Города-государства шумеров в III тыс. До Р. Х.

/а. Население Южной Месопотамии; общий облик. 2. Протопись менный период (2900-2750). 2а. Письменность. 26. Социальная структура. 2в. Экономические отношения. 2г. Религия и культу­ра. 3. Раннединастический период I (2750—2600). 4. Раннедина-стический период II (2600—2500). 5. Раннединастический пе­риод III (2500—2310). 6. Формирование профессиональной армии. 7. Правление Энентарзи (XXV—нач. XXIV вв.). 8. Правление Уруинимгины (23)8—2310) и Лугальзагсси (кон. XXIV в.). 9. Куль­тура: литература и образование.

la. Перейдем к ранним техногенным обществам, начав с шумерско­го. Население предгорий начало постепенно спускаться в долину Нижнего Евфрата, еще в VI тысячелетии, но пару тысячелетий круп­ного культурного очага (на протяжении V— конца IV тысячелетий) здесь не.формировалось. Что касается собственно долины Нила, то там до V тысячелетия вообще населения было мало. На протяжении V тыс. в долину Нила тоже не спешили (кроме дельты и соседних районов) жили по ее краям, в начале IV начали спускаться в долину. В литературе можно встретить мысль о том, что, развитие государст­венности, городов и проч. в Египте было раньше, чем в Двуречье;

данная монография, скорее всего, устаревшая. В любой книге, где о древнейшей истории Египта написано более четырех страниц, указы­вается, что здесь все произошло гораздо позже, чем в Двуречье.

В долину нижнего Евфрата спустились и с его южной окраины, и с предгорий, с левого берега Тигра, т. е. с восточной ветви Пло­дородной дуги, уже сложившиеся земледельцы. Спустились не шу­меры, а носители древнего языка — прототигридского ("бананово­го"); они все и освоили на р. Дияле и в прилегающих областях Южного Двуречья. Но неизвестно откуда "на готовое" пришли шумеры и быстро начали расселяться.

2. Шумеры жили главным образом на юге Нижней Месопотамии, Среднюю часть занимали и шумерские, и восточно-семитские народы Верхнюю — только восточно-семитские. Вся история первых двух третей III тысячелетия делится на Протописьменный (2900—2750 гг.) и Раннединастический (2750—2310) периоды. И то, и другое — госу­дарства. Различаются они в основном социальными структурами. Начнем с Протописьменного периода, с ранних техногенов.

В обстоятельствах рубежа IV—III тысячелетий важную роль иг­рали естественные каналы. Надо сказать, что хотя идея канала была привнесена из предгорий, она подсказывалась и рельефом низовий Тигра и Евфрата, особенно Евфрата, где имеется масса протоков, ко­торые, если их чуточку подправить, (а порой и не подправляя) есте­ственным образом могли бы стать магистральными каналами. Назва­ние двух из них важно знать, так как они важны для истории Двуречья: один — И-Нина-Гена, второй — Итурунгаль. Здесь воз­никают первые редкие, не связанные между собой сообщества шумеров, по аналогии с египетскими, такими же изолированными сообществами древности, называемыми номами. Шумеры, появившись в долине, сразу стали устраивать на освоенных землях государство. Египтяне, спустившись в конце IV тысячелетия до Р.Х. массово в долину, на­чали устраивать то же самое, но несколько по-другому.

Основными социальными единицами, взаимодействовавшими в этом процессе, были общины свободных крестьян и общинные хра­мы, несшие и административные функции в отношении этих общин. Каждая из них приобрела новые функции, которые лежат в основе нашей характеристики этих групп. Новая функция общины, превра­тившая ее в сильный и обеспеченный социальный институт с боль­шим потенциалом, — сооружение каналов на плодородных землях. В прошлом у крестьян не было таких обильных гарантированных урожаев. Представьте себе ситуацию общества, которое занималось земледелием на почвах, дававших по 10 ц. с га, и вдруг его члены попадают на землю, где получают 50 ц с га. Представляете, что по­лучилось? Первое желание — в пять раз меньше работать (и такое бывало), шумеры смогли его преодолеть, что важно понять. Народ стал приспосабливаться к принципиальному изменению. Он стал ис­кать, чем это вызвано и решил, что повышенной урожайностью обя­зан Богу. Вывод из этого был сделан, на наш взгляд, парадоксаль­ный: бог должен всем заведовать и дальше, на чем и стала строиться духовная и государственная модель шумерского общества. Храм и его администрация должны были руководить, распределять, органи­зовывать. Впервые, по-видимому, возникла идея резкого увеличения светской, — административной, а в отдельных случаях и государст­венной, — власти храмов, приведшая к столь же резкому "заземле­нию" их сущности и определенной профанации. Когда вы узнаете, как выглядели их боги, вы увидите, что это действительно так — пе­ред нами довольно простые формы выражения языческой веры.

