VI. Заключительные замечания

Отношения между социальным ученым и созданными им марионетками в известной мере отражают застарелую теологическую и метафизическую проблему взаимоотношения между Богом и его творением. Марионетка существует и действует лишь с разрешения ученого; она не может действовать иначе, как в соответствии с целями, определенными научным разу-

* См., к примеру: Concept and Theory Formation in the Social Sciences. Русск. пер.: «Формирование понятия и теории в социальных науках» (пер. Н.М. Смирновой), ч. I наст. изд.

мом. Тем не менее, предполагается, что она действует самостоятельно, управляя собой. Между сознанием, которым наделена марионетка, и сконструированной ситуацией, в которой она, как предполагается, действует свободно, осуществляя рациональный выбор и принимая решения, существует предустановленная гармония. Такая гармония возможна лишь потому, что как марионетка, так и ее окружение созданы ученым. И руководствуясь собственными принципами, ученый, несомненно, достигает успеха, открывая в сотворенном им мире им же установленную абсолютную гармонию.

Примечания

¹ Whitehead A.N. The Organization of Thought. London, 1917, частично переизданной в книге «The Aims Education», 1929, а также в «Mentor-Book», Нью-Йорк, 1949. Цитируется по этому изданию. Первая цитата — P. 110.

² Ibid. Chapter 9, «The Anatomy of Some Scientific Ideals, I Fact, II Objects».

³ Ibid. P. 128 и далее, 131.

⁴ Ibid. P. 131 и 136.

⁵ Ibid. P. 133.

⁶ Ibid. P. 134.

⁷ Ibid. P. 135.

⁸ Whitehead A.N. Science in the Modern World. N.Y., 1925, переизданная «Mentor-Book», New-York, 1948. P. 52 и далее.

⁹ The Aims of Education. P. 126.

¹⁰ Ibid. P. 135.

¹¹ Ibid. P. 136.

¹² Ibid. P. 112–123, 136–155.

¹³ James W. Principles of Psychology. Vol. I, chapter IX, «The Stream of Thought». P. 224 и далее; особ. p. 289 и далее.

¹⁴ Dewey J. Logic, The Theory of Inquiry, N.Y., 1938, особ. Chs. III, IV, VII, VIII, XII; См. также: The Objectivism-Subjectivism of Modern Philosophy (1941) в подборке: Problems of Men. N.Y., 1946. P. 316 и далее.

¹⁵ Bergson H. Matière et memoire. Ch. I: «La selection des Images par la Representation».

¹⁶ См., к примеру: Husserl E., Logische Untersuchungen. II Bd., «Die Ideale Einheit der Species und die neuen Abstraktions Theorien»; прекрасно представленной Марвином Фабером: Faber M. The Foundation of Phenomenology. Cambridge, 1943, Ch. IX, особенно p. 251 и далее; Husser l E. Ideen zu einen Phanomenologie, англ. перевод Б. Гибсона: Gibson B. London 1931, First Section; Formale und Transzendentale Logik. Halle, 1929, Secs. 82–86, 94–96 (ср. с прив. выше работой М. Фабера, p. 501 и далее); Erfahrung und Urteil. Prague, 1936. Secs. 6–10, 16–24, 41–43 и др.

¹⁷ О понятии процедурных правил см.: Kaufmann F. Methodology of the Social Sciences. N.Y., 1944, особ. гл. III и IV; о различных взглядах на взаимоотношение естественных и социальных наук — Там же. Гл. Х.

¹⁸ Что касается точного определения этого термина, то оно будет дано в разделе «О множественных реальностях». (Примечание: цитаты, приведенные

без уточняющих данных об источнике, как в данном случае, относятся к настоящему изданию.)

¹⁹ Husserl E. Erfahrung und Urteil. Secs. 18–21, 82–85.

²⁰ Об этом см. литературу предыдущей сноски.

²¹ Что касается термина «определение ситуации», см. различные статьи У. Томаса (W.I. Thomas) на эту тему, собранные в издании «Social Behavior and Personality. Contribution of W.I. Thomas to Theory of Social Research», ed. E. Volkart, N.Y., 1951. См. также указатель и ценное предисловие издателя.

²² См.: Merleau-Ponty M. Phenomenologie de la perception. Paris, 1945. P. 158.

²³ Sumner W.G. Folkways. A Study of the Sociological Importance of Manners, Customs, Mores and Morals. N.Y., 1906.

²⁴ Weber M. The Theory of Social and Economic Organization / Transl. by A. Henderson and T. Parsons. N.Y., 1947. P. 115 и далее; см. также Parsons T. The Structure of Social Action. N.Y., 1937. Ch. XVI.

²⁵ Lynd R. Middletown in Transition. N.Y., 1937. Ch. XII, см. также: Knowledge of what? Princeton, 1939. P. 38–63.

