Глава 29. Стрелять на поражение

 

Моральный. Соответствующий местному и изменчивому представлению о том, что хорошо и что плохо. Отвечающий всеобщему понятию о выгоде.

Амброз Бирс, «Словарь Сатаны»

 

Семён и Вениамин Петрович ехали в поместье. Они расположились на заднем сидении автомобиля председателя Ордена. Он пытался дозвониться до Дмитрия Михайловича.

– Да что же это такое, трубку не берёт. Не похоже на него. – сказал Вениамин Петрович, ни к кому конкретно не обращаясь.

Семён смотрел в окно. «Что бы такое сделать. Ведь они девчонку до смерти замучают, да и меня, чувствую, в живых не оставят, если будут им мешать. Да уж, влипли мы с ней…», – думал он.

Вениамин Петрович стал набирать другой номер. Дозвонился.

«Вот, зверь, жаровня ему нужна, уголь и три заострённых металлических прута. Тебя бы этим прутом…», – внутри Семён негодовал, но, как мог, сдерживался.

«А он подозрительно спокоен. Наверняка что‑то задумал. Сейчас, когда мы так близки к цели. Пусть, дам ему шанс, но если попытается помешать, я его своими руками пристрелю. Как некстати отец его скончался. У него бы никаких сомнений не возникло. А этот. Вот нашёл я себе преемника. Тряпка», – размышлял Вениамин Петрович.

Они добрались до поместья. Вокруг – оцепление. У входной двери охрана.

– Вениамин Петрович, она уже здесь? – сказал Семён.

– Да, совсем недавно привезли. Посадили в одну из комнат в подвале. Целый пакет еды ей дали. Мы же не изверги какие, ребёнка голодом морить. – ответил Вениамин Петрович.

Семён вошёл в дом. Вениамин Петрович задержался на улице. Из окна Семён видел, как тот о чём‑то говорил со старшим охранником. Охранник кивал ему, потом отдал несколько приказов по рации. «Обо мне, наверное», – подумал Семён. Он прошёлся по дому: «И у входа в подвал люди. Надо бы спуститься к ней». Вениамин Петрович, как из‑под земли, вырос рядом с ним.

– Ты собрался наш камень повидать?

– Хочу осмотреться. – ответил Семён.

– Я бы посоветовал не говорить с ней, даже не смотреть на неё. Так тебе будет тяжелее сделать то, что ты должен. – сказал Вениамин Петрович. Он пристально смотрел на Семёна, готовый уловить любую мелочь, которая могла бы выдать истинные намерения будущего нейрохирурга. Семён непроизвольно сжал руки в кулаки. «Всё с тобой ясно, дорогой. Когда это закончится, похороним вас в одной могилке, тебя и девчонку. Если ты сейчас чего‑нибудь не выкинешь, то уж потом – точно. Не оправдал ты моего доверия», – подумал Вениамин Петрович.

Семён не стал спорить, ушёл в пустую комнату, в которой стоял большой кожаный диван. Сел и принялся размышлять: «Повсюду охрана. Не удивлюсь, если у них есть приказ стрелять на поражение, если я сделаю какую‑нибудь глупость. Похоже, я даже уйти или уехать отсюда не смогу. Я теперь опасен. Телефона у меня тоже нет. Что за дурацкий обычай – оставлять средства связи за пределами дома? Ну да, конспирация. А если бы был телефон? Не удивлюсь, если связь тут глушат. А попытайся я кому позвонить раньше, да сообщить о том, что тут творится… Так этот же от меня ни на шаг не отходил. Не исключено, что он бы меня тут же прикончил. Носит ведь в кармане пистолет свой, заряженный серебром. Оборотни ему мерещатся. Сам он оборотень».

Семён откинулся на диванную подушку: «Итак, меня разве что в подвале не заперли. Понятно, что я здесь пленник, не хуже девочки. Это значит, у меня есть не так много вариантов. Первый – участвовать в их шабаше. Тогда они меня не тронут, но девочку мы замучаем и убьём. Я лучше сам умру, но этого делать не буду. Теперь мне совершенно ясно: я с этим жить не смогу. Я её еще не видел, даже имени её не вспомню. А знал ли я его вообще? И это не помню. Уже сейчас я понимаю, что не могу. А когда увижу? Несчастный, испуганный ребенок в клетке с острыми шипами, внизу старые кости, вокруг – куча сумасшедших с раскалёнными прутьями. Нет, этому не бывать. А потом… Даже думать не могу об этом. Только через мой труп». Семён встал с дивана, подошёл к окну. «О, теперь и у окон стоят», – подумал он, увидев человека с автоматом, который стоял снаружи.

