Коминтерн вступает в «Большую игру»

 

Рассекреченные документы из центральных российских архивов свидетельствуют: успехи советской дипломатии в Центральной Азии, в частности результативность деятельности Джемаль-паши в Афганистане, были бы гораздо больше, если бы не вмешательство Коминтерна (III Интернационал, КИ) и его структур в Туркестане в дела НКИД. В 1920 г. эта международная организация являлась признанным «штабом мировой революции» и в результате этого обладала сравнительно большой самостоятельностью, а также значительными материальными ресурсами. Разумеется, золото, бриллианты, оружие, имевшиеся в распоряжении КИ, были предоставлены Советским правительством.

В то время произошло своеобразное разделение труда: большевики борются с контрреволюцией всех мастей в России, а мировую революцию официально должен был осуществить III Интернационал. Лихорадочная активность коминтерновцев, опьяненных возможностью пустить на ветер битвы с мировым капиталом огромные, как им, наверно, казалось, безграничные ресурсы России, создавала массу проблем советским дипломатическим представительствам на Востоке. При всей зависимости КИ от Кремля эта организация с готовностью жертвовала национальными российскими интересами во имя «революционной целесообразности». Одним словом, в 1920—1921 гг., как говорится в одной восточной пословице, хвост играл тигром (во вред своему хозяину).

Начало деятельности Коминтерна в «афганском коридоре» было связано с рядом серьезных трудностей. В первую очередь, ситуация в российском Туркестане была настолько взрывоопасной и сложной, что из Ташкента предпринять что-либо практически значимое для экспорта революции в соседние страны было долгое время крайне сложно. Кроме этого, марксистские схемы в странах Востока не срабатывали из-за отсталости азиатских стран. При всем желании туркестанские коммунисты не могли найти для революционной работы «афганских большевиков» и индийских коммунистов.

«Интернационального» элемента в приграничных с Афганистаном районах имелось с избытком (индийцы, афганцы, иранцы, уйгуры), но по своему составу это были «социально чуждые» любой революции люди – большей частью торговцы, контрабандисты, сезонные рабочие и т. д. Один из индийцев так и записал в своей анкете для Туркестанского бюро КИ, что его призванием является работа повара, а про готовность внести посильный вклад в освобождение Индии от английского господства он дипломатично умолчал. Его собратьев по несчастью, оказавшихся в Туркестане в период Гражданской войны, также тянуло к работе, связанной с материальными ценностями. Все это было закономерно, но лишь усиливало анекдотичность ситуации вокруг «индийской» работы КИ в Туркестане.

Нестабильное положение «Совета интернациональной пропаганды на Востоке» (Совинтерпроп), преобразованного в 1920 г. в Туркестанское бюро Коминтерна, еще больше увеличивалось из-за действий афганских властей, которые бдительно следили за всеми иностранцами не только на своей территории, но и в Туркестане. Если прибавить к этому плохое знание коминтерновцами восточных реалий, картина получится довольно удручающая. В этой ситуации у КИ была единственная реальная возможность развернуть свою деятельность в азиатских странах: использовать советские дипломатические миссии за рубежом в качестве главных опорных пунктов, а коминтерновские структуры в Туркестане замаскировать под советские учреждения и подразделения Туркфронта.

На сотрудничество Красной Армии с Коминтерном в условиях Гражданской войны, которая, согласно установкам большевиков, должна была перерасти в мировую революцию, Генеральный штаб РККА шел с готовностью, подчиняя революционные мечтания коминтерновцев суровым требованиям «битвы пролетариата с буржуазией». Господствующие настроения в командовании РККА наиболее откровенно и по-военному изложены в обращении фракции РКП(б) Академии Генерального штаба к делегатам II конгресса КИ: «Дорогие товарищи! Мы с восторгом приветствуем в вашем лице МИРОВОЙ ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ШТАБ (так в документе. – Ю.Т.) революционной победы. Мы видим в Коммунистическом Интернационале нашего непосредственного вождя и руководителя, ибо наша Красная Армия есть лишь передовой отряд Интернациональной Красной Армии, и мы являемся лишь ячейкой великого Генерального штаба, имя которому Коммунистический Интернационал. Мы клянемся бороться, не щадя сил и не щадя жизни, во всеоружии наших знаний и опыта за дело всемирного коммунизма, как мы это делали с оружием в руках»1.

