Первый период полицентричности

Первый период полицентричности в истории Древнего Египта. Чередование периодов полицентричности и моноцентричности имеет место в истории большинства государств, что само по себе времен­ное разделение на части может быть продуктивным и непродуктив­ным, но проще всего это представить себе на материале истории Древнего Египта. В учебнике, в одной из двух форм описываются

только периоды централизации. Именно с ними связаны наиболь­шие массивы документов и наиболее интересные памятники культу­ры н наиболее крупные побоища. Все это на века приковало к себе внимание историков. Но по мере изучения материалов выяснилось, что выдумывали-то в основном в периоды полицентричности, а реа­лизовывали в период моноцентричности.

Очень кратко о периоде полицентрического развития в Египте в последние века III тыс. до Р. X. Его еще называют переходным периодом.

Кому было плохо в период полицентричности? Прежде всего, фа­раонам и их окружению. А вот народу египетскому ничто особенно не угрожало. Это как раз период позитивной децентрализации, пери­од социального отдыха после тяжелого опыта ранней государствен­ности, о недостатках которой мы уже говорили. Распад Древнего Царства был социально мотивирован. Появление дюжины самостоя­тельных государств, того, что греки называли "ном", имело и поло­жительную и отрицательную стороны. В целом древние египтяне попробовали тогда опыт конфедерации. Это сопровождалось и голо­дом, и разгромом отдельных частей страны в ходе внутренних войн. Но запомните: нет ни одного народа на свете, который жил бы плохо четверть тысячелетия подряд. Это просто невозможно. Ни один на­род этого не вытерпит, он что-нибудь придумает. 250 лет бедствий — срок нереальный: либо народ исчезает в конце первого столетия, ли­бо на самом деле он не бедствует. Но бывает так, что бедствуют те, кто "заказывает" историю, и тогда они описывают это все как период общих бедствий. Откуда взялась концепция того, что всем жилось очень плохо? Из двух текстов, о которых вы прочитаете, написан­ных много веков спустя для школьников и студентов, в которых разрабатывалась следующая тема: как хорошо, когда власть крепка, а танки наши быстры, и как плохо, когда власть слаба, центров мно­го и происходят всякие бедствия и безобразия. Это не было историей Египта, это была апологетика централизованного государства, вполне естественная для тех времен, когда это писалось (то ли в Среднем царстве, то ли в Новом царстве, то есть спустя полтысячелетия после описываемых событий). Говорилось, что были в прошлом такие вре­мена, когда порядка не было, каждый делал что хотел и было это ужасно. Причем это не привязано непосредственно к тем векам, о ко­торых я сейчас рассказываю, но считалось, что если это было до то­го, то это было тогда.

На самом деле и поучение Ипусера и другое поучение такого же типа, оба они являются памфлетами, а не историческими сочинениями.

На материале расплывчатого "прошлого" очень красочно описыва­ется, как плохо, когда нет сильной центральной власти. При этом обходится вопрос о том, что власть может быть сильной, не будучи властью большого государства. Так или иначе, этой ужасной, пло­хой жизни в течение четверти тысячелетия не прослежено ни по ка­ким данным. Тем не менее потом наступила централизация, но ее не торопили, ждали 250 лет.

Главным для первого периода полицентричности было создание но­вых социальных форм, существовавших много веков подряд и быв­ших основой последующей централизации.

В чем выражались эти новые формы? Следующее общество (ска­жем, Двуречье) отказалось от непосредственного и непрерывного ру­ководства крестьянами со стороны чиновников, и так же местными лидерами со стороны столичных чиновников. Обе эти группы полу­чили определенную свободу действий, но уже в рамках жестко цен­трализованного государства. Сам этот механизм более свободного житья крестьянина, но в государстве, появляется именно в период полицентричности. Отказавшись от попыток посадить па паек боль­шую часть производителей, общество переходит к признанию суще­ствования общинной организации, о которой мы с вами беседовали, и определенных прав местных аристократических княжеских родов. На базе этого довольно рано прекращаются войны и начинается ин­тенсивное освоение периферии долинного общества, не с выходом в пустыню, куда до сих пор никто не вышел, потому что незачем, но территория, покрытая крестьянами, в этот период увеличилась.

