Религия и духовное развитие человека

Сегодня мы будем говорить о религии. На протяжении десятилетий нам пытались вбить в головы мысли о том, что религия — это пережиток, что она отжила свой век, что эпоха религиозности завершилась вместе с «концом капитализма».

Но сейчас даже политикам стало видно, что отвержение религии явилось одной из главных причин почти тотальной безнравственности нашего общества. Это прекрасно предсказал еще Достоевский: если Бога нет—то все можно. То есть ответствен­ность остается только друг перед другом. А раз так, то для очень многих оказывается, что «можно все», в том случае, если «не понимают». И если творить преступления так, чтобы никто не заметил, или чтобы не осталось следов, или с явным преимуще­ством над окружающими, — то это «можно».

Не все, конечно, становятся преступниками, если теряют Бога.

И не все также достаточно интеллектуальны, чтобы заду­маться о смысле своей жизни. Но если задумываются?

Интересно в связи с этим рассмотреть философию экзи­стенциализма. Экзистенциализм — это оформившаяся в запад­ных странах атеистическая философская система, причем, подчеркиваю, объединившая взгляды умных, интеллектуально ищущих людей. Слово «экзистенциализм» произошло от «экзистенция» — «существование». Данное учение о существовании нас на Земле — предельное выражение философского отчаяния от непонимания смысла своей жизни. Смысла жизни, согласно экзистенциалистам, — нет. Мы оказываемся на Земле против своей воли, не дав на то никому согласия. Мы — в состоянии «заброшенности» в ненужную нам жизнь. Чем умнее человек, тем больше он страдает оттого, что не может найти смысл своей жизни. Каков же выход из этой ситуации «заброшенности» и обреченности на страдание? — Самоубийство. Самоубийство — единственный достойный сильного человека выход из этой си­туации. И экзистенциалисты всячески «смакуют» самоубийство в своих литературных трудах, фактически призывая каждого совершить этот единственно достойный сильного и умного че­ловека поступок.

Действительно, самоубийство — это один из реальных вариантов выхода из ситуации непонимания Истины.

Есть и другие выходы. Например, такой. Послушаем сле­дующие рассуждения. Живем мы все один раз, и все страдаем оттого, что нам не хватает этого и того на Земле. А что, если я кого-то «прикончу»? Ведь я принесу ему благо через это, потому что прекращу его бессмысленные страдания. Убийство напрасно страдающего — ведь это благо будет. А я, забрав его материальные ценности, пока еще смогу понаслаждаться здесь с помощью его денег и т.п. И он благо получит, перестав страдать, и я благо получу: немножко еще повеселюсь на этой Земле и потом уйду вслед за ним.

Есть еще путь. Никого не убивая — ни себя, ни других, — постараться забыться от ужаса бессмысленного существова­ния, например, в наркотиках.

Не хочу сказать, что все люди принимают такие решения, если отказались от Бога. Есть множество тех, кто никогда не задает себе серьезных вопросов, таких как вопрос о смысле жизни. Они «просто живут» — вполне рефлекторно, по И.П.Пав­лову. Их тоже развращает невежество, им тоже можно в какой-то степени помочь через просвещение. Но речь — не о них. Речь о тех, кто не может жить без знания Истины. И спасение им несет мировоззрение, заставляющее уйти с позиции антропо­центризма и эгоцентризма.

Обычный «средний» человек имеет следующее мировозз­рение. Есть Я. Вокруг Меня — весь мир, который или страшен, или прекрасен, но, все равно, мое Я для меня — в центре всего мира. И все, что существует вокруг моего Я, я оцениваю с позиции этого центра.

Вот это мировоззрение должно быть изменено. Оно дол­жно быть заменено на противоположное мировоззрение, в цен­тре которого находится Бог. Таким вот образом человек находит свое место во вселенной Богоцентрической. Он постепенно приспосабливается к той ситуации, что все совершается им не ради Меня, а ради Бога — Бога-Творца, Бога-Цели наших уст­ремлений, Бога-Учителя. Все это можно прочитать в Новом Завете, в Бхагавадгите — то, как это формулируется в религии. По мере того, как человек, вставший на путь религии, проникает все глубже в эту истину, количество нерешенных жизненно важных проблем у него уменьшается, путь по жизни становится все более ясным, повышается также и количество счастья в жизни, можно даже стать «хронически» счастливым (в хорошем, здоровом смысле).

Рассмотрим теперь, как разные люди воплощают в жизнь свои религиозные знания.