В этом же документе генштабисты РККА четко сформулировали задачи компартий в борьбе за победу мировой революции. Разведдеятельность в пользу Красной Армии, по их мнению, должна была стать важнейшим направлением нелегальной деятельности всех зарубежных коммунистических организаций: сбор сведений о численности, вооружении и расположении воинских частей, полиции; наблюдение за передвижением армейских формирований; разведка планов генеральных штабов и внешнеполитических ведомств иностранных государств.

Таким образом, командование Красной Армии и руководство советских органов в 1920 г. признавали важную роль Коминтерна при решении всех внешнеполитических вопросов. Одновременно сложилась практика: коминтерновские структуры тесно сотрудничают с советской разведкой во всех регионах мира, включая Центральную Азию. В результате советские полпредства за рубежом становились штабами по руководству, финансированию и вооружению антиправительственных элементов; внутри структур РККА формировались интернациональные части и агентура для «закордонной работы». При этом фактически главная роль в победе мировой революции отводилась успешным наступательным операциям частей Красной Армии в сопредельных РСФСР странах. На Востоке же – интернациональным формированиям в составе РККА. Они должны были не только стать красноармейским авангардом, но и послужить ядром для создания мощных повстанческих формирований (армий) в своих странах.

В начале реализации этих планов в Центральной Азии руководству Коминтерна пришлось выбирать между созданием «антибританского фронта» в восточных странах и организацией «индийского фронта» против Англии. При общей цели эти два варианта деятельности Коминтерна в Азии существенно отличались друг от друга. Открытие «антибританского фронта» на Востоке было более масштабной задачей, которая требовала от Коминтерна не только фантастической траты средств, но и прочного союза со всеми антибританскими силами, прежде всего в исламском мире. Но даже общий враг не мог объединить ислам и коммунизм, большевиков и религиозных фанатиков, идею мировой революции с учением о джихаде. Одним словом, из-за острых идеологических противоречий между врагами Британской империи их долговременный союз был невозможен, что, правда, не исключало различных временных сделок между Советским правительством и исламскими националистами, которые были готовы сотрудничать с новыми российскими властями, но упорно избегали контактов с Коминтерном.

Задача экспорта революции в Индию была более конкретной и позволяла сконцентрировать финансовые и материальные ресурсы в регионе, где Великобритания была наиболее уязвимой, – в зоне пуштунских племен на индо-афганской границе. Крупное восстание этих племен, не говоря уже о вооруженном выступлении в Пенджабе и других районах Индостана, стало бы мощным ударом по могуществу Англии и привело бы к серьезному ослаблению ее позиций на международной арене. В связи с этим большевистское руководство и Коминтерн выбрали план создания «индийского фронта» мировой революции. Так, в 1920 г. для В. Ленина по его просьбе был подготовлен доклад о пуштунских племенах, проживавших вдоль индо-афганской границы, и специальная карта Южного Афганистана и Северо-Западной Индии2.

С 1919 г. в Туркестане и Кабуле началась работа по созданию «индийской революционной базы». В афганской столице по заданию КИ первые шаги в этом направлении сделал Н. Бравин, который обещал индийским националистам и представителям пуштунских племен («пограничным революционерам») помощь в борьбе против Англии и выдал некоторым из них мандаты для проезда в Ташкент3.

Полномасштабная работа по налаживанию сотрудничества Коминтерна с антибританскими элементами в Афганистане и Индии началась с прибытием в Кабул Я. Сурица, который официально являлся представителем КИ в странах Центральной Азии. Именно при этом полпреде в Афганистане сложилось довольно логичное разделение обязанностей советских дипломатов: межправительственные отношения между Москвой и Кабулом курировал НКИД, а нелегальные связи с антибританскими деятелями Индии – Коминтерн. Однако вплоть до роспуска КИ в 1943 г. послы СССР в Афганистане были «едины в двух лицах», тайно совмещая свои непосредственные обязанности с нелегальной работой по заданию III Интернационала. Разумеется, что при таком положении вещей советское посольство в Кабуле с первых дней своего существования превратилось в центр подрывной деятельности против Великобритании.

