Глава 11. Chase, соледад и плаза

 

Белла лихорадочно стучала по клавишам ноутбука, бронируя себе билет в Гавану. Куба – наилучший вариант из тех, что пришли ей в голову. Этот остров не так далеко от штатов и, соответственно, родителей, но при этом Куба кратно выигрывала в ценниках.

Более того, Каллен вряд ли догадается, что Свон отправилась на юга. Скорее он предположит, что она выбрала огромную и так похожую на штаты Канаду, где несложно затеряться, чувствуя себя при этом почти как дома. Или Европу, которая разделила бы их океаном (это делало ее особенно заманчивой в глазах девушки).

Свон не могла уехать слишком далеко от родителей: она не верила, что Каллен и вправду посмеет тронуть их, но все же, чувствовала себя обязанной находиться достаточно близко на случай, если что–то все-таки случится, и ей придется немедленно вернуться.

– Почти готово, – перевела дыхание Белла, выбрав нужный рейс и введя данные: свои и кредитки.

«Ваша карта не авторизированна».

Белла чуть отпрянула от монитора, вчитываясь в короткое сообщение. Пытаясь не паниковать, она взяла сотовый и набрала телефон Chase* Bank. У нее и раньше блокировали карту, когда она слишком много тратила или расплачивалась ею не из Нью–Йорка – обычные меры предосторожности, которые предпринимал банк, чтобы защитить средства своих клиентов. С помощью клавиш телефона Белла ввела необходимую информацию о своем банковском счете и дождалась, пока один из операторов ответит на звонок.

– Прошу прощения, мисс Свон, но ваш счет заморожен, – услышала она слова молодого мужчины после того, как объяснила ему, что у нее случилось.

– Заморожен?! – ошарашено повторила за оператором Белла. – Почему?! Кем?!

– На вашем счету красный замок, такой может ставить только управляющий банка, – с ноткой надменности в голосе проговорил оператор.

– Я хочу поговорить с ним!

– О, мисс, – нервно хохотнул мужчина. – Тогда вам нужно записаться к нему на прием.

Белла сбросила. Название одного из трех наиболее крупных банков Америки теперь казалось ей зловещим, точнее, в нем пряталась издевка над ней и ее положением. Да и не было смысла идти к управляющему: он только скажет о заморозке и разведет руками, не выдав мерзавца, который сделал это с ней. Но, в конце концов, закон существует и для таких, как Каллен! Девушка снова схватила телефон и начала набирать номер отца, но снова и снова натыкалась лишь на монотонные слова автоответчика.

 

***

Чарльз рухнул в свое кресло и застыл в таком положении на несколько минут. Его невидящий взгляд устремился в стену, пока мозг пытался осмыслить случившееся. Мужчина непрерывно перематывал в памяти события последнего часа.

Он не сразу услышал трель надрывающегося телефона, но когда чуть пришел в себя, встряхнулся и схватил трубку.

– Шериф Свон.

– Папа! – раздался в трубке взвинченный голос Беллы. – Да что с тобой?! Почему ты не отвечаешь ни на сотовый, ни на рабочий?! Я с ума схожу, пытаясь…

– Белла, успокойся, – проговорил шериф. – У тебя что–то случилось?!

– Папа, – чуть спокойнее заговорила Белла, стараясь сдерживать волнение. – Мне нужна твоя профессиональная помощь… Точнее, не совсем твоя, может, ты посоветуешь кого–то, я бы не хотела, чтобы мне помогал лично ты.

Чарли потер виски, пытаясь понять сумбурную речь дочери.

– Боюсь, что лично я и не смог бы оказать тебе профессиональную помощь.

– О чем ты? – настороженно спросила Белла.

– Меня, кажется, отстранили.

– Что?! – внутри девушки все похолодело. – Почему?!

– Генерал Тулсон вызвал меня к себе и настойчиво посоветовал уйти на какое–то время в отпуск. Он считает, что я заработался и мне нужен отдых, – хмуро усмехнувшись, сказал Чарльз. – Тулсон даже перевел мне денег на отпуск, но так и не сказал, когда именно я смогу вернуться к своим обязанностям. Судя по сумме, – добавил Свон, – нескоро.

Белла замерла с трубкой в руках, не в силах хоть что–нибудь сказать. У Каллена заняло чуть больше десяти часов, чтобы перекрыть воздух и ей, и отцу. Господи, а Рене?!

– Папа, мне нужно позвонить Рене, – проговорила Белла.

Чарли ничего не ответил, думая, что он, черт возьми, будет делать без работы?! Шериф не брал отпуск с двух тысячи четвертого года, когда у четырнадцатилетней Беллы во время простуды обнаружилось подозрение на туберкулез.

– Папа, – позвала в трубку Белла.

– Да–да, – отстраненно отозвался Чарльз.

– Все уладится, – тихо проговорила дочь, – я обещаю.

