйку дома и явно не собирался так просто покидать его. – Я не буду спорить про наглость, но ревность мне не свойственна. Меня разозлило ваше вульгарное поведение на вечере и после него, злость несколько отразилась на вчерашнем сексе, но я не ревновал, у нас не те отношения.

– Чушь! И вы сами знаете, эти слова никак не вяжутся с вашим вчерашним поведением! А что до ревности – так она является неотъемлемой частью натуры такого собственника как вы, – окинув взглядом Каллена, заявила Белла. – Даже ваша отстранённость от семьи завязана на ней: вы ревновали родителей к другим детям, вам не хватало их внимания и в отместку вы лишили их своего.

– Во–первых, не лезьте в мою семью, – отчеканил помрачневший Эдвард, – во–вторых, если в чьих–то словах и нет логики, то это в ваших; валите все в одну кучу, пытаясь, хоть как–нибудь меня задеть.

– Почему вы никогда не проводите выходные с семьей?

– У меня дела.

– В моем доме?! – усмехнулась Белла. – Вы хотите, чтобы я посвятила вам всю себя, все свое время и внимание. И вдруг я встретилась с Джонни. Вас привело в бешенство, что и у меня появился кто–то помимо вас…

– Я не хочу говорить об этом! – зарычал Каллен, имя чертово итальяшки резало слух, и в висках начинала пульсировать боль.

– Ты – конченый эгоист, Эдвард! – подытожила Белла. – Все просто и прозаично, ты – молодой, красивый, умный и богатый, считаешь, что заслуживаешь только самое лучшее и не меньше. Поэтому вчера ты просто озверел, когда решил, что я предпочла тебе кого–то! От эгоизма – и твое потребительское отношение ко мне, твое пренебрежение к окружающим ниже тебя по положению. И это неуемное желание контролировать все вокруг: от пыли до людей! И отсюда же обида на родителей за то, что они уделяли больше внимания младшим, а ведь именно ты самый талантливый и успешный из детей, не так ли?!

– Ты, похоже, знаешь все обо мне, – шагая к Белле, спросил Эдвард.

– Да! – сболтнула потерявшая самообладание девушка.

– Тогда скажи, откуда это неуемное желание иметь тебя рядом с собой? – вдруг спросил Каллен. – Почему именно тебя?!

Белла запнулась и посмотрела на него, но ответа не было.

– Почему?! – прогремел на всю квартиру голос шефа.

Эдвард, как туча, нависал над Беллой и теперь, зная, насколько он может быть непредсказуем, девушка не просто дрожала перед шефом, она по–настоящему боялась спровоцировать его на что–то ужасное. Поэтому, увидев, как потемнело лицо мужчины, как нездорово блеснули его глаза, Белла предпочла промолчать.

– Я так устал от тебя, Белла, – вдруг едва слышно сказал Эдвард.

Девушка, набравшись духа, взглянула на него и увидела, что на мужественном лице не осталось и следа ярости. Каллен выглядел сбитым с толку и измученным.

Он не верил, что может так позорно нуждаться в женщине. Ему до невозможности надоело думать о ней, желать увидеть, хотеть эту ничем непримечательную девушку.

– Это какое–то наваждение, – глухо проговорил мужчина.

Каллен прошел мимо Беллы в уже открытую для него дверь и, выйдя на улицу, направился к своей машине, так ни разу не обернувшись.

 

***

 

– Разве я эгоист? – спросил Эдвард.

Но ответом ему было молчание. Пес только склонил голову набок, заглядывая своему спасителю в глаза.

– Насильник?

Выдав второй вариант, Каллен тут же отмахнулся: уж что–что, а насилие над женщиной, как минимум физическое, он презирал с детства. Что же до морального, то еще большой вопрос, кто из них с мисс Свон кого насилует!

С порога донёсся негромкий удивлённый вскрик, мужчина увидел у стеклянных дверей зимнего сада мать.

– Гарфи–дорогой, я думала ты на работе, – оправившись от легкого испуга, проговорила Эсме.