Встречается достаточное количество людей, которые, столкнувшись с практическими доказательствами бытия Бога, реагируют так: ну ладно, есть Бог, и что мне с этим делать — с этим знанием? К какому, так сказать, месту мне это знание приделать? Ладно, Бог есть, но пусть Он мне сейчас не мешает, Потом, когда помру, мы с Ним встретимся и во всем разберемся.

Другие же люди, обладающие достаточно развитым ин­теллектом, принимают иное решение — изменить свою жизнь в соответствии с этим знанием и теми предписаниями, которые нам дают те или иные формы религии. С этого момента начинается их постепенное преображение в людей духовных, и прихо­дит когда-то время, когда конкретные религиозные формы их уже перестают удовлетворять, ибо перед ними раскрывается Истина уже непосредственно, не будучи искаженной земным толкованием и предрассудками.

Итак, если есть Бог, мы должны начать перестраивать свои жизни в соответствии с Его волей. Люди, принявшие такое решение, начинают меняться. Но меняются они не все одинако­во, наоборот — по-разному. Ведь кого-то на этом пути движет Любовь, кого-то—страх, а кто-то идет лишь из стадного чувства, из подражания. Хорошо об этом сказал Гурджиев: у каждого человека — своя религия. То есть каждый человек понимает религиозную концепцию так или иначе в зависимости от стадии своего развития и характера предшествующего духовного опы­та. Каждый понимает ее по-своему.

Кто-то Понимает Бога как страшилище, которого нужно бояться и поэтому не грешить. Кто-то понимает Бога, наоборот, — как Любовь, «Бог есть Любовь» — и поэтому человек должен, желая приблизиться к Божественному Совершенству, как этому учил Иисус, учиться Божественной Любви. Кто принимает вто­рой подход, тот в дальнейшем имеет шансы познать Бога как Океан Сознания вселенной.

Но ведь многие люди понимают Бога как летающего чело­вечка, которому надо погромче кричать, чтобы Он услышал и прилетел, одарил Своей благодатью. Есть люди, которые разу­меют о Боге еще проще — как об идоле, они наделяют божест­венными свойствами материальные предметы. Почему так происходит? Да потому лишь, что они еще не способны пред­ставить себе даже человека, который раньше жил на Земле и, оказывается, еще и сейчас существует в каком-то виде.

Однажды в православном храме мне довелось наблюдать такую ситуацию. Была выставлена икона «Тайная Вечеря». И вот, женщина, целуя икону и крестясь, говорит вслух: ««Тайная Вечеря», прости меня! «Тайная Вечеря», прости меня!..». Вот — прекрасная иллюстрация к той формуле Гурджиева!

Хорошо это, или плохо? Поймем, что для той женщины — и это уже неплохо. Таких, как она, нельзя осуждать, потому что они делают максимум того, на что способны сейчас. Потом они будут делать больше.

Посмотрим теперь на конкретные религиозные конфессии, которые существуют сейчас на Земле. По данным ЮНЕСКО на 1975 год, примерно 30% человек исповедуют христианство в разных его формах. Подавляющее большинство — католики. Значительно меньше — православных, еще меньше — проте­стантов различных направлений. Другая треть человечества ис­поведует буддизм и индуизм, вместе взятые, 15% исповедуют ислам, и примерно 10% — другие формы религии.

Выделяется три так называемых «мировых», т.е. наиболее массовых религий. Это — христианство, буддизм, ислам. Пого­ворим сначала о каждой из них, а потом обо всех остальных.

Как сформировалось христианство? Взглянем в его исто­рию. Сформировалось оно на основе иудаизма, а иудаизм воз­ник среди языческого мира. Среди поклонников богов-духов появилась тогда новая религиозная концепция о едином Боге. Она пришла к людям через пророков маленького еврейского народа. Еврейский народ принял и сохранил это знание. Потом — благодаря усилиям мощного еврейского лидера Моисея — данная религиозная концепция оформилась в религию под на­званием иудаизм. Бог в иудаизме выглядит как устрашающая, карающая сила — и это понятно: страх должен был способство­вать дисциплине среди постоянных невзгод и войн. Этим же объясняется и характер записанных в еврейской Библии зако­нов: за такой-то грех надо сжечь человека живьем, за такой-то — забить камнями, за такой-то — выколоть глаз, за такой-то — отрубить руку и т.д. Несмотря на то, что Бог дал Моисею заповедь: «не убивай!», все равно не научились тогда люди, да и сам Моисей, ценить человеческую жизнь.