Первым крупным успехом Я. Сурица как посланца Коминтерна стало создание в феврале 1920 г. в Кабуле «Индийской революционной ассоциации», объединившей различные группы индийских националистов. Лишь одно «Временное правительство Индии» во главе с Махендрой Пратапом отказалось войти в состав ассоциации, так как требовало для себя главенствующего положения среди индийских эмигрантов4. С одобрения афганских властей главой «Революционной индийской ассоциации» был избран индиец Абдур Раб.

Создание этой организации под контролем Коминтерна стало возможным благодаря ряду причин.

1. Финансовая помощь советского посольства.

2. В ассоциацию вошли различные политические группы, каждой из которых была гарантирована полная автономия. Индийских эмигрантов в Афганистане объединила прежде всего ненависть к их общему врагу – Британской империи.

3. Я. Суриц разумно не навязывал «Революционной индийской ассоциации» никаких идеологических установок III Интернационала. Сотрудничество с антибританскими элементами строилось на сугубо практической основе. В одном из документов НКИД указывалось: «Ассоциация соглашалась работать только среди независимых племен индийской границы, с тем чтобы ей был разрешен проезд и провоз секретных материалов в те территории»5.

Благодаря столь гибким организационным формам объединения и конкретной общей задаче численность ассоциации быстро достигла 150 человек и она смогла начать работу в зоне пуштунских племен. Представителями этой организации в Северо-Западную Индию мятежным горцам были переправлены послание Я. Сурица, письмо В. Ленина к «Индийской революционной ассоциации» и коммунистическая литература. Эти бумаги и часть брошюр и листовок были перехвачены британской разведкой, что привело к первым арестам агентов Коминтерна в Индии6.

Разумеется, «Революционная индийская ассоциация» сразу же с момента своего создания была признана Коминтерном и представителями советского правительства. Ее представители вскоре стали делегатами II конгресса КИ, прошедшего 19 июля – 7 августа 1920 г. в Москве.

На этом конгрессе делегаты включили в устав КИ положение, закрепившее уже сложившуюся практику взаимодействия коминтерновских структур с революционными организациями за рубежом. В уставе этой международной коммунистической организации было записано, что она «обязуется всеми силами поддерживать каждую советскую республику, где бы она ни создавалась»7.

Восточные националисты быстро осознали, какие огромные возможности открываются перед ними, если, манипулируя коммунистической фразеологией, использовать эту установку Коминтерна для получения золота и оружия для своих целей. Схема была проста: группе «товарищей» необходимо было лишь заявить в своей программе, что в грядущем в какой-нибудь стране или районе планируется создать «советскую республику», чтобы получить материальную поддержку от КИ.

Примерно по такому сценарию развивались события в Туркестане и «афганском коридоре» в 1920—1921 гг. 31 марта 1920 г. в Ташкент прибыли представители «Временного правительства Индии» заместитель внутренних дел Мохаммед Али и Мохаммед Шафик, чтобы добиться от Советского правительства помощи в борьбе против Англии. Не сумев в Кабуле добиться от полпреда Я. Сурица признания своего лидерства среди антибританских организаций и групп в Афганистане, «Временное правительство» попыталось добиться уже более скромной задачи: равного статуса с «Революционной индийской ассоциацией». Годы спустя М. Али следующим образом сформулировал цель своего приезда весной 1920 г. в Ташкент: «(Временное правительство. – Ю.Т.) направило меня как полномочного делегата [...] для установления связи с советским правительством и в целях получения тех же материальных благ, которые имела группа Абдур Раба»8.

У М. Али уже был некоторый опыт ведения подобных переговоров в Ташкенте. Еще в марте 1916 г. он прибыл в Туркестан с «золотым письмом» Пратапа к Николаю II, в котором царя призывали закончить войну в Европе и объединиться с Германией, чтобы разгромить Великобританию – «жестокого узурпатора всего мира»9. Пратап пытался убедить российского императора, что его британский союзник по Антанте предаст Россию. Посланцы «Временного правительства» хотели прозондировать позицию российского правительства на тот случай, если в Индии начнется антибританское восстание. Разумеется, в годы Первой мировой войны миссия М. Али в Ташкент закончилась крахом. Однако, несмотря на все требования Англии арестовать заговорщиков, М. Али и его товарища русские власти в Туркестане отправили назад в Афганистан...

