Глава 14. Эмма, Де Лур и тайота

 

Эдвард вошел в палату, заставленную цветами и разными подарками, ожидающими выздоровления Беллы. Но вот уже четвертый день глаза спящей красавицы оставались закрытыми.

– Я знаю, что ты не спишь, – раздался спокойный голос Каллена, в котором не было ни тени сомнения.

От его зорких глаз не укрылось едва заметное движение век Беллы.

– Я не тревожил тебя раньше, обдумывал случившееся, – продолжил он, сев в кресло, стоящее у окна, сквозь которое в комнату едва проникали слабые лучи солнца. – Но теперь нам нужно поговорить.

Поняв, что притворяться и избегать общения с будущим мужем больше не имеет смысла, Белла открыла глаза, ее взгляд устремился в белоснежный потолок.

– Мне нечего тебе сказать, – глухо проговорила она.

– Тогда слушай, – стрельнул Каллен пальцами по брюкам, смахнув незаметную никому кроме него пылинку. – Я был не прав и прошу прощения.

Глаза Беллы чуть расширились от удивления, и она посмотрела на Эдварда.

– Ты только что признал свою ошибку? – все еще не верилось Белле.

– Да.

– С чего бы это? – спросила Свон с ноткой злой иронии.

Как оказалось, выступ объемных деревянных вензелей, украшающих верх стеллажа, спас Белле если не жизнь, то кости, по крайней мере, большинство из них. Благодаря им стеллаж уперся в пол над Беллой, придавив ее, но, не расплющив, как тряпичную куклу. Однако правая рука попала в капкан между крайней стенкой и полом, и теперь была загипсована. Удар нижних полок пришелся по ногам Беллы, но кости остались целы, впрочем, она не могла оценить серьезность ушибов, так как те были спрятаны под бинтами. Несчастный случай не принес непоправимого вреда телу, но все оно начинало ныть, как только проходило действие обезболивающего.

– Отец надоумил меня, – коротко сказал Эдвард. – Я решил, что мне необязательно жениться на девушке с Принстонским образованием. Ты завалила первую сессию и одному Богу известно, сколько тебе потребуется лет, чтобы закончить экономический. Но я готов жениться на тебе такой, как есть.

Белла почувствовала, как горло пересохло. Обида, смешалась со злостью, но обе уступили страху.

– Что ты хочешь сказать, Эдвард?

– Мы поженимся через несколько месяцев, за это время ты поправишься, а Элис и наши матери подготовят свадьбу.

– Ты женишься на мне такой, как есть? – все еще до конца не поняла Белла.

– Да, а все преобразования ты продолжишь уже будучи Каллен. Думаю, жизнь со мной и близость с моей семьей ускорят твое превращение в полноценную миссис Эдвард Каллен, тебе не кажется?

Белла не могла вымолвить ни слова.

– Наверняка, кажется, – не дождавшись ее ответа, рассудил Каллен. – Потому что это логично.

Эдвард преподал это как широкий жест, чуть ли не благотворительность – он женился на девочке из Форкса, на такой, какой она была сейчас. Но, по сути, Каллен все равно хотел, чтобы Свон научилась соответствовать ему, и при этом лишил ее трех лет относительной свободы, желая скорой свадьбы.

Белла вздрогнула, когда в дверь постучали. Каллен пригласил войти, и в палату осторожно шагнула Элис. Озабоченность слетела с ее лица, когда она увидела, что Белла пришла в себя.

– Наконец–то, очнулась, – улыбнулась Элис и, подойдя к кровати, неуверенно коснулась руки Беллы, чуть сжав ее. – Мы уже начали волноваться.

– Я не начинал, – уточнил Каллен.

– Да, конечно, – закатила глаза Элис, фыркнув над попыткой Эдварда скрыть свои переживания.

Белла никак не отреагировала, все ее мысли были заняты новостью о скорой свадьбе.

– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовалась Элис, глядя на больную.

– Так себе, – отозвался на ее вопрос Эдвард, – кофе здесь – редкая гадость, а по утрам мне нужен нормальный эспрессо. В любом случае, я уже донес это до сведения главврача.

– Да, папа сказал, что ты прочитал ему целую лекцию по этому поводу.

– Не целую. Он выгнал меня из кабинета до того, как я успел закончить, – процедил сквозь зубы Каллен.

– Об этом я тоже слышала, – с трудом пряча ухмылку, отозвалась Элис. – Белла, как ты себя чувствуешь?

Девушка не нашлась, что ответить.

– Она в немом восторге от новости о скорой свадьбе, – поведал Эдвард.

– Ты уже предложил Белле перенести свадьбу на конец весны?

Эдвард кивнул, а невеста только усмехнулась над словом «предложил».

– Меня поставили в известность, так будет точнее.

Каллен проигнорировал провокацию, не намереваясь ввязываться в бессмысленный спор. Он поднялся с кресла и зашагал к двери.