Уже через сто лет после начала периода полицентричности ощу­щается тяга к объединению. Но шло оно постепенно, без кровопий­ства, по мере необходимости, на протяжении почти 150 лет. Постепен­но Верхний Египет начинает все более и более сливаться с низовьем. Вы все это видели, но я специально нарисовал. К этим материалам я буду регулярно возвращаться, покуда вы не сможете более или менее твердо пользоваться этими понятиями. Вот Верхний Египет, вот Нижний Египет. Иногда выделяется Средний Египет. Дальше идет Верхний Египет, здесь живут нубийцы, постепенно оттесняе­мые египтянами на юг, откуда постоянно вывозится золото. Низовье богатое и сытое, и ему не особенно хочется тратить нервы и жизни на объединение Египта. Обычно печется об объединении средний Египет, Фивы, духовный центр, стремящийся все объединить. Но поскольку дело идет туго, появляется город-эмбрион Мемфис, но он постепенно приобретает все большее и большее значение и стано­вится политическим центром. Фивы остаются центром сакральным,

а Мемфис местом компромисса, и в переходный период он все бо­лее и более выходит на передний план. У Низовья центра не было, там нет для него исторически и ландшафтно подготовленного места, да не было и особенного желания. Периодически столицы там воз­никали, но все они теряли этот статус, почему-то им это было не нужно. Приблизительно к 2040 г. Египет снова объединен. Инициа­торами, конечно же, были Верхний и Средний, а Низовье, слегка поупиравшись, было включено в эту систему.

Итак, чего удалось добиться в период полицентричный? Во-первых, это уже упоминавшееся изменение социальной структуры, причем не появление новой, а восстановление того, что тихо под коркой силь­ной центральной власти продолжало существовать на протяжении 700 лет. Не нужно идеализировать древние царства, особенно ран­ние. Их власть была поверхностной, знали они немного, вниз они не проникали. Но, тем не менее.власть была единой.

Следствием этого был экономический подъем. Закостеневшая структура Древнего царства мешала экономическому развитию, и оно быстро пошло в полицентрический период. Кто, прежде всего, от этого выиграл? Местные лидеры, правители Нома. Но они же и на­чали объединяться. В созданном ими централизованном государстве Среднего царства за ними сохранились очень многие позиции. Среднее царство — это вам не Древнее царство, это иерархическая структура, а не один человек и его чиновники.

Второе следствие. Это время богатой экономической инициативы. Заинтересованность в изобретениях выросла и как следствие — це­лый ряд технических достижений, начиная от новых орудий труда (в частности, плуг), более продуктивного скота, роста внутреннего обмена. Инициатива была раскована и не то чтобы она потом ис­чезла, при Среднем царстве. Когда деревне вернули самостоятель­ность, она стала получать необходимую ей продукцию не через рас­пределение, а через рыночные отношения. Поднимается купечество и становится значительным общественным слоем. При этом техно­логия остается проще, чем в Двуречье. Все эти открытия не приве­ли к созданию сплавов, хотя эта технология была прекрасно из­вестна людям, жившим в 150 км на территории Святой Земли. Не хотелось — все было хорошо и без этого, все покрывалось небыва­лой урожайностью нильских земель-

Но остальное усложняется. Основная масса населения — сво­бодные крестьяне, объединенные в общины. Они признаны госу­дарством и являются его основой. Над ними иерархическая структу­ра чиновников местных и центральных, столичный аппарат и аппарат

местных правителей. Крестьяне в основном имели землю, ограниченную наследственной собственностью. Чиновники получали наделы.

Нанковая система сохранилась только там, где она нужна и по.чс;^ на. т. е. и армии н в среде рабочих. Государственные ремесленник;! рабочие средних предприятии остаются па нанке. Крестьяне очень инициативны, а рабочие гораздо менее инициативны. Степень от­ветственности рабочего в ходе его труда неизмеримо меньше, че.м ответственность свободного крестьянина, который один отвечает за все. Крестьянин делает все, от начала и до конца. Ремесленник ж;' находится is середине процесса: и сырье добывает не сам, а получа­ет откуда-то, ц продукт своего труда не сам потребляет, a komv-tc отдает. И сама его жизнь зависит не от результатов его деятельно­сти, как v крестьянина, а от регулярного получения зарплаты. Н;' нужно думать, что зарплата появилась в поздние времена, она поя­вилась одновременно со скоплениями ремесленников.

