Страх № 2: «Против кого дружите?»

Что касается содержательной, «эфирной», части всего этого, мы опасались, что, получив возможность выхода в «большой эфир», наши люди воспользуются ею исключительно для того, чтобы:

• ругать президента и правительство, губернатора, мэра и пр.;

• обличать мировой сионизм и пр.;

• рассказывать в подробностях о своих судебных тяжбах;

• жаловаться на соседей, просить помощи;

• передавать приветы далеким и близким родственникам. Короче говоря, мы опасались появления этакой «будки гласности» в радиоэфире. Опасения оказались напрасными, наши сограждане и здесь разрушили журналисткие предубеждения и стереотипы.

Что нового узнали мы, журналисты, работая на этой программе?

• Большинство наших сограждан - оптимисты.

• Большинство считает, что многое в их жизни, судьбе зависит от них самих.

• Большинство в кого-то влюблено или чем-то увлечено.

• Большинство обладает прекрасной памятью, рассказывая о собы­тиях своей жизни многолетней давности.

• Абсолютное большинство людей, как безошибочно подсказывает наше журналистское чутье, совершенно искренне перед микрофоном.

И на самом деле аудиодневники - довольно интересный и ценный материал для всевозможных социологических анализов и оценок того, что на самом деле заботит и волнует наших современников, что предста­вляют собой россияне.

Технология

Поскольку мы выбрали ежедневный режим выхода в эфир этих пе­редач, необходимо было с самого начала наладить бесперебойный кон­вейер: самих «негативов» должно было быть очень много для того, чтобы выбрать из них наиболее интересные. Что сделали мы?

На конкурсных условиях продюсеры ФНР выбрали из довольно большого количества региональных радиостанций пятнадцать. Журна­листы с этих станций готовы были работать над новым форматом, а стан­ции готовы были транслировать аудиодневники в своем эфире. Геогра­фия получилась обширная — от Калининграда до Владивостока, это вы­ражение не фигуральное, и это только то, что касается России. А были еще русскоязычные дневники из Лондона, Рима, Брюсселя, Парижа, Женевы и городов Украины - мы получали их от британских и киевских коллег, поскольку проект был международным. Но вернемся к началу ра­боты над ним.

Пятнадцать российских журналистов каждый месяц присылали нам в Фонд не менее трех негативов неограниченного хронометража. Иногда это были записи продолжительностью минут пять, некоторым разговор­чивым гражданам не хватало и целого минидиска. Продюсеры фонда, кроме собственно аудиозаписей, получали и их расшифровки, иначе ра­зобраться в таком количестве материала было бы невозможно. Эфирное звучание «Обыкновенных историй» - от трех до пяти минут. И вот здесь возникает сложный и очень ответственный момент: что и по каким кри­териям выбрать для эфира? Безусловно, в таком выборе присутствует субъективный фактор - что продюсеру, работающему на этой програм­ме, покажется наиболее интересным, необычным, «цепляющим», звуча­щим. У нас на адиодневниках работают два продюсера, они всегда сове­туются друг с другом, кроме того, эфирный вариант отслушивает глав­ный редактор, т.е. от «вкусовщины» мы постарались застраховаться.

Что касается того, как монтировать негативы аудиодневников. Здесь есть принципиальные содержательные отличия от любого другого мон­тажа. То, что обычно безжалостно «вырезается» в записи - паузы, вздо­хи, всхлипы, повторы, тот самый воздух, которым обычно жертвуют ра­ди динамики звучания - в эфирном варианте дневников, как правило, остается Потому как, кроме того, что говорит человек, не менее важно и то, как он это говорит, важно не сломать его интонации, не подменить его настроения, передать без искажений его «звуковой портрет». Иными словами, после монтажа в дневнике должно остаться то и так, что и как хотел сказать его автор, а не то, что хочет услышать продюсер.