Политическая структура — типа Святой Земли, много отдель­ных государств со своим богами на коротких каналах, отведенных

от рукавов реки, в основном по Евфрату. Но в отличие от Святой Земли, от Сирии, от Малой Азии здесь достаточно однородная культура на всем протяжении плоских равнин Двуречья: единая вера, единый религиозный центр — город Ниппур (на севере Ме­сопотамии, где почитался бог Энлилъ) и все более крепнувшая тяга к объединению Это — более множественной общество, чем на Ниле, т. к. в Двуречье постоянно появляются новые этносы, да и боги го­родов и этносов более "самостоятельные", чем номовые боги Египта, относительно быстро объединившиеся в подобие пантеона. От этого времени до нас дошли архивы: два из У рука и один из Джемдет-насра ('современное название,) — архивы храмовых или государст­венных хозяйств, поскольку на этом этапе храмы и государства — практически одно.

2а. Что шумеры почти сразу создали, так это письменность. Я уже рассказывал, для чего она была придумана. Ни законы, ни история в этом плане людей не интересовали; от Китая до Двуречья тех, кто создавал тексты на "вечных" материалах (а дошли только они) волновало только то, кто и сколько кому должен, или какие прак­тические шаги надо предпринять. Идея создания письменности, су­дя по дошедшим текстам — достаточно светская, практическая, во всяком случае применительно к массовым текстам. Не случайно именно техногенные общества первыми создали письменность и уж несомненно первыми пустили ее "на поток".

Шумерская письменность — не то, что очень хотелось бы изу­чать: как всегда, первая модель была не очень удачной. Каков принцип шумерской письменности? Один знак изображал несколь­ко родственных понятий: заштрихованное пространство изображало небосвод, а полностью зачерненное — ночь; с другой стороны чер­ный и темный цвета характеризовали болезнь и так далее, по ассо­циации составлялось каждое сложное слово. Это не простой прото-библский алфавит, на котором при желании можно точно записать устное сообщение, и вообще, все сказанное. Грамматические формы при иероглифической записи вначале обычно не фиксировались — хотя они имелись в разговоре, но в тексте их вначале часто не бы­ло. Промучившись некоторое время с текстом, шумеры решили об­легчить себе жизнь более сложными сочетаниями. Например, "ка­мень", "гиря", "нога", соединенные вместе, означали понятие "идущий". Читать вслух это очень трудно, один наш ученый долго боролся с трудностями чтения, а потом решил изучать просто по­следовательности картинок, благодаря чему многое узнал. Так было в ранний период. Только через 400 лет появилось нечто более похожее

на современный связный текст. Нужно помнить, что для письмен­ного оформления примитивного текста и такой же по содержанию идеи: "Ты мне, я тебе," — нет никаких особых сложностей. Когда же начали фиксировать более сложные тексты, тогда появились бо­лее трудные для понимания ученых приемы. Например, знаки, оз­начающие группы понятий, интервалы и т. д.

На чем писали вначале, неизвестно; шумерская письменность на вечных материалах предстает перед нами в сравнительно готовом виде, и ранние надписи исследователи могут прочесть любой чело­век — только порой каждый по-разному. Известные нам ранние тексты написаны на сырой глине и потом обожжены, они имеют форму дощечек размером приблизительно с диктофон, только более тонкие и с суженными краями. И все меленько заполнены текстом. Писали костяной палочкой на сырой глине, один конец черты был глубже и шире другого, так возникла клинопись. Элементарный знак клинописи — треугольник, их сочетания вначале изображали предметы, потом стали жить и изменяться по своим законам. За­бавно, что толстая плитка-письмо помещалась в глиняный же кон­верт, он подписывался, обжигался и отправлялся — его уж никак не откроешь и не прочитаешь, надо разбить. Такие плитки довольно громоздки, а ведь шумерская письменность даже профессионалу не была доступна в такой степени, чтобы не пользоваться словарями, состоявшими из массы табличек. Шумеры — классический народ словарей. У них, помимо обычных, имелись словари ботанические, фармацевтические и другие. Представляете себе словарь, где каж­дая страничка толщиной около 1 см. Видимо, существовали и обще­ственные библиотеки, потому что набор словарей был мало кому по карману, не говоря о том, что его и не поднять. Словари обладали определенной логикой составления, на самом деле являясь учебни­ками. Без них даже самый образованный шумер не мог обойтись:

запомнить написание многих слов было невозможно, знание их зву­чания помогало мало.