«Так, первый вариант меня не устраивает. Теперь второй. Можно убить или покалечить Вениамина Петровича и Дмитрия Михайловича. Тогда ритуал не состоится, девочку я спасу. Сам, наверное, сяду. Ну и пусть. Хотя, этот вариант на грани фантастики. Сразу двоих я не одолею. К тому же, вокруг охрана, которой уже сообщили, что я могу быть опасен. Не удивлюсь, если Вениамин Петрович, не особо надеясь на себя, уже приставил к себе телохранителя, который с него глаз не спустит. А Дмитрий Михайлович, пожалуй, и без охранника со мной справится. А если прутом этим раскалённым их? Одного я, может, и заколю, а второй… Да и, при таких делах, и там будут эти с автоматами. Эх, был бы у меня пистолет, что ли… Или взрывчатка. В итоге, этот сценарий тоже отпадает», – продолжал размышлять Семён.

«А вот еще идея. Третья, так сказать. Боюсь, что к этому всё и сведётся. Буду с ними до последнего соглашаться. А когда придёт время, когда всё подготовят и мы будем с острыми прутьями перед клеткой стоять, я вызовусь нанести первый укол. Анатомию я, слава Богу, знаю. Но вместо лёгкой раны, после которой она должна прожить еще шесть часов, я нанесу ей один точный удар в сердце. Хотя бы страдать не будет. Короткая агония, потом потеряет сознание. И тут же одного из этих чертей заколю. По всей видимости, меня тоже убьют, но лучше так, чем становиться соучастником этого варварства».

В комнату вошёл охранник, встал у двери и уставился на Семёна.

– Что вам? – спросил его Семён.

– Приказано обеспечить вашу безопасность. – ответил охранник.

«Ну всё, теперь я и шагу не ступлю без соглядатая. И, кстати, есть еще и четвёртая возможность. Случится чудо, и она не пострадает. А, может, и я в живых останусь. Поговорить, что ли, с охранниками? Да только и это бесполезно. У каждого из них присяга, да и семья, наверняка. Выполняют приказ. Не выполнят – есть что терять. Бесполезно», – подумал Семён.

В комнату вошёл Вениамин Петрович. За ним по пятам следовали два автоматчика. «О, всё как я и предполагал», – подумал Семён.

– Пойдём, посмотришь на место, где скоро мы достигнем цели. – сказал Вениамин Петрович.

«Он издевается, что ли? Или провоцирует меня, чтобы я уже сорвался, да меня пристрелили?», – подумал Семён, но встал с дивана и пошёл к Вениамину Петровичу. Не успел он приблизиться, как между ними появился один из охранников: «Ближе не надо».

– Ладно, пойдёмте. – сказал Семён Вениамину Петровичу. Ему любопытно было посмотреть на девочку, он надеялся, что в подвале ему может прийти какая‑нибудь свежая мысль.

Семён, Вениамин Петрович и три охранника спустились в подвал. Его освещали несколько керосиновых ламп. Он оказался довольно большим, в нём витал лёгкий запах нежилого помещения. В центре с потолка свисала цепь. Чуть в стороне стоял приземистый деревянный стол. На нём Семён разглядел бумажный пакет с древесным углём, прямоугольную жаровню из нержавеющей стали и несколько кованых металлических штырей с деревянными ручками. Их концы, только что заточенные, блестели в неярком свете ламп.

Вдоль одной из стен были входы в три клетушки, размер каждой из которых не превышал полутора метров в ширину и длину. От основного помещения их отделяли прочные металлические двери, вделанные в мощную каменную кладку стены. Снизу – лист металла, сверху – решётка. На двери одной из камер висел тяжёлый замок. Из‑за приоткрытой двери другой виднелись какие‑то ящики. Третья была пуста. Семён подошёл к запертой каморке, посмотрел сквозь решётку. На деревянном топчане, у противоположной стены, сидела девочка, обхватив колени руками и опустив голову. На полу он разглядел целлофановый пакет из супермаркета и ржавое ведро.

– Вот, только клетки не хватает, да Дмитрия Михайловича. Но он, к моему великому сожалению, он нас покинул. – сказал Вениамин Петрович.