Еще один существенный аспект в работе над подобного рода про­граммой - аспект этический. У нас был один аудиодневник, где герой рассказывал об очень драматичной ситуации, суть которой сводилась к следующему: этот довольно молодой человек отсидел небольшой срок в местах заключения, вернулся домой, и оказалось, что его жена все это время жила с его родным братом. И в настоящий момент (в момент записи) они живут все вместе, т.е. втроем. Разбить этот совсем неромантиче­ский трегольник у главного героя нет ни возможностей, ни сил. Мог бы уехать жить к родителям в деревню, да не получится объяснить им, поче­му один, а не с женой. «Они у меня старенькие, - объясняет этот чело­век, - и позора такого не перенесут, сердце не выдержит». Вот такая ис­тория, рассказанная абсолютно откровенно. Мы сомневались, можно ли давать такую историю в эфир, не повредит ли это самому автору, не ос­ложнит ли еще больше его жизнь. Мы связались с региональным журна­листом, приславшим этот дневник, а тот, в свою очередь, связался с этим самым главным действующим лицом и еще раз спросил: «Вы уверены в том, что действительно хотите, чтобы это прозвучало по радио на всю страну?» Человек сказал, что да, уверен, и более того - чувствует боль­шое облегчение от того, что перестал все переживания держать в себе. «А если это услышат ваши родители?» - «Не услышат, у них в деревне нет радио, а потом, я не называл своего настоящего имени». Только после этого дневник вышел в эфир. Таких перепроверок было достаточно мно­го, наши авторы могли, при желании, не называть свои подлинные име­на. Один раз записавший попросил изменить его голос. Кроме того, ав­тор и после записи мог отказаться от того, чтобы она звучала по радио (региональные журналисты всегда оставляли свои координаты для кон­тактов), и, естественно, мы этот материал в эфир не пускали. В данном случае этический момент становится особенно важным, потому что лю­ди бывают по-настоящему откровенны, когда журналист не присутству­ет во время записи и они остаются наедине с самими собой.

Вообще, авторам аудиодневников предоставлялась не только полная свобода слова, но и свобода выбора наиболее комфортных условий для записи, свобода выбора жанра: монолог, репортаж, интервью, хроника событий - ничто не возбранялось. Вот, например, дневник, который за­писал наш бывший соотечественник, живущий сегодня в Лондоне, по дороге на службу.

Дневник велосипедиста (На фоне дороги и проезжающих мимо машин.)

Мы едем, едем, едем (напевает) в далекие края, хорошие соседи... Меня зовут Александр Журавлев. Я уже девять лет работаю и живу в Лондоне. Занимаюсь я внедрением цифровых технологий на Би-Би-Си. Вот, ну а даль­ше идет сюжет, почему я решил ездить на велосипеде. Огромное количест­во людей сделали такой же выбор, как и я, и решили отказаться от не впол­не надежного, тесного, душного общественного транспорта в пользу желез­ного коня. (Характерное для человека, крутящего педали, дыхание.) Вот, когда я еду каждый день на работу, я еду совсем не в одиночестве. Вот сейчас передо мной едет, по крайней мере, трое, сзади меня нагоняет еще двое (тяжело дышит), сейчас беру подъем. Фу-ух. Интересно, что это вот своеобразная психологическая черта британцев — вот я еду на велоси­педе довольно медленно сегодня, не тороплюсь на работу. И разговариваю се­бе под нос, как бы сам с собой, и люди даже ухом не ведут, не обращают на меня ни малейшего внимания. Никто, в общем, ни на кого не обращает вни­мания. Хочешь разговаривать на неизвестном языке сам с собой, едя на ве­лосипеде через Лондон, — пожалуйста, разговаривай!

(Звяк-звяк! - звонок велосипеда.) А это я звоню таксистам, которые собираются здесь на большой площади перед сквером. После полутора лет езды постоянной многие знакомы мне в лицо.

Еще можно сказать о такой заметной, интересной вещи, которую ве­лосипед внес в мою жизнь, — это то, что, когда ты пересаживаешься на два колеса, ты оказываешься гораздо ближе к народной жизни, городской жиз­ни, жизни простецкого Лондона. (Шум оживленного движения на доро­ге.) Вот за те полтора года, что езжу на велосипеде, я уже был свидетелем двух пожаров, в одном из которых я принял активное участие. Я своим ве­лосипедом, задним колесом, разбил стекло в задымленной квартире. Во-о-от. Таким образом, может быть, спас от страшной смерти старушку, ко­торая там металась. Несколько раз я наблюдал драки, но, к счастью, мне удавалось их проскакивать вполне безболезненно. Много разя видел всякие аварии, вступал в различные беседы с людьми, которые меня останавлива­ли, чтобы спросить дорогу. В общем, велосипед - это еще средство некоей социализации здесь, в Лондоне, где с этим не так все просто обстоит для человека иной культуры... (звук притормозившего авто). О-от ты меня пропустил, спасибо тебе...