Что еще интересно и достаточно неожиданно для этого времени? Бурно расцветает литература. Обычно все это описывается в связи со Средним царством, т.е. со следующим периодом централизации. Но там мы застаем уже готовую литературу, со всеми ее жанрами. Никому в голову не придет предполагать, что все это возникло за 20-30 лет начала Среднего царства. Это время значительного разви­тия городской литературы, причем во многих жанрах.

Появилась идея федеративного государства, т. с. оформилась идея учета прав. Местные правители очень много оставляют себе. Некого рые даже имели свое летоисчисление. Они были потомками богов, только местными. Свои войска, свита, слуги — и все это они сохрани­ли в Среднем царстве. Культура возникла в период полицентризма, но в Среднем царстве она дала расцвет. И все это не мешало централиза­ции, просто в иной форме, более гибкой. Власть их оставалась наслед­ственной. Иными словами, для небольшой группы населения впервые было сформулировано понятие социальной свободы, для этой местной аристократии. Раньше фараон мог оторвать голову любому, и это не вызывало никакого, даже внутреннего протеста. Теперь появляются ограничения: таких-то людей можно казнить только после суда, при наличии доказательств или каких-то особых знамений. Это очень важ­ное ограничение, которого III тысячелетие не знало, в общем, по не­опытности. Наступает более сложное время.

Среднее царство

И вот, в этих условиях и наступило Среднее царство (втор. пол. XXI - сер. XVIII вв.). Наследуется сложная культура, новые идеи

в языческой религии. Продолжается экономический подъем, но след­ствием его является широкая военная экспансия, чего не было в предшествующий период. Л следствием военной экспансии всегда является разруха. Наступила она и здесь. Уже в середине XVIII в. становится ясным, что где-то увлеклись, поставили сверхзадачи. Общество устало и стало легкой жертвой никому не известного на­рода из западных семитов, о котором никто ничего не слышал, пока они не захватили власть над большей частью Египта. Это были гиксо-сы. Пришли себе и начали руководить. В отличие от кутиев и кос-THTOis гиксосы были западными семитами, пришедшими из общества с высоким уровнем социального развития, поэтому они довольно быстро и уверенно стали руководить египтянами.

Но это было в конце, а в период подъема и расцвета Среднее царство отличалась следующими свойствами. Прежде всего, это более гибкое общество, более сложное не только социально, но и в литера­туре, в искусстве, в психологии. Общество, где социально-полити­ческие противоречия не скрывались в такой степени, как в древнем царстве, где идея выступления против центральной власти была шире распространена, и не так скрывались ее источники. Заговоры, беспо­рядки и т. д. это постоянная болезнь любого общества. Можно ска­зать, что это и хорошо и плохо. Это было крепкое, достаточно разви­тое и процветающее общество. И, может быть, одних из условий его процветания была возможность, так называемого, выхлопа: кто-то взял и выступил, потом за это получил, но в любом случае конфликты выходили на поверхность, не разрушая общество. Просто их не затал­кивают вглубь, а выявляют и решают тем или иным способом.

Что было сложнее всего, с чем в начале с большим, а затем с меньшим успехом вынуждено было бороться общество Среднего цар­ства? К нему впервые в истории долины Нила подкралась нехватка земель. Растущее население создало новые проблемы. Вот здесь нужно обязательно понять, как можно говорить о нехватке земель в условиях, когда население всего Египта составляло всего-навсего не более 1 млн. человек, а сейчас там живет 70 млн., и земли по-прежнему не хватает. Значит, может быть, раньше не было нехват­ки? Нехватка была всегда. Нехватка земли всегда связана с техно­логическим уровнем. При тех средствах обработки земли, хранения продуктов, подбора сортов, организации производства, уже земли пе хватало. По мере совершенствования всей системы сельского хозяй­ства появляются дополнительные возможности. Они тесно связаны с дальнейшим ростом, они же его и обуславливают. Но надо помнить, что из этих 70 млн.. которые сейчас живут в Египте, основная масса

появилась тогда, когда туда пришли европейцы. Европейцы очень многое изменили в демографической структуре общества. Эти прокля­тые колонизаторы обеспечили небывалые темпы прироста населения, а это главный показатель благосостояния. Голодные люди, даже если и будут размножаться с бешеной скоростью, то все равно вымирают. Европейцы дали новые возможности даже в условиях колониальной структуры. Новые технологии быстро были усвоены, европейские приемы и идеи на новой почве развивались моментально, а это позво­лило развести огромное количество детей и их прокормить.