– Сегодня воскресение, – напомнил сын, но и он сам услышал, насколько смешно из его уст прозвучал этот аргумент. – И не называй меня Гарфи, ради Бога!

Эдвард ненавидел это прозвище с того самого дня, как они с братом и сестрами впервые увидели мультсериал Гарфилд и его друзья. Именно тогда Ренесме, будучи двухлетней малышкой, ткнула в наглого рыжего котяру в телевизоре и заявила: «Эдвалд!». Ну, а Розали позаботились о том, чтобы это прозвище прочно закрепилось за старшим братом.

Эсме с трудом могла припомнить, когда последний раз Эдвард проводил выходные дома, предпочитая родным Империал или какие–то другие дела, неизвестные матери. Счастливо улыбаясь, она вошла в свою обитель, где так уютно устроился на широком мягком диване ее старший ребенок. Рядом с ним, на полу сидел Грекхэм Робинсон и вилял хвостом, явно польщенный вниманием своего хозяина. Несмотря на то, что пса подарили Ренесме, Грекхэм Робинсон или, как называли его все, кроме Эдварда – Бобби, стопроцентно слушался только своего спасителя.

– Как приятно видеть тебя дома, – проговорила Эсме, подходя к окну и открывая его, чтобы впустить в комнату аромат «раскаленной» листвы.

– Как ты думаешь, я конченый эгоист? – спросил Эдвард, глянув на мать.

Он выглядел таким неуверенным в себе, что Эсме не смогла сдержать себя и, присев на диван рядом с сыном, крепко обняла своего ребенка, несмотря на то, что он ненавидел «все эти телячьи нежности».

– Ну что за чушь, Гарф… мой дорогой? – возмутилась Эсме. – Кто тебе сказал такую глупость?

– Мисс Свон, – выдал Эдвард, отстраняя от себя мать.

Эсме растерялась, услышав имя осторожной и боязливой, как детеныш оленя, секретарши сына.

– Изабелла? – поразилась мать. – Не может быть, она такая кроткая…

– Никакая она не кроткая! – рыкнул сын и Грекхэм Робинсон пролаял следом, поддерживая хозяина независимо от сути вопроса. – Ты не знаешь ее так, как я.

– В самом деле?

– Она постоянно говорит мне всякие гадости!

– Белла?!

Эдвард утвердительно покачал головой.

Продолжая, гладить сына по руке, Эсме задумчиво смотрела на него. Интуиция отчетливо подсказывала ей, чем вызвано это непонятное поведение сына, но женщина с трудом могла поверить в такую причину.

Эдвард влюбился?!

Она ждала этого момента с его подростковых лет, всё верила, что появится девочка, которая по–настоящему понравится ему. Но шли годы, а Эдвард по–прежнему посвящал себя только учебе, семье, а затем и работе. И хотя Эсме знала о женщинах, что появлялись в его жизни, она никогда не видела, чтобы его глаза загорались, чтобы кто–то действительно задел сына за живое. И вдруг вот – это детское ябедничество.

– Возможно, тебе понравилась Белла? – предположила мать. – Это с тобой впервые и поэтому ты ведешь себя так, как обычно поступают дети или подростки.

– Никто мне не понравился, – мрачно проговорил Эдвард. – Я вообще не уверен, что симпатизирую людям как виду.

– П–понятно, – запинаясь, тяжело выдохнула Эсме.

Несколько минут женщина помолчала: старший сын с детства ставил ее в тупик своими заявлениями и поступками.

– Хочешь, я прикажу приготовить тебе мраморный рулет? – чуть улыбнулась Эсме.

– Нет, – отрезал Каллен, – прекрати нянчить меня, в конце концов!

– Но ведь ты – мой ребенок, – несмело улыбнулась мать, – пусть уже и взрослый. – Эсме решила попытаться снова. – Может, все же приготовить?

– Приготовь, – безразлично отозвался молодой мужчина.

Мать, в кои–то веки получившая возможность понянчить своего самого неприступного ребенка, тут же вскочила с дивана и помчалась на кухню.