На протяжении 600 лет шумерский язык был единственным языком общения внутри Двуречья. Хотя семиты уже жили здесь, но создать свою систему письма им долгое время не удавалось. Об­щим разговорным языком шумерский был примерно 700 лет (с 3000 по 2200 гг.), а потом на нем говорили кое-где до IV в. до Р.Х.

Когда мы изучаем прошлое, причем любое прошлое, включая по­слевоенный период в нашей стране, по документам, мы должны за­давать себе вопрос: отражают ли имеющиеся материалы всю реаль­ность, или же какую-то ее часть? Сложно даже в обществе XX века

собрать такую комбинацию письменных источников, чтобы она от­ражала все. Что же касается далекого прошлого, то применительно к нему ученые — рабы архивов и летописей. О чем писало данное общество, о том и сообщают историки. Только в том случае, когда архивов много и имеются косвенные упоминания о большинстве черт общества, мы можем преодолеть односторонность источников и сквозь искажающую призму архивных материалов попытаться представить себе общество в древности.

26. Общество древнего Двуречья в значительной степени ка­жется нам — и вы это увидите в учебниках — обществом храмов и жрецов только по той причине, что прежде всего мы обладаем архивами храмов. Но поскольку здесь архивы большие и повест­вуют и не о храмовых делах, то удается узнать многое и об основ­ных массах населения. В менее документированных обществах со­ответствующие данные веками не попадали в архивы, и мы мало знаем об основной массе населения. Аналогично история древнего Египта, равно и древнего Китая, будет казаться историей прежде всего светских вельмож по той причине, что основной культ древ­них египтян — культ предков, основные надписи — на стенах гробниц, а наиболее богато расписанные гробницы — гробницы вельмож. Собственно храмов в Египте гораздо меньше. Напротив, о вельможах Двуречья известно мало, хотя и из общих соображе­ний, и из имеющегося материала, можно совершенно спокойно ут­верждать, что в Месопотамии вельмож хватало, как и в Египте, но писали о них меньше.

Наконец, меньше всего документы составлялись простыми людьми. Не только потому, что они были. в основном, неграмотны, но и потому, что применительно к существовавшей власти, в обще­нии с божествами, при распределении имущества они ведущей роли не играли. Из чего, естественно, не вытекает, что они в целом не занимали достойного места в социальной иерархии, тем более, что все древневосточные общества — совокупности прежде всего лично свободных людей.

Всегда заметно даже при поверхностном знакомстве с докумен­тами, и видно в любом пособии, написанном после 80-го года, что основная масса населения была свободной, — это свободные земле­дельцы. Мало того, в отдельных обществах (или просто повезло отдельным археологам) — простые люди имели далеко не простые личные архивы, где о них написано очень много. Но найти их трудно, потому что дома и архивы — маленькие, а копали в основ­ном дворцы и храмы.

Правило в маленьких городах-государствах собрание общинников, решавших основные вопросы. Государство в Двуречье возникает не как монархическое, а как "демократическое". Но довольно рано лю­ди сообразили, что в интервалах между собраниями отвечать должен кто-то один. Этот человек назывался эн. Данный "зародыш "монарха вел довольно замкнутое существование. Слушались его только в ин­тервалах между собраниями, и то не всегда. Земли ему выделяли са­ми собравшиеся, и то мало. Тем не менее у эна уже был некоторый персонал: главный судья, старшина купцов, в некотором косвенном подчинении у него были старшие жрецы и прорицатели, — надо ска­зать, прорицатели в рамках большинства конфессий, где они есть, стоят особняком. Эн руководил священнодействием в храме, на чем зиждилась его административная власть. Он — председатель совета общинников и верховный жрец. В древности жрецы много заботи­лись о плодородии. Священнодействием, гарантировавшим хороший урожай, считалось заключение священного брака между жрецом-эном и местным женским божеством, например, в У руке с богиней Инаной. А если верховным божеством был бог, а не богиня, тогда эном являлась женщина.