Что еще появилось нового у египтян? Местные правители соче­таются с новыми людьми. Проблема новых людей среди управлен­цев стояла и раньше, но в этом более сложном обществе, где имеется система удержания противовесов, она видна нам в очевидной форме. Именно Среднее царство, Египет. Что такое новые люди (т. е. вы­ходцы из народа) и для чего они нужны? Деспоту всегда нужен ни­зовой гегемон, у которого нет ни корней ни связей, и он будет все­гда любить и служить тому, кто его назначил. Выходцы из низов это не выдумка большевиков, это лучшая опора центральной вла­сти: ни корней, ии привычек, ни вкуса к красивой жизни, ни гори­зонтальных связей в аппарате, ничего этого нет. Поэтому периоди­ческое вовлечение в аппарат людей из низов особенно характерно для Востока. Это Западная Европа создала структуру, в которой стать рыцарем было очень трудно.

Вот здесь они впервые смогли сосуществовать в одном обществе. Раньше, в III тысячелетии, когда государство только училось, все время была мечта у монархов об аппарате только из новых людей, без аристократии. Почему это невозможно, исходя из житейских соображений? Почему система подкачки людей из народа не может реализовываться на протяжении жизни нескольких поколений, даже если монархам все время этого хочется? Мест нету, уже все забито. И шансы заменить папашу у его сына наибольшие. Не нужно думать, что каждый деспот был готов казнить днем и ночью. В 14-й дина­стии, например, постоянно казнить людей уже становится очень трудно. У тех, кто наверху, складываются свои законы. И вообще народ как-то мягчает. Вот первые два-три основателя династии — это, конечно, киллеры, а затем власть не только разлагается, но она как-то мягчает.

Желание обновить правящий аппарат всегда было, и постоянно набирали из низов, или иноземцев приглашали, но настоящие люди внизу должны быть одного народа, и желательно, незаевшиеся, и тогда вы получите верного и честного чиновника. Но долго это не

продлевается. Кстати, Среднее и Новое царства в Египте могут служить примером очень удачного синтеза древней аристократии и служилого чиновничества, как собственно и Российское государство XVIII-XIX вв. (но началось это еще при Алексее Михайловиче).

Итак, людей брали из среднего слоя, в основном из свободного крестьянства (из низов не означает из бомжей и люмпенов). На ран­нем этапе включение людей из народа дает очень важную вещь. Под­качка одного-двух поколений людей из народа подряд приносит ин­формацию о том, что на самом деле происходит в обществе. Приходят люди знающие, чего людям надо, где самые болевые точки, как вы­глядит крестьянин, вот-вот готовый восстать. И это очень'важно.

Крупное государство было не просто восстановлено, оно решало очень важную проблему: проблему земель. Решало очень интересным способом, который надо знать, потому что это делалось весьма часто (и в XX в.). Обычно проблема земли решается за счет крестьянской колонизации (у нас это решалось за счет Дона, Кубани и прочей це­лины). Но бывают периоды, особенно в государствах с интенсивной ирригацией, когда крестьянин решить сам эту проблему не может. И тогда государство создает большие районы, удобные для земледе­лия, просто берет и создает из неудобных земель удобные. Использу­ется та способность крестьянина, о которой мы уже говорили: отдать что-то ему тяжело, а вот пойти где-то там поработать довольно легко. За счет труда свободных крестьян осваиваются огромные территории. А крестьянин сделал свое дело и вернулся в родную деревню. И вот египетское государство начинает осваивать новые земли. В долине Нила все давно уже распахано, но не все распахано в оазисах. И вот создается большой новый оазис Фаюм. Проводится канал, нильская вода идет туда-сюда, и осваивается район примерно с четверть низо­вья, т. е. огромный район, который на несколько веков решил про­блему. Откуда там берутся крестьяне? Система очень простая. Туда перемещается избыточное, т. е. безземельное население деревни. И вот в Фаюме создаются новые общины, но зависимые. Довольны практи­чески все: и крестьянин, который в родных местах очень нуждался, и чиновник, который получил землю и крестьян, и государство, которое, освоив один новый район, сохраняет большие площади для раздачи своим слугам. И население быстро начинает туда перемещаться.