И все же иудаизм выполнил свою великую роль тем, что из него вышло новое религиозное учение — Учение Иисуса Христа. Что же нового сказал Иисус?

Во-первых, он предложил не просто бояться или любить Бога, считая, что этим мы в основном исполняем свои религиоз­ные обязанности. Нет! Иисус призвал постараться здесь, в этой жизни на Земле достичь Божественного Совершенства. Он ска­зал: «Будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небес­ный». И более того — Иисус дал начальный метод для того, чтобы реально двинуться к этому состоянию. Он говорил: «Бог есть Любовь». Из этого следует не только то, что отношение Бога к людям есть совершенная Любовь, но и то, что нужно научиться этой Любви, чтобы стать Божественно Совершенными. И как этому научиться? — через любовь к людям, говорил Иисус. Почти все Его Учение состоит как раз из рекомендаций о том, как научиться этой любви.

Иисуса в христианстве справедливо считают Спасителем. Разумеется, не тем Он нас спас, что искупил Своей смертью все наши прошлые и будущие грехи — и поэтому мы теперь можем без страха грешить (а такая точка зрения действительно есть, по крайней мере в православии) — а тем, что дал Учение о том, как спастись от страданий на Земле, обусловленных нашим невежеством. И множество людей, вняв Иисусу, спаслось.

Но есть и другая сторона истории христианства. Посмот­рим некоторые ее эпизоды.

В начале второго тысячелетия после рождения Иисуса, когда начала распадаться Римская империя на восточную и западную, приехал как-то к главе восточной части римской цер­кви — в Константинополь — кардинал от папы римского. Он вел себя нехорошо, оскорбил главу константинопольской церкви. Тот в ответ проклял папу римского — хотя Иисус учил: не проклинайте, а благословляйте, любите врагов ваших. Это, воз­можно, было первое официальное церковное проклятие в хри­стианстве. Папа римский ответил тогда взаимным проклятием. И с этого момента одни христиане стали убивать других. Нача­лась бойня. Хотя Иисус требовал не убивать, а прощать, и другую щеку подставлять даже, если по одной ударят.

Потом — в XVI веке — произошел раскол в католической церкви. Причина его была в том, что в храмах стали продавать индульгенции, т.е., фактически, права на совершение грехов. Можно было пойти в церковь и получить квитанцию о том, что деньги заплачены вперед за будущие грехи. И можно было спокойно идти грешить. Тогда Мартин Лютер возглавил движе­ние протеста против такого вырождения тогдашней церкви, и в результате образовался ряд протестантских церквей: лютеран­ская, англиканская, баптистская, пятидесятническая, адвенти­стская и др.

В XVII веке произошел еще один раскол — уже в русской православной церкви. Тогда патриарх Никон решил изменить некоторые формы церковной обрядности; Фактически, внедри­лось только одно из них — двуперстное крестное знамение было заменено на трехперстное. Многие отказались подчиниться новому порядку. Образовалось движение старообрядцев. Их еще называли «раскольниками», хотя все начал как раз Никон. Опять христиане начали убивать друг друга "раскольников" сжигали заживо, гноили в ямах.

И еще один раскол — пожалуй самый страшный — про­изошел в русской православной церкви благодаря книге епископа Игнатия Брянчанинова под названием «Отечник». В чем суть этого раскола?

В христианстве существует так называемая «святоотече­ская» литература, т.е. автобиографические и биографические сочинения, а также проповеди известных подвижников, в основ­ном — монахов. Значительная часть интереснейших произведе­ний такого рода, написанных исихастами, была собрана в книги под названием «Добротолюбие» (исихасты — это православные мистики, которые, практикуя, в частности, «Иисусову молитву», развивали чакру анахату и достигали через этот прием раскры­тия «сердечной любви»).

Но, как у всякого духовно развивающегося человека, у тех подвижников были на их пути и минуты отчаяния. Так бывает, когда, например, какой-то метод работы над собой себя уже исчерпал, а новый еще не пришел, — а человек уже больше не в силах стоять на месте, он готов к следующему прорыву, но пока не знает, как его совершить, и он томится от того, что движение остановилось, он страдает, он говорит о том, как он несчастен в этот момент от своей неутолимой любви к Богу и беспомощен в своем бессилии... Не только о счастье постиже­ния Любви писали святые отцы, но и о горе осознания своего пока еще несовершенства.