²⁶ Sheler M. Die Wissenformen und die Gesellschaft, Probleme eine Sociologie des Wissens. Leipzig, 1926. P. 58 и далее. Ср.: Becker H., Dahlke H. Max Sheler’s Sociology of Knowledge // Philosophy and Phenomenological Research. Vol. II, 1924. P. 310–322, особ. 315.

²⁷ James W. Op. cit. Vol. 1. P. 221 и далее.

²⁸ Schutz A. The Well-Informed Citizen. An Essay on the Social Distribution of Knowledge // Social Research. Vol. 13. 1946. P. 463–472. Русский перевод: Хорошо информированный гражданин. Очерк о социальном распределении знания (пер. В.Г. Николаева).Часть 5 наст. изд.

²⁹ За исключением некоторых экономистов (напр., Ф. Хайека; см. его статью: Economics and Knowledge // Economica. February, 1937, впоследствии перепечатанную в кн.: Individualism and Economic Order. Chicago, 1948), проблема социального распределения знания не привлекла внимания социальных ученых в той мере, в какой этого заслуживает. Она открывает новое пространство для теоретических и эмпирических исследований, воистину заслуживающее названия социологии знания, — термин, сегодня используемый для не вполне определенной дисциплины, которая основывается на социальном распределении знания, не усматривая в этом теоретической проблемы. Можно надеяться, что систематические исследования в этой области внесут значительный вклад в решение многих проблем социальных наук, связанных с понятиями социальной роли, социальной стратификации, институализированного и организованного поведения, в социологию занятости и профессий, престижа, статуса и т.д.

³⁰ Schutz A. Der sinnhafte Aufbau der sozialen Welt. Vienna, 1932. 2^nd edition, 1960. Русск. пер.: Смысловое строение социального мира (пер. С.В. Ромашко), см. ч. VI наст. издания. См. также: Stonier A., Bode K. A New Approach to the Methodology of Social Sciences // Economica. Vol. V. November 1937. P. 406–424, особ. 416 и далее.

³¹ Cooley Ch. Social Organization. N.Y., 1909. Chs. III—V; Schutz A. The Homecomer // American Jornal of Sociology. Vol. 50, 1945. Русск. пер. см.: Смирнова Н.М. А. Шюц. Возвращающийся домой // Социологические исследования. 1995. № 2.

³² См. сноску 29.

³³ Simmel G. Note on the Problem: How is Society Possible? / Transl. by A. Small // The American Jornal of Sociology. Vol. XVI, 1910. P. 372–391; см также: Wolff K.

The Sociology of Georg Simmel. Glencoe, 1950. См. также указатель к разделу «Individual and Group».

³⁴ Прекрасное изложение взглядов Дюркгейма см.: Gurvitch G. La Vocation Actuelle de la Sociologie. Paris, 1950. Ch. VI. P. 351–409; см. также: Parsons T. The Structure of Social Action. Ch. X; Benoit-Smullian E. The Sociologism of Emile Durkhiem and his School // Barnes H. Introduction to the History of Sociology. Chicago, 1948. P. 499–537. Merton R. Social Theory and Social Structure. Glencoe, III, 1949. Ch. IV. P. 125–150.

³⁵ Cooley Ch. Human Nature and the Social Order. Rev. ed. N.Y., 1922. P. 184. Русск. пер.: Человеческая природа и социальный порядок (пер. с англ. О.А. Зотова и Н.М. Смирновой). 2-е изд. М., 2001.

³⁶ Mead G. Mind, Self and Society. Chicago, 1934. P. 152–163.

³⁷ James W. Op. cit. Vol I. Ch. X.

³⁸ Mead G.H. Op. cit. P. 173–175, 196–198, 203; The Genesis of the Self, reprinted in: Philosophy of the Present. Chicago, 1932. P. 176–195; What Social Objects Must Psychology Presuppose? // Journal of Philosophy. Vol X, 1913. P. 374–380.

³⁹ Husserl E. Formale und transcendentale Logik. Halle, 1929. Sec. 74. S. 167. Erfahrung und Urteil. Sec. 24, Sec. 51 b.

⁴⁰ Лингвистически «мотивы-потому-что» могут быть выражены в современных языках также и с помощью пояснительных придаточных предложений. Подлинные «мотивы-потому-что», однако, не могут быть выражены придаточными предложениями цели. Это различие между двумя возможностями лингвистического выражения, относящееся к «мотиву-для», само по себе важное в других контекстах, в данном не рассматривается, и термин «мотив-потому-что» или «пояснительное придаточное предложение» используется исключительно для выражения подлинных «мотивов-потому-что».

⁴¹ См. сноску 29.