С одной стороны, туда убиралось неугодное и непристроенное население, с другой стороны создавались большие новые террито­рии, куда можно было перетаскивать столицу, где можно было раз­давать землю преданным людям. В этой ситуации расцветают эко­номические чиновники.

Что происходит к старых районах? Там уменьшается демогра­фическое давление, к тому же не увеличиваются налоги. На длительное время они выключаются из системы дополнительной экс­плуатации: платят налоги, живут спокойно и славят фараона Крестьяне живут по-прежнему, как в эпоху нолпцентризма, платя т налоги государству, а оно переадресует их управленцам или храму. В отличие от печной собственности предшествующего периода, это общество публично-правовое.

В Европе государство, верховная власть не интересовалась тем, как данный боярин распоряжается своими крестьянами. Желательно, конечно, чтобы оп не доводил их до восстания, тогда его наказывали тоже. Но is целом он сколько может, только с них и возьмет, и госу­дарство это никоим образом не волнует, во всяком случае до тех пор, пока народ не восстал и не кинулся с дубьем.

Здесь ситуация совершенно другая. Вот вы жили-жили, платили налоги. И вот приходит указ: с такого-то числа вы платите шестому конюшему, фамилия такая-то, сдавать тогда-то. Он приезжает и получает, а если у него возникает мысль, что надо бы взять боль­ше, он сразу сталкивается с массой трудностей, потому что перед ним общинное крестьянство. Ни менталитет, ни все традиции обще­ства не предполагали, что владелец земель может по собственному усмотрению потребовать со свободного человека больше, чем тот платил раньше. В этом сущность переадресации, когда берется фик­сированный налог.

Публично-правовое общество противопоставляется частно­правовому. Различия между ними количественные, а не качественные. В публично-правовом обществе государство регулирует большую часть отношений, возникающих между подданными (т. е. конфлик­ты,». Право санкционировано государством, его осуществление кон­тролируется государством, правовой документ нуждается в санкции представителя государства. Порой довольно простая, примитивная процедура нуждается в государственной санкции. До идиотизма это довели представители династии Ура, но бывало и в другие времен.' Государство занимается большей частью конфликтными ситуациям^ в обществе, что сочетается с широкой общинной самостоятельно!' 11с ес';н вы выходите из общины и выступаете как лицо (а это может случиться с каждым), то здесь уже государство интересуется всем. Просто поразительно, какими мелочами занималось государ ство в обществах типа Среднего царства в Египте. Часто-правовос обшество — это общество, которое регулирует большую часть кон­фликтов при помощи обычного права и тех групп в обществе, которые

признаны носителями этого нрава. Т. е. большую часть конфликтов фиксируют местные авторитеты, а не чиновники. Они руково­дствуются правовыми нормами, они могут быть записаны, но санк­ция государства в этом случае нужна очень редко. В таком общест­ве почти совсем не было публично-правовых элементов. Крупные конфликты, крупные сделки или крупные преступления всегда санкционируются государством, но в одних случаях оно заходит далеко, в других не очень. Например, в публично-правовом обществе продается поле: от такого-то пруда до такой-то дороги, до такого-то дерева, площадь такая-то, хозяин такой-то. В частно-правовом обще­стве: продается поле, под таким-то названием, дает такой-то урожай в год. А всякие детали (границы, соседи и т. п.) никого из государ­ственного аппарата не интересуют, это сфера частных интересов. Наше общество сейчас частно-правовое. В последнее десятилетие оно пыталось быть публично-правовым, но то, с какой легкостью оно от этого отказалось, показывает, что все это было поверхност­но. Все европейские общества частно-правовые.

Была такая замечательная группа: царские хемуу. Это разно­видность свободных, называемых царскими слугами, но это не слу­ги. Они несли повинности, которых было довольно много (строи­тельство, перевозки, орошение), служили в армии и получали на свою профессию санкцию государства. Устраивались региональные смотры, на которые приходили все повзрослевшие к этому времени царские хемуу, им санкционировалась их профессия. Вот это осо­бенность средне-египетского общества. Не нужно думать, как дума­ли некоторые ученые, что пришел потомственный сапожник, а его уполномочили быть пчеловодом. Просто государство санкционирует имеющуюся профессию. Потому это общество называется публично-правовое, что ему нужно, чтобы было где-то записано, что такой-то — сапожник, а не пчеловод.