В какой мере эн был эксплуататор? Данный термин обычно обо­значает некоторую тенденцию у большинства управленцев получить больше, чем положено, что выливается в самые разнообразные формы. Пока эти тенденции выражались не сильно. Куда шел уро­жай с поля, которое имел эн? Главным образом это резерв. Кроме того, урожай использовался в международном обмене, для жертво­приношения, наконец, как средство для содержания определенной группы людей, с самого начала получавших часть дохода (что можно считать пайком). С храмовым хозяйством был связан пере­ход части земледельцев из состояния общинников в состояние ка­зенных земледельцев, но не крепостных и не рабов.

2в. Откуда берется паек и почему он так быстро распространяется в шумерском, пространственном, компактном и очень богатом общест­ве? Существует два способа компенсации управленцев: первый пред­полагает дачу чего-то, от чего получатель имеет пользу или выгоду, применив некоторые дополнительные усилия (надел), и второй — да-чу чего-то, что можно сразу употреблять (паек). Они действенны все­гда и в определенной степени присущи любому обществу. Эти две сис­темы всегда борются: например, можно дать рыбу, а можно дать право ловить рыбу в определенном месте. Однако почему они не вытесняют одна другую? Каковы преимущества каждой из них? Почему на одном из этапов на первый план выдвигается паек, а на другом — надел?

Что более связывает зависимостью человека низкого достатка? Паек. А человека высокого достатка пайком не успокоишь: ему нужно что-то надежное, перспективное для потомков, — надел. Па­ек прежде всего необходим служащим, особенно тем, от которых требуется исполнение государственных функций. Чем хорош паек? "Пришел, увидел, получил", Ваши обязательства на сегодняшний день (месяц) на этом кончились; можно ни о чем в данный момент не думать. Паек — хорошая форма расплаты с профессиональной армией, с мелкими служащими, ремесленниками, младшими служи­телями культа, на определенном этапе в некоторых обществах с ка­зенными зависимыми земледельцами. Натуральная плата дает еже­месячное чувство зависимости, очень важное в государстве. Оно принципиально для мелкого служащего: человеку каждый месяц напоминают, от кого он имеет содержание. Человек же, получив­ший надел, — уже стратегический союзник власти, но не тактиче­ский. У него сразу возникает мысль: "А как мне все сохранить по­сле того, как обожаемый монарх умрет?" И в течение тысячелетий люди пытались решить данную задачу. Для нас важно, что обе сис­темы компенсации услуг государственных служащих появляются синхронно, а не вырастают одна из другой, как казалось раньше. Ничего совершенного, позднего, прогрессивного в идее зарплаты нет: она существовала со второй четверти III тысячелетия до Р.Х. одновременно с идеей земельного надела, получаемого якобы от го­сударства, а на самом деле или переадресованного ему куска об­щинного фонда, или из фонда вновь освоенных за счет государст­венной барщины общинников земель. Они сменяют друг друга и т. д. Кто получает паек? Воины, ремесленники, специализированные деятели сельского хозяйства типа рыбаков. Что касается жрецов, чиновников и общинников, то они имели личную землю.

Есть одна легенда — "когда-то вся земля была общей". Вся зем­ля никогда общей не была, насколько можно судить. Уже шумеры Протописьменного периода землю могли продавать. С самого нача­ла мы видим три вида отношений к земле: неделимая часть дере­венского фонда, личная (частная) земля и земля, данная на время, за службу, — надел. Никаких изменений в данной сфере впослед­ствии не наблюдается. Все появилось так, как существует и по сей день. В общине имелся участок земли, не принадлежавший никому и совместно обрабатывавшийся в той или иной форме, получаемые продукты с которого шли на общедеревенские нужды; его могли отдавать на сезон кому не хватало, и т. д. Из этого, кстати вырас­тали храмовые земли.

Наша наука с начала 30-х годов яростно искала рабов на древ­нем Востоке. Любого попавшегося, кто не мог доказать, что он не раб, записывали в рабы, хотя даже при помощи такой процедуры не все клеилось. Когда требование массового отлова рабов было снято, все сразу вернулось на круги своя.

