Некоторые спорные положения в нынешней дискуссии о знаках и символах

Нынешняя дискуссия вокруг проблемы символической референции являет нашим глазам несколько удручающих моментов.

(а)Во-первых, есть целая группа терминов, таких, как «метка» (mark), «индикация», «знак», «символ» и т. д., которые, несмотря на усилия лучших умов, как будто противятся всякой попытке дать им точное определение. Различие, которое принято проводить между естественными и условными знаками, позволяет подводить под эти термины столь разные феномены, как нимб вокруг луны, указывающий на дождь, отпечаток лапы животного, звонок в дверь, светофор, значки, используемые в нотной грамоте, жесты одобрения и т. д. Термин «символ» используется для обозначения не менее разнородных феноменов: символами считают имена и языковые выражения; кроме того, льва называют символом мужества, круг – символом вечности, крест – христианским символом спасения, флаг – символом нации, букву О – символом кислорода, «Моби Дика» или «Процесс» Кафки – символом человеческого существования. Более того, некоторые авторы считают, что термином «символ» можно обозначить построение научной теории, танец дождя у зуньи, роль Королевы в Британском Содружестве.

(б)Во-вторых, если и есть видимость согласия относительно того, что человек, по словам Кассирера, есть animal symbolicum, то нет никакого согласия по поводу того, где именно в человеческом мышлении начинается процесс, называемый символизацией. Некоторые авторы, как, например, А.Н. Уайтхед в своей

* Schutz A. Symbol, Reality and Society // L. Bryson, L. Finkelstein, H. Hoagland, R.M. MacIver (eds.). Symbols and Society: Fourteenth Symposium on Science, Philosophy and Religion. N.Y., 1955. P. 135–202. Пер. В.Г. Николаева.

Различные порядки, включенные в аппрезентативную ситуацию

Нам следует, однако, пойти дальше. До сих пор наше внимание было направлено на пару, образованную аппрезентирующим и аппрезентируемым объектами, как если бы ни один из них не был связан с другими объектами. Однако ни в непосредственном, ни в аналоговом схватывании нет такой вещи, как обособленный объект, обособленное переживание, которое я мог бы иметь. Каждый объект – объект, находящийся в некотором поле; каждое переживание несет с собой свой горизонт; и оба они принадлежат к порядку, обладающему особым стилем. Например, физический объект связан со всеми другими объектами Природы – настоящими, прошлыми и будущими – пространственными, временными и причинными отношениями, общая сумма которых конституирует порядок физической Природы. Математический объект – скажем, равносторонний треугольник – соотносится со всеми аксиомами и теоремами, благодаря которым этот математический объект определяется, а также со всеми теоремами и т.д., которые базируются на понятиях треугольности и равносторонности, правильного многоугольника и геометрической фигуры вообще. То же можно сказать о любом объекте и наших переживаниях его. Есть даже порядок наших фантазмов и внутренний порядок наших сновидений, отделяющий их от всех других царств (realms) и конституирующий их как конечную область значения.

Нам придется вернуться к этой проблеме позднее (в параграфе VI этой статьи). Сейчас же мы должны обратить внимание на то, что во взаимосвязи спаривания каждый член пары есть всего лишь один из объектов в пределах некоторого порядка, включающего в себя и другие объекты, относящиеся к тому же царству. Если аппрезентирующим объектом является физическая вещь, относящаяся к миру природы, то этот объект связан со всеми другими физическими объектами, событиями и явлениями, имеющими место в царстве природы. И, подобно этому, имеется также связь между аппрезентируемыми объектами и другими объектами, принадлежащими тому же порядку, что и аппрезентируемый.

Отсюда мы приходим к выводу, что в любом аппрезентативном соотнесении заключена связь между несколькими порядками. Это очевидно в случае, если аппрезентирующим объектом является физическая вещь (скажем, флаг), а аппре-

или «знаком» присутствия его в окрестностях. Однако нимб вокруг Луны, служащий приметой того, что вот-вот начнется дождь, дым, указывающий на огонь, определенная форма поверхности бензина, указывающая на наличие в нем нефти, определенная пигментация лица, являющаяся симптомом Аддисоновой болезни, положение стрелки на приборе контроля уровня бензина, показывающее, что бензобак моего автомобиля пуст, и т.п. – все это примеры индикации.

Отношение индикации, как мы его описали, охватывает большинство феноменов, обычно относимых к категории «естественных знаков». Знание индикаций крайне важно с практической точки зрения, поскольку помогает индивиду трансцендировать за пределы мира, находящегося в его реальной досягаемости, связывая элементы, находящиеся в его пределах, с элементами, находящимися за его пределами. Отношение индикации, опять-таки, является такой аппрезентативной категорией, которая не обязательно предполагает интерсубъективность.