⁴² Weber M. Op. cit. P. 90, особ. 88: «Понятие действия включает в себя все человеческое поведение тогда и в той мере, в какой действующий индивид придает ему субъективный смысл… Действие является социальным в той мере, в какой с помощью приданного ему действующим индивидом (или индивидами) субъективного смысла оно принимает во внимание поведение других и таким образом оказывается ориентированным на него». См.: Parsons T. Op. cit., особ. p. 82 и далее, 345–347, 484 и далее; Kaufmann F. Op. cit. P. 56 и далее.

⁴³ На этом постулате Лейбница, очевидно, основано понятие рациональности, используемое большинством тех, кто исследует эту тему. Парето, различающий логические и не-логические действия, требует, чтобы первые логически связывали цели со средствами не только с точки зрения того, кто выполняет действие, но и с точки зрения других людей, имеющих более обширные знания, т.е. ученых (Pareto V. Trattato de Sociologia Generale. Англ. перевод под названием: Livingston A. (ed.) The Mind and Society. N.Y., 1935 and 1942. Объективная и субъективная цели должны быть идентичны. Проф. Т. Парсонс (The Structure of Social Action. P. 58) развивает сходную теорию. Парето, однако, допускает, что с субъективной точки зрения почти все человеческие действия принадлежат к классу логических. Проф. Г. Беккер (Through Values to Social Interpretation. Durham, 1950. P. 23–27) придерживается мнения, что действие может быть названо рациональным, если оно целиком сосредоточено на средствах, которые действующий считает адекватными для достижения отчетливо видимых целей.

⁴⁴ Weber M. Op. cit. P. 117. Характеристика рационального действия следует веберовскому определению одного из двух различаемых им типов рационально-

го действия (Op. cit. P. 115), а именно так называемого целерационального действия (в переводе Т. Парсонса «рациональной ориентации на систему дискретных целей»). Мы не рассматриваем здесь второй тип веберовского рационального действия — ценностно-рациональное действие («рациональную ориентацию на абсолютную ценность»),так как различие между ними в принятой нами терминологии может быть сведено к различию между двумя типами «мотивов потому-что», ведущих к формированию проекта действия как такового. Целерациональность подразумевает, что в системе иерархически выстроенных проектов, которые мы называем «планами», представленные к выбору различные способы осуществления действия должны быть рациональными. «Ценностно-рациональное действие» не может выбирать между различными проектами, равно представленными к выбору действующего в системе его планов. Проект воспринимается как сам собой разумеющийся, хотя есть открытые альтернативы того, как прийти к желаемому состоянию дел; и они должны быть определены в терминах рационального выбора. Т. Парсонс справедливо указывал, что почти невозможно найти подходящий английский эквивалент «целерациональному» (Zweckrational) и «ценностно-рациональному» (Wertrational), но его переводы уже означают изменение веберовской теории в одном существенном пункте: для целерациональности не существует системы предполагаемых дискретных целей, для ценностной рациональности не существует абсолютной ценности (Изложение собственных взглядов Парсонса см. во Введении к данному тому Вебера, р. 16 и далее).

Гораздо более важным, чем различие двух типов рационального действия, для нашей проблемы является различие между рациональными действиями обоих типов, с одной стороны, и традиционными и аффективными действиями – с другой. То же самое справедливо и в отношении модификации, предложенной Г. Беккером в отношении «четырех типов средств», используемых членами любого общества для достижения своих целей: 1) целесообразная рациональность; 2) санкционированная рациональность; 3) традиционная не-рациональность; 4) аффективная не-рациональность. В то время как Вебер и Парсонс включают цели в свои понятия рациональности, Беккер говорит о типах средств.

⁴⁵ Schutz A. Choosing among the Projects of Action. Русск. пер. В.Г. Николаева. Выбор между проектами действия. См. ч. I наст. изд.

⁴⁶ Dewey J. Human Nature and Conduct. Modern Library edition. P. 190.

⁴⁷ См. цитату из М. Вебера, приведенную в сноске 44.

⁴⁸ См.: Husserl E. Erfahrung und Urteil. Sec. 77. S. 370.

⁴⁹ Л. Мизес справедливо называет свой трактат по экономике человеческим действием. Mises L. von. Human Action. New Haven, 1949. См. также: Hayek F. The Counter-Revolution of Science. Glencoe, 1952. P. 25–36.

⁵⁰ Это понятие более подробно рассмотрено Ф. Кауфманом, op. cit., p. 84 и далее и 213 и далее, о понятии «научная ситуация», см. р. 53 и 251.

⁵¹ Ibid. P. 42, 232.

⁵² Shutz A. The Problem of Rationality in the Social World. Русск. пер. В.Г. Николаева. Проблема рациональности в социальном мире. См. ч. I наст. изд.