Рабы, конечно, были. Но на протяжении первых 400 лет упоми­наний о рабах ими могли становится только женщины; мужчина в это время рабом не был. Почему? Потому что рабами за пределами центра античного мира, а также до и после него называли в основ­ном прислугу. А мужчина, если он пашет землю, то, хотя много от­дает хозяину, он не раб, а человек зависимый, зависимость всегда неустойчива и чрезвычайно разнообразна.

2г. Что собой представляла культура шумеров Протописьменно­го периода? Текстов о ней дошло еще мало, но много памятников искусства, археологии. Кое о чем можно судить. Первое — основа как и у древних египтян, так и у жителей Святой Земли за тысяче­летие до этого, — культ предков, хотя в дальнейшем процессы пойдут в разные стороны. Культ предков большой семьи. Большая семья — бабушка с дедушкой, их потомство, более молодые дети, внуки. Затем локальные боги, покровители территории каждой об­щины, состоящей из нескольких семей — принципиально иные бо­жества, потому что связаны не с семьей, а с пространством. И на­конец, общие для двух и более общин божества, которые у шумеров были божествами космоса. Шумеры склонны обращаться к богам небесных сил. Если посмотрим, что было тогда в Святой Земле, в Сирии и в долине Инда, то нигде больше ничего подобного не уви­дим. Наиболее любимые боги: Ан(у) — бог Неба; Энки — владыка земли, точнее, мирового океана, где плавает земля с точки зрения шу­меров; владыка дуновений — Энлиль, божество всего живого на зем­ле, главный бог шумеров.

Интересная особенность культуры и духовной жизни шумеров — проблема личности. Не в ее христианском понимании, а в коллек­тивном (личность есть, но как часть коллектива). Именно шумер­ское техногенное общество с самого начала своего существования стало решать проблему, к которой" первыми приступили не техногены, а жители гармонических обществ Плодородной дуги, — проблему личной идентификации, проекции своего социального и сакрально­го "я" на какую-то часть окружающего мира, что на две тысячи лет ранее нашло выражение в личных печатях. Но как и в других об­ластях, шумеры, как техногены, поставили дело на поток. Их стра­на была совершенно забита печатями — тома можно составить из

изображений на шумерских печатях того времени. И ни одна не по­вторяется. Это сакральный элемент культуры, а не "просто печать". Если раньше печати были пуговичными, то позднее появились ци­линдрические — печать прокатывалась по глине, асфальту и т. п. и не только удостоверяла факт покровительства божества, но и сви­детельствовала о подвигах богов-покровителей, о каких-то моментах жизни богов-покровителей.. В их изготовление вкладывается ог­ромное количество труда. Это — безусловно, сложные художест­венные произведения, сделанные, например, из ценного камня. Их было больше, чем хороших мастеров, художников, поэтому много бездарных печатей. Но откровенной халтуры нет, это — священные предметы. Тема цилиндрической печати в отличие от пуговичных — рассказ, определенный сюжет: кто-то пришел к богу и о чем-то про­сит; кто-то поклоняется богу, кто-то за кем-то гонится и т. п.. Ни­какой выдумки нет, например, животные — совершенно знакомые, хотя где-то среди них пасутся весьма реалистические динозавры;

разумеется, у божеств порой есть различные чудесные признаки, но это — иное дело. Главное для нас — формирование на печати тек­ста рассказа, совершенно понятного и очевидного для окружающих. Все сюжеты, кроме взятых у семитов, в основном трудно понять: но основная тема очевидна-это бог и человек, а не просто бог, и не просто человек. Сюжет рисунка печати — общение человека с бо­жеством или божества с божеством. Повторяю, таких изображений десятки тысяч. У техногенов Египта в отличие от шумеров, на пе­чати порой создается огромная композиция, но всегда выбирается нечто сакрально очень значимое. Изображаются и божества и люди, и животные, и даже растения. Надо сказать, растения — особая часть искусства. Они почти никогда не изображаются в скульптуре, но в изобилии представлены в графике и на плоской печати.