И вот, Игнатий Брянчанинов выбирает из таких сочинений только цитаты отчаяния человеческого, этих кратких мгновений, которые неизбежно сменялись затем радостью новых открытий (ибо именно такое отчаяние дает энергию для новых сверхусилий), — и соединяет все это отчаяние в единую книгу. Таким образом создалась новая традиция в православии — традиция плача, тотального унижения человека и подавления его воли к развитию: человек — абсолютно ничтожен, он не имеет даже права помыслить о том, чтобы стать совершенным, он не имеет права думать о том, что может что-либо сделать другим людям, ибо он — ничтожество, он должен только плакать пред лицом страшного Бога и без устали молить Его о пощаде, об избавле­нии от грядущих мук ада.

И сейчас существуют эти две линии в православии: линия любви к Богу, любви-служения людям, любви-созидания, Света и счастья духовного роста — и другая, противоположная линия страха, пассивности, отсутствия любви, сектантской нетерпи­мости ко всем неправославным.

Если остеречься второго, то православная церковь может дать начинающему в религии достаточно много.

Например, православная обрядность способствует меди­тативной работе, потому что в православии — ненавязчивая служба, молятся стоя. Это благоприятствует индивидуальному медитативному поиску на фоне общего богослужения. Стерео­типная привычная обрядность останавливает внутреннюю бол­товню, достигается «ментальная пауза» — а это уже предпосылка к медитации.

Также таинство покаяния приносит, несомненно, огром­ную пользу. Как обычный светский человек реагирует, если сделает что-то не так?.. А как поступает тот, кто пользуется помощью церкви? Ведь если он знает, что ему, например, в воскресенье надо пойти в церковь и покаяться перед Богом в совершенном грехе, то он будет о нем думать и в понедельник, и во вторник, и в среду и т.д., а субботу вечером, прочитав молитву, он еще раз вспомнит про все свои прегрешения за неделю, а в воскресенье он еще и вслух это произнесет на исповеди... Понятно, что у второго будет гораздо больше шансов избавиться от своих пороков, стать лучше.

Таинство причащения — оно также играет очень большую роль, оказывает большую помощь. Что такое причащение? Ведь это символическое участие в Тайной Вечери, когда Иисус про­щался со своими учениками. Он знал, что это — Его последний ужин. Ученики этого еще не знали. Он знал, что в эту ночь Его должны схватить и вслед за этим прибить Его тело к кресту, и Ему будет тяжело умирать на кресте. А они об этом еще не знали. И Он, прощаясь с ними, просил: друзья, помните обо Мне, прошу вас, собирайтесь вот так, вместе, на совместную трапезу и вспоминайте о том, чему Я вас учил. Я не оставлю вас, если вы будете это делать. И вот, люди, которые осознанно совершают причащение, получают порцию Его Любви в свои организмы, и они испытывают затем исходящую изнутри радость, ликование, которое не вызвано ничем иным, кроме того, что они вместили в себя порции тончайшей силы Любви Христа.

Несколько слов, кстати, о крестном знамении. Что это такое? Ведь это — символическое наложение на себя креста. Того самого, о котором говорил Иисус еще в самом начале Своего служения: кто не готов взять свой крест, а идет за Мной, тот не достоин Меня. Он за годы до распятия, до того момента, когда Он на Голгофу Свою нес Свой крест на плечах, — задолго до этого, зная о том, что Ему предстоит за Его любовь к людям, — предсказывал конец Своей жизни в тех словах. Он говорил: кто не готов пойти со Мной ради помощи другим на полное самоотречение, на мученическую смерть ради других, — тот не достоин Меня. И вот, когда мы осеняем себя крестом, тогда мы должны вспоминать о том, что мы — христиане, что мы должны быть готовы повторить подвиг Христа.

По мере своего развития каждая церковь создала свои традиции, развила свои позитивные методы духовной работы. О том, что есть в православии доброго, сильного, — мы только что говорили. То же самое примерно — у католиков. У большинства протестантов — другие методы духовной работы; прежде всего — экзальтация на эмоциях любви к Богу. И это раскрывает эмоциональную сферу у многих людей, которым недоступны, неадекватны методы православия или католицизма. Кроме того, у большинства протестантов богослужение — это не есть еже­дневное повторение почти стандартной обрядности. А оно есть живая проповедь, то есть большая интеллектуальная работа. Сменяющиеся проповедники берут какое-то изречение из Биб­лии и его анализируют, каждый, конечно, в меру собственного понимания. Но если даже они говорят что-то неверное, то это, тем не менее, тоже полезно слушателям, так как дает им пищу для ума.