– Дам знать отцу, что ты пришла в себя, – уведомил он о своих намерениях. – Думаю, в ближайшее время мы сможем перевезти тебя домой.

– Домой? – эхом отозвалась Белла, но Каллен уже вышел из палаты.

– Почему нет? – пожала плечом Элис. – Эдвард приказал подготовить для тебя комнату с учетом рекомендаций папы, у тебя будет доктор на дому, Эсме всегда дома, у нас много слуг, ну, и, вообще, как–то веселее, незачем оставаться здесь.

– Я… может… меня возьмет к себе папа? – предположила Белла и еще с меньшей уверенностью добавила: – Или Рене?

– Родители и Эдвард убедили их, что у нас за тобой лучше присмотрят, ведь капитан почти постоянно на работе, как и твоя мама.

На самом деле, убеждать им пришлось только Чарльза, но Элис посчитала, что не было необходимости сообщать об этом Белле.

– Я могу остаться здесь, – возразила та, по–прежнему злясь на Каллена.

– Белла, – коснулась Элис ее плеча. – Он очень волнуется и корит себя за случившееся. Его решение жениться немедля… Это большой шаг с его стороны, он хочет показать, что любит тебя такой, какая ты есть.

– Он не отказался от идеи «усовершенствовать» меня, просто перенес дату свадьбы!

– Нет, это важное изменение, ведь для всех он женится на секретарше из Бруклина, – напомнила о сути Элис. – В конце концов, если ты не сможешь или не захочешь закончить Принстон, Эдварду придется просто смириться с этим.

– Или развестись, – нахмурилась Белла, не представляя, как выглядит смиряющийся Эдвард.

– Он не верит в разводы, так что ему останется только смирение. Понимаешь, Эдварду свойственно стремиться к совершенству во всем, и он давно для себя сформировал представление о будущей жене. Но скоро брат поймет, что ему повезло найти пусть неидеальную в его понимании, но любимую и любящую женщину.

Белла прикрыла глаза и вздохнула, чувствуя, как при мыслях о Каллене у нее начинает болеть голова.

– Ведь и ты любишь его? – осторожно спросила Элис, боясь за сердце пусть и упрямого, но горячо любимого брата.

– Да… Нет… Не знаю, – помотала головой Белла. – Все это так… сложно.

На лице миниатюрной Элис появилась красивая, но грустная улыбка.

– Знакомое чувство, – тихо отозвалась Каллен.

 

***

 

День спустя Эдвард осторожно опустил Беллу на нежно-зеленое покрывало постели в отведенной ей комнате.

– Я не люблю зеленый, – заявила Белла, которая доподлинно знала, что одну из гостевых спален для нее выбрал Эдвард, и все в ней было оформлено согласно его требованиям.

– Говорят, зеленый выбирают гении, – спокойно отозвался Каллен, поправив подушки за спиной Беллы.

– Это говорят те, кто выбирает зеленый.

– И все–таки будем надеяться, что окружение этим цветом пойдет тебе на пользу, – невозмутимо отозвался Каллен. – И вот еще пара книг для того же.

– «Этикет и нравы XXI века», – прочитала Белла название одной. – «Как стать идеальной женой», – пробормотала второе.

– Я подумал: нет необходимости так сразу возвращаться к учебникам, потому подобрал более легкое чтиво.

– А я думаю, почему бы мне не засунуть эти книги тебе в за…

– Начни с первой, – резко перебил ее Эдвард. – Не медли.

– Гарфилд! – раздался за дверью крик Розали, которая блуждала по коридору и стучалась в двери. – Где ты, рыжий поганец?! – позвала она, присвистнув.

– Это тебя? – глянув на Эдварда, спросила Белла.

– Не говори ерунды, – рявкнул Каллен, поправив галстук.

– Думаешь, она ищет по дому мультяшный персонаж?

– Вполне возможно, – пожал он плечами. – Розали не блещет интеллектом.

– Но могу поспорить, в этом особняке есть только один рыжий поганец, – развела руками Белла.

– Не смей так разговаривать со мной! – разозлился Эдвард.

– Ну, где ты, рыжий мерзавец?! – теряла терпение Роуз.

– Он здесь! – выкрикнула Белла.

Каллен метнул на нее гневный взгляд, но в следующее мгновение дверь отворилась, и на пороге нарисовалась Розали.

– Мой секьюрити куда–то задевался! – пропуская приветствие, сразу перешла к сути Роуз.

– Он, должно быть, сбежал, – сухо отозвался Каллен. – Как работодатель, я не поощряю такого поведения, но вполне могу понять.

– Ха–ха, ты такой остроумный. Так, где он?!

– Мне нет дела до твоего секьюрити.

– На работе сказали, что он взял три дня больничных.

– Ах, да, – кивнул Эдвард, – он предупредил меня вчера, вылетело из головы, – оглядывая спальню Беллы и думая, все ли устроено должным образом, пробормотал Каллен.