⁵³ О понятии горизонта см.: Kuhn H. The Phenomenological Concept of Horizon // Faber M. (ed.) Philosophical Essays in Memory of Edmund Husserl. Cambridge, 1940. P. 106–124.

⁵⁴ Я очень признателен проф. Мэчлапу за разрешение использовать этот пример из его книги Machlup F. The Economics of Seller’s Competition Model Analysis of Seller’s Conduct. Baltimore, 1952. P. 4 и далее.

Формирование понятия и теории в социальных науках*

Это название восходит к симпозиуму, состоявшемуся в декабре 1952 г. на ежегодной встрече Американской философской ассоциации¹. Большой вклад в ее работу внесли Э. Нагель и К. Гемпель, стимулировав обсуждение этой проблемы, сформулированной столь ясно и отчетливо, как вообще свойственно этим ученым. Ее темой стало противоречие, которое более чем на полвека раскололо не только логиков и методологов, но также и социальных ученых на два лагеря. Одни из них придерживались точки зрения, согласно которой одни лишь методы естественных наук, приведшие к столь блистательным результатам, являются научными, и что лишь они во всей их полноте должны использоваться для изучения человеческих дел. Отказ от их использования, как утверждалось, не позволил социальным наукам развить объяснительные теории, по точности сравнимые с естественно-научными, и породил споры по эмпирическим основаниям небольшого числа наук, отвечавших этим требованиям, например экономики.

Представители другой школы видели фундаментальное различие в структуре социального и природного миров. Это ощущение привело к другой крайности, а именно к заключению, что социальные науки всецело отличны от естественных. В поддержку этой точки зрения приводилось множество аргументов. Утверждалось, что социальные науки являются идиографическими, им свойственны индивидуализирующая концептуализация и поиск единичных утвердительных суждений,

* Concept and Theory Formation in the Social Sciences // Schutz A. Collected Papers. Vol. 1. Nijhoff, The Hague, 1962. P. 48–66. Доклад впервые представлен на 33-й конференции, проводящейся каждые полгода, по философским и научным методам в Нью-Йорке 3 мая 1953 г. Пер. Н.М. Смирновой.

методологические предпосылки. Лично я убежден в том, что феноменологическая философия подготовила фундамент для такого исследования. Вполне возможно, что его результат покажет, что методологические приемы, развитые социальными науками для постижения социальной реальности, в большей мере, чем методы естественных наук, ведут к открытию всеобщих принципов, управляющих всем человеческим познанием.

Примечания

¹ Впервые опубликован в журнале «Science, Language and Human Rights» (American Philosophical Association, Eastern Division, Vol. 1), Philadelphia, 1952. P. 43–86. Далее SLH. Первый пер. на русск. яз. см: Американская социологическая мысль. М.: МГУ, 1994. C. 481–497.

² В особенности Kaufmann F. Methodology of the Social Sciences. N.Y., 1941.

³ SLH. P. 43–64.

⁴ SLH. P. 65–86.

⁵ SLH. P. 56.

⁶ SLH. P. 46.

⁷ SLH. P. 60 и далее.

⁸ SLH. P. 55–57.

⁹ SLH. P. 53.

¹⁰ Op. cit. P. 126.

¹¹ См.: Меаd J. Mind, Self and Society. Chicago, 1937.

¹² См. работу М. Вебера «The Theory of Social and Economic Organization». N.Y., 1947. P. 88.

¹³ См.: Thomas W.I. Social Behavior and Personality (ed. by E.H. Volkart). N.Y., 1951. P. 81.

⁴ James W. Principles of Psychology. Vol. 1. P. 221 и далее.

¹⁵ Schutz A. Common-Sense and Scientific Interpretation of Human Action. Русск. пер. Н.М. Смирновой. Обыденная и научная интерпретация человеческого действия. См. ч. I наст. изд.

¹⁶ SLH. P. 63.

¹⁷ Более подробно об этом см. раздел «Обыденная и научная интерпретация человеческого действия». Ч. I наст. изд.

¹⁸ SLH. P. 76 и далее, и 81.

¹⁹ См. раздел «Обыденная и научная интерпретация человеческого действия». Ч. I наст. изд.

²⁰ SLH. P. 77 и далее.

²¹ Kaufmann F. Op. cit. P. 52 и 251.

²² См. раздел «Обыденная и научная интерпретация человеческого действия». Ч. I наст. изд.

²³ См.: Machlup F. The Economics of Seller’s Competition: Model Analysis of Seller’s Conduct. Baltimore, 1952. P. 9 и далее.

²⁴ SLH. P. 46.

²⁵ См.: Lavine Th. Note to Naturalists on the Human Spirit // Journal of Philosophy. Vol. L. 1953. P. 145–154, а также ответ Э. Нагеля там же, p. 154–157.