Еще можно сказать, что, если в православии существовал исихазм как вершина православия, то в католицизме также есть мистика, основа которой была заложена Игнатием Лайолой, основоположником ордена иезуитов. Когда-то этот орден был великолепен, но в средние века выродился, что выразилось в зверствах инквизиции. Основа мистики Игнатия Лайолы заклю­чалась в развитии эмоциональной сферы через сопереживание Иисусу в Его последние дни земной жизни. Об этом можно прочитать в изданной на русском языке книге Николая Бока «Осьмидневные духовные упражнения». Эти методы очень не­плохи и вполне могут сочетаться с другими перечисленными методами христианской мистики.

Поговорим теперь об исламе. Ислам зародился на почве иудаизма и христианства. Он возник в VII веке, то есть через 6 веков после начала становления христианства. Родился он сре­ди тех народов, где христианства и иудаизма не было. Он возник среди язычников-арабов. Это важно понять. То есть он утверж­дался не в оппозицию христианству. Он возник и развился на той почве, где люди — в силу своего культурно-исторического развития — тогда еще не были способны к вмещению идей Христа.

Основоположник ислама Мухаммед новое Учение строил на пророчествах.

Я бы выделил две наиболее характерные черты ислама. Первая — отсутствие выраженной проповеди любви к другим людям, подобной той, которая составляет основу Учения Христа. Но есть в исламе и одно великое преимущество — это концепция строгого монотеизма.

Если сравнить в этом ислам и христианство, то ведь при­знаем: большинство христиан сейчас «скатилось» до вполне языческих позиций. Иисус учил уповать на Отца Небесного — а на кого уповают, если честно признаться, очень многие христи­ане? На Марию Богородицу. На Николая Угодника. На Иисуса Христа, который, хотя и был Божественным Учителем, но все же нет истины в том, чтобы Им заменить Отца. И это принципиаль­но не только чисто логически, но и с позиций методологии духовного совершенствования. Ибо только строгий монотеизм позволяет исполнить Завет того же Иисуса Христа.

Монотеизм позволил вырасти на исламской почве пре­красному цветку под названием суфизм. Суфии — это те люди, которые, пройдя религиозные азы, называемые в исламе шари­атом, пошли дальше, вступили (аналогия — христианские исихасты) на мистический путь, обозначаемый как тарикат.

Принято считать, что в исламе существуют три основных направления: шиизм, суннизм и суфизм. Различия между первыми небольшие. Одни признают одни религиозные книги, другие — другие. А вот суфии — это те, которые начали искать путь дальше, чем это могут дать только вера и обрядность. Они, в частности, активно ищут способы усиления своей любви к Богу. Они культивируют экзальтированную любовь к Богу! Бог для суфийских поэтов — это Возлюбленный, в Которого суфий влюб­ляется! И через это приходит к слиянию с Ним.

В суфизме существует тщательно разработанная методо­логия духовного роста. Я позволю себе процитировать книгу Радия Фиша «Джалаледдин Руми». Там, в частности, выделяют­ся следующие ступени тариката:

Первая — покаяние. Эта ступень должна полностью изме­нить ориентацию адепта, который должен устремлять все свои помыслы только к познанию Истины.

Следующая ступень — осмотрительность. Это означает строжайшее разделение между дозволенным и запретным, что касается, прежде всего, пищи.

Воздержанность: воздержание от всего, что удаляет по­мыслы от Истины, воздержанность от всего преходящего, не вечного, вплоть до отказа от всякого земного желания.

Нищета: отказ от земных благ. В дальнейшем под нище­той понимается не только материальная бедность, но и осозна­ние, что все без исключения не является достоянием путника. То есть все, что'у меня есть: деньги, квартира, одежда — это все не мне принадлежит, а Богу. Поэтому мне ничего не стоит поделиться этим с ближним. Это — все равно не мое. И если у меня кто-то что-то отбирает, то отбирает не человек, отбирает Бог.

Терпение: покорное принятие всего, что трудно перене­сти.

Упование: отказ от заботы о далеком будущем. Жить надо здесь и сейчас, делая здесь и сейчас все необходимое, не откла­дывая это на потом. Это и есть подлинное бытие, то есть един­ственно верный образ жизни.

Теперь поговорим о буддизме, также в историческим ас­пекте. Буддизм сформировался на базе индуизма, а индуизм развивался в два больших исторических этапа.

Первый этап — сугубо языческий. Его теоретическая база — четыре Веды. В них — во-первых, мифология, очень похожая на древнегреческую. Там описано в том числе, как боги дрались между собой на небесах, напившись божественным вином — сомой, и т.п. Во-вторых, в Ведах описаны заклинания, ритуалы. В-третьих, — древние рецепты для лечения больных. В-четвер­тых, — правила поведения, в том числе для духовных подвиж­ников.