– Что случилось? – спросил Семён, а сам лихорадочно соображал о том, что делать с новыми сведениями.

– Нашли его в собственной квартире. Поскользнулся в ванной. Что я тебе говорил? Вот так бывает с теми, кто выбирает не ту дорогу. Всего двое нас осталось. – с улыбкой сказал Вениамин Петрович.

«Значит нету одного, ну а с этим я справлюсь. Так, хватаю со стола штырь и этого нелюдя заколю. Меня либо убьют, либо нет, но девочку спасу. Она ведь совсем ребёнок. Охрана, думаю, её не тронет. Они же, надеюсь, не такие звери. Надо же было мне тогда влезть со своими толкованиями…», – промелькнуло в голове Семёна и он, как бы невзначай, сделал шаг к центру комнаты.

Вениамин Петрович только этого и ждал. «Взять его», – скомандовал он. Семён бросился к столу, но охранник профессионально сбил его с ног, вывернул руки и защёлкнул наручники.

На девочку никто внимания не обращал. Но она могла их слышать. Когда она услышала, что их осталось всего двое, девочка подняла голову, посмотрела на дверь, спустила ноги с топчана и потянулась.

– Ты, наверное, думал меня, старого, прикончить и героем сделаться? – сказал Вениамин Петрович.

Семён молчал.

– А вот не вышло. Ты себя уже столько раз выдал, что я со счёту сбился. Но не волнуйся, наручники не помешают исполнить волю нашего первого председателя. Тебе помогут нанести положенное число ударов. – продолжил он.

Семён закрыл глаза. «Ну, теперь всё. Надо было его в машине задушить или в музее… Знал бы я раньше, что Дмитрия Михайловича уже нет, так бы и сделал», – подумал он.

– Ребята не то, чтобы в курсе всех наших дел. Они умеют слушать, но не слышать. Мы им платим столько, что они сделают всё, что угодно. И тебе помогут. И закопают тебя, если нужно. Переночуешь здесь, в свободной камере, а завтра, когда доставят клетку, мы и приступим. Познакомишься, как раз, со своей протеже. – сказал Вениамин Петрович.

Все, кто был в подвале, обернулись в сторону камер. Оттуда донёсся звук страшного удара. Дверь каморки, в которой сидела девочка, вместе с кусками каменной кладки, ударилась о противоположную стену подвала, едва не задев одного из охранников. Дверью будто выстрелили из пушки. Комнату заволокло пылью от разбитой стены. Семён, лёжа на полу, слышал какую‑то возню, рядом упало чьё‑то тело. Потом совсем рядом, нестерпимо громкий в замкнутом пространстве, прогремел выстрел. На пол посыпались какие‑то сухие жёсткие предметы. Он слышал быстрые шаги по лестнице, еще один мощный удар. До него, совсем смутно, донеслись несколько выстрелов во дворе. Потом всё стихло.

Когда пыль осела, Семён проморгался и увидел рядом с собой изувеченное до неузнаваемости тело Вениамина Петровича. Два охранника лежали на полу, оглушённые, но живые. Один стоял, прислонившись к стене и удивлённо смотрел на разорванный пополам автомат, который лежал у его ног. Вокруг всё было засыпано костями и какими‑то тряпками. «Саркофаги с телами развалились», – подумал Семён. Он кое‑как встал с пола, заглянул в камеру девочки. Там было пусто. «Эй, ты тут?», – на всякий случай позвал он. Но в ответ ничего не услышал. Он еще раз осмотрел весь подвал, заглянул под стол, насколько это позволяли его скованные за спиной руки. Девочка исчезла.

Семён добрался до выхода из подвала, поднялся по лестнице, пошёл к двери, которая вела на улицу. Следом за ним шёл один из телохранителей Вениамина Петровича. Вместо двери и части стены зияла дыра, будто дом обстреляли из гранатомёта. В пролом вливалась ночная прохлада. Он вышел на улицу, закашлялся. К ним подбежал другой охранник.

– Товарищ полковник, что это было? – спросил он у того, который вышел с Семёном.

– Вовка, не знаю, но я с таким раньше не сталкивался. – ответил тот.

«О, да главный у них – целый полковник», – подумал Семён.

– А с этим что делать? – спросил полковника Вовка.