 

***

– Белла! – вскочила с кожаного дивана Рене и бросилась к дочери.

Дело близилось к ночи, но женщине было не до сна. Под угрозой оказалось дело ее жизни! Стройная и красивая, она подлетела к девушке, которая по всем законам природы не могла быть ее дочерью. Большинство людей считали Беллу младшей сестрой Рене, и женщина не спешила их разубеждать.

Девушка позволила матери обвить себя руками, в одной из которых была зажата бутылка мартини, и сама неловко похлопала Рене по спине.

– Ты успокоилась? – спросила Белла.

Она позвонила матери час назад, но та только что–то кричала в трубку и, разволновавшись, Белла решила выехать к ней, несмотря на поздний час.

– Меня не приняли в двух ресторанах Сохо, Белла, главный редактор Таймс не нашел на меня времени! – женщина металась по роскошной белоснежной гостиной.

Она по-прежнему была в туфлях, и только многолетний опыт позволял ей изящно скользить по пушистому ковру на опасно тонких шпильках. Белла так не умела, увы; кажется, мать ушла слишком рано и не успела передать ей такие женские способности. Вместо этого Белла стала похожей на Чарли не только внешне, характером и взглядами на жизнь, но и повадками. Вплоть до появления в ее жизни Джона она не носила ни юбки, ни платья, предпочитая им джинсы и футболки.

– Белла, я ведь PR–директор! – сделав глоток из бутылки, взвыла мать. – Если передо мной закроются двери таких мест, я никому не буду нужна!

– Ты будешь нужна нам с Чарли, – осторожно проговорила Белла, присаживаясь в одно из белых кресел чувствуя себя неловко в своих обычных джинсах, футболке, кожаной куртке и кедах.

– Я тебя умоляю, Белла! – поморщившись, отмахнулась Рене. – Мне стольких трудов стоило занять приличное положение в Нью–Йорке, а теперь все летит к чертям, и я даже не знаю почему и как это исправить?!

Белла водила тонким пальцем по подлокотнику кресла, не поднимая глаз на мать.

– Это из-за меня, – едва слышно проговорила дочь.

Рене, еще мгновение назад метавшаяся по огромной комнате, замерла на месте, ее взгляд уперся в бледное лицо дочери.

– Один мужчина пытается принудить меня к браку, – все так же тихо поведала Белла. – Он уже заморозил мои счета, добился для Чарли принудительного отпуска, уверена, происходящее с тобой, тоже его рук дело.

Рене непонимающе смотрела на дочь. Какой же это должен быть мужчина, что ему по силам провернуть все это?!

– Кто он? – задала мать главный вопрос, ожидая услышать имя какого–нибудь престарелого политика или банкира, голодного до молоденьких девочек.

– Эдвард Каллен, – брезгливо отозвалась Белла.

– Твой шеф?! – удивленно повторила Рене, не ожидая услышать имя того, за кем вели охоту самые успешные светские львицы Нью–Йорка и их родители. – Хочет в жены тебя? – переспросила она.

Белла подняла глаза на мать, и у той хватило совести виновато отвести взгляд.

– Извини, детка, – пролепетала Рене, – просто Эдвард Каллен… Он так богат, влиятелен, молод, красив и слывет блюстителем порядка и приличий, таких в наше время… ну, их просто единицы!

– Рене, он изверг! – бросила Белла. – Этот рыжий таракан издевается надо мной!

– Издевается? – напряженно спросила Рене. – Что он делает?

К сожалению, очень часто люди, снаружи кажущиеся благочестивыми и достойными, оказываются гнилыми внутри. Свет Нью–Йорка до сих пор лихорадило от летней истории одного из владельцев известной кинокомпании: славный во всех отношениях мужчина преклонных лет не раз зверски насиловал молодых актрис, но те из–за страха или алчности молчали. Только смерть одной из них в доме миллионера пролила свет на истинную сущность этого зверя.

– Он… пренебрежительно ведет себя со мной, – неуверенно начала Белла, – придирается ко всему, что я делаю, постоянно командует…

Девушка неуверенно потупилась, видя по лицу матери, что ту приводят в недоумение ее жалобы.

– Он вторгался в мой дом и вел себя там как хозяин! – горячее заговорила Белла. – Два раза, даже можно сказать три. Он повез меня в аптеку после первого… ну… чтобы достать противозачаточные, хотя я сама могла их купить!

Рене тряхнула головой.

– То есть он позаботился о том, чтобы ты не отрастила себе брюхо до свадьбы, – выцепила суть мать.

– Он так приревновал меня к Джону, что едва не изнасиловал!

– Джону?! – переспросила мать. – Джону Рагацци?! Этот сукин сын в городе?!

– Ты вечно слышишь все не то или не так! – отвернулась Белла. – Джон – мой лучший друг!