С другой стороны, так же как в армии, если набежало достаточ­ное количество юных царских хемуу без специальности, их могли куда-то отправить. Но естественно, в районе их проживания. Про­водили перепись и узаконивали статус. Общество Двуречья такой практики не знало. Это были, конечно, локальные смотры,

Египетское население. Происходит утрата этнической целостно­сти. Освоение окраин, централизаторская политика ставит вопрос о контактах с другими народами. В низовье подбирается все больше хананеев, и отчасти, видимо, это обстоятельство подготовило за­хват, но им тоже дают статус царских хемуу. Общество этнически не окрашено: живешь здесь, значит ты наш.

Основные хозяйства — средние и мелкие. Крупных почти не бы­ло. Исчезновение больших хозяйств эпохи Древнего царства (где все делали сами, ремесленники были свои) повлекло за собой быструю специализацию в разных ремеслах и то оживление торговли, о кото­ром мы уже говорили. Расширяется и внешняя торговля. Она идет на Синай, на побережье, даже на Крит. Здесь все покупается. Ну­бийское золото — источник процветания государства в течение двух тысяч лет. Научились делать бронзу, значит понадобилось закупать олово, медь. Закупали и дерево. Но золота им хватало.

Государственная экономика втягивала в себя значительную часть ремесел. В сельском хозяйстве — государственная барщина на руд­никах и в строительстве. Отработав на государство, можно было спокойно сидеть в деревне и заниматься своими делами. Система эта новая, рабства в ней практически нет, это чрезвычайно важно. От­сутствие сословий и привилегий, об этом мы уже говорили.

Вертикальная социальная мобильность очень легкая. Царский хемуу мог стать низшим жрецом, если он вообще что-то выучил. Поучившись, став низшим жрецом, он меняет статус. И дальше двигается вверх. Между писцом и низшим жрецом не было сущест­венной разницы. Писец — это не светская должность. Как и в средневековой Европе и в средневековой России, занятие интеллек­туальным трудом — удел клириков, других не было. Светский об­разованный человек — фигура чрезвычайно поздняя.

Примитивное архаическое государство Раннего и Древнего царств сменяется всеобщим государством. Сфера государственной деятельности в Раннем и Древнем царстве была ограничена. Пыш­ная строительная деятельность (пирамиды) происходила там среди огромного пространства, населенного неграмотными крестьянами. Среднее царство это государство для всех, это принципиально иная картина. Это ярко выраженное техногенное общество. Развитие технологий и усложнение социальной структуры только укрепляет техногенное начало. Освоение новых земель, появление новых со­циальных инфраструктур не меняло общей структуры общества, хотя в значительной степени способствовало росту численности на­селения, но населения такого же. Идти куда-то, интенсивно распро­страняться, как это делали ассирийцы, шумеры, хетты, египтяне не могли, и в этом их специфика. Они были зажаты в своей долине и могли идти только по пути усложнения. Среднее царство в этом от­ношении сделало достаточно много. Это и литература, о которой уже говорилось и резкое усложнение культа, символики, текстов, обрядов. Основная масса египтян уже включается каким-то образом

в общие государственные культы. Важный признак культуры Сред­него царства — особый тип архитектуры и скульптуры, гораздо бо­лее личностный. Индивидуальность проявляется во всем. Если вспом­нить портреты Древнего царства, то это наши плакаты 60-х годов. Если посмотреть даже портреты самых ответственных личностей (фараонов) Среднего царства, то это уже совершенно конкретные люди, но не фотоизображения, а характер. Один раз увидев, вы никогда не спутаете скульптуру Среднего царства с Древним.

Чем я хотел бы кончить рассказ о Среднем царстве: все это ус­ложнение не было прогрессом. Никому особенно легче жить в этом обществе не стало: ни фараонам, ни царским хемуу, ни правителям номов, но жить стало сложнее, потому что формируется государст­во нового типа, которое во многом сохранилось по сей день. Эпоха архаической государственности кончилась.

О политической жизни Среднего царства. В конце XXI в. до Р. X. начинается Среднее царство. Начинается оно с 11-й династии; наи­более известны три фараона, чьи имена содержат имя бога Монта. Это были три Ментухотепа: I, II и III. Фактически именно эти три фараона собрали страну, наполнили казну, создали хорошую ар­мию, обстреляли ее в небольших "тренировочных" войнах и, наконец, с помощью армии и здравого смысла наладили отношения с лиде­рами периферии, владыками номов.