Карлайл, разыскивающий жену по дому, направлялся в ее самое любимое место – зимний сад. Он широко улыбнулся, когда из стеклянных дверей вырвалась улыбающаяся Эсме и помчалась в его сторону.

– Здравствуй, дорогая, – раскрыл он объятия, – я думал, может, мы соберем еды и…

– Спешу–спешу! – промчалась мимо него Эсме и унеслась куда–то в сторону кухни.

Карлайл проводил ее растерянным взглядом, так и замерев на месте с разведенными в стороны руками. Он посмотрел туда, откуда так поспешно вышла его любимая, и направился в сад.

– Эдвард?! – поразился он, увидев на диване старшего сына, который лежал и – Карлайл мог поклясться – разговаривал о чем–то с Бобби.

Сын только лениво повернул голову в его сторону.

– Чем занимаешься? – поинтересовался Карлайл, проходя к Эдварду и присаживаясь в кресло напротив.

Взяв электронный передатчик, хозяин дома отправил слугам просьбу принести кофе.

– Общаешься с Бобби? – чуть усмехнулся Карлайл.

– Не говори глупостей, отец, – нахмурился Эдвард. – Какой Бобби?! Его зовут Грекхэм Робинсон, чистокровная тварь, сколько можно повторять?!

Пару минут они помолчали. Карлайл раздумывал, с чего вдруг старший сын проводил дома воскресение? Обычно, даже если ему хотелось вот так поваляться, он предпочитал делать это в Империале, в своей излюбленной комнате отдыха или на семидесятом этаже, а затем снова возвращался к работе.

– Кофе, сэр, – пару минут спустя показалась у порога зимнего сада одна из служанок.

Карлайл кивнул, приглашая ее войти. Девушка подошла к кофейному столику, стоящему между мужчинами и боязливо покосилась на старшего сына семьи. Слугам немало доставалось от дотошного к мелочам и порядку Эдварда. К тому же он не жалеючи избавлялся от любого, кто совершал одну и ту же ошибку больше двух раз или, упаси Господи, отвечал ему на какой–то его упрек или замечание. Единственное, что любили слуги в старшем сыне семьи – это то, что он посвящал всего себя работе и редко бывал дома.

Однако сегодня хозяин не выглядел устрашающим, наоборот, на его лице и во всей расслабленной позе читалась какая–то совершенно несвойственная ему меланхолия.

– Спасибо, Люси, – отвлек Карлайл служанку, чувствуя, что в любой момент эта ее «незаметная» слежка за Эдвардом может привести к «взрыву», и сын доведет очередную несчастную до слез.

Что поделать, на то его и называли Гарфилдом: вспыльчивый нрав Эдварда – то, что не смог «излечить» ни Карлайл, ни родные, ни учителя, ни жизнь. Он достался сыну от матери, которая хоть и не отличалась резкостью, была очень эмоциональной женщиной и к тому же часто шла на поводу у своих чувств. Карлайла эта черта в Эсме скорее привлекала, ведь именно она делала ее такой заботливой, нежной и бесконечно терпеливой к любым выходкам своих домашних. Однако в мужском варианте эта эмоциональность воплотилась в куда менее «комфортно» для семьи: с ранних лет Эдвард устанавливал порядки дома и доводил близких до белого каления, если что–то было не поего. Ругать тогда еще маленького Каллена было бессмысленно – его упрямства хватало, чтобы перетерпеть наказание и снова продолжать выкидывать свои фокусы.

Эсме конечно не за что бы ни согласилась, что это «добро» сын унаследовал от нее, она свято верила: именно от отца Эдвард взял несгибаемую волю, а соответствующее непробиваемое упрямство было той самой второй стороной медали.

Мисси Каллен снова появилась в саду, за ней показались и Джаспер с Элис, а затем и Ренесме, только Розали уже второй день пряталась от глаз братьев: у каждого были с ней счеты.