– Ботокс – твой лучший друг, душа моя! – отрезала мать. – А Джон – преступник и ловелас!

– Каллен стыдился меня, прятал от чужих глаз! – вскочила Белла со своего места.

– Но теперь готов исправить это и жениться!

– Он даже толком не сделал мне предложения, видишь?! – показала Белла ей руку. – Ни кольца, ни признаний, – ее голос задрожал, – я, представь себе, такая наивная дура, которая хотела бы этого!

– По–моему, история с этим итальяшкой отрезвила тебя, – направилась к бару мать.

– Я тоже так думала, – призналась Белла. – Но от Эдварда мне бы хотелось получить и то, и другое.

– Надеешься, приручить «истребителя», – усмехнулась мать. – Вроде в свое время я понятно объяснила тебе классификацию.

– Рене, он силой принуждает меня к браку! – Белла пыталась донести до матери весь ужас ситуации. – Он не выбирает средств.

– Белла! – всплеснула руками женщина. – Скажи мне, почему он это делает?!

Девушка растерянно посмотрела на мать, пытаясь понять суть вопроса.

– Потому что я сопротивляюсь, – с долей сомнения проговорила Белла. – Но если я буду идти у него на поводу, он однажды раздавит меня! – снова сбивчиво заговорила девушка. – Я лишь пытаюсь дать отпор, когда…

– Нет, – остановила дочь Рене, – я имела в виду другое: почему он так настойчиво добивается тебя?

Белла молча смотрела на мать, пытаясь понять, куда она клонит.

– Ведь ты, так сказать, бесприданница, у тебя нет толкового образования…

– Я закончила бакалавриат по литературе в колледже Пенинсула, – напомнила Белла.

– Вот именно, по литературе, – кивнула Рене, – в Пенинсуле, – подчеркнула она.

Белла почувствовала, как в горле образовался ком.

– У тебя нет ничего кроме твоей зарплаты, которую, кстати, платит тебе Каллен.

– Это не благотворительность, мне платят за работу!

– Но если он выгонит тебя, то такой работы ты больше не найдешь!

Белла и не спорила с этим, однако по несколько другим соображениям она помнила, что Каллен намеревался перекрыть ей все пути, а чтобы уехать из Америки и устроиться где–то, нужны деньги. Их у нее и так не хватало, а теперь и то, что было, оказалось заморожено!

Белла рухнула в кресло и закрыла лицо руками.

– Ну, а то, что на тебя обратил внимание такой как Каллен… – бурно продолжала Рене. – Президент «Империала» сделал тебе предложение! – все еще не веря в сей факт, верещала мать, едва не разлив мартини на ковер. – Это просто даже не везение… это… это… Ты должно быть спасла святого в прошлой жизни!

Если Эдварду Каллену не удалось до конца растоптать гордость Беллы, то мать определенно достигла этого.

– Иногда мне кажется, – не отрывая рук от лица, заговорила Белла, – ты считаешь, что твоя дочь немногим лучше обезьяны.

Рене чуть опустилась с небес на землю, отставив бутылку, она подошла к дочери и, присев на подлокотник, погладила ее по волосам. Роскошная копна каштановых волос с оттенком махагона – вот, пожалуй, чем Белла действительно могла гордиться.

– У тебя масса достоинств, моя дорогая, – мягче начала Рене, – но большинство из них двадцать первый век не ценит, а Нью–Йорк и вовсе смеется над ними.

Белла зажмурила глаза, надеясь удержать слезы.

– Ты добрая, порядочная, отзывчивая и довольно симпатичная, – перечислила мать, – из всего этого разве что последнее может помочь тебе по жизни. Если ты, конечно, выкинешь из своего шкафа эти убогие футболки и кеды, – окинув недовольным взглядом одежду дочери, в который раз сделала замечание ее пристрастиям Рене.

Белла отвела руки от лица и резко встав, направилась к двери.

– Куда ты, дорогая? – окрикнула ее мать.

– Домой, я устала, – не поворачиваясь, ответила Белла.

Рене поспешила за ней и, обогнав, преградила путь к двери.

– Только не в таком состоянии и не в такой час, – чуть приобняла она дочь, поворачивая ее в сторону одной из спален. – Останься здесь, завтра утром поедешь.

Белла не чувствовала в себе сил спорить с Рене, которая после их разговора наоборот воспряла духом. Да и девушка не была готова провести еще около часа за рулем, возвращаясь домой.

Мать провела Беллу в просторную спальню, оформленную в сиренево–серебристых цветах и, пожелав спокойной ночи, направилась к двери. Уже на самом пороге она остановилась и позвала дочь по имени, Белла обернулась.

– У него может быть только одна причина так добиваться тебя, дорогая, – проговорила мать. – И эта причина оправдывает пусть не все, но многое.

Рене вышла из спальни и прикрыла за собой дверь, оставляя дочь наедине с ее мыслями и переживаниями.