Проблема рациональности в социальном мире*

I

Проблема, которую ставят перед нами термины «рациональность» и «рациональное действие», используемые в нынешней литературе, безусловно, занимает центральное место в методологии и эпистемологии научного исследования социального мира. Сами эти термины, однако, не только употребляются во множестве самых разных значений – причем иногда даже в работах одного автора, примером чему служит Макс Вебер, – но и крайне неадекватно представляют лежащую в их основе понятийную схему. Чтобы выявить скрытые двусмысленности и коннотации и вычленить проблему рациональности из сонма окружающих ее проблем, мы должны углубиться в структуру социального мира и провести обширное исследование разных установок в отношении социального мира, принимаемых действующим лицом в этом мире, с одной стороны, и его научным наблюдателем – с другой.

То, что обычно понимается под «рациональным действием», лучше всего показывает определение «рациональности», или «разумности», которое дал в своем замечательном исследовании «Структура социального действия» профессор Толкотт Парсонс¹:

«Действие рационально постольку, поскольку преследует цели, возможные в условиях данной ситуации, и пользуется для этого средствами, которые из всех средств, доступных действующему лицу, более всего пригодны для этой цели по причинам, которые могут быть поняты и верифицированы позитивной эмпирической наукой». Указывая в обычной для него скрупулезной манере на методологическую точку зрения, с которой он подходит к рассмотрению этой проблемы, профессор Парсонс следующим образом комментирует данное опре-

* Schutz A. The Problem of Rationality in the Social World // Economica. L., 1943. Vol. 10, № 38 (May). P. 130–149. Пер. В.Г. Николаева.

деление: «Поскольку наука является по преимуществу рациональным достижением, очерченный здесь подход описывается через аналогию между научным исследователем и действующим лицом, осуществляющим обычную практическую деятельность. Исходным пунктом является понимание действующего лица, узнающего факты ситуации, в которой он действует, а тем самым необходимые условия и доступные средства для реализации своих целей. С точки зрения отношения “средства–цели”, здесь, по сути, речь идет о точном предсказании вероятных последствий разных возможных способов изменения ситуации (применения альтернативных средств) и происходящем таким образом выборе тех или иных из этих средств. Независимо от вопросов, относящихся к выбору целей, а также “усилиям”.., там, где этот стандарт вообще может быть применен, не возникает почти никаких затруднений в постижении действующего лица по аналогии с ученым, знание которого является важнейшей детерминантой его действия, в той мере, в какой его способ действия согласуется с ожиданиями наблюдателя, который, как говорит Парето, обладает “более широким знанием обстоятельств”».

Это определение дает нам отличное резюме широко используемого понятия рационального действия, в той мере, в какой оно относится к уровню социальной теории. Вместе с тем, важно определить более точно специфику этого теоретического уровня, сопоставив его с другими уровнями нашего переживания социального мира. Следовательно, мы должны начать с исследования того, что мы в действительности имеем в виду, когда говорим о разных уровнях наблюдения социального мира. Нижеследующее краткое описание социального мира, каким он представляется лицу, действующему в этом мире своей повседневной жизни, даст нам возможность разобраться, является ли категория рациональности определяющим фактором его действий или нет. Только после этих предварительных замечаний мы обратимся к анализу социального мира, каким он дан научному наблюдателю; и одновременно с этим нам необходимо рассмотреть вопрос о том, совпадают ли категории интерпретации, используемые ученым, с категориями интерпретации, которыми пользуется наблюдаемое действующее лицо. Предвосхищая результаты нашей работы, можно сразу же сказать, что при переходе с одного уровня на другой все концептуальные схемы и интерпретируемые термины должны модифицироваться.

II

Тот факт, что один и тот же объект по-разному является разным наблюдателям, некоторые философы иллюстрировали на примере города, который, даже оставаясь всегда одним и тем же, видится разными людьми по-разному, в зависимости от их индивидуальных точек зрения. У меня нет желания злоупотреблять этой метафорой, однако она помогает прояснить различие между тем, как мы видим социальный мир, в котором мы наивным образом живем, и социальный мир, который становится объектом научного наблюдения. Человек, выросший и воспитанный в городе, будет находить путь в лабиринте улиц, повинуясь привычкам, приобретенным им в ходе его повседневных занятий. Он может не иметь внутренне согласованного представления об организации города, а если пользуется подземкой, чтобы добираться до места службы, то значительная часть города может оставаться для него неизвестной. И тем не менее, он будет правильно чувствовать расстояния между разными местами и направления, в которых расположены разные точки по отношению к тому, что он считает центром. Обычно этим центром становится его дом, и ему вполне достаточно знать, что он без труда найдет поблизости станцию метро или автобусную остановку, с которых можно будет добраться в некоторые другие места, для того чтобы вовлечь эти места в пределы своей досягаемости. На этом основании он может говорить, что знает свой город; и хотя это знание имеет весьма отрывочный характер, оно достаточно для всех его практических нужд.