 

***

 

За день до этого

 

Розали проснулась в постели Джаспера с невыносимой головной болью. События прошлого вечера мутными отрывками замелькали в памяти, не складываясь в логическую цепочку. Она встала с постели и, только пройдя в ванную и увидев себя в зеркале, обнаружила, точнее, не обнаружила на себе одежды.

Роуз спустилась к позднему обеду и застала в столовой только Эммета, поджидающего тело, которое обязался охранять. Ричард, сын Рудольфа, накрыл хозяйке на стол, а МакКартни так и остался сидеть на другом конце, почитывая сводку новостей.

– Мы что вчера перепихнулись? – раздался в гостиной хриплый со сна голос Розали.

Глаза Ричарда ошарашено расширились.

– Никак нет, мисс, – замотал головой слуга.

– Не с тобой, – отмахнулась Розали, – я не могла так низко пасть. Хотя, секьюрити, слуга… все одно.

Ричард поспешил ретироваться, понимая, что этот разговор совсем не для его ушей. Хотя будучи любопытным от природы, он все же задержался недалеко от столовой, дабы позже побаловать остальных слуг хозяйскими новостями.

– Так мы с тобой вчера покувыркались? – снова обратилась Розали к МакКартни.

– Пару часов, – бесстрастно отозвался зам начальника охраны.

– Пару?! – чуть нагнулась к столу Роуз. – Ничего толком не запомнила, – пробормотала она, снова напрягая память.

Эммет все же взглянул на свое задание.

– Мы развлеклись на славу, мисс, – заверил ее МакКартни.

– Правда? – изогнула тонкую бровь блондинка. – Обидно, – расстроено продолжила она, – я даже не помню, какой там у тебя…

– Пропорциональный моим габаритам, – перебил Эммет. – Не сомневайтесь, мисс.

– Это просто слова.

– Вам показать?

– Нет, не сегодня, – отмахнулась Розали, – у меня раскалывается голова.

Пару минут они посидели в молчании, Каллен неохотно поглощала свой легкий завтрак, но аппетита не было.

– Что читаешь? – поинтересовалась Роуз.

– Историю об одном памятном убийстве в Сохо.

– Тебе интересны криминальные хроники?

– Они подкидывают идеи, на случай если я захочу кого–нибудь убить, – бросив на нее скользкий взгляд, проговорил МакКартни.

– Все, что тебе нужно, это обрыв, – отпивая чай, заявила Каллен, – сталкиваешь, а жертва выглядит самоубийцей.

– Если у нее не было причин для такого поступка, то заподозрят, что ей помогли.

– Я тебя умоляю, – иронично улыбнулась Розали, – кто из нас ни разу не задумывался о самоубийстве?

Эммет вдруг как–то иначе посмотрел на мисс Каллен. Она представлялась ему сумасбродной блондинкой, которая с детства нежилась в любви и достатке, проживая свою жизнь как нескончаемый праздник и вдруг эти слова.

– Вы когда–нибудь задумывались о самоубийстве? – осторожно поинтересовался МакКартни.

Розали, держащая изящную кружку около губ, посмотрела поверх нее на своего телохранителя. Чуть отведя чашку в сторону, она мягко улыбнулась.

– Чтобы узнавать обо мне такие подробности, тебе нужно было поработать своим габаритом так, чтоб я, запомнила, – отшутилась Роуз, не собираясь откровенничать с охранником.

Рот МакКартни изогнулся в кривой усмешке.

– В другой раз реабилитируюсь, мисс Каллен.

– Другого раза не будет, – заверила Розали.

– Не зарекайтесь, – предупредил МакКартни и вернулся к чтению газеты.

 

***

 

К радости Эдварда и в воскресение Роуз не искала его компании, иначе бы, он не сомневался, отвесила в его адрес немало подколов, застав дома в выходной.

Эдвард пододвинулся для подошедшей Ренесме, и она уютно устроилась на диване рядом с ним.

– Джейк что–то не звонит и не отвечает с самой пятницы, – отстраненно пробормотала девочка.

– Возможно, Блэк понял, какой он на самом деле конченный панк, и решил, наконец, оставить тебя в покое.