Решив, что огонь добавит комнате уюта, Эдвард взялся развести камин. Белла, представляющая, как было бы приятно полюбоваться пламенем, лежа в уютной мягкой постели, удивленно приоткрыла рот, когда Каллен, словно прочитав ее мысли, взялся за дрова.

– Как ты мог дать ему отгул?!

– Не отгул, а больничный, посидишь три дня дома, ничего с тобой не случится.

– Почему он не предупредил меня?!

– Потому что его шеф я, а не ты.

– И как он смеет не отвечать на мои звонки?!

– Три дня имеет право, – справедливо подметил Каллен. – Займись чем–нибудь полезным и где–нибудь там, – помахал он в сторону двери, – подальше от меня.

– Я бы пожелала тебе скорейшего выздоровления, – повернулась Роуз к Белле, – но это будет означать скорую свадьбу с этим рыжим тараканом.

Блондинка вылетела из комнаты, хлопнув дверью. А Белла только растерянно кивнула ей вслед, поражаясь, откуда Розали пронюхала об этом прозвище, и что–то подсказало ей: тут не обошлось без МакКартни.

 

***

 

Если Каллен или МакКартни предполагали, что Розали проведет эти три дня в покое, почитывая книжки, то они ошибались. Роуз не столько взбесил факт, что Эммет взял больничный, сколько то, что он не отвечал на ее звонки, будто она, в самом деле, была только работой, от которой он освободился на три долгих дня.

Поэтому час спустя, вызнав у одной из администраторов «Империала» адрес МакКартни, Розали мчалась на окраину восточной части Манхеттена.

Ее остановил домофон, решив, что ей скорее откроет кто угодно, только не сам МакКартни, Роуз нажала на первую попавшуюся кнопку, но в это время дверь открылась. Пропустив женщину с ребенком, Розали вошла в дом.

Роуз приятно удивилась, что здание хоть и было не на уровне тех, к каким привыкли Каллены, но вполне пристойное и чистое, а разросшиеся растения у стен и ковры на полах придавали даже какое–то ощущение уюта. Роуз представляла, что брутальный мужчина вроде Эммета будет жить в каком–то менее домашнем, возможно, более стильном доме для одиноких и вполне успешных молодых людей, которые всё ещё покоряли этот город и пока не спешили обзаводиться семьями.

Розали почувствовала, что чем ближе она подходила к двери квартиры МакКартни, тем сильнее стучало ее сердце. Но, в конце концов, что он мог ей сделать? Ведь не спустит же её с лестницы собственный телохранитель, пусть даже во время его официально оформленного больничного. Девушка перевела дух и позвонила, послышались тяжелые шаги, и она сразу поняла, что дверь ей откроет сам Эммет.

– Роуз? – растеряно выдохнул МакКартни, замерев на пороге. – Мисс Каллен, – быстро поправился он. – Что случилось?

Розали нервно переступила с ноги на ногу и поправила волосы, впервые ясно осознав, как глупо было примчаться сюда, требуя каких–то объяснений.

– Ты… ты не вышел на работу… – проговорила Роуз.

– Я взял три дня больничного, – отозвался МакКартни. – Когда я уведомил мистера Каллена, он сказал, что сообщит вам.

– Поэтому ты не посчитал нужным отвечать на мои звонки?! – сболтнула Розали главное, что мучило ее.

– Телефон не звонил, – хмурясь, сказал МакКартни и тут же понял, кто этому поспособствовал.

– Эм! – раздался за его спиной детский голос.

Розали вздрогнула, Эммет повернулся, и за его спиной она увидела маленькую девочку, которой на вид было не больше четырех. Она была одета в теплую пижаму, которую, однако, едва было видно, так как одеяло образовало взбитое облако вокруг маленького тела.

 

– Зачем ты встала? – спросил МакКартни, и Роуз услышала в его голосе какие–то незнакомые строгие отеческие нотки. – Мисс Каллен, – повернулся к ней Эммет, – вы хотите зайти или?.. Мне нужно уложить ее.

Розали, все еще не придя в себя, растеряно шагнула вперед, а МакКартни закрыл за ней дверь. Все ее внимание было прикованы к ребенку, девочка, впрочем, разглядывала ее с не меньшим интересом и, кажется, ей не нравилось, что она видела.

– Ты снова убрала звук на моем сотовом? – спросил девочку МакКартни.

– Может, звук сам пропал? – предположил ребенок.

– Думаю, брауни придется отложить до завтра.

– Не–е–ет, – захныкала она и стрельнула убийственный взгляд в Роуз.

Розали сглотнула, она отметила такие же, как у Эммета темные, почти черные волосы, его голубые глаза, только детский их вариант смотрел на нее с нескрываемой враждебностью.

– Проходите, я сейчас, – обратился к Роуз МакКартни.