Белла помнила, как Каллен обвинил ее в том, что она влюбила его в себя, но это весьма сомнительное признание в любви нисколько не грело.

Девушка потянулась к сумке и достала свойMacBookAir, с которым не расставалась практически никогда. Все еще мучаясь мыслями, которые не желали становиться тише и дать ей уснуть, Белла, как часто бывало, забылась в своем придуманном мире.

 

«О–о–о, видит Бог, Мари сделала все, чтобы однажды возглавить «Соледад». И вот теперь, старую каргу, которая отравляла ей жизнь последние десять лет отправили на заслуженный покой. Прочь из «Соледад», теперь пришло время мисс Инфрит!»

 

Позже эта глава, как и все предыдущие, попала в руки Эдварда. Он усмехнулся над фамилией, проводя аналогию с одной из редких ядовитых птиц ИнфритКовальди. Взяв такую пташку в руки, человек мог получить серьезные ожоги из–за яда, что содержался в, казалось бы, непримечательном буро–желтом оперении. Выходит, мисс Свон не слишком льстила ассоциация с изящной белоснежной лебедкой. Ей бы хотелось производить впечатление куда более опасной и непредсказуемой пташки. Увы.

Однако от Эдварда не ускользнуло и название, которое Белла выбрала для издательства, что намеревалась возглавить ее героиня. «Соледад», «одиночество», «Империал» – эти три слова Свон ставила в один ряд, Каллен не сомневался в этом.

Как бы ему ни хотелось утверждать обратное, он признавал, что за свою «Империю» расплатился человеческим общением. Но бизнесмен едва ли сожалел об этом. Ему вполне хватало родных и не нужны другие люди, по крайней мере, так он считал до того, как эта птичка ворвалась в его жизнь и перевернула все с ног на голову.

«– Прошу вас, – вышла к ней секретарша, – вас ждут.

Мари поднялась и, поправив красное платье и серый пиджак, вошла в зал. Совет директоров состоял из пяти человек. Два внука основателя журнала, еще двое – управляющий директор рекламного агентства и хозяйка крупнейшего модельного дома – важнейшие партнеры «Соледад». А во главе стола сидела женщина лет шестидесяти, дочь основателя, его единственная наследница и одна из самых влиятельных личностей Америки. Она была из тех матрон, что заводили порядки в городах, объединяли вокруг себя самых примерных женщин, а так же считали своим долгом блюсти приличия не только в своих домах, но и в обществе.

– Ты, конечно, хочешь занять освободившийся пост, моя дорогая, – выдала миссис Бридж, покровительственно улыбаясь. – Мы думаем, ты подходишь на эту должность. Почти, – метнув на нее прямой взгляд, уточнила дама.

Девушка поборола желание заерзать на стуле, она приложила все силы, чтобы выдержать взгляд матроны и не отвести глаза.

– Видишь ли, наш журнал учит женщин быть хозяйками жизни даже в этот непростой двадцать первый век, – начала издалека дочь основателя. – А в чем отличительная черта такой женщины?

На этот вопрос Мари точно знала ответ, он был эпиграфом их журнала.

– Она успешна во всем, – отозвалась девушка.

– Именно, – Бридж выставила указательный палец вперед. – Не только в работе, в дружбе, в уходе за собой, но и…

Мисс Инфрит едва не закатила глаза, ненавидя эти нелепые паузы.

– Но и в семье, – развела руками Бридж. – Главный редактор «Соледад» должна в первую очередь сама быть моделью такой женщины.

Девушка почувствовала, как вспотели ладони. Разговор пошёл в таком направлении, которое Мари никак не ожидала.

– Ты, моя дорогая, преуспела во всем, но тебе уже…

Мари не спешила отвечать.

– Пора, – кивнула Бридж, дипломатично избегая называть точную цифру, – пора, душенька. Наш журнал не только освещает моду, бизнес, медицину, но и пропагандирует институт семьи, а главный редактор, не имеющий понятия, что это такое – нонсенс!

– Я имею понятия, миссис Бридж.

– Да, ты что–то об этом читала, где–то слышала, но сама в этом вопросе, словно стыдливая девственница, не знаешь, как подступиться и какое оно на ощупь, – отмахнулась Бридж. – Хотя мы, конечно, не можем заставить тебя выйти замуж, если ты до сих пор не нажила себе постоянного мужчину, то…

– Я нажила, – поспешила вставить Мари, поняв, что дальше последует завуалированный ультиматум.

Точнее матрона ясно объяснила, какой главный редактор должен быть у «Соледад» и если Мари не удовлетворит совет по всем пунктам, то на это место просто найдут кого–то другого.

– И мы готовимся к свадьбе, – добавила Инфрит.

Бридж стрельнула в нее взглядом хитрых голубых глаз и довольно улыбнулась. Чем ей нравилась Мари, так это тем, что девочка всегда быстро соображала.