IV. Интерсубъективный мир и его аппрезентативные отношения: Знаки

Мир повседневной жизни с самого начала есть мир интерсубъективный

Как мы увидели, метки и индикации представляют собой такие формы аппрезентативных отношений, которые можно объяснить прагматическим мотивом, направляющим индивида в его попытках прийти в согласие с миром в его досягаемости. Эти формы аппрезентативных соотнесений не обязательно предполагают существование других людей и возможность общения с ними, хотя могут функционировать также и в интерсубъективном контексте и действительно в нем функционируют. До сих пор мы анализировали мир в моей досягаемости и его измерения, воздерживаясь от всяких ссылок на интерсубъективность, как если бы я в естественной установке находился в мире повседневной жизни одиноким.

Однако мир моей повседневной жизни никоим образом не является моим частным миром, но есть с самого начала общий интерсубъективный мир, который я разделяю с моими собрать-

V. Трансцендентность Природы и Общества: Символы

Опыт этой трансцендентности

В своей повседневной жизни я нахожусь в мире, созданном не мной. Я знаю это, и само это знание включено в мою биографическую ситуацию. Прежде всего, я знаю, что Природа выходит за рамки реальности моей повседневной жизни как в пространстве, так и во времени. Во времени мир Природы существовал до моего рождения и продолжит существовать после моей смерти. Он существовал до того, как появился человек на земле, и, вероятно, переживет человечество. В пространстве мир, пребывающий в моей реальной досягаемости, несет с собой открытые беспредельные горизонты мира, находящегося в моей потенциальной досягаемости, однако моим переживаниям этих горизонтов присуще убеждение, что каждый мир в потенциальной досягаемости, будучи однажды переведенным в реальную досягаемость, вновь будет окружен новыми горизонтами, и т.д. Более того, в мире, находящемся в моей досягаемости, есть объекты (например, небесные тела), которые я не могу вовлечь в сферу моего манипулирования, а в сфере моего манипулирования есть события (например, волны), которые я не могу поставить под свой контроль.

Кроме того, я знаю, что социокультурный мир аналогичным образом трансцендирует за пределы реальности моей повседневной жизни. Я родился в социальном мире, который уже был до меня организован и который меня переживет, в мире, который я с самого начала делю со своими собратьями, организованными в группы, в мире, который имеет свои особые открытые горизонты во времени, в пространстве и в том, что у социологов называется социальными дистанциями. Во времени существует бесконечная вереница накладывающихся друг на друга поколений; мой клан соотносится с другими кланами, мое племя – с другими племенами, последние же либо враги, либо друзья, говорящие на том же или другом языке, но всегда организованные в свою особую социальную форму и ведущие свой особый образ жизни. Моя актуальная социальная среда всегда соотнесена с горизонтом потенциальных социальных сред, и мы вправе говорить о трансцендентной беско-

нечности социального мира так же, как говорим о трансцендентной бесконечности мира природного.

Я переживаю обе эти трансценденции – Природы и Общества – как в двояком смысле мне навязываемые: с одной стороны, в любой момент моего существования я нахожусь пребывающим в природе и обществе; они постоянно остаются соконституирующими элементами моей биографической ситуации и, следовательно, переживаются как неизбежно ей принадлежащие. С другой стороны, они конституируют общую рамку, в которой лишь я обладаю свободой моих потенциальностей, а это значит, что они задают диапазон всех возможностей определения моей ситуации. В этом смысле они не элементы моей ситуации, а ее детерминанты. В первом смысле, я могу – и более того, должен – принимать их как данность. Во втором смысле, я должен к ним приспособиться. Однако в любом случае я должен понимать природный и социальный мир, несмотря на их трансценденции, в категориях некоего порядка вещей и событий.

Также я с самого начала знаю, что любой человек переживает те же навязанные трансценденции Природы и Общества, хотя переживает их в индивидуальных перспективах и с некоторыми индивидуальными оттенками. Вместе с тем, порядок Природы и Общества является общим для всего человечества. Он дает каждому общий контекст (setting) цикла его индивидуальной жизни, рождения, взросления, смерти, здоровья и болезни, надежд и страхов. Любой из нас участвует в регулярном ритме природы; для каждого из нас движения солнца, луны и звезд, чередование дня и ночи, циклическая смена времен года являются элементами нашей ситуации. Каждый из нас – член группы, в которой он родился или к которой он присоединился и которая продолжает существовать, в то время как некоторые ее члены умирают, а на смену им приходят другие. Повсюду будут существовать системы родства, возрастные и половые группы, дифференциации по роду занятий, организация власти и управления, в которой формируются категории социального статуса и престижа. Однако в обыденном мышлении повседневной жизни мы просто знаем, что Природа и Общество представляют некоторого рода порядок; сама же сущность этого порядка для нас не постижима. Она раскрывает себя лишь в образах аналогового схватывания. Но эти образы, лишь только они конституируются, начинают приниматься как данность, равно как и трансценденции, на которые они указывают.