Веды имеют такую далекую историю, что нет смысла и говорить о том, когда они появились. Они созданы в глубочай­шей древности.

Революцией, подобной проповедям Иисуса Христа, в Ин­дии было Учение Кришны, изложенное в Бхагавадгите. Это произошло примерно за три тысячи лет до рождения Иисуса. Причем, Учение Кришны оказывается очень похожим по своей сути на Учение Иисуса. Чем? Тем, что в обоих мы видим яркую проповедь Любви, не характерную для предшествовавших тра­диций в тех регионах планеты. Чем же все же они различаются?

Тем, что Бхагавадгита содержит гораздо более широкий круг рассматриваемых проблем, по сравнению с Новым Заветом. В Бхагавадгите гораздо больше интеллектуального материала. Там существует описание всего мироздания. В Библии этого нет. В Ветхом Завете есть кое-какие отрывочные сведения об этом, которые отнюдь не создают полной картины. Скорее наоборот: они породили мифы, отнюдь не способствующие на­учному пониманию природы вселенной. В Бхагавадгите же пол­ностью изложена вся картина мироздания, смысла жизни человека, принципов, законов эволюции. Но, с другой стороны, в Новом Завете проповедь Любви дана Иисусом более глубоко, эта тема Им более ярко выделена.

В любом религиозном учении главное — этическая сторо­на. Мы уже разбирали, что об этом говорил Иисус. Теперь обратимся к проповеди Кришны. Кришна говорит о том же: что к Божественному Совершенству, к слиянию с Богом человек может придти не иначе, как через Любовь к Богу. Но как нау­читься любить Бога? И вот, Кришна объясняет, что, учась любить Бога, надо сначала научиться видеть Его в том лучшем, что мы имеет в Творении — в весне, в свете Солнца и Луны, в запахе земли, в мудрости и силе людей... Он призывал нас научиться любить все прекрасное, окружающее нас, — и через это придти к вмещению в себя любви к Творцу.

И вот, на фоне существования почти всеми почитаемой Бхагавадгиты (хотя, конечно, далеко не всеми понимаемой как это случилось и с Учением Иисуса Христа) в Индии появился в V веке до р.Х. новый Проповедник — именно сильный, мощный Проповедник, — Гаутама Будда. Чем отличается концепция Гаутамы Будды оттого, что знала Индия и до Него? Почти ничем. Просто это был еще один высокопросветленный Человек, кото­рый стал говорить — разумеется, другими словами и с другими акцентами — то же, о чем говорил и Кришна. Он говорил, что есть страдание на Земле и есть возможность выйти из зависи­мости от него. И еще объяснил, как это сделать. Вот и все Его Учение. Ну, еще он восстал против каст как ярлыка, который дается от рождения. Он говорил о том, что оценивать человека надо не по тому, в какой семье он родился, а по тому, что он представляет собой в данный момент. Он говорил: брахманом Я назову того человека, который действительно достиг высокой ступени совершенствования, а не того, кто одет в одежду брах­мана, а сам — дурак.

В Индии буддизм почти исчез. Он просто растворился в индуизме, потому что слишком мало отличался от индуизма. Но зато он успел «вылиться» за пределы Индии, где охватил боль­шое число языческих прежде народов. Так сформировалась новая мировая религия.

Буддизм сейчас делится на три ветви. Это — южный буд­дизм — хинаяна или тхеравада — более ортодоксальная ветвь, распространившаяся во Вьетнаме, Лаосе, Шри-Ланке, Корее и других странах того региона.

Северный буддизм — махаяна — охватил Тибет, Непал, Монголию, ряд регионов нашей страны и т.д.

Чем отличается махаяна от тхеравады? Она вместила в себя более широкие философские представления, впитав рели­гиозные традиции тех народов, на территории которых распро­странилась. В махаяне появились развитая обрядность, иконография и т.д. Современная этика махаяны, фактически, не отличается оттого, что есть в проповедях Иисуса Христа: то есть сострадание, самопожертвование, отказ от благ для себя — ради помощи другим людям, в махаяне появилось также инте­ресное представление о бодхисаттвах. Бодхисаттва — это тот, кто отказался войти в Нирвану ради того, чтобы помочь другим людям подойти к своему уровню. Это, на самом деле, неверно. На самом деле, с Нирваной все обстоит не так. Но это представ­ление имеет очень большой нравственный смысл. Ведь Нирвана — это высшая цель любого рядового буддиста, цель, можно сказать, вожделенная. И отказаться от нее, когда она уже почти достигнута, — это акт высочайшего самопожертвования.