Ренесме недовольно посмотрела на брата.

– Не говори ерунды! – прошипела она. – Джейк просто приболел, – не слишком уверенно заявила Несси.

– Если ему понадобится лечение заграницей, я оплачу, – заверил Эдвард.

– За последнее время это уже второе воскресение, когда ты составляешь нам компанию, – подметила Элис, глядя на Эдварда. – Еще немного и мы начнем привыкать.

– Еще немного и мы начнем уставать, – раздался с порога голос Розали.

– С тебя диван, – не теряя времени даром, сухо проговорил Джаспер. – И держись подальше от моей спальни.

Эсме удивленно посмотрела на сына: в последнее время он стал молчаливым, а когда и говорил что–нибудь, то либо нехотя, либо с плохо скрываемым раздражением. Мать склонилась к младшему сыну, и нежно коснувшись его руки, тихо спросила:

– У тебя все в порядке, сынок?

– У меня все лучше всех, мама, – убрал руку Джаспер.

– Джаспер, – отдернул его отец, недовольный резким тоном сына и, склонившись к жене, спросил: – что творится с нашими сыновьями?

Но Эсме только развела руками.

 

***

 

Подойдя к двери своего офиса, Белла остановилась, сделала глубокий вдох и затем нажала на ручку. Войдя внутрь, она принялась за утреннюю рутину. Шеф должен был прийти через полчаса, но когда время истекло, Каллен так и не появился. Потянулся один час, затем второй и вот, наконец, дверь офиса распахнулась. Белла подпрыгнула на стуле и, вскочив, вытянулась у стола, как солдат. В комнату вошел вице–президент и выглядел он как черное с густившимися грозовыми тучами небо перед близкой грозой.

– Эдвард уехал в загородный дом, – объявил он Белле.

Секретарша от шока чуть приоткрыла рот.

– Но сегодня понедельник… – пробормотала мисс Свон. – Президент должен был провезти мистера Вольтса по нескольким торговым точкам Империала.

– Но вместо этого уехал на ранчо, – констатировал Джаспер.

Утром он обнаружил Эдварда в обычных джинсах, клетчатой синей рубашке и в коричневой кожаной куртке. Карлайл и Эсме уже стояли рядом со старшим сыном и, когда появился младший, мать только растерянно развела руками. Вскоре в прихожей собралась вся семья, но никто так и не узнал, почему вдруг Эдвард решил уехать на несколько дней, и никому не удалось его отговорить. Его странная воскресная меланхолия, что напоминала начальную стадию депрессии, вылилась в понедельничный отъезд из города.

– Ранчо? – эхом повторила за начальником Белла. – Но зачем? – спросила она, дергая скромные колечки на своих пальцах.

– Мы не знаем, – таким же ровным тоном ответил Джаспер, но Белла понимала, что под привычной невозмутимостью скрывалось раздражение. – Зато вам, наверняка, это известно, – заявил вице–президент.

– Мне?

– Не играйте со мной, мисс Свон, – предупредил Каллен. – Эдвард не мог выбрать худшего времени, чтобы впасть в депрессию: Вольтс готов заключить союз, а президент Империала плевал на все и скрылся в деревне.

– Но, мистер Каллен, – отдергивая пиджак, неровным голосом обратилась к нему Белла. – Нянчить вашего брата не входит в мои обязанности.

– Вы нарываетесь на неприятный разговор, мисс Свон, – предупредил вице–президент, прямо смотря в глаза секретарши. – Ваши отношения с президентом Империала давно вышли за границы деловых, или я не прав?

Белла уже успела заметить, что в последнее время Джаспер был явно не в духе. Он не отличался таким вспыльчивым нравом как Эдвард, но определенно мог вести себя очень решительно. Только недавно вице–президент заставил одного из замов написать заявление «по собственному желанию» из–за того, что тот проиграл в суде небольшое дело. Никакие уговоры не смягчили младшего Каллена, а старший не пожелал ссориться из–за такой мелочи с братом, почувствовав его упрямый настрой.