Искусство этого времени, повторяем, сакральное. Так как сами боги шумеров были очень приземленными и хотя, искусство са­кральное на 100%, боги в основном — антропоморфны. Все изо­бражения богов, если посмотреть не специалисту, выглядят, как люди. То есть нет никаких признаков, кроме некоторых аксессуа­ров или размеров, отличающих богов от людей. Последняя малень­кая забавная деталь — теперь искусство с созданием государства распространяется на такую сферу как одежда знати. Одежда со знаками социальных отличий существует на любом уровне — но только на определенном уровне технического развития одежда стано­вится произведением искусства. И действительно, появляется целый ряд сложных по изготовлению одежд. Надо помнить, что с нашей

точки зрения, шумерское общество — сплошные папуасы, ходящие в набедренных повязках. И боги и жрецы, и знать. Правда, начи­нают появляться где-то складочки, а где — каемочка. В таких по­вязках ходили и в раннединастический период, когда в техноген-ных обществах расцвел эпос.

В связи с этим напомню вам о потопе. Большинство из вас слы­шало, что потоп для шумеров — понятие чрезвычайно реальное, они постоянно оперировали им. Однако, довольно популярного ге­роя эпоса звали не Ной, а Утнапишти. Надо сказать, что сведения шумеров о допотопных временах были самыми общими — схожими с современным обществом и у них описан только послепотопный период. Все, о чем мы рассказываем и будем рассказывать о шуме­рах, относится к послепотопному периоду, хотя список допотопных событий, конечно, существует.

3. Раннединастический период I (РД I, 2750—2600 гг.). Первая династия возникла не в нижней Месопотамии, а в средней, в городе Киш, в Северо-западной части области расселения шумеров. Со­хранилось в качестве отдаленного воспоминания в исторической памяти шумеров начало их государственности на крайнем Западе их расселения, в Кише, ближе всего к Плодородной дуге. Первый монарх первой династии города-государства Киша, от которого сохра­нилось имя, — Эн-Менбарагеси, реальное лицо где-то XXVIII века до Р.Х. Известно, что он воевал с государством Элам (к северо-востоку от Двуречья, в долине рек Каруна и Керхе). Был у него сын по имени Ага, прославившийся войнами с городом-государством Уруком. Именно Ага был разбит известным Гилъгамешем, правив­шим Уруком. Гильгамеш входил в первую династию У рука. К со­жалению, это вся известная нам политическая история первой части раннединастического периода.

4. Раннединастический период II (РД II, 2600—2500 гг.). На­чало РД II связано с деятельностью Гильгамеша, который совер­шенно очевидно был реальным правителем, хотя вряд ли совершал то, что ему приписывают. Не нужно думать, что раз человек попал в эпос, то его не было на свете. Наоборот, большинство эпических героев когда-то имели место быть. Что Гильгамеш совершил бес­спорно? Он победил Киш, построил городскую стену родному У ру­ку (в Иерихоне стена стояла за шесть тысячелетий до этого). Ви­димо, где-то в 2600-м году произошли события, по поводу которых Шумеры долго слагали песни о Гильгамеше. Гильгамеш вроде бы проторил дорогу вверх по Евфрату и вышел к Иранскому нагорью, Но может, и ближе — к Эбле.

Среднее государство, типа У рука, стояло в это время во главе федерации совсем маленьких государств? Какова политическая роль такого рода маленьких государств? Они объединялись в союз и представляли собой не унитарное государство или деспотию, а фе­дерацию во главе с Уруком. Войска маленьких номов были перета­сованы таким образом, что небольшой контингент, напрмер, Шу-руппака стоял в разных городах. Расчет прост: в самом Шуруппаке стояли контингенты из 5-6 городов, а его собственная армия рас­средоточивалась по соседним номам, то есть не могла выступить в ин­тересах своего Шуруппака, потому что ее не было на месте — ори­гинальная система создания унитарной армии внутри федеративного государства.

Во главе Шуруппака стоял не местный деятель, а член династии Урука. Правитель Шуруппака — фигура малозначительная: у него мало власти, мало земли. Он ограничивался и правительством Уру­ка и собственным советом.

От этого же периода до нас дошел и маленький архив маленько­го города государства; он очень интересен. Этот маленький город, как выше было сказано, назывался Шуруппак. В основе социально-экономической структуры всего Шумера находились, во-первых, хозяйство земледельцев, объединенных в сельские общины, во-вторых, храмово-государственное хозяйство, где было сосредоточе­но основное население. Хозяйство свободных крестьян — частное. Мы располагаем данными личных архивов, благодаря чему наблю­даем развитие настоящего частного хозяйства в первые века суще­ствования государства. Это касается и нома Шуруппак.