С точки зрения этики, буддизм также прекрасен своей терпимостью, категорическим отказом от греха осуждения. Этим, и не только этим, он может послужить образцом для всех людей.

Буддизм распространился также в Китае и Японии. И там в результате смешения буддийских воззрений с воззрениями мес­тных народов (даосизма — в Китае и сионизма — в Японии) сформировалось новое направление, которое называется в Китае чань-буддизмом, а в Японии — дзен-буддизмом. Оба эти слова — чань и дзен — произошли, как говорил Раджниш, от санскритского слова дхьяна — медитация. Чань- и дзен-буддизм включа­ют в себя подчас очень разные методы. Объединяет их, пожалуй, одна общая черта — упование на «мгновенное просветление». Но путь к этой цели разные школы видят по-разному.

Для большинства школ чань- и дзен-буддизма характерно развитие эстетических приемов работы. Это — живопись, икэбана, создание специальных медитативных садов, включая ка­менные сады, чайные церемонии и многое другое.

Но есть и противоположное направление, представлен­ное рядом школ. Там проповедуется следующий путь достиже­ния «мгновенного просветления»: нужно человека вводить в те состояния, когда у него, как говорится, отвисает челюсть, — и в результате наступает полная остановка мышления и, якобы, полная самореализация в виде «мгновенного просветления». Такие состояния вызываются через культивирование безнрав­ственности и грубости. Например, практикуются неожиданные оскорбления, удары по лицу. Я специально заостряю на этом внимание, чтобы высказать свое отношение к этому. Через грубость духовное просветление достичь невозможно. Духов­ное просветление можно достичь только через тонкость, неж­ность, мягкость, любовь. Что касается самого «мгновенного просветления», то тоже надо учитывать, что это — удел только единиц из миллионов. Если человек имеет огромные предшест­вующие наработки, тогда действительно при шокирующих ситу­ациях может произойти «сбрасывание человеческой формы» (языком Хуана Матуса) — человек вдруг понимает, что «это все не имеет значения». А что имеет значение — так это Вечное, Божественное — и только Оно. А для почти всех людей пригоден лишь один путь — кропотливой, настойчивой работы над собой в соответствии с теми ступенями, которые мы рассматривали при разговоре о суфизме.

Возвращаясь к махаяне, надо еще сказать, что здесь раз­работаны прекрасные методы раджа- и буддхи-йоги, практикуется, как и в суфизме, работа с чакрами.

В Китае, кроме буддизма, есть еще два религиозно-философских направления, имеющих значительную выраженность. Это — даосизм и конфуцианство. В даосизме, кстати, существу­ет развитая раджа-йога, которая сейчас, по-китайски, называет­ся ци-гун — работа с энергией.

Основоположником даосизма был Лао-Цзы. У него был противник — Конфуций — основоположник конфуцианства. В чем различия?

В даосизме, как религии, есть понимание существования вселенского основополагающего и творящего Сознания, кото­рое Лао-Цзы обозначил словом Дао. Даосское Дао идентично понятиям Бога-Отца в иудаизме и христианстве, Аллаха — в исламе, Ишвары — в индуизме, Ясного Света Божественного Сознания — в буддизме.

В конфуцианстве же вообще нет развитых представлений о Боге; там даже слово «дао» приобрело другое значение — как «путь». В конфуцианстве есть представления о «потустороннем мире», заселенном духами-предками, есть выраженный культ духов. То есть конфуцианство — типичное языческое направле­ние, в отличие от даосизма в том виде, как это Учение создал Лао-Цзы. Хотя в некоторых школах даосизма тоже появились языческие отклонения,

И еще одно вытекающее отсюда важное различие: дао­сизм учит тому, как жить в многомерной вселенной, конфуциан­ство же — тому, как правильно жить на Земле, во вполне мирской жизни. Например, основа этики в конфуцианстве — уважение к старшим. Не Путь к Богу, к Божественному Совер­шенству, а уважение к старикам и предкам, всего-навсего. И конфуцианство пронизало в всю жизнь китайцев этикетом вза­имоотношений — правильных, добрых, хороших отношений между людьми, уважения друг к другу, которое только во време­на «культурной революции» было поколеблено.