– Итак? – в спокойном голосе Джаспера скользнули стальные нотки.

– У меня может ничего не выйти, – проговорила Белла, до боли ломая пальцы.

– Если вы вогнали мистера Каллена в это состояние, то, будьте любезны, вытащить из него, – поправляя ворот рубашки, проговорил первый зам. – Эта сделка с Бургундом – десятки тысяч рабочих мест, новый масштаб для компании, сотни миллионов дохода и, в конце концов, престиж. Компания не может упустить такую возможность, а без своего президента, у Империала не будет шансов.

Беллу придавила тяжесть слов Джаспера, она чувствовала себя маленькой девочкой, которую посылали в лес к медведю, уговорить его не впадать в спячку.

– Собирайтесь, вот адрес, – протянул Каллен ей листок бумаги, – привезите его обратно.

Белла растерянно смотрела на листок бумаги.

– Но если… если я не смогу?

– Сможете, – отрезал Джаспер. – Сегодня я сам провезу Вольтса по торговым домам Империала, но я не знаю, сколько смогу тянуть время. Арон вряд ли польстится, если узнает, что глава Империала послал всех, включая его вместе с Бургундом, к чертовой матери и уехал доить коз.

– Там есть козы? – собирая со стола необходимые ей вещи, поразилась Белла.

– Не знаю, – развернувшись, направился Джаспер в свой кабинет, – но там точно есть один козел.

 

***

 

Белла обхватила руль руками и несколько раз стукнулась об него головой.

Вот уже больше десяти часов она искала дом Калленов, три четверти этого времени ушло – только чтобы доехать до нужного городка, и Белла предполагала, что там ей подскажут, где находилось ранчо. Оказалось, что оно было не одно в этой округе и хотя местный житель, как ему казалось, вполне толково объяснил девушке, где находилась земля Калленов, она до сих пор так и не добралась до места. Электронная карта с попеременным успехом ориентировалась в местности и в результате, благодаря ей, девушка подъехала со стороны поля, а не дома. К тому же осенний дождь сделал свое дело: дорогу размыло и Белла, с ее удачей, забуксовала недалеко от лошадиного загона.

– Я ненавижу тебя, мерзкий подлый рыжий таракан, – бормотала она себе под нос, открывая дверь машины и глядя на грязь, в которую ей предстояло ступить.

 

***

 

Придерживая кусок мяса вколотой в него вилкой, Эдвард сосредоточенно водил по нему ножом, счищая гарь. Он сидел в роскошной гостиной во главе огромного стола, рассчитанного на дружную семью, которая осталась в Нью–Йорке. Большая часть стола находилась в тени, лишь край, где сидел Эдвард, освещался позолоченным подсвечником. Мужчина постелил кремовую скатерть, положил одну изящную папирусовую салфетку себе на колени, а вторую, поменьше, – под свой бокал с вином. Вокруг тарелки были разложены различные необходимые приборы и, словом, все было бы совсем по–домашнему, если бы его не подвели кулинарные способности – еда явно уступала той, что подавали в особняке Каллен.

Настойчивый стук в дверь заставил мужчину отвлечься от своего куска мяса, это испортило и без того сомнительное настроение. Поначалу Эдвард думал даже не открывать, – в конце концов, достойный его внимания человек не додумается приходить в гости во время ужина, если его не звали. А Эдвард никого не звал, поэтому он снова взялся за телятину и, крепче сжав остро наточенный нож, принялся выкраивать из отбивной не подгоревшие кусочки.

Однако прошло около четверти часа, а стук не прекратился. Судя по характеру ударов, Эдвард даже предполагал, что нахал теперь не просто барабанил кулаками, но и пустил в ход ноги, дубася тяжелую дверь. Расправившись со своим ужином, мужчина вытер нож дорогой салфеткой и направился к входу. Готовый в случае чего пустить в ход холодное оружие, Эдвард резко распахнул дверь, из которой прямо ему в руки упала его секретарша, уже приготовившаяся снова долбить в дверь. Эдвард выпустил нож и успел подхватить Беллу, на лице которой смешались ошалелая ярость и шок.