– Ну, вот и славно, душенька,– пролепетала хозяйка «Соледад», – вот и славно.

***

К тому моменту как Мари вошла в дом, ее настроение было практически на нуле. Она прошла в ремонтирующуюся часть квартиры, ступила в просторную комнату, которую задумала как свою спальню, и обомлела: вместо нежного персикового оттенка стены сияли мерзким оранжевым цветом.

– Что это?! – выдохнула она.

Один из рабочих оглянулся и с замешательством взглянул на стену. Мари проскочила мимо него к маляру, который будто ничего не слыша, продолжал тихонько закрашивать последние пробелены. Отпихнув его в сторону, хозяйка злобно сверкнула глазами, в это время на пороге комнаты появился главарь этой подлой шайки.

– Ты! – ткнула Мари пальцем в Мэйсона. – Иди–ка сюда, – поманила она его.

– В чем дело, мисс Инфрит? – несколько задетый ее тоном, поинтересовался Энтони.

– Стены! Это, по–твоему, персиковый цвет?!

– Это тот цвет, что вы выбрали, мэм, видимо, в реальности он несколько рыжее.

– Так какого дьявола они начали им красить?! – взревела хозяйка.

– Вероятно, они не знали, что…

– Хватит! – подняв руку, перебила Мари. – Просто признай свою вину и все.

– Мою вину?!

– У вас три дня, чтобы перекрасить стены, – подытожила женщина.

Глаза Мэйсона опасно потемнели, квадратная челюсть напряглась, он даже как будто стал выше. Несправедливое оскорбление, нанесенное к тому же прилюдно, больно ранило гордость. А Мари развернулась и, не оглядываясь, ушла во вторую часть квартиры, подальше от этого ужасного рыжего цвета.

– Ты вела себя примерзко, Мари, – раздался за ее спиной голос Мэйсона, когда она на кухне стучала ножом по доске, соображая себе ужин на скорую руку.

– Заслужил, – фыркнула она, – выведите этот убогий цвет и смените наперсиковый, я сама куплю краску, – продолжала она бормотать себе под нос, нарезая баклажаны и отправляя их на подогревающуюся сковородку. – Ты ни на что не годен, мой дорогой, просто удивительно, мужику тридцать, а он вшивую строительную конторку и ту не может нормально организовать. За что я тебе только плачу? Я и сама могла изуродовать себе квартиру. Бесплатно. Это как мало нужно иметь мозгов, чтобы…

– Послушай, ты!

Мари резко крутануло, и она увидела перед собой разъяренное лицо мужчины, но перед тем, как он разразился ответной тирадой, женщина чуть шевельнула рукой, и у его груди блеснула сталь ножа, зажатого в ее руке.

– А ну-ка, – чуть надавила она и хватка стальных рук Мэйсона на ее плечах ослабла, – назад, мой мальчик, – проворковала Мари. – Назад, сукин сын! – яростно выкрикнула она, и мужчина отступил на несколько шагов. – Так–то лучше, – улыбнулась молодая женщина. – Не забывайся, Энтони!

Мэйсон смотрел на явно взбешенную женщину и пытался оценить, насколько она искренна в своих словах, были ли они пустой угрозой или…

«Или», – решил Энтони, чувствуя, что такой опьяненный своей властью и деньгами человек, ведомый своей болезненной гордыней, способен совершить что угодно.

– Кстати, о ничтожности твоей конторки, – скользя пальцем по острию ножа, едва его касаясь, проговорила Мари. – Я могла бы предложить тебе исправить этот недостаток.

Энтони прожигал мерзавку яростным взглядом.

– Мне, знаешь ли, нужен муж, – закатив глаза, поведала молодая женщина. – Фиктивный, конечно.

– Ты делаешь мне предложение?! – процедил Мэйсон.

– Меня вынуждают обстоятельства, и я подумала, что этот брак мог бы быть выгодным для нас обоих.

– Я так понимаю это как–то связано с твоей работой?

– Для чернорабочего ты очень сообразительный, – похвалила его Инфрит. – Конечно, перед свадьбой нужно немного подлатать тебя, но… – она взяла его за подбородок. – Зато, какой симпатичный, картинка из нас получится, что надо!

– Ты сумасшедшая зажравшаяся самодурка, – медленно слово за словом выплюнул Мэйсон.

– Ты плохо разбираешься в людях. И эти выражения… – поморщилась Мари. – Пожалуй, тебе все же нужно будет почитать что–нибудь из классики, она, знаешь ли, обогащает не только душу, но и, что еще важнее для меня: лек–си–кон, – по слогам произнесла Мари, словно боясь, что Мэйсон не знаком с этим определением. – Словарный запас.

Больше не желая слушать бред вперемешку с оскорблениями, Энтони развернулся и зашагал прочь.