Девочка отвлеклась от нее и весело взвизгнула, когда огромный – особенно по сравнению с ней – мужчина подхватил ее на руки и, что–то ворча, понес непоседливое создание обратно в спальню. Розали, как завороженная, осторожно последовала за ними. Она видела, как Эммет уложил ребенка, выпутав из одеяла, встряхнул его и накрыл девочку.

На тумбочке у кровати стояли всевозможные бутылочки, какие–то лекарства, градусник и коробка бумажных салфеток. Роуз стало очевидно, что хворал не сам МакКартни. Он взял больничный, чтобы ухаживать за своей дочерью. Если Эммет не смог оставить ее с матерью, вполне возможно, ее не было с ними. Что ж, учитывая, что он никогда не позволял себе всерьез увлечься Роуз, она предполагала, что в его жизни была другая. Но Розали никак не ожидала, что эта соперница – не молодая красивая львица, а крошечная, но, похоже, очень воинственная девочка. Ее что–то кольнуло внутри, и только спустя время Роуз осознала, что это была ревность: в жизни Эммета до нее уже была женщина, и она родила ему ребенка, дочь, так похожую на него.

МакКартни взял ложку и налил в нее какого–то сиропа, а затем поднес к губам девочки, которая снова уставилась на гостью.

– Кто эта леди? – проглотив сладкое лекарство, спросила она.

– Сестра моего босса, я ее охраняю, – пояснил Эммет, закрывая бутылочку.

– Значит, это она… – прищурилась малышка. – Роза.

– Роуз, – автоматически поправила Розали. – Ты… ты обо мне слышала?

– Конечно, – кивнула девочка. – «Эмма, я не могу сходить с тобой в планетарий, мне нужно охранять Розу. Эмма, няня заберет тебя из сада, мне нужно охранять Розу. Эмма, ложись спать и не жди меня, я все еще тут… охраняю Розу».

– Эмма, – остановил ее МакКартни и похлопал по подушке, предлагая лечь. – Если бы я не охранял мисс Каллен, то все равно пропадал бы на работе.

Но для Эммы это было не «все равно». Раньше Эммет много работал, но с появлением этого нового задания она вовсе перестала его видеть. К тому же, это «задание» было из плоти и крови, так что ненавидеть его было намного проще, чем абстрактное понятие «работа».

– Значит, ты Эмма, – неуверенно улыбнулась Розали, пытаясь сгладить ситуацию.

Она хорошо понимала обиду девочки, Карлайл пропадал на работе, сколько девушка себя помнила, правда рядом с ней всегда была мать, и Эдвард нянчился с Роуз, словно третий родитель, даже когда еще сам был ребенком. Розали никогда не была одна, даже в утробе матери компанию ей составлял Джаспер. А вот у этой девочки, похоже, был один свет в окошке, и ей казалось, что Роуз постоянно крала его.

– Эмма МакКартни, – гордо уточнил ребенок, хотя «р» еще не совсем давалась ей.

– Я не знала, что у тебя есть ребенок, – тихо проговорила Розали, все еще не осознав до конца этот факт. – Маленькая дочь… и так похожа на тебя…

Эмма чуть выше подняла голову, и едва заметная гордая улыбка скользнула по ее губам: да, она и правда была похожа на своего Эммета.

– Но только я не ребенок, – уточнила девочка, бросив короткий взгляд на гостью.

– Да, у меня есть ребенок, – повернувшись к Розали, подтвердил МакКартни. – Но не дочь, сестра.

– Сестра? – выдохнула Розали.

– Да сестра, а что? – приподнялась на подушке Эмма. – Сестра – не менее важная персона в жизни мужчины, правда, Эм?

– Конечно, – подтвердил он, снова укладывая ее. – Самая важная.

Розали показалось, что обруч, сковавший ее грудь, лопнул, позволив, наконец, вдохнуть.

– Я думала, ты… ты ее отец.

МакКартни усмехнулся, увидев подлинное облегчение на лице Розали, которая в кои–то веки выглядела как молодая женщина из плоти и крови, способная чувствовать что–то настоящее, а не как кукла, сошедшая с обложки журнала.

– Но она мой ребенок, – напомнил МакКартни, – я отвечаю за нее, я ее опекун.

– Я не ребенок, – вставила девочка.

– Да–да, конечно, – кивнула Роуз, понимая, что Эммет, так или иначе, был мужчиной с «багажом» в лице этой крошки, но это было ничем, по сравнению с тем, что до этого успело нарисовать воображение Розали.

Уговорив девочку поспать, МакКартни провел гостью в уютную, хоть и небольшую кухню. Он налил ей чай и под ошарашенным взглядом Роуз достал из духовки только что испеченные брауни.

– Ты умеешь готовить?! – поразилась она.

– Конечно, – усмехнулся МакКартни. – Дети едят и много, – уведомил он. – А пичкать ребенка полуфабрикатами – это просто подло, – пожал мужчина плечами. – Да и мой желудок тоже был рад, когда я, наконец, освоился на кухне.