Как была организована верховная власть? Когда начинается создание чиновничьих структур, оно всегда берет начало от членов собственной фамилии. Что позволяло на Востоке укомплектовать посты родственниками? Большие семьи, многоженство, детей более чем достаточно — они и образуют нередко, особенно вначале, выс­ший слой общества. Внутренние проблемы жители Шуруппака, ор­ганизованные в большие семьи, решали самостоятельно. Хозяйства и земли храма не были перепутаны с землями больших семейств. Что такое понятие "большая семья", часто встречающееся на стра­ницах учебников и книг? Это семья, состоящая из четырех поколений:

папа, мама; их папы, мамы; их бабушки и дедушки, если уцелели, а также их дети. Естественно, хозяйство сложное, большое. Индиви­дуальные семьи типа наших также имели свои права, но юридически всем владели большие фамилии. Большие семьи могли продавать землю: эквивалент поступал главе семьи, а остальным доставались

дорогие подарки или участие в пире. Интересно, что цена земли чрезвычайно низкая, ее много — проблема малоземелья появится в обществах Востока гораздо позже.

Что давали свободные общинники родному шуруппакскому госу­дарству? Немного: тягловый скот (в основном ослы) на временной основе и помощь храму при уборке урожая, но не бесплатная: в ка­честве награды храм устраивал пиры — пир не просто крупное тор­жество или обильные возлияния, а возможность досыта поесть мяса, причем довольно регулярно. Служили они и в армии, строили кана­лы, храмовые земледельцы — тоже. Храмовое хозяйство обслужива­ли храмовые земледельцы, ремесленники и пастухи, с которыми рас­считывались двумя вышеописанными способами: посредством выдачи пайка или предоставлением надела. Паек привязывает сильнее к вла­сти, но требует больших расходов на содержание хранителей и рас­пределителей. Надел избавляет от дополнительных расходов, но придает мелким администраторам излишнюю самостоятельность, стремление стать наследственными частными владельцами. В связи с этим две системы периодически сменяют друг друга: для опреде­ленной ситуаций годятся одни, а для иных — другие. Это мы будем видеть на протяжении всей истории до промышленных обществ. Но паек в основном распространялся в техногенных обществах, да и то не во всех. А надел существовал практически везде и всегда — для служащих государства и верхушки общества. Но практика наделения землей — это не феодализм, который был только в Европе, где вла­дельца надела защищал закон, в том числе и от монарха. Это верхо­венство писанного закона — специфика европейских обществ.

5. Раннединастический период III (РД III, 2500-2310 гг.). Он более длительный, чем предыдущие; и ознаменовался рядом нова­ций. Главное новшество последнего периода — появление тенден­ции к созданию более крупного государства. Возникает понятие "гегемон", основанное на военной силе. Следует обратить внимание на роль армии в становлении унитарного государства, что вполне естественно: только создав профессиональную армию, монарх по-настоящему отделяется от общества. До этого прошло полтысячеле­тия, а настоящего государства еще не было. Только профессиональ­ная армия дает возможность осуществлять всеобщее насилие, без чего государственная власть не имеет опоры. Но исторически про­фессиональная армия формируется не сразу. Шумерские вожди-военачальники (лугали) опирались еще не на профессиональную армию, а на оплачиваемую ими дружину и на клиентов, то есть на людей лично, социально и экономически от них зависевших.

Основной противник укрепляющейся государственной власти -совет старейшин, привыкших за века решать все вопросы. Старей­шины довольно медленно отдавали власть, но армии у них не было. Армией обладал только лугаль, для командования нужен один че­ловек, такова природы войны.

Для содержания профессиональной армии нужны средства, а имен­но: земля. У кого военные обычно ее отбирают? У духовенства. Все­гда, во все времена у всех народов, если власти не хватает земли, то сначала мытьем, а потом откровенным катанием начинают ее от­нимать у храмов, что происходит сплошь и рядом, хотя обычно не сопровождается открытыми поползновениями в области веры. Вы помните: были и иосифляне и нестяжатели, — все одинаково пра­вославные, однако в своих позициях чрезвычайно разные, ведшие жестокую борьбу — многим она стоила жизни. А вопрос, собствен­но говоря, ставился следующим образом: государству нужны сред­ства — откуда их брать?