– Мэйсон, – окликнула его Мари. – У меня нет выбора и нет времени, – подметила она. – Поэтому давай решим этот вопрос по–хорошему…

– А иначе будет по–плохому? – усмехнулся он.

– Ну, ведь тебе есть, что терять… – вкрадчиво проговорила Мари. – Весь твой капитал вложен в конторку, мать на твоем попечении, да и, кажется, сестра учится в достойном университете, но на государственном пособии. А оно, знаешь ли, так ненадежно, – покачала головой Инфрит. – Сегодня дают, завтра перестанут, а один год – это около тридцати тысяч. Немалые деньги, особенно если твой, с позволения сказать, бизнес расстроится.

– Ты – подлая тварь, – прорычал Мэйсон.

– Начни с Шекспира, Энтони, – махнула ему рукой на прощание Мари. – С пьесами и рифмой тебе будет легче приноровиться к литературному языку.

Она едва успела договорить, как Мэйсон метнулся прочь из ее дома, громко хлопнув на прощанье дверью».

***

 

– Пожалуйста, Белла, – умолял в трубку Джон. – Я больше не знаю приличных женщин в этом городе.

Девушка ехала к себе из дома матери, утро придало Белле немного сил, но не столько, чтобы идти с Джонатаном на вечер, где будут их боссы. Арон хотел представить Эдварду Блайнда и Орлова – хозяина и управляющего строительной фирмы, которая могла бы взяться за создание первого совместного дома «Империала» и «Бургунда». Однако странным было то, что, насколько знал Рагацци, на вечере собирались присутствовать только Карлайл Каллен, как хозяин «Империала», Эдвард, как его президент, Вольтс, Блайд, Орлов и сам он. Джон был явно птицей другого полета. Видимо, Арон доверял ему больше, чем он думал.

– Это будет вечер с дамами, – снова принялся объяснять Рагацци. – Блайнд, Орлов и Каллен–старший придут с женами, вероятно, и Арон с Эдвардом кого–то найдут.

– Зачем на вечере будут женщины? – бесстрастно отозвалась Белла, заворачивая на свою улицу.

– Все просто, – сказал Рагацци. – Это классический бизнес–ход, когда хотят познакомиться, но не вдаваться в детали общего дела. Так сказать, приглядеться друг к другу.

Вопреки своей обиде и злости на Каллена, внутри нее что–то кольнуло, когда Джон упомянул об Эдварде, который приведет с собой женщину. Встреча была назначена на сегодня, но он ей не звонил. Выходило, что Каллен и не собирался звать с собой Беллу.

«Конечно, – зло усмехнулась она, – ведь я еще не окончила Гарвард, и миссис Каллен пока не отшлифовала мои, мать его, манеры!»

Однако пораскинув мозгами, Белла решила, что это предложение Джона было редкой удачей. Помнится, когда Таня пообнималась с другим на публике, Эдвард мгновенно разорвал с ней отношения. Если и она теперь появится как бы как спутница другого, это может охладить пыл Каллена, а, может быть, он и вовсе выгонит ее ко всем чертям, как когда–то Таню, не пожелав даже толком выслушать.

– Я согласна.

– Что? – переспросил Джон, не поверив своей удаче. – Правда?

– Конечно, – отозвалась Белла, – не могу же я подвести друга.

У Джона мелькнула мысль, что Каллену это могло не понравиться. Но, в конце концов, Эдвард не знал, что Джону было известно о его непонятных отношениях с Беллой. Так что в случае чего, с Рагацци взятки гладки.

 

***

 

– Ты готова? – спросил Эдвард Элис, заглянув в спальню Джаспера.

Сестра, по–прежнему надувшись, как мышь на крупу, сидела на новом диване, однако теперь она уже пребывала в длинном темно–сером платье, которое напоминало воздушную дымку, бережно укутавшую плечи и грудь девушки, а от талии взбитой вуалью опускалось вниз до самого пола.

В этот момент из ванной вышел Джаспер, и комната наполнилась терпким запахом дорогого мужского парфюма. Он, так же как и сестра, проигнорировал старшего брата, широкими шагами пересек комнату и остановился перед Элис. Она поднялась и, встав на цыпочки, накинула ему на шею синий лоскут уплотненного шелка. Джаспер так и не взял на себя труд научиться завязывать галстук, Элис когда–то «оформила» ему первый, и с тех пор это стало ее негласной обязанностью.

Элис привычными четкими движениями завязывала аккуратный узел, вдыхая запах мужчины, в котором просто не могла больше видеть брата. Слишком откровенно женские желания рождала в ней его близость, слишком сильно кололо пальцы, когда она касалась его, слишком явно дрожало тело, когда он как сейчас стоял так близко, что она чувствовала на своем лице его теплое дыхание.

– Мне тоже нужен кто–то, чтобы завязывать галстук, – пробормотал Эдвард. – Вечно все сам.