Розали посмеялась, понимая, что для такого большого мужчины как Эммет, вкусная еда, наверняка, значила немало. Он сел напротив нее и мрачное выражение его лица, погасило ее улыбку.

– Каллен не знает о том, что у меня есть Эмма, – пристально глядя на Роуз, проговорил он.

Роуз замерла, услышав его признание.

– Но в «Империале» проверяют всех, кого принимают на работу, как…

– Я устроился к вам четыре года назад, а Эмму забрал к себе чуть больше двух лет назад после… – МакКартни сбился и сделал глоток кофе. – Мать была больше не в состоянии заботиться о ней, а отец Эммы бросил их, когда она еще не родилась.

– Но… – облизала Розали пересохшие губы, – Эдвард ненавидит, когда от него что–то скрывают… Тем более, он приблизил тебя к нам и если узнает, что ты не был с ним полностью честным, воспримет это как обман его доверия.

– Я не могу сказать ему сейчас.

– А что если пока ты защищаешь меня, с тобой что–то случится? – склонившись ближе к столу, проговорила Роуз. – Кто останется с ней.

– Именно, – кивнул Эммет. – Именно поэтому я ничего не могу сказать Каллену, он будет думать в этом же направлении и отстранит меня от дела. Нам с Эммой нужны деньги и к тому же, если я справлюсь с этим заданием, меня повысят, и я вернусь в офис, заняв место главы охраны «Империала».

– Но риск слишком велик и девочка останется…

– Эмма постоянно болеет, мать не попыталась бросить курить даже на время беременности и одному Богу известно, чем еще она баловалась те семь месяцев. К тому же нужно платить за няню, за садик, жилье, затем будет школа, колледж… Мне нужен этот заработок.

 

– Может быть, ты мог бы устроиться к нам в качестве кого–то еще?

– Моя работа охранять, но ничего другого я не умею.

– Ты не учился в Университете?

Эммет рассмеялся, заставив Розали смутиться.

– Я едва закончил школу, мисс Каллен, и десять лет назад мне удалось вырваться из Харлема.

Розали резко посмотрела на него, тут же припомнив, что не так давно в офисе появился еще один парень из этого темного убогого места.

– Да, Блэк, кажется, тоже вырвался, – кивнул МакКартни, – видишь, такое случается раз в десять лет, – мрачно пошутил он.

– Где ты работал до «Империала»?

– В разных банках, несколько раз удачно обезоружил грабителей, пару раз оказался в нужном месте в нужное время, и шесть лет спустя мне было с чем показаться в «Империале», – сократил он долгую историю.

Из уст Эммета звучало так, словно ему подфартило, но Розали понимала, что за тем, что он сейчас имел, стояли годы тяжелой работы, самодисциплины и ограничений.

– Я… – глянув МакКартни, начала Роуз. – Я не скажу брату, – сказала она. – Обещаю.

 

***

 

– Милый, если она не хочет, не стоит кормить ее насильно, – поглаживая сына по плечу, проговорила Эсме.

Эдвард лишь сильнее насупился и отвернулся. Он полчаса пытался уговорить Беллу поужинать, учитывая, что она пропустила обед, а завтрак был еще в больнице, где еда никогда не отличалась ни вкусом, ни разнообразием. Но сколько бы Каллен не настаивал, в ответ звучало упрямое «нет».

– Она отказалась от еды из принципа, обед был платой за то, что до этого я читал вслух самые важные части одной из книг, которые подобрал ей. А от ужина Белла отказалась из–за того, что я только частично признал вину за несчастный случай. Хотя, по сути, с этим стеллажом против нее сыграла ее же собственная неловкость, – отмахнулся Каллен. – Она спотыкается на ровном месте и собирает на своем пути все углы! Чем ей помешал стеллаж? Надо было умудриться уронить его!

– Это ты ей тоже сказал? – спросила Эсме, хотя, зная сына, не сомневалась, что тот отругал Беллу вместо того, чтобы признать, как испугался за нее.

И вот теперь она отказалась еще и от ужина…

Белле казалось, что дом Калленов не уснет никогда, но ближе к часу ночи все вокруг стихло и только бурление в ее животе разбавляло сонную тишину. Накинув халат на плечи, она осторожно приоткрыла дверь и выскользнула из комнаты.

Уже около самой кухни ей показалось, что за спиной раздался шум, Белла повернулась и увидела Бобби, бегущего навстречу и виляющего хвостом. Приложив указательный палец к губам, девушка попятилась в сторону кухни и, наощупь найдя включатель, зажгла свет.

 

– Я так и знал.

Вскрикнув, Белла развернулась и увидела Эдварда, удобно устроившегося за мраморной стойкой на одном из барных стульев. Он отпил молоко, а Бобби, обогнув девушку, подбежал к источнику своей радости, которому изначально и была она адресована. Пес услышал ее шаги и пошел на них, но по дороге учуял самый приятный запах: хозяин сидел на кухне и теперь прибежавший Бобби был совсем–совсем рядом с ним и слушал какие–то звуки, что он издавал, глядя прямо на пса и ни на кого больше.