Но среди "своих" потенциальные гегемоны, какую бы хорошую дружину не содержали, настоящего авторитета практически нико­гда не добивались. Это касается любого общества древности и средних веков. Если вы местный, то все помнят ваши корни, по­этому ваши претензии на царское звание, а тем более, если вы еще и богом себя объявите, всегда наткнутся на противодействие со стороны соседей: вы когда-то козлов пасли, а теперь выдаете себя за бога на земле. Данная проблема стояла перед монархами все­гда. Решалось она следующим образом. У себя, где все знают твою подноготную: и бабушку, и дедушку, — действительно труд­но доказать свою божественность, но если вы завоевали соседнее государство и туда пришли "готовым" царем, с мечом в руках объяснив, что вы главный, — там вы уже настоящий царь. Поэто­му без завоеваний настоящая царская власть утвердиться не мо­жет. Если же установление власти царя все-таки случается в мест­ной узкой среде, происходит то, что в литературной традиции средневековья называют "легендой о выходе". Подавляющее большинство представителей княжеских и боярских родов, кроме Рюриковичей (да и Рюриковичи) и Гедиминовичей, утверждали, что они тоже откуда-то пришли уже готовыми князьями и бояра­ми. Хотя сплошь и рядом вполне очевидно, что ниоткуда они не приходили. Однако ощущение того, что никто не пророк, и не только не пророк, но и не боярин в своем отечестве, было в тех обществах очень сильно. Стремление вывести себя из-за тридевять земель — естественное следствие желания противопоставить себя

остальным как фигуру привилегированную, где-то уже сакрализо-ванную, в определенном смысле.

Вы живете в Европе, которая уже вошла в период националистиче­ских идеологий. Но для прошлых времен вопрос национальной принадлежности был мало существенным, была важна религиозная принадлежность и "исходный" престиж. Для русского человека средневековая констатация факта выхода, допустим из Мордвы, — все равно откуда — лишь бы "выйти" готовым князем, — была чрез­вычайно существенна, хотя к действительности никакого отношения не имела в большинстве случаев. Аналогичная ситуация складывалась на первых шагах существования большинства государств.

Вместе с государем и его оплачиваемой дружиной появляется надоевший за века слой чиновников. Но если он надоел, то это не значит, что без него можно обойтись; это совершенно необходимый слой общества. Чиновнику тоже надо себя противопоставить ос­тальным, чтобы выполнять функции управления, которые в огром­ной степени являются средствами принуждения, поэтому надо быть оторванным от своей среды. Если царь еще мог ссылаться на ка­кую-то сакральную санкцию или на приход откуда-то, то чиновнику доказывать было совершенно нечего: все знали, что он вчерашний крестьянин. По какому праву он теперь выступал против вчераш­них односельчан и с невинными глазами собирал с них налоги, от­правлял рекрутами в армию и т. д.? Для оправдания со стороны чиновников могло выдвигаться следующее утверждение, опробо­ванное в разных обществах, равно как и в нашем: слуга государя. "Да, я не такой, как все; я не царь; но я — слуга царя". Вероятно, вы помните, в литературе, описывающей нравы первой половины XIX века, нечто сходное обычно вкладывается в уста старых гене­ралов. Последний, будучи раздражен и разгневан, багровеет и кри­чит: "Милостивый государь! Я — слуга своему государю!" Мы по­добные слова воспринимали как некий литературный прием. На самой деле "слуга государев" — весьма высокое звание, существо­вавшее у нас довольно долго. Именно через личное служение мо­нарху чиновник навсегда отчуждается от общества. Мало того, сплошь и рядом чиновников и набирали из непрестижных слоев общества, потому-то они и служили верой и правдой. Чиновничест­во большей частью зависело от монарха, впоследствии — от парла­мента, от диктатора, от политических партий, в редкие периоды — само от себя, откуда и берут начало трудности соответствующих обществ. Чиновники совершенно не приспособлены для самостоя­тельного управления обществом. Они возникли совершенно не для

этого; им всегда нужен хозяин. Оказавшись "в одиночестве" чинов­ничество всегда склонно к лихоимству, разгильдяйству, что является его профессиональной болезнью, но обычно не смертельной.

В нашем случае настоящие лугали-гегемоны вышли из города Ур. Месанепада стал основателем I династии Ура (ок. XXV в.); он один из правителей, сыгравших заметную роль в развитии государ­ственных институтов древности. Основой его власти стало обилие земли и государственный контроль над внешней торговлей, в чем выразилась особенность азиатской деспотии: ранний интерес к эко­номике, в том числе и к торговле.