После свержения царизма и прихода к власти в России большевиков «Временное правительство Индии» стремилось реализовать свои планы в новых условиях с новыми союзниками. Неизменным осталось лишь одно: индийские националисты в Кабуле хотели освободить свою родину от британского владычества с помощью вооруженного вторжения иностранных (в данной ситуации российских) войск через Афганистан. В связи с этим советской стороне было сообщено: «Временное правительство Индии» «надеется установить с Советской Россией такие же отношения, какие существуют между Антантой и правительствами Колчака и Деникина. Иными словами, Временное правительство надеется, что Советская Россия поможет ей вести войну против Англии в Индии»10.

Надо отдать должное дальновидности и ловкости М. Али, который быстро сориентировался в ситуации в Ташкенте и активно пошел на сотрудничество с Коминтерном. Уже в апреле 1920 г. при «Совете интернациональной пропаганды и действия народов Востока» (Совинтерпроп) была создана индийская коммунистическая секция, которая в своей программе заявила о необходимости свержения колониального господства Англии и «установлении в Индии Советской Республики»11. Нужный для большевиков и коминтерновцев пароль («советская республика») был назван. С этого момента М. Али становится одной из ключевых фигур в интригах Коминтерна в «афганском коридоре».

Понимали ли сотрудники Коминтерна, что индийцы ведут двойную игру, довольно умело подстраиваясь к конкретной ситуации? Да, понимали. Отдельные трезвомыслящие сотрудники Совинтерпропа прямо указывали, что принципы коммунизма противоречат мировоззрению М. Али и М. Шафика. Однако их ненависть к Англии и стремление любой ценой бороться за свободу своей родины были высоко оценены в Коминтерне. Для начала общей работы этого было вполне достаточно.

Коминтерновцы в Москве и Ташкенте прекрасно осознавали, что имеют дело с типичными восточными националистами, перенявшими в лучшем случае азы коммунистической терминологии. Для такой грандиозной операции, как подготовка антибританского вооруженного восстании в Индии, Коминтерну были необходимы люди более крупного масштаба – индийские революционеры, хотя бы знакомые с общими принципами марксизма, имеющие опыт нелегальной работы, а также энергичные, не чуждые духу авантюризма. Сочетание указанных качеств было настолько редким, что будущего лидера индийской «революции» в Москву пришлось приглашать из далекой Мексики. В Европе, не говоря уже о Востоке, ничего подходящего агентам КИ найти не удалось.

Лишь в Мексике в 1919 г. эмиссару Ленина М. Бородину удалось установить контакт с подходящим кандидатом – генеральным секретарем социалистической партии этой страны индийцем Манабендрой Натхом Роем, который имел большой опыт антибританской подрывной деятельности как в Индии, так и за ее пределами. В течение Первой мировой войны М. Рой неудачно пытался на германские деньги закупить и контрабандно доставить в Индию оружие для организации восстания против Англии. Для достижения этой цели он постоянно контактировал с немецкими «дипломатами» в США, Китае, Мексике, а также посетил многие страны Юго-Восточной Азии. В 1917 г., когда США вступили в войну на стороне Антанты, М. Рой, спасаясь от ареста, бежал в Мексику, где получил от немцев еще 50 тыс. песо золотом.

Эти средства предназначались для помощи индийским революционерам, но большую их часть М. Рой потратил на свою политическую деятельность в Мексике. В ноябре 1919 г. при его участии была создана компартия Мексики (МКП), заявившая о своем присоединении к Коминтерну. В 1920 г. М. Рой был послан от МКП делегатом на II конгресс Коминтерна в Москве. С ним лично встретился В. Ленин, который, судя по дальнейшей стремительной карьере М. Роя в КИ, высоко оценил опыт и энергию индийского революционера.

8 августа 1920 г. М. Рой был назначен одним из руководителей Туркестанского бюро Коминтерна12 «для работы в странах Востока». Тем самым ему предоставлялись большие полномочия и средства для организации экспорта революции через Афганистан в Индию. Решение этой задачи было невозможно без активного участия приграничных пуштунских племен. Архивные документы свидетельствуют, что в Кремле и Коминтерне об этом хорошо было известно. В связи с этим М. Рою, вероятнее всего, в Москве сразу же был дан указ на установление сотрудничества с пуштунами Британской Индии.