Еще имеет смысл сказать несколько слов об африканских колдовских культах и о шаманизме. Здесь все пронизано ма­гией. Здесь, как правило, нет представлений о едином Боге, хотя могут быть редкие исключения в отдельных регионах. Колдовство и шаманизм — это культ магической силы, практической магии, которую иногда даже трудно разделить на белую и чер­ную, т.е. направленную на причинение добра или зла. Добро или зло чинит колдун — зависит от особенностей его характера, а не от религиозно-философской традиции. Вот это, пожалуй, наиболее характерные черты религиозной жизни Африки и северныхнародов. Но не вся Африка сейчас исповедует языческие культы:сейчас а Африке много мусульман и христиан, последних — в основном — католиков.

Итак, мы в беглом обзоре просмотрели основные религиоз­ные направления, существующие сейчас на Земле. Акцент мы делали на то, как люди строят свои жизни на Земле в зависимости от своих религиозных воззрений. Можно сделать вывод о том, что успешность эволюционного продвижения каждого человека и ко­личество счастья или несчастья, которые он принимает в свою судьбу, зависят от глубины понимания им своего места во вселен­ском эволюционном процессе, от полноты восприятия им общей картины мира. И лучше всего живется тем, кто постоянно осозна­ет, что Бог — его совершенный, любящий Учитель, Который и устраивает для нас все те ситуации — приятные и неприятные — из Своей совершенной Любви к нам. Будем же учиться у Него — и на примерах собственного участия в этом процессе в качестве учеников, и в качестве свидетелей: Его Мудрости, проявляемой по отношению к другим людям, и в качестве передатчиков его Любви — будем во всем этом учиться Его Совершенству.

Вопрос: Какие еще есть отличия между католицизмом и православием?

Ответ: Есть еще два принципиальных отличия, кроме обрядовых. Первое: католики признают папу римского главой церкви, православные же иерархи избирают своих патриархов. Одно время существовало соглашение между католиками и русскими православными о признании последними главенства папы при условии сохранения восточной обрядности. Это соглашениеназывалось унией. Но потом православные от него отказались, хотя часть осталась в унии, образовав униатскую церковь. Второе различие — в символе веры. В русском православии Считается что Святой Дух "исходит" от Отца, в католицизме — что Он "исходит" от Отца и Сына. Кто из них прав? Весь юмор здесь в том, что и те, и другие не правы: Святой Дух ни от кого не исходит, а наоборот, Сам приходит к Отцу. Святой Дух — это ступень восходящей линии эволюции. Не буду, говорить об этом сейчас более подробно: все это написано в Бхагавадгите. Святой Дух в ней именуется санскритским словом Брахман, а Отец — Ишвара. Как же понимать слова Нового Завета о Святом Духе, которые положили начало спору? — Дело в неточности перево­дов. Святой Дух может «посылаться» (т.е. «быть посланным» для выполнения какого-то действия), но не «исходить» в смысле «происходить», «рождаться».

О биолокации

Существуют два механизма биолокации с помощью рамки или иных приспособлений. Причем, для осуществления обоих требуется одно общее условие.

Сначала обговорим это условие. Оно состоит в способно­сти оператора «отчуждать» свою руку (или даже тело), отключать свое ментальное управление. Такая способность иногда являет­ся врожденной, но также может быть легко развита через методы психической саморегуляции. Она является одним из базовых элементов лайя-йоги (лайя — «растворение», «исчезновение»).

Теперь о механизмах приведения рамки (или другого предмета) в движении.

Первый из них состоит в реакции биоэнергоструктур ор­ганизма оператора на внешние поля различной природы. На­пример, при передвижении оператора по поверхности Земли (или над ней) он пересекает границы полевых зон, обусловлен­ных минеральной или иной структурой данных участков земной коры. Наиболее ярко это проявляется на так называемых «мес­тах силы». При пересечении границ таких мест наблюдается опускание, поднятие или отклонение в сторону предмета, кото­рый оператор держит в руке или изменение скорости вращения рамки. Понятно, что природа самого предмета, используемого в качестве индикатора, принципиального значения не имеет: это может быть деревянный прут или любой другой легкий предмет сходной формы; если используется биолокационная рамка, то не имеет значения, из чего она сделана. Этим спосо­бом можно обнаружить, в том числе залежи подземных полезных ископаемых, пустоты под землей и в стенах, проложенные под землей трубы и т.п. Аналогичным образом ведется обследова­ние энергетически заряженных предметов, созданных людьми, а также тел людей, поскольку последние также создают био­энергетические поля.

Второй механизм биолокации о