– Нет–нет, – оправившись от собственного удивления, помотал головой Эдвард, – я вас не звал, мисс, – проговорил он и, подхватив Беллу на руки, вынес за дверь и опустил на скамью возле дома.

Каллен, поправив свитер, направился обратно в дом. Однако он никак не ожидал, что незваная гостья, которая чуть не выбила ему дверь, обогнет его и, наплевав на приличия, полетит обратно в дом Каллена. Эдвард ускорил шаг и, войдя в дом, не смог сдержать эмоций: лицо его вытянулось от удивления. На белоснежном полу серели следы сапог его оборзевшей в конец секретарши и, идя по этим следам, он обнаружил девушку на кухне, жадно поедающей свежий хлеб. Несколько секунд Эдвард в шоке наблюдал за тем, как растрепанная, шипящая какие–то проклятья женщина, отрывала от буханки куски и глотала, едва прожевывая. Все, что мог разобрать Эдвард, звучало как: «сукин сын», «подонок» и уже ставшее привычным, «рыжий таракан».

– Послушайте, мисс Свон, вы испортили мне ужин своей докучливой долбежкой в дверь, – зарычал шеф, медленно наступая на Беллу. – Затем ворвались ко мне в дом, я не хочу даже смотреть на свой пол, – он поднял голову выше, чтобы в его поле зрения не попадала испачканная часть кухни, – а теперь, как какая–то дикарка набросились на мою еду! Вы вообще слышали о приличиях, в конце концов?!

Белла с детства страдала от голода, нападавшего на нее, когда она была очень расстроена или зла. К тому же, девушка и в самом деле провела в дороге целый день, а шефу снова удалось ее пристыдить. Она отложила хлеб и выпрямилась, бросив на него высокомерный взгляд.

– Не вам говорить о приличиях, – отчеканила Белла.

– По–моему, настала моя очередь указать вам на дверь, – ткнул в сторону прихожей Каллен.

– Ваш брат послал меня за вами, – холодным голосом заговорила Белла. – Сделка с Бургундом требует вашего участия.

– Мне все говорили, что я постоянно работаю, – проговорил Эдвард. – Теперь я решил отдохнуть и прошу вас оставить меня в покое, – снова указал на дверь Каллен.

– Я оставлю, – открыла свою сумочку Белла и достала сложенный лист бумаги. – Сразу после того, как вы подпишете это, – положила она документ на столешницу рядом с шефом.

– Что это? – спросил Каллен, хотя заранее знал ответ на свой вопрос.

– Увольнение по собственному желанию, – ответила Белла. – Если вы хотите, чтобы я раз и навсегда оставила вас в покое, все, что вам нужно сделать – поставить свою подпись.

Обогнув шефа, Белла направилась к лестнице. Сегодня ей в любом случае не выбраться отсюда: машина забуксовала, а дождь только набирал силу. К тому же, девушка не чувствовала, что способна к такому подвигу – провести еще десять часов за рулем. Белла промокла и мечтала о горячем душе и теплой постели. Правда этой ночью она не намеревалась пускать насекомое в свою постель и даже знала, как обезопасить себя от него.

 

***

 

От Элис не могло ускользнуть, что в последние дни Джаспер вел себя холодно и отстраненно, особенно с ней. Но сегодня, кажется, это заметила и Розали. Сестры сидели в кабинете вице–президента, слушая его распоряжения касательные сегодняшней встречи с Вольтс.

– Да что с тобой? – надавила Роуз на брата, услышав в его обращении к Элис стальные нотки. – У тебя какие–то разногласия со своей любимой сестрой? – слегка поддела она.

Младшая из присутствующих Каллен посмотрела на брата: Элис не привыкла, чтобы Джаспер хоть как–нибудь игнорировал ее или отказывался от общения. Она проглотила ком в горле и, поджав губы, ждала от Джаспера ответного взгляда, но он так и не посмотрел на нее.