И еще об особенностях

Дать возможность людям, которых с определенной долей условно­сти, можно назвать «маргиналами», представителями наиболее уязви­мых или закрытых социальных групп, или теми, кто находится на стыке разных культур, рассказать о себе и от себя - с самого начала было одной из целей проекта. Инвалиды, заключенные, матери или отцы-одиночки, алкоголики, наркоманы, ВИЧ-положительные, представители сексуаль­ных меньшинств - обыкновенно они попадают в зону журналистского внимания, как некая иллюстрация к проблеме. Ну, например, «настоя­щий инфицированный» - это всегда удачное журналистское «приобре­тение». Звучит довольно цинично, но это так. Сюжет или программа о ВИЧ-инфекции без картинки или голоса ВИЧ-положительного – это неполноценный материал. И говорить он должен обязательно о том, как ему плохо и одиноко, какой он подвергается дискриминации и пр. Приблизительно такая же картина с потребителями наркотиков, заклю­ченными, инвалидами и пр. Но не стоит забывать, что это обыкновен­ные живые люди, и они могут быть интересны именно по этой причине, со своими «бытовыми заморочками», радостями или слабостями. Воз­можно, тот факт, что любой человек интересен сам по себе, а не потому, что он принадлежит к какой-то группе, и делает этот формат особенно заметным среди всего, что звучит сегодня по радио. Вот, например, ау-диодневник (кстати, с него начинались «Обыкновенные истории») быв­шего военного, подполковника. Когда он представился, думалось, что будет рассказывать о проблемах, существующих в армии, о своей службе в ней, в общем, о чем угодно, только не о том, о чем рассказывал на са­мом деле.

Дневник полковника

Раз-раз-раз (пробует микрофон). Можно начинать. Зовут меня Радченко Геннадий Александрович. Сегодня, 30 сентября 2000 года, исполняет­ся 20 лет с тех пор, как в этот день в 1980 году, в 19 часов 00 минут кур­сант Военного Краснознаменного института им. Можайского пошел бес­платно в цирк, и не пошел, а прорвался и познакомился на галерке со своей будущей супругой Светланой. На протяжении двадцати лет мы каждый год отмечаем этот праздник. Вот и сегодня, как всегда, мы приготовили тор­тики любимые, собрали всех детишек, у меня их немножко, всего лишь че­тырнадцать, ну двоих мы не считаем, они взрослые, а вместе — шестнад­цать. Одиннадцать мальчиков и пять девочек. Вот такая наша маленькая семейка получилась в результате той роковой встречи.

(Характерный шум легкого застолья, история рассказывается како­му-то гостю, по всей видимости.)

ОН: Мамуль, ну ты расскажи, что вчера за день-то был...

ОНА: А ты не рассказал?

ОН: Ну мало ли, может, я чего-нибудь сочинил! (Лет на фоне болтают.)

ОНА: Вчера, 30 сентября, двадцать лет, как мы с Генкой познакоми­лись.

ОН (перебивая): Это я с тобой, ты со мной не собиралась знакомиться.

ОНА: А я что, не участвовала, что ли?

ОН: Ты? Ты сидела с малыми и смотрела цирк, а я, бедный курсант, прибежал, забыла, что ли?

ОНА: А мне мои девчонки на работе подарили в подарок - Алешке было три или четыре - подарили билеты в цирк.

ОН: А у меня по плану было посещение цирка. Ну, у меня все было по пла­ну, вся жизнь по плану расписана, человек военный - в этот день нужно бы­ло в цирк...

ОНА: Мы с ребятами сидим, подходит к нам такой курсант в сапогах, безбилетный! Говорит: «Девушка, давайте я вашего малыша на руки возь­му». Ну, что, пусть возьмет.

ОН (смеется): А за мной погоня внизу, бегают ищут курсанта, кото­рый пробежал без билета.

ОНА: Мы сидим, а у меня денег ни копейки. Все - пирожные, мороже­ное, а мои дети крутят так головами, тоже хочется чего-нибудь съесть. Он пошел, нам купил мороженое...

ОН: Смотрю, ничего так, симпатичная! (Смех.)

ОНА: А в конце цирка пошел одежду нам получить, там же народу - тыщи! Как я с двумя ребятами?!.. Потом на трамвай посадил нас, потом домой довез, так мы с ним и познакомились.

ОН: Еще и телефончик взял. На следующее воскресенье пообещал, что приду к детишкам, отведу их в зоопарк. Слово сдержал! (Смеется.) Ну и ни­чего, так оно все пошло, пошло, пошло, вот уже двадцать лет так идет, двадцать лет...

 

А вот еще один дневник, записанный обыкновенным пожилым че­ловеком, москвичом на пенсии. На тему пенсии (но не ее невыплат и пр.) он и рассуждает.

 

ДНЕВНИК МОСКВИЧА

Судари и сударыни, здравствуйте! Сегодня с вами буду говорить я. Зо­вут меня Николай Николаевич, мне идет шестьдесят шестой год, три года я уже пенсионер. Сижу дома из-за болезни ног, и радиус моего действия -150 метров. От дома, конечно. До этого я работал инженером-конструк­тором в авиации, прошел путь от рядового конструктора до руководителя небольшого института, был, как нынче говорят, трудоголиком. Как сказал поэт: «...теперь на пенсии, надомник, пишу свой скучный мешу ар».