– Иди спать, Грэкхэм, иди…

– И давно ты меня здесь ждешь? – переведя дыхание, спросила Белла.

– Нет, – спокойно отозвался Каллен. – Около трех часов, – посмотрев на передвинувшиеся стрелки антикварных часов на стене, он уточнил: – Теперь ровно три.

– И все это, чтобы убедиться, что меня не хватит на продолжительную голодовку?

– В такое время суток мне было нечего делать, – пожал плечом Эдвард.

– Кроме как доставать меня?

– Если ты настаиваешь на такой формулировке, – не стал спорить Каллен и поднял крышку блюда, которое до этого Белла даже не замечала.

Девушка неуверенно пошла на волшебный аромат, и ее желудок напрягся в предвкушении.

– И выпей теплого молока перед сном, – указал он на стакан.

– Нет, я не голодна и молоко тоже не хочу, – сверкнув глазами на Эдварда, заявила Белла.

– Если бы меня здесь не было, ты бы уже опустошала холодильник.

– Но ты здесь.

– То есть ты поешь, только если меня здесь не будет?

Белла сложила руки на груди, чувствуя, что ее воля ломается от нежелания обижать Эдварда, но память тут же подкинула несколько причин, чтобы сделать это. Поняв, что он может получить свое, только оставив Беллу одну, Каллен нехотя поднялся и, пару раз погладив пса, подошел к раковине. Эдвард сполоснул стакан, вытер его, вернул на полку и вышел из кухни, пес последовал за ним.

Получив желаемое, девушка почувствовала, что аппетит резко пропал; так что без особого удовольствия затолкав в себя несколько кусков блюда, подготовленного для нее Эдвардом, Белла отправилась спать.

Уже на втором этаже, проходя мимо одной из дверей, Белла разобрала приглушенный мужской смех и едва слышный женский голос. Насколько девушка знала, это была спальня Элис, в которую она переехала не так давно, после того как ее комнату оттяпал старший брат. Вдруг дверь осторожно отворилась, и на пороге появился Джаспер, он приобнимал Элис, рука которой лежала у него на поясе. Каллен вышел, напоследок сжав в руке тонкие пальцы сестры, и вдруг резко обернулся, заставив Беллу подпрыгнуть на месте. Взгляд Элис тут же метнулся на нее, и в ее глазах застыла паника.

– Мы… мы… читали… то есть смотрели кино… ф–фильм… про Техас… – запинаясь, выдавила она. – Ты… ты…

– Я… уже иду спать, – нервно улыбнулась Белла.

Она помнила, что за ее спиной находилась спальня Эдварда, но ей просто было необходимо куда–то деться, и она метнулась в нее.

Как потом уже размышляла Белла, даже не нежное прощание раскрыло ей глаза на истинные отношения между Джаспером и одной из его сестер. Это был дикий испуг в глазах Элис и ее сбивчивое объяснение.

Эдвард, собирающийся одеть одну из своих спальных футболок, замер около постели, когда в его комнату ворвалась Белла. Она прижалась спиной к закрытой двери, переводя дыхание и положив одну руку на сердце, которое колотилось так, словно девушка пробежала марафон.

– В чем дело? – спросил Каллен.

Белла вздрогнула.

– Я… – растерялась она. – Я поужинала.

– Во–первых, время ужина давно прошло, во–вторых, эта новость вполне могла подождать до утра, – расправляя футболку, отозвался Каллен.

Белла вдруг заметила, что он стоял перед ней обнаженный по пояс. Она проследила за тем, как заиграли мышцы его рук и пресса, когда он поднял руки и натянул на себя футболку. Стоя с гипсом на одной руке, зная, что кожу по–прежнему «украшают» синяки и ссадины, Белла чувствовала себя на редкость непривлекательно и неловко.

Она встрепенулась, увидев, что Эдвард идет к ней. Взяв ее под левую руку, он открыл дверь, и они вышли из спальни.

– Что ты делаешь?

– Веду тебя в твою комнату.

– Я сама могла уйти.

– Я хочу убедиться, что ты спишь, а не бродишь по дому и ищешь приключений.

– Какие здесь могут быть приключения?

– Здесь масса лестниц, углов, мраморные полы, все, что нужно, чтобы ты упаковала и остальные свои конечности в гипс.

Выдернув руку, Белла ускорила шаг и ворвалась в отведенную ей спальню. Она хотела закрыть дверь перед носом Каллена, но тот вовремя выставил руку, а бороться с ним, тем более, в ее ослабленном состоянии было бесполезно.

– И что дальше?! – зло прошипела Белла, когда он вошел и плавно, не спеша, закрыл за собой дверь.