Семён отошёл в сторону и присел на обломок стены. Он чувствовал себя совершенно измотанным, но счастливым. «Случилось чудо, не иначе. Не знаю как, но она смогла сбежать», – подумал он.

Полковник не спешил с ответом. Он знал, что Вениамин Петрович здесь главный. За ним – Дмитрий Михайлович, который обычно отдавал приказы, но того сегодня нашли мёртвым. Знал, что когда не станет Дмитрия Михайловича, всё дело, в смысл которого он не особенно вдавался, отойдёт к Семёну. Сегодня от Вениамина Петровича поступали странные указания по поводу Семёна, которые полковник и его люди добросовестно выполняли: «Присматривать, не выпускать». И, наконец: «Взять и запереть». В их смысл он тоже не вникал. Сказано взять – значит взять. Сказано запереть – значит запереть. А вот теперь…

Вениамин Петрович мёртв. Убило его что‑то неизвестное. Судя по всему, Семён тут ни при чём, он и сам чуть не погиб, да и что бы там ни приказывал сегодня Вениамин Петрович, Семён всё еще оставался его преемником, даже в наручниках. Да и вообще, может быть, всё это было частью какой‑то непонятной игры? Полковника интересовал один простой вопрос: кто будет ему платить после того, как умер Вениамин Петрович? И сейчас у него выходило так, что человеком, от которого можно ждать новых заказов, был именно Семён.

Полковник еще пару секунд помолчал, напрягая память. Он вспоминал отчество Семёна. Вспомнил и ответил Вовке:

– Рядовой, ты как разговариваешь! Не с этим, а с Семёном Арсеньевичем. Сними с него наручники, идиот.

Семён сначала удивился такому повороту событий, но потом понял, к чему всё идёт: теперь он здесь главный. Он размял руки, отряхнулся.

– Семён Арсеньевич, какие будут указания? – обратился к нему полковник.

– Хорошо проверьте дом, выведите оттуда живых. Потом обыщите всё вокруг, в радиусе трёх километров. Если найдёте девочку, спросите у неё, где живёт, и доставьте туда.

Семён подумал и продолжил:

– А еще – сожгите дотла это проклятое место. Потом вызывайте скорую, пожарную и полицию. Пусть разбираются с останками бывшего председателя и с теми костями в подвале. И скажите, как вас зовут?

– Будет сделано. Меня зовут Роман.

– Скажите, Роман, вы ведь из полиции?

– Семён Арсеньевич, простите, но это я обсуждать не могу. И да, и нет, скажем так. И еще, хотелось бы уточнить. В тех документах, которые вы получите после смерти Вениамина Петровича, есть телефон, номер счёта и еще кое‑какие заметки. Если будем нужны – набираете номер, делаете перевод. Там всё есть.

– Хорошо, буду знать.

Семён отправился к машине. Полковник размышлял, знает Семён об авансе или нет. Наконец он решил не рисковать, терять такого клиента ему не хотелось, и догнал Семёна.

– У меня еще вопрос. В этот раз у нас оплачено пять дней. Прошло только два: вчера и сегодня. Ну, может и три пройдёт, если мы и после двенадцати ночи будем лес прочёсывать. Кое‑что в любом случае останется. Как быть с авансом?

– О оставьте себе, да вот тех ребят подлечите, которых в подвале оглушило. Будете нужны – я с вами свяжусь.

Семён смотрел из окна автомобиля на ночной город. «Странно, теперь я глава Ордена, от одной мысли о методах которого у меня мурашки по коже. Но на мне всё и закончится. Разберу бумаги, которые мне оставил Вениамин Петрович. Не знаю пока, что с этим фондом делать, на благотворительность, что ли, пустить. А клетку, если её уже сделали – переплавить. Вообще, это всё неважно. Главное, удалось предотвратить зло, которому нет оправдания. Что было в подвале – и думать не хочу. Буду считать это чудом, и дело с концом. На этом Орден Красного Льва объявляю закрытым», – думал Семён, полулёжа на мягком сиденье. Он уселся удобнее, раскинул руки и наткнулся на папку. Она всё еще лежала в машине. «Я и забыл об этих преданьях старины. Кстати, а я ведь не дочитал кое‑что. Всё же интересно, чем там всё закончилось», – Семён открыл папку, пролистал почти до самого конца, щёлкнул выключателем в потолке и продолжил читать. Он совсем забыл о кукле Якова Вилимовича Брюса, у которой только что появилась новая цель.