Летом 1920 г. Коминтерн при активной поддержке большевиков готовил грандиозную по своему масштабу военную миссию во главе с М. Бородиным и М. Роем в Афганистан. Первоначально предполагалось предоставить в их распоряжение 15 тыс. винтовок, 1,5 млн патронов, 50 пулеметов и 500 тыс. патронов к ним, 500 револьверов с 50 тыс. патронов, 4 тыс. гранат, 5 радиостанций, а также 2 аэроплана. Но в августе 1920 г. миссия Коминтерна получила лишь типографское оборудование, 300 револьверов и 30 тыс. патронов к ним; 4 тыс. гранат, но 3 самолета. Как видим, почти по всем пунктам запрос М. Бородина был либо не выполнен совсем, либо из фондов Красной Армии предоставлена лишь часть вооружения. Однако вместо двух аэропланов миссия для начала (!) получила три.

Создание воздушного моста между Кабулом и Кушкой (с промежуточными аэродромами) являлось, по словам М. Бородина, «наиважнейшей задачей миссии»13. После начала боевых операций в зоне пуштунских племен предполагалось задействовать еще 5 самолетов, которые должны были не только осуществлять связь между «революционной армией» и миссией, но и перебрасывать к границам Индии небольшие партии советского вооружения.

Столь масштабные приготовления осуществлялись в рамках разработанного М. Роем «Плана военных операций на границах Индии». Согласно ему КИ должен был доставить в зону пуштунских племен большое количество оружия и взрывчатки для передачи местным революционным группам с целью «уничтожения железных дорог, телеграфных и телефонных линий, взрыва мостов и т.п., чтобы тем самым парализовать быструю мобилизацию военных сил (Англии. – Ю.Т.)»14. Для дезорганизации тыла британских войск в Индии также предполагалось организовать всеобщую забастовку и восстание индийских воинских подразделений британской армии. Осуществив указанные мероприятия, М. Рой рассчитывал вторгнуться из Афганистана в Пенджаб во главе 25-тысячной армии, набранной главным образом из пуштунов, вооруженных современным оружием (артиллерией, пулеметами).

После прибытия в Ташкент отправка миссии Бородина – Роя в Афганистан задерживалась из-за несогласованности действий Коминтерна и НКИД. Кроме этого, афганские власти не спешили предоставлять миссии право на прямые контакты с приграничными племенами. В связи с этим М. Бородин предусмотрительно предложил заместителю народного комиссара по иностранным делам Л. Карахану, чтобы НКИД взял «афганскую миссию» под свою опеку, пока она будет находиться в Ташкенте15. Советское руководство в Москве дало свое согласие на эту просьбу М. Бородина. С сентября 1920 г. миссия формально перешла под контроль представительства НКИД в Ташкенте. Реально руководство ею оказалось в руках М. Роя, который сделал все от него зависящее, чтобы монополизировать «индийскую работу».

Деятельность М. Роя в Ташкенте нанесла непоправимый вред коминтерновской работе в «афганском коридоре», так как он своими действиями и левацкими высказываниями сделал невозможным союз с антибританскими силами как в Ташкенте, так и в зоне пуштунских племен. Прежде всего он фактически разгромил «Революционную индийскую ассоциацию» во главе с Абдур Рабом, который 30 мая 1920 г. с большой группой единомышленников был выдворен из Афганистана и с тех пор находился в Ташкенте. Абдур Раб трезво оценивал ситуацию в Афганистане и Индии: он считал, что любая коммунистическая пропаганда среди мусульман этих стран наносит огромный ущерб борьбе против Англии, так как превращает возможных союзников во врагов.

«Война» между «Революционной индийской ассоциацией» и созданным М. Роем «Временным индийским революционным комитетом» деморализовала индийцев в Ташкенте. Большинство из оказавшихся в Туркестане поддерживали Абдур Раба. Однако М. Рой отобрал у ассоциации денежные средства, помещения и лично решал, кому надо выдавать продовольственные пайки, а кому – нет. Последняя мера была особенно эффективной: число «единомышленников» М. Роя стало быстро увеличиваться, а с Абдур Рабом осталось лишь несколько человек.

Обе противоборствующие стороны завалили ташкентский ВЧК доносами друг на друга. Взаимные обвинения в шпионаже в пользу Англии стали самыми распространенными в среде индийских эмигрантов, и местные чекисты уже не обращали на них внимание.