– Укладывайся, я уйду, только убедившись, что ты спишь, – проговорил Эдвард и, пройдя мимо нее, сел в одно из кресел.

Беллу душила ярость, но она бы не помогла в случае с Калленом. Метнувшись в ванную, девушка захлопнула за собой дверь и провела там, как показалось Эдварду, целую вечность.

– С тобой все в порядке? – спросил он спустя минут двадцать, не слыша ни звука из–за двери.

Ответом ему была тишина; и тогда, поднявшись, он подошел к двери.

– Я захожу, – предупредил он и сунул руку в карман за ключами, которые предусмотрительно потребовал у дворецкого.

Замок повернулся, и Белла открыла дверь. Не сказав ни слова, она прошагала мимо Каллена к кровати.

– С тобой все в порядке, – улыбнулся Эдвард, – я рад.

Белла залезла под одеяло, раздражаясь, что Каллен додумался взять ключи не только от ее спальни, но и от ванной. Она надеялась посидеть там в знак протеста, пока Эдвард не уйдет. Но после одной из ее выходок Каллен оценил важность ключей от ванных комнат. Эдвард потушил свет и приглушил настольный светильник Беллы.

– Не до конца, – остановила его она, не желая оказываться в полной темноте.

– Я помню, – отозвался Каллен.

Когда гостил у нее еще в самый первый раз, он заметил специальные светильники в нескольких розетках ее спальни. Сам Эдвард любил полную темноту, но предполагал, что мог бы привыкнуть засыпать и в полумраке.

Спустя час он едва не задремал в своем кресле, но, когда взглянул на Беллу, карие глаза тут же посмотрели на него в ответ.

– Засыпай, Белла, – с трудом скрывая усталость, проговорил Каллен.

Сегодня у него был насыщенный день, он приехал на работу раньше обычного, зная, что доставка Беллы из больницы до дома украдет у него пару–тройку часов рабочего времени. Затем, уже будучи дома, Эдвард разрывался между кабинетом и спальней Беллы, не имея возможности оставить надолго первый и не желая отлучаться от второй. К тому же ему не хватало помощи в виде того секретаря, каким была Белла. Блэк старался и неплохо преуспел, и все–таки пока ему не хватало опыта в бумажных делах и такта в разговорах с партнерами и клиентами, которые часто требовали терпения.

– Я не могу уснуть, – пробормотала Белла, – в больнице я только это и делала.

– Это потому что ты не выпила молока, – понимающе кивнул Каллен. – Принести?

– Что?

– Теплого молока?

Белла неуверенно пожала плечами, не веря, что сонный мужчина поднимется и спустится на первый этаж на кухню греть ей молоко. Но к ее удивлению Эдвард поднялся и покинул комнату.

Девушка нырнула поглубже под одеяло, а когда она проснулась следующим утром, Каллен спал рядом, осторожно обняв ее одной рукой. Где–то на уровне подсознания Белла знала, что дождавшись, когда она уснёт, Эдвард воспользуется случаем и уютно устроится рядом. Возражала ли она? Ее гордость противилась, но сердцу было спокойно, когда Каллен спал рядом.

Воспользовавшись тем, что он спит, Белла села на кровати и почувствовала, как рука, упавшая с ее талии, напряглась, но, нащупав бедро, расслабилась. Белла рассматривала спящего Эдварда, поражаясь, каким красивым он был во сне, когда его лицо не сковывали никакие маски. Наверное, особую привлекательность ему добавлял даже не сон, а те чувства, что, как не отрицала Белла, она испытывала к этому мужчине. Да и любить спящего Эдварда было просто, он не говорил никаких гадостей и ни к чему ее не принуждал, разве что его рука удерживала Беллу рядом.

Девушка провела пальцами по выразительному носу, который, как ей казалось, пережил перелом, но это нисколько его не портило. Коснулась квадратного подбородка, что выдавал свойственное его обладателю упрямство и стальной характер. Ее пальцы тронули губы, единственную по–настоящему нежную часть лица Эдварда, но даже они умели злиться, сжимаясь в тонкую линию от недовольства и гнева.

Рука Эдвард накрыла ее пальцы, задержав их на губах. Он зажмурился и открыл сонные глаза, посмотрев на Беллу.

– Щекотно, – отведя ее руку, но, не выпуская из своей, проговорил Каллен.

– Извини, – улыбнулась Белла, глядя на все еще толком не проснувшегося Эдварда и, освободив руку, попыталась пригладить его волосы, которые по утрам вели себя особенно своевольно.

– Можешь не стараться, – поморщился мужчина, – рукам они не поддаются, только специальным средствам.

– И тем с неохотой, – рассмеялась Белла.

– Это мой крест.

– Это твоя изюминка.

– Мои деловые партнеры, многие из которых старые сухари, вряд ли считают так же, – усмехнулся Каллен, приподнимаясь на одном локте. – Но если тебе нравится, то могу обрадовать, – отведя от ее лица несколько каштановых прядей, проговорил он. – Ты будешь любоваться этим безобразием каждое утро.