Как же жить на пенсии инвалидному трудоголику, привыкшему рабо­тать по двенадцать-шестнадцать часов в сутки?Нет, я не о пенсии, пен­сия есть, жена и дочь работают, помогают. Я о том, чем заполнить жизнь, чтобы достойно для человека встретить неизбежное, какие возможности у меня есть для решения этого трудного вопроса, чем я располагаю? Во-первых, и это главное, лучшим моим другом, надежнейшим, это женой. Евгения Григорьевна - терпеливый и надежный друг, сейчас я вас с ней поз­накомлю:

- Женя! Жень!

- Да, Коленька?

- Можно тебя на минуточку?

- Можно.

- Скажи, пожалуйста, что у нас сегодня на ужин?

- На ужин у нас сегодня печенка с макаронами.

- Как, опять с макаронами?

- Вчера была картошка!

- Ах, извини, пожалуйста, спасибо...

- И салатик.

- О, прекрасно! Спасибо, Жень! (Жена, смеется.)

Музыкальная перебивка

 

Есть у меня такой прекрасный источник информации, как радио. Слушаю я его с детства, еще с черных тарелок, назывались они репродукторы, были такие. Теперь слушаю приемник неплохой. Слушаю «Радио России», вот оно у меня сейчас (звук поиска радиочастоты, звучит фрагмент эфира «Радио Рос­сии»), слушаю также радио «Маяк» (поиск по шкале и фрагмент песни), иногда слушаю еще «Эхо Москвы», но редко, там мне мешает реклама.

Да, и вот, наконец, мое главное средство общения с миром, не знаю, чтобы я делал без него, - это мой персональный компьютер. Хорошо, что я его в свое время купил. У меня нет ни машины, ни дачи, но вот эта персо­налка позволяет мне общаться со всем миром. Благодаря ему я узнаю ново­сти, есть у меня очень интересные друзья по интернету, участвую в разных конференциях, обмениваюсь мыслями, живу...

 

А вот интервью с автором этого аудиодневника, которое помещено на сайте ФНР.

 

ФНР:

Николай Николаевич, какова была ваша первая реакция на пред­ложение записать репортаж о себе?

НН:

Подумал, что ответ пенсионера мало кому интересен.

ФНР:

Не испугались ли вы, узнав, что самому придется работать с техникой, не волновались ли? Насколько это было сложно?

НН:

Нет, не испугался. Но сначала мне очень быстро объясняли, поэто­му было сложно, пока я сам не разобрался в каких-то азах работы именно с этим магнитофоном.

ФНР:

Некоторые не верят, что непрофессионал может так качест­венно записывать звуки...

НН:

Это совсем не сложно, если освоил микрофон.

ФНР:

Трудно было говорить без наводящих вопросов журналиста?

НН:

По избранной мной самим теме — не трудно.

ФНР:

Как бы Вы оценили свой уровень искренности? Не было ли наи-гранности, не хотели ли Вы казаться лучше, чем есть, перед микрофоном?

НН:

Мне казалось, что я был искренен. Но со стороны виднее. Судить слушателю и редактору. А стихи — искренни всегда, но редактор их выре­зал. (Извините, но времени программы не хватило! - Редактор.)

ФНР:

Не было ли сомнений такого рода: почему я должен быть откро­венным на всю страну и рассказывать о личном?

НН:

Были сомнения (см. выше). Потом подумал, что все должны быть готовы подвести итоги жизни. Это, помнится, и разрешило сомнения.

ФНР:

Хотели ли бы Вы повторить этот опыт?

НН:

Пожалуй, да. Но при условиях:

а) подробного описания работы на магнитофоне;

б) выбора темы, которая меня сейчас волнует. Например: армия, аль­тернативная наука, РАН как зажимщик науки, стихи;

в) видимо, побольше времени — хотя бы до 10 минут.

 

И в заключение

Полный архив отредактированных аудиозаписей на украинском и русском языках сейчас находится в Европейском медиа-институте, в Дюссельдорфе. Это 500 часов аудиозаписей в формате MPЗ, сохраненных на компакт-дисках, так что мысли наших соотечественников, зафикси­рованные на рубеже тысячелетий, теперь останутся в истории.

В 2001 году проект российских и украинских аудиодневников был представлен на Нью-Йоркском радиофестивале и стал обладателем бронзовой медали. Смеем предположить, что подобный формат радио­программ рассматривается профессиональным сообществом как пер­спективный, и более того, он уже в «мейнстриме» международного ра­диопространства. Впрочем, в этом вы можете убедиться сами, прочитав главу «О; лахома как она есть...»