Элис и Джаспер покосились на старшего брата, понимая, что он уже который раз за день поминает несчастную Беллу. Ей явно не повезло стать незаменимой в жизни Каллена и теперь он желал, чтобы она находилась при нем неотлучно. Но сегодня ее не было, и Эдвард стал еще более невыносимым.

А старший брат только подавил вздох: все как будто сговорились сорвать сегодняшний вечер. Сначала Джаспер отказывался идти вместо отца, но Карлайл настоял, что сын больше него понимает в делах «Империала». К тому же мужчина полагался на способность сына чувствовать людей, которая пригодилась бы при знакомстве с потенциальными партнерами. Затем Эдвард сказал брату взять в качестве спутницы Элис. Все казалось складным и привычным...

– Учитывая, что у меня нет невесты, вполне уместно будет появиться с Розали, тем более, она отвечает за отдел торговли и при случае, может быть полезной, – рассудил Эдвард. – Ты возьми Элис.

– Она может не захотеть пойти, – проговорил брат.

На лице Эдварда мелькнуло удивление, смешанное с недовольством.

– Ты пока что ее шеф и, когда дело касается «Империала», ее хотелки не должны тебя тревожить, – подметил президент. – Эта сделка нужна всем нам, поэтому и Роуз, и Элис появятся на ужине.

– Я не могу приказывать собственной сестре, – отрезал Джаспер.

– Вот поэтому ты мой зам, а не наоборот, – резко отчеканил Эдвард, нажимая на кнопку интеркома.

– Мистер Каллен? – отозвалась Алексия, администратор, заменяющая Беллу.

Мисс Свон не соизволила прийти на работу. Она явно не боролась за звание работника месяца и, возможно, даже намеревалась отбить у Эдварда желание оставлять ее на работе. На все это у Каллена нашелся бы только один ответ – снисходительная усмешка. Белла не умела интриговать, и шеф легко предугадывал ее поступки.

Но Эдвард не собирался приказывать ей вернуться на работу в течение этих семи дней.

«Шести», – мысленно улыбаясь, поправил себя Каллен.

Он уже заморозил ее банковские счета, благо она хранила деньги в банке, владелец которого был хорошим знакомым Эдварда еще со студенческой скамьи. Затем сделал несколько звонков по поводу ее родителей и теперь, наглядно показав Белле, что путей для отступления нет, просто ждал ее решения.

– Вызовите ко мне Элис, – потребовал шеф.

Через несколько минут младшая сестра была в его офисе. Старший брат поставил вопрос ребром: либо она едет, либо Каллен отменяет встречу, и тогда мог пострадать семейный бизнес. Раньше Элис бы ни за что не поверила, будто Эдвард способен навредить «Империалу». Но еще вчера он бросил фирму на брата и уехал на ранчо, а вернулся неохотно и только благодаря Свон, которая, в свою очередь, пропала. Теперь если б Эдвард снова оставил компанию, родные бы даже не знали, как его возвращать. Элис слишком боялась навлечь на себя неодобрение родных, в результате – Эдвард в очередной раз добился своего.

Сестра вышла из кабинета президента первой, зам с главой обсудили еще несколько моментов, касающихся потенциального партнера. Когда младший брат непривычно мрачный и угрюмый поднялся и направился к двери, Эдвард окликнул его.

– Джаспер, – позвал он. – Что с тобой в последнее время?

– Я лезу в твои дела? – спросил в ответ брат.

– Нет, – отозвался Эдвард. – Но ты можешь доверить мне все что угодно, – напомнил старший. – Вероятно, я мог бы помочь?

Джаспер поднял на него глаза, надеясь, что стыд не отразился в них. Никто не мог ему помочь и то, что волновало его больше всего на свете, он опасался обсуждать даже с собственным братом, с которым обычно делился всеми своими секретами. Таков был Эдвард: все доверенные ему тайны тонули в нем, как в черной дыре, а если кому–то из семьи нужна была помощь, то это становилось прерогативой старшего брата и сына.

– Не думаю, Эдвард, – отозвался Джаспер. – Спасибо.

Эдварду оставалось только дать младшему брату время; кивнув, он вернулся к бумагам на столе. Он не понимал, почему Джас не доверился ему? Старший Каллен не сомневался, что мог бы помочь Джасперу решить любую проблему. В конце концов, что такого ужасного или непоправимого могло с ним случиться, чтобы Эдвард не смог или, тем более, не захотел ему помочь?

 

***

Ренесме не была бы Каллен, если б не выведала адрес Джейкоба. От учителей она узнала, что он захворал, и теперь ехала к больному с чудесными пирожными из изысканной французской кондитерской.

Она знала, что шофер не повезет ее в Харлем или разболтает Эдварду, и тот, наверняка, уговорит родителей посадить ее под домашний арест. Поэтому Несс предпочла после школы поймать такси.