Когда в город прибывает человек посторонний, он должен научиться в нем ориентироваться и узнавать его. Ничто не является для него само собой разумеющимся, и чтобы выяснить, как добраться из одной точки в другую, ему приходится спрашивать об этом у эксперта, в данном случае – коренного жителя. Разумеется, он может обратиться к карте города, но даже для того, чтобы успешно пользоваться картой, он должен знать смысл используемых на карте знаков, точное место в городе, в котором он в данный момент находится, соответствующую ему точку на карте, а также, по крайней мере, еще одну точку, необходимую для того, чтобы связать знаки, нарисованные на карте, с реальными городскими объектами.

Совершенно другими средствами ориентации должен пользоваться картограф, перед которым поставлена задача на-

нимаются, и, может быть, устранить какие-то действительные проблемы, скрытые в основаниях системы научного знания, куда никогда не ступает нога ученого, то методология свою задачу выполнила.

Примечания

¹ Parsons T. The Structure of Social Action. N.Y.: McGraw Hill Company, Inc., 1937. P. 58.

² См. превосходное исследование профессора Парсонса, посвященное этой проблеме, помещенное под заглавием «Системы действия и их единство» в конце его книги «Структура социального действия».

³ Parsons T. Op. cit. P. 7.

Социальный мир и теория социального действия*

На первый взгляд, не так-то легко понять, почему в социальных науках следует отдавать предпочтение субъективной точке зрения. Зачем постоянно обращаться к этому таинственному и не слишком-то интересному тирану социальных наук: субъективности действующего лица? Почему бы, и в самом деле, просто не описывать – добросовестно, в объективных терминах – то, что реально происходит, говоря на своем собственном языке, языке квалифицированных и научно подготовленных наблюдателей социального мира? И если бы кто-то вдруг возразил, что эти термины – не более чем искусственные договоренности, создаваемые нами «по собственной воле и ради собственного удовольствия», и, следовательно, мы не можем воспользоваться ими для того, чтобы проникнуть в то значение, которым обладают социальные акты для тех, кто действует, а только в целях нашей интерпретации этих актов, то мы могли бы в ответ сказать, что именно это выстраивание системы условностей и добросовестного описания мира – и только оно одно – является задачей научного мышления; что мы, ученые, не менее суверенны в своей системе интерпретации, чем действующее лицо свободно в установлении своей системы целей и планов; что мы, социальные ученые, в част-

* Статья «Социальный мир и теория социального действия» представляет собой завершающую часть большой работы А. Шюца, написанной им в 1940 г. и посвященной критическому анализу книги Т. Парсонса «Структура социального действия» (1937). Впервые эта статья была опубликована посмертно, в 1960 г., в журнале «Социальное исследование»; заглавие статьи принадлежит редакции журнала. Вставки, заключенные в квадратные скобки, сделаны редакцией журнала «Социальное исследование» и взяты из других мест указанной работы Шюца. Перевод выполнен по первому изданию статьи: Schutz A. The Social World and the Theory of Social Action // Social Research, 1960. Vol. 27, № 2. P. 203–221. Пер. В.Г. Николаева.

ности, обязаны всего лишь следовать образцу естественных наук, которые благодаря тем самым методам, от которых нас вынуждают отказаться, достигли своих наиболее блестящих результатов; и, наконец, что сама суть науки состоит в том, чтобы быть объективной – т.е. достоверной не только для меня, тебя и немногих других, но для каждого, – и что научные суждения относятся не к моему частному миру, а к единственному и единому жизненному миру, общему для всех нас.

Последняя часть этого тезиса, безусловно, верна. Более того: несомненно, возможно представить такую фундаментальную точку зрения, согласно которой социальные науки должны следовать образцу естественных наук и принять их методы. Доведенная до логического конца, эта точка зрения приводит нас к методу бихевиоризма. Критика данного принципа не входит в задачи настоящего исследования. Ограничимся замечанием, что радикальный бихевиоризм терпит неудачу вместе с лежащим в его основе базисным допущением, будто нет никакой возможности доказать разумность «ближнего». То, что тот является разумным человеческим существом, – факт весьма вероятный, но «ненадежный», не поддающийся верификации (как полагают Рассел, а также Карнап).