Притянув будущую жену к себе навстречу, он коснулся ее мягких губ, чувствуя, как пальцы Беллы глубже зарылись в его волосы, посылая приятное электричество по его телу, которое вскоре сосредоточилось в паху. Напомнив себе, что Белла не в том состоянии, чтобы с удовольствием заниматься сексом, Каллен собрал волю в кулак и отстранился. Его взгляд автоматически упал на часы, стоящие за спиной Беллы на тумбочке.

– Проклятье! Мадам Де Лур появится через полчаса.

– Мадам Д–д–ур? – запинаясь, переспросила Белла.

– Де Лур. Она воспитывает из девочек и девушек светских леди, – пояснил Каллен.

Белла резко отстранилась.

– Меня будут воспитывать? Превращать в леди?!

Ей под руку попала лежащая на тумбочке расческа, она со злостью приступила к своим волосам и, не чувствуя боли, продолжала дергать их.

– Ты отказалась читать книги, – поднимаясь с постели, сказал Эдвард. – Пришлось искать иные варианты. К тому же она обучит тебя французскому, в нашем обществе принято владеть хотя бы двумя языками.

– Я не хочу, чтоб меня воспитывала какая–нибудь французская матрона! – разозлилась Белла от перспективы стать объектом для издевок светской мадам.

– Это необходимо, Изабелла, – принявшись заправлять кровать, он махнул на девушку, сгоняя ту с постели. – Она строга и несколько сварлива, но ее уроки творят чудеса. Она когда–то воспитывала всех моих сестер. Не пройдет и месяца, как проснувшись, ты первым делом будешь заправлять постель и, уж, расчесываться, сидя на кровати, тебе точно не придет в голову.

Белла прошагала мимо Каллена в ванную и с треском захлопнула за собой дверь.

До обеда она превратилась в девочку для битья мадам Де Лур, которой не нравилось абсолютно ничего в ней: она все делала не так и говорила не то. Перед ее уходом в комнате для занятий, которая нашлась в особняке Каллен, появился Эдвард. Сдержанно улыбаясь, он вызвался проводить старуху, терпеливо выслушивая все ее замечания касательно «диковатой и не блещущей интеллектом мадемуазель Свон». Белла не могла поверить, что Каллен спокойно пропустил эти эпитеты в ее сторону и спросил, сколько занятий потребуется для «мадемуазель». Услышав «полгода, возможно, год», Белла едва не взвыла.

Покидая ее спальню, Эдвард обратился к девушке:

– Я зайду за тобой и помогу спуститься к обеду.

– Я сама могу спуститься по лестнице, – резко отозвалась Белла, – я и тебя могу спустить с нее!

– Cauchemar*, – приложила пальцы ко лбу расстроенная матрона, – vrai épouvante**!

– Я не знаю, что вы там сказали, мадам, – сверкнула глазами Белла, – но я против!

– S'il vous plaît, madame***, – вывел француженку из комнаты Эдвард и обратился к Белле, – будь готова, я зайду за тобой через четверть часа.

– Если только ты не сделаешь мне одолжение и не удавишься на этом месте este momento****!

– Это испанский, Белла, – уточнил Эдвард и закрыл дверь до того, как в него прилетела антикварная ваза, которая разбилась вдребезги.

Белла рухнула на стоящее за ней кресло и закрыла лицо руками, стараясь сдержать слезы: ей не хотелось плакать из–за этого мерзавца. Теперь, яснее, чем раньше, она представила, на что будет похоже ее замужество с Калленом. Он будет упорно лепить из нее идеальную по его понятиям жену, а если она попытается сопротивляться, то у него найдется уйма рычагов воздействия. Белла не сомневалась, что, несмотря на его обещание не трогать ее родителей, в случае, если она откажется делать что–либо принципиально важное для него, он воспользуется и этой ее слабостью.

Забота, которую, как ей казалось, Эдвард проявлял к ней, теперь представлялась нездоровым желанием Каллена управлять Беллой. Контролировать ее передвижения, поступки, а когда–нибудь он начнет навязывать ей и образ мышления. Что ее ждало в браке с Эдвардом? Заботливый, пусть и упрямый любящий муж или озабоченный контролем тиран, который будет подавлять ее волю, пока однажды Белла не сломается? На протяжении следующих двух месяцев эти мысли полностью завладели ею, и каким–то жутким образом она проснулась однажды утром, обнаружив, что настал день свадьбы.

 

***

 

Белла быстро натягивала джинсы и футболку, поверх которой надела толстовку. Такого рода вещи Каллен не одобрял, как впрочем, и ее мать, которая навестила пару раз, дав ценные советы о том, какой, как ей казалось, должна быть миссис Эдвард Каллен. Но еще в первый свой визит Чарли прив