– Вы так и будете молчать? – переводя взгляд с брата на сестру, спросила Роуз. – Ну, что ж, – поднялась она с кресла. – Тогда разбирайтесь сами, – пожала она плечом и направилась к двери.

– Ты тоже можешь идти, – бросил Джаспер Элис, не отрывая взгляда от бумаг.

Но сестра махнула Розали рукой, давая понять, что задержится и вскоре дверь за Роуз закрылась. Несколько минут Элис просто смотрела на Джаспера, а тот делал вид, что читает документы.

– Иди, Элис, – натянуто проговорил старший брат, не глядя на нее, – я прошу тебя.

Она едва ли понимала, чего хотела от него. Элис желала, чтобы все между ними было как раньше, но понимала, что что–то необратимо изменилось. Последние дни ей казалось, что Джаспер стал отталкивать ее, и этого Элис боялась больше всего. Она отказывалась от любви мужчины, чтобы сохранить любовь брата, а теперь Джаспер словно лишал ее всего разом.

Элис осторожно потянулась к брату и накрыла его руку своей.

– Может, пообедаем вместе? – тихо попросила Элис, чуть улыбнувшись. – Я отдам тебе половину бифштекса, если ты поделишься десертом.

– Я не голоден, – лаконично отозвался брат и убрал свою руку.

– Тогда просто погуляем вместо обеда, – снова попробовала сестра, – Нью–Йорк «сгорает» в осени.

– Я занят, Элис.

– Нет, ты не занят! – вскочила на ноги сестра и решительно направилась к брату.

– Элис, – предупреждающе проговорил Джаспер, инстинктивно отъезжая от нее на своем кресле, но оно уперлось в стену.

Девушка подошла вплотную и осторожно опустила руки на плечи брату, чуть сжимая их и чувствуя под пальцами напряженные каменные мышцы. Он, наконец–то, посмотрел на нее: голубые глаза встретились с карими, в которых плескалась мольба и страх быть отвергнутой.

– Джаспер, – шепотом, словно боясь спугнуть момент доверия, позвала Элис, – пожалуйста, – запнулась она, не зная, чего хочет от него, но слова вырвались сами собой, – не отталкивай меня, я не могу так…

Мужчина смотрел на маленькую девушку, в ее огромные влажные от слез карие глаза как в бездну, в которой мог кануть в любое мгновение. Но Элис сейчас остро нуждалась в его любви, какой бы она не была, поэтому, когда сестра бессильно опустилась к нему на колени, он крепко обнял ее, давая то, что ей нужно. Так бывало всегда. Дорвавшись до него, Элис перестала плакать и притихла, крепко вцепившись в черную рубашку. Она чувствовала себя так комфортно и спокойно, все переживания и страхи последних дней, когда Джаспер скрылся в себе, отступили и Элис облегченно вздохнула.

– Мы погуляем в обед? – тихонько пробормотала она ему в грудь, вычерчивая на ней что–то тоненьким пальчиком.

– Посмотрим на «горящий» Нью–Йорк? – чуть усмехнулся брат.

Элис кивнула, спрятав довольную улыбку.

– Собирайся, пойдем сейчас, – проговорил Джаспер.

Сестра отстранилась, улыбнувшись такому сюрпризу, и посмотрела в глаза брата, в которых светилась усталость от многолетней борьбы с самим собой.

Что–то в нем сломалось.

Именно этого он боялся с того первого поцелуя, пытался сладить с собой, но попробовав запретный плод на вкус, мужчине теперь хотелось большего. Ладонь, лежавшая на спине Элис, напряглась и надавила, притягивая девушку к сильному телу, она уперлась руками в грудь брата, едва заметно мотая головой. Но Элис становилась все ближе к Джасперу, а тонкая ниточка все еще связывающая их с прошлым родных любящих друг друга людей натянулась как струна.

– Нет, – одними губами пробормотала Элис, сжав руки в кулаки и пытаясь отодвинуться назад, но ее сила была ничтожна мала по сравнению с его силой. – Нет, Джаспер… – отклоняя назад голову, прошептала она.