Но тогда не совсем понятно, зачем разумным индивидам писать книги для других и встречаться с этими другими на конгрессах, чтобы там взаимно доказывать друг другу, что разумность другого – факт спорный. И еще менее поддается пониманию, почему те самые авторы, которые так убеждены в невозможности верифицировать разумность других человеческих существ, так непоколебимо верят в принцип верифицируемости, который только и можно представить через сотрудничество с другими и взаимный контроль. Более того, они не чувствуют ни малейших препятствий, когда исходят в своих размышлениях из догмы, что существует язык, что речевые реакции и вербальные сообщения являются законными методами бихевиористской психологии, что высказывания на этом языке способны иметь смысл, – нисколько при этом не задумываются о том, что язык, речь, вербальное сообщение, высказывание и смысл уже предполагают наличие разумных альтер эго, способных понять язык, истолковать высказывания и верифицировать смысл¹. Однако сами феномены понимания и интерпретации нельзя объяснить как чистое поведение, если только не прибегнуть к уловке «скрытого поведения», ускользающего от описания в бихевиористских терминах².

торый означает, что проблема, однажды выбранная социальным ученым, создает схему соотнесения и устанавливает те пределы, в рамках которых впоследствии могут формироваться релевантные идеальные типы.

2) Постулат адекватности. Его можно сформулировать следующим образом: каждый термин, используемый в научной системе, соотносящейся с человеческим действием, должен конструироваться таким образом, чтобы человеческое действие, выполняемое индивидуальным действующим лицом в жизненном мире тем способом, который отражен в типичной конструкции, был резонным и понятным для самого действующего, равно как и для любого его собрата.

3) Постулат логической согласованности. Система идеальных типов должна полностью соответствовать принципам формальной логики.

4) Постулат совместимости. Система идеальных типов должна содержать только научно доказуемые допущения, полностью совместимые со всем корпусом нашего научного знания.

Эти постулаты дают нам необходимые гарантии того, что социальные науки и в самом деле будут заниматься реальным социальным миром, то есть единственным и единым жизненным миром, общим для всех нас, а не отчужденным миром фантазии, существующим независимо от этого повседневного жизненного мира и никак с ним не связанным. Дальнейшее углубление в детали метода типизации представляется мне одной из важнейших задач, стоящих перед теорией действия.

Примечания

¹ John B. Watson. Psychology, from the Standpoint of a Behaviorist. 3rd ed. Philadelphia, 1929. P. 38 ff.

² К так называемой бихевиористской позиции великого философа и социолога Дж.Г. Мида предыдущие замечания применимы лишь частично (Mead G.H., Mind, Self and Society. Cм., например, P. 2 ff).

³ Будем максимально точны: на том уровне, который мы только что назвали объективными схемами, дихотомия субъективных и объективных точек зрения даже не обнаруживается. Вообще говоря, она появляется вместе с тем базисным допущением, что социальный мир может быть соотнесен с действиями человеческих индивидов и с тем значением, которое эти индивиды придают своему социальному жизненному миру. Но именно это базисное допущение, которое только и делает проблему субъективности доступной для исследования в социальных науках, присуще современной социологии.

⁴ Разумеется, интерпретация природных вещей как продуктов деятельности другого разума (хотя бы и не человеческого) всегда остается открытой возможностью. В таком случае жизнь дерева будет результатом деятельности демона, дриады или кого-то другого.

⁵ Schutz A. Der sinnhafte Aufbau der sozialen Welt. Wien, 1932; 2-e изд. – 1960. S. 93–105.

⁶ Некоторые английские термины я почерпнул из одного замечательного исследования, опубликованного по поводу моей теории А. Стоньером и Карлом Боде. См.: Stonier A. and Bode, Karl. A New Approach to the Methodology of the Social Sciences // Economica (November 1937). P. 406–424.

⁷ Такая попытка была предпринята автором данной статьи в книге: Der sinnhafte Aufbau… (цитировалась выше, см. прим. 5).

⁸ Weber Max. Wirtschaft und Gesellschaft. Tübingen, 1922; новое изд. – 1956. Фрагменты этой работы в английском переводе представлены в: Gerth H.H. and Wright Mills C., eds., From Max Weber: Essays in Sociology. N.Y., 1946; другие фрагменты переведены Толкоттом Парсонсом: The Theory of Social and Economic Organization. N.Y., 1947.

⁹ Некоторые принципы формирования идеальных типов я схематично сформулировал в лекции, прочитанной в Faculty Club при Гарвардском университете и озаглавленной «Проблема рациональности социального мира». (Эта лекция была позже опубликована под тем же названием: The Problem of Rationality in the Social World // Economica. May 1943.)