Наиболее интересным из них был Ментухотеп I. Он заложил основы тех процессов, о которых мы говорили. Первый цикл его войн был с хананеями за шахтерский район на Синае (синайский медный бассейн), потом второй, столь же обычный поход на юг, за золотом. Он тоже удался. При этом фараоне в стране был полный порядок, средств хватало и на строительство и на войны. Строи­тельство в еще большей степени начинает приобретать пропаганди­стский характер. Самые крупные храмы — заупокойные,, храмы культа предков, т. е. самого Ментухотепа I, возле Фив, в среднем течении египетской части Нила.

Эпоха процессий вокруг пирамид уходит в прошлое. Основное служение происходит внутри здания. Храмы огромные, а пира­миды постепенно съеживаются и превращаются в маленькие ко­нические надстройки над храмами. Начинается сближение культа предков с языческими божествами стихий. До провозглашения себя богом Меитухотеп не дошел, но при нем светской властью был сделан еще один ход в ее борьбе за контроль над жречест­вом: он объявил себя главным почитателем всех богов. Каждому из богов Египта он сделал крупные подношения, превышающие

подношения предшественников, и тем самым стал самым круп­ным, самым главным их почитателем.

Затем идет 12-я династия, на двести лет - восемь фараонов. Это говорит о том, что они жили спокойно, работали себе, не нервнича­ли. Хотя покушения были, порой даже удачные.

К власти приходит серия Аменемхетов. Именно при них проис­ходит расширение обрабатываемых земель, о котором мы говорили в общей форме, подавляется столичная оппозиция, которая всегда возникает в деспотиях. Если на раннем этапе все ваши враги нахо­дятся на периферии, в своих маленьких крепостях, то когда вы со­брали всех воедино, они оказываются в столице, и у них уже новые методы борьбы. Тем не менее деспотизм всегда располагает к оппо­зиции. Именно при нем стала осознанной и четкой опора на новых чиновников, набиравшихся из царских хемуу, т. е. прямо из наро­да. В общей форме мы об этом говорили.

Наконец, что часто бывало в истории, происходит перенос столи­цы из места сосредоточения старой знати и жреческой знати, из Фив, в новый город. Здесь начинается массовое строительство, огромные галереи, ансамбли храмов Амона. Это уже начало XX в. до Р. X.

Аменемхеты тоже вели победоносные войны и строили очень мно­го. Именно при них расцветает городская культура, как нечто от­дельное от жреческой культуры. Тесное общение с хананеями, с фи­никийцами (Египет вышел на моря).

Вся эта политика проводилась по возрастающей. Наиболее ярко и много тратил Аменемхет III.

Особенности дворцовой жизни: гораздо более высокий риск жизни правителя. Бесспорная неограниченная власть эпохи Древне­го царства более менее гарантировала богу-фараону личную безо­пасность. Федеративное государство, построенное на соподчинении разных сил, было более гибким, но и менее устойчивым. Чем даль­ше шла централизация, тем больше конфликты переносились в сто­лицу. Покушений было довольно много, и многие были удачными. Время было очень напряженное. Именно в это время в египетской литературе появляется психологическая проза, впервые в мире.

В "Рассказе Синухе (в старой традиции Синухета)" поражает современность. Краткий сюжет: Синухе, рядовой генерал египет­ской армии, стоит на линии фронта, командует всеми наследник престола, и все вроде бы хорошо и спокойно. Неожиданно приез­жает гонец из центра. Ночью командующий (он же наследник) под­нимается и с верной дивизией покидает фронт, уходит к столице. Ви­димо, фараон умер. Через несколько дней младший брат уехавшего