Постучав в дверь Блэков, Ренесме оглянулась и поймала на себе несколько любопытных взглядов прохожих и соседей. Вдруг дверь отворилась, Несс улыбнулась, увидев прямо перед собой Джейкоба. Его и без того хмурое лицо, помрачнело еще больше при виде Ренесме, улыбка на ее губах дрогнула. Отойдя чуть в сторону, он позволил ей войти в дом и только затем заговорил.

– Что ты здесь делаешь? – спросил парень.

Ренесме чуть опешила от такого приветствия, но постаралась не терять самообладания.

– Мне сказали, ты заболел, я приехала тебя навестить, – отозвалась Несси, – извини, что без приглашения, но…

Джейк смотрел на Ренесме, он чертовски соскучился по ней за эти дни, и ему так хотелось обнять девушку, поцеловать, но…

– Тебе лучше уйти.

Глаза Несси расширились при звуках этого холодного, совершенно чужого голоса.

– Я не вовремя? – тихо спросила Ренесме.

Прежде чем Джейкоб успел ответить, сзади раздался скрип половиц. Несси обернулась и едва удержала пирожные в руках, отец Джейкоба, прикованный к инвалидному креслу, смотрел на нее снизу вверх.

– Билли, это…

– Я понял, – перебил сына старший Блэк. – Приятно познакомиться, Ренесме, – вежливо проговорил он, хотя его тон оставался прохладным.

– Здравствуйте, мистер Блэк, – кивнула Несси.

– Билли, – поправил ее мужчина.

– Б–билли, – повторила Ренесме. – Я… я приехала проведать Джейкоба и...

– Ты пригласишь гостью выпить чаю? – Глянул на сына отец.

Джейкобу так и хотелось выкрикнуть: «Нет!». Он не желал, чтобы Ренесме еще хоть одну минуту теснилась в этой маленькой прихожей, в которой стоял запах сырости, чтобы она ступала по скрипучим половицам и пила чай из чашек, на стенках которых кривились серые линии трещин. Он глянул на Несси, и это было ошибкой: уверенность Джейка в необходимости порвать отношения покачнулась.

«Может быть, мы бы могли повстречаться еще хоть немного? – мелькнула предательская мысль. – Зачем?! Чтобы оттягивать неизбежное?!»

Парень провел Ренесме в крохотную кухню, Билли оставил их, сказав, что начинается интересный бейсбольный матч.

– Тебе не нравятся эклеры? – спросила Ренесме, заметив, что Джейк даже не прикоснулся к ее гостинцу.

– Слишком жирно для меня.

Бровь Ренесме чуть приподнялась: крем был на редкость легким и воздушным, впрочем, это дело вкуса.

– Что–то не так, Джейк?

– Тебе лучше уйти, Ренесме, – выпалил он и выдохнул, будто до этого долго задерживал дыхание.

– Я поняла, что пришла не вовремя, – едва слышно заговорила девушка. – Но ты не отвечал на звонки…

– Ренесме, – он чуть смягчил тон и, наконец, сказал то, к чему готовился последние дни. – Я думаю, нам больше не нужно встречаться, останемся друзьями.

Несси застыла, у нее был вид человека, которому ударили в солнечное сплетение. Воля Джейкоба дрогнула и, дотянувшись до руки Несс, он накрыл ее своей. Несколько секунд девочка смотрела на него своими огромными зелеными глазами, а затем медленно убрала из–под его руки свою.

– Почему? – наступив на гордость, спросила Ренесме.

– Ты слишком мала для меня, – не жалеючи резал связывающие их нити, Джейкоб. – Два года в нашем возрасте – значительная разница, у меня другие интересы.

– Тебе не хватает… – не веря, что способна сказать это слово при Джейке, запнулась Ренесме. – Секса?

Лицо Джейкоба болезненно скривилось, он вскочил со стула и отлетел к плите.

– Несси, давай просто останемся друзьями?! – выдохнул Джейк. – Я прошу тебя.

Девушка сдерживала нервный смех. Какая может быть между ними дружба?! Хотя вряд ли Джейкоб собирался быть с ней друзьями, просто он хотел расстаться по–хорошему и прибегнул к классическому приему. Несси попыталась восстановить самообладание и поднялась на ноги.

– До свидания, Джейк, – проговорила она и направилась к выходу.

– Подожди, – кинулся он за ней и догнал возле самой двери, схватив за предплечья. – Так мы останемся друзьями?

Ему было важно знать, что они хотя бы продолжат общаться. Он просто не мог представить себе, что будет делать, если Ренесме вычеркнет его из своей жизни.

– Как хочешь, Джейкоб, – отозвалась Несси, не глядя на него.

Ее взгляд упирался ему в грудь, он был намного выше нее, не говоря уже о мощности его тела. Рене