Необходимо учесть еще один важный фактор, которому в Москве не придали значения, допустив тем самым непростительную на Востоке ошибку: М. Рой родился в семье брахмана и в глазах мусульман был «неверным». Данное обстоятельство не имело значения для руководства Коминтерна, но для создания «революционной базы» в Афганистане и Северо-Западной Индии религиозная принадлежность потенциального лидера антибританского восстания была крайне важна. Индомусульманская рознь веками была важнейшим политическим фактором в этом регионе, где борьба против англичан традиционно велась под лозунгом джихада.

М. Рой несет свою долю ответственности за то, что Советская Россия и Коминтерн не смогли дипломатическими средствами открыть «афганский коридор» для экспорта революции в Индию. В Ташкенте по долгу службы индийскому революционеру пришлось вести длительные переговоры с афганским консулом Хади-ханом. М. Рой быстро вошел в роль выскопоставленного дипломата: он завел многочисленный штат слуг и устраивал в своей резиденции пышные приемы для Хади-хана.

Первоначально переговоры в Ташкенте шли успешно. 19 ноября 1920 г. М. Рой сообщил в Москву, что Хади-хан от имени своего правительства обещал индийским революционерам свободу деятельности в Кабуле16. М. Рой уже начал беспокоиться о своем скором отъезде в Кабул и о своевременной отправке Аманулле-хану и его жене мехов в качестве подарка. Однако в Афганистан он так и не смог выехать, так как во время одного из совещаний с афганским консулом Хади-ханом индийский революционер заявил, что база в Кабуле ему нужна, чтобы организовать «коммунистическую» революцию в Индии, а далее добавил, что после «мы создадим советское правительство в Афганистане»17. Более яркий образец «революционной» глупости трудно придумать, но такие откровения в те времена среди коминтерновцев были нормой поведения, и не один М. Рой бредил о «советской республике» в Афганистане.

Бухарская «революция» 1920 г. у многих работников Коминтерна породила иллюзию, что по бухарскому сценарию можно свергнуть законные правительства большинства восточных стран. В документах «Совета интернациональной пропаганды» прямо говорилось, что Бухара является «опытной станцией революции на Востоке»18. Поэтому в октябре 1920 г. в Туркестане при содействии Туркестанского бюро КИ создан из афганских подданных Афганский центральный революционный комитет (АЦРК) с целью «освобождения угнетенных народов Афганистана»19. Главой этой организации был авантюрист Мохаммед Якуб, который со своими единомышленниками считал необходимым с советской помощью осуществить свержение Амануллы-хана и осуществить в Афганистане социалистические преобразования. Цели Афганского центрального революционного комитета были сформулированы следующим образом: «Уничтожение деспотического строя, создание народной советской республики на основе принципов Третьего Интернационала с всеобщим избирательным правом и упразднением классовых различий, передача земли в руки пролетариата, уничтожение капиталистов с сохранением капитала и развитие торговли и промышленности»20.

Вряд ли сам Якуб мог сформулировать такую программу. Скорее всего, он просто объединил вокруг себя группу афганцев, вынужденных бежать в Бухару от преследований афганских властей, а затем предложил коминтерновцам свои услуги. Вначале Туркбюро КИ с готовностью их приняло и начало финансировать Афганский центральный революционный комитет.

О создании этой марионеточной организации сразу же стало известно афганским властям, что значительно осложнило советско-афганские отношения. К примеру, уже в первой листовке АЦРК было нанесено смертельное оскорбление лично Аманулле-хану, отец которого был убит при невыясненных обстоятельствах. Якуб и его окружение прекрасно знали об этом, но все же включили в свое «творение» фразу, что «правительство Афганистана существует лишь для того, чтобы дать возможность малой кучке отцеубийц – помещиков и военных – усиливаться за счет афганского народа»21. Чтобы избежать еще больших осложнений в отношениях с Афганистаном, КИ довольно быстро перестал финансировать организацию Якуба, но было уже поздно...

Афганская сторона убедилась в реальности коммунистической угрозы для своей страны. У Амануллы были все основания опасаться за свою власть, если бы Коминтерн широко развернул свою деятельность в Афганистане. В связи с этим военно-политическая миссия Коминтерна во главе с Роем была обречена на провал. Эмир при всей его ненависти к Англии не дал бы представителям КИ начать подготовку антибританского восстания в Индии с афганской территории. Лишь желание афганского правительства заполучить советское оружие и золото вынуждало Хади-хана симулировать в Ташкенте готовность оказать содействие коминтерновским эмиссарам.

 

Глава 10