собирает свои верные войска и тоже уезжает к столице. И вот Синухет чувствует: что-то не то. Неизвестно, есть ли переворот, или нет, и вообще фараон, может быть жив. Никаких сведений у него нет, но он чувствует, что наступили какие-то смутные времена и могут начаться репрессии. И в этой ситуации что, вы думаете, он делает? Правильно, эмигрирует. Далее следует замечательная сцена пере­ползания на животе государственной границы Египта, что называ­ется, крупным планом. Среди врагов, в хананейском мире, у него есть старый знакомый кунак. Синухет устраивается военным спе­циалистом, потом выслуживается до главнокомандующего в соседнем карликовом государстве, одерживает ряд побед. Но его все время мучает мысль о том, что его похоронят не в Египте. Для древнего египтянина такая мысль была горше самой смерти. Эти люди вери­ли, что будет следующая жизнь, а это возможно, только если тебя похоронят в Египте. Если же похоронят в другом месте, то смерть уже окончательная. И вот Синухет, уже старея, начинает выяснять, как идут дела на родной стороне. Оказывается, родственники его уцелели — это уже хорошо (прошло более 20 лет). И вот он пишет письма к ним в Египет, чтобы выяснить для себя возможность воз­вращения на родину. Родственники какое-то время суетятся при дворе и пишут ему: мы думаем, что тебя простили. Синухет прощается с хананеями и возвращается на родину в холодном поту. И дальше начинается сложная история. Он приезжает, его встретили родст­венники, вымыли, переодели в египетское. Но от фараона никакой информации, т. е. психологическое давление огромное. Синухет нервничает. Наконец, приходят родственники с известием, что завтра он приглашен на прием. Но простили его или нет, неизвестно. Сину­хет, поддерживаемый родственниками, идет на слабеющих ногах во дворец и становится в тронном зале где-то в уголке, по-прежнему не зная, что будет дальше. А фараон приветствует, как ни в чем не бы­вало, и - никаких последствий. Ведь Синухет ни в чем не был вино­ват, никогда Египту не вредил, просто сбежал в тревожной ситуации. Написано это было четыре тысячи лет назад. В любой хрестоматии по истории Древнего Востока есть этот рассказ. Это произведение переписывалось веками, оно считается классическим.

Так что время было довольно нервное, невзирая на все достиже­ния. В этих условиях ставка делается на простых людей, не успев­ших разложиться и не обросших связями, т. е. идет вторая волна призыва из низов. Но здесь Аменемхет III увлекся. Уверенный в своей армии и в своих новых чиновниках, он сделал ошибку: на­пустился на основу процветания Среднего царства — на правителей

номов, и все кончилось. Выяснилось, что простого завинчивания гаек недостаточно.

Это время хорошо изученное, осталось много памятников и тек­стов. Культ предков в это время делает попытку стать общегосудар­ственным. До этого он был частным культом, а сейчас делается по­пытка все унифицировать и вывести его на первое место, заменить богов природных сил, которые все это время были на заднем плане. Но в целом это не получилось. Почему-то боги природы (расти­тельности и пр.) поднимаются в это время еще быстрее. Наиболее известный из них — Осирис. У всех языческих народов имеется бог, ответственный за сельское хозяйство. В этом качестве он, как и зерновые, осенью умирает, отправляется в загробное царство, где занимается руководящей работой, а весной снова появляется. Бог солнца Ра также в это время набирает силу. Но победить им еще долго не удается.

Начав с главного почитателя богов, к концу Среднего царства царь уже выбился в сыновья Амона. У него были определенные права. У него был "институт сельского хозяйства", который иссле­довал режим реки Нил на протяжении длительного времени, все это записывалось и записи до нас дошли. Рассматривая разные факто­ры, вполне рациональные, жрецы могли приблизительно опреде­лить время разлива реки в текущем году. Вопрос принципиальный для всего Египта, потому что с этим связано время сева. "Инсти­тут" сообщал фараону, когда будет разлив, и фараон приказывал Нилу разливаться. Они в это верили. Это была сложная смесь прагматическо-эмпирического знания. Считалось, что фараон даже мог кого-то возродить, но подтверждений в литературе такой точки зрения не было.

Итак, богов было много, и мужчин и женщин. Все они были на­делены самыми разными функциями. Наиболее известный, кроме Осириса — это Гор (тоже власть), иногда он сливался с Осирисом. С культом плодородия, помимо Осириса, было связано еще по мень­шей мере десять разных богов. Но солнечный бог был один, и за ним было будущее. В целом бараноголовый Амон потихоньку оттеснял всех остальных богов, а с Ра он находился в очень сложных отно­шениях, не сливаясь с ним, но пытаясь его оттеснить. Чем далее объединялся Египет, тем более унифицированным становится пантеон. С Амоном и Ра решили очень просто. Казалось бы, два бога, оба очень важные, и попытка выселить кого-то из них явно не удается. Тогда их объединили, и получился бог Амон-Ра, которого с тех пор почитают веками. Амон-Ра был создан в период опоры на простых