Выбор между проектами действия*

Понятие действия

Нашей задачей является анализ процесса, посредством которого действующее лицо (actor) в повседневной жизни, рассмотрев несколько возможных способов действия, определяет свое будущее поведение (conduct). Термин «действие», как он употребляется в этой статье, будет означать человеческое поведение (conduct) как длящийся процесс, который продумывается действующим (actor) заранее, т.е. базируется на заранее составленном проекте. Термин «поступок (act)» будет обозначать результат этого длящегося процесса, т.е. совершенное действие. Действие может быть скрытым – например, попытка мысленно решить научную проблему – или явным, встроенным во внешний мир. Однако не всякое спроектированное действие одновременно является целенаправленным. Чтобы замысел (forethought) преобразовался в цель, а проект – в задачу, к ним должно присоединиться намерение осуществить проект, вызвать к жизни спроектированное положение дел. Это различие важно, когда идет речь о скрытых действиях. Мое фантазирование может быть спроектированным, а следовательно, может быть действием в определенном нами смысле. Однако до тех пор, пока к нему не присоединится, по выражению У. Джемса, волевое «приказание», преобразующее мой проект в цель, оно остается просто фантазированием, и не более того. Если скрытое действие есть более чем «просто фантазирование», а именно, является целенаправленным, мы для удобства будем называть его «исполнением». В случае явного действия, которое встраивается во внешний мир и изменяет его, такое различение не обязательно. Явное действие всегда одновременно и спроектированное, и целенаправленное. Оно является спроектированным по определению, ибо в против

* Schutz A. Choosing Among Projects of Action // Philosophy and Phenomenological Research. 1951. Vol. XII. № 2. P. 161–184. Пер. В.Г. Николаева.

ном случае было бы просто поведением; поскольку же оно стало явным, т.е. манифестированным во внешнем мире, ему должно было предшествовать волевое приказание, переводящее проект в цель, внутренняя команда «Приступим!»

Действие может происходить – целенаправленно или нет – по поручению или по упущению. Особого внимания, однако, заслуживает случай целенаправленного уклонения от действия. Я могу вызвать будущее положение дел невмешательством. Такое спроектированное воздержание от действования само по себе может рассматриваться как действие и даже как исполнение в том смысле, в каком мы его определили. Если я проектирую действие, а затем отбрасываю этот проект – скажем, потому что я про него забыл, – никакого исполнения не происходит. Но если я колеблюсь между осуществлением и неосуществлением проекта и принимаю решение в пользу последнего, мое целенаправленное уклонение от действования становится исполнением. Даже мое обдумывание того, осуществлять спроектированное действие или нет, я могу истолковать как выбор между двумя проектами, двумя предвосхищенными положениями дел, одно из которых вызывается спроектированным действием, а другое – уклонением от него. Размышление хирурга о том, делать пациенту операцию или нет, или размышление бизнесмена о том, продавать товар или нет при данных обстоятельствах, служат примерами такого рода ситуаций.

Временная структура проекта

Согласно плодотворной формулировке Дьюи, обдумывание – это «драматическая репетиция в воображении различных конкурирующих друг с другом возможных траекторий действия… Это экспериментальное изготовление различных комбинаций отобранных элементов привычек и импульсов с целью увидеть, каким будет вероятное результирующее действие, если к нему приступить»¹. Это определение во многих отношениях попадает в точку. Всякое проектирование состоит в предвосхищении будущего поведения с помощью фантазирования. Необходимо лишь выяснить, предвосхищается ли в проектирующей деятельности фантазирования будущий длящийся процесс действия в его постепенном развертывании или результат этого будущего действия, поступок, воображенный в качестве уже совершенного. Легко увидеть, что именно последний – т.е. поступок, который

будет совершен, – является отправной точкой всякого нашего проектирования. Я должен зрительно представить положение дел, которое должно быть вызвано моим будущим действием, прежде, чем буду иметь возможность расписать отдельные шаги моего будущего действия, результатом которого станет это положение дел. Метафорически говоря, я должен иметь некоторое представление о здании, которое необходимо воздвигнуть, прежде чем смогу нарисовать его чертежи. Чтобы спроектировать мое будущее действие в его развертывании, я должен перенести себя в фантазии в будущее время, когда действие будет уже совершено, когда результирующий поступок будет уже материализован. Только тогда я смогу реконструировать отдельные шаги, которые произведут этот будущий поступок. Таким образом, в проекте, согласно нашей терминологии, предвосхищается не будущее действие, а будущий поступок, и предвосхищается он в будущем совершенном времени, modo futuri exacti. Из этой временной перспективы, присущей проекту, вытекают весьма важные следствия. Во-первых, проектируя свой предстоящий акт в будущем совершенном времени, я опираюсь на мое знание ранее совершенных поступков, типически подобных предписываемому, и на мое знание типически релевантных черт ситуации, в которой это проектируемое действие будет происходить, в т.ч. моей личной биографически детерминированной ситуации. Однако это знание является знанием, наличным для меня сейчас, во время проектирования, и неизбежно должно отличаться от того, которым я буду облад