О нерадении, страхе, трусости, предательстве и отступничестве

 

Трусливый воин бесславен, бездерзновенен и постыжен. Ни одно его прошение не доходит до слуха царя. В то время как прошения мужественного, лишь только будет возвещено его имя, тотчас исполняются!

О высокое дерзновение, украшающее мужественного подвижника! Кто не желает его? Однако нерадение, особенно в молитве, развеивает его по ветру и оставляет человека ни с чем.

Насколько, стало быть, мы должны отличаться мужеством, ибо носим ангельский образ и клятвенно пообещали Царю царствующих жизнь или смерть[372], а не отступничество и нерадение. Но через подвиг и понуждение себя да разгромим окончательно врага Божия и нашей души.

 

Что касается страха, который охватывает тебя ночью,— это искушение. Ты победишь его верой в Бога, то есть помышлением о том, что Бог присутствует везде. В Боге мы живем и движемся и существуем [373]. Ничего не происходит без попущения Божия. И даже если бы мы оказались у диавола или среди зверей,— и там присутствует Бог! И ни диавол, ни звери не могут причинить нам вреда, если не получат на то власти от Бога.

Почему же у нас нет этой спасительной истины Божией, веры в Его Промысл и мы так боимся там, где нет страха?[374] Как произойдет со мной зло, если Бог управляет и диаволом, и плохим человеком, и всем тем, что может причинить мне вред? Да и святой Ангел-хранитель, не оставляющий человека по Промыслу Божию, как попустит ему претерпеть зло, если не получит на то повеления от Бога?

Посему, чадо мое, дерзай и, когда приходит к тебе этот страх, говори: «Кого я буду бояться? Кто может причинить мне зло, когда Бог управляет всем? Аще бо и пойду посреде сени смертныя, не убоюся зла, яко Ты со мною еси [375]. Вместе с тем твори и молитву Иисусову и не бойся ничего. Верь непоколебимо в истину веры.

 

Новоначальной монахине

Благословенное мое чадо, Божия Матерь да укрепит тебя до конца в подвиге твоей души.

Вижу разочарование твоей души. Ты похожа на тех новобранцев, которых посылают на линию фронта. Едва заслышав звуки выстрелов, разрывающихся бомб, они теряют бодрость духа и просятся в тыл. Но по распоряжению опытных военачальников их смешивают со старыми и закаленными воинами, которые воодушевляют новобранцев, пока последние не привыкнут к войне.

Хвалю твое желание и произволение достичь совершенства и бесстрастия, и на это должны быть направлены все твои усилия. Однако ты не должна забывать, с кем тебе необходимо сражаться. Брань твоя с началами, властями, с силами темными и чрезвычайно коварными[376], с опытными в сражениях шеренгами врагов. Брань твоя также против плоти и мира страстей — страстей, похожих на язвы, приносящие страшную боль, и для исцеления их необходимы должный образ жизни, время, терпение и прилежание.

Что касается твоего отчаяния, знай, что здесь война: это артиллерийский обстрел противника, это раны, которые наносят страсти. Посему необходимы терпеливое ожидание и мужество. Пусть этим не омрачается небо твоих надежд. Верь в то, что Бог знает расположение каждого человека и никогда не презирает благое произволение и понуждение себя. Воздаяние Его никогда не приходит ни раньше, ни позже положенного времени.

Мы видим, как святые отцы в первые годы переносили сухость духовную, страшные разочарования и другие губительные искушения. Но они твердо держались терпения и понуждения самих себя, и впоследствии их посещала благодать, которая вознаграждала их предшествующее терпение.

Тебя ужасает образ мыслей геронтиссы, ее неопытность и вообще окружающая обстановка, по причине искушений не способствующая достижению совершенства. Все это отступает перед смирением и самоукорением. Иными словами, перенеси всю тяжесть на себя: говори, что я либо по гордости, либо из-за своей близорукости и являюсь причиной собственного разочарования, не могу сориентироваться правильно и, что естественно, теряю дерзновение в своих надеждах.

Также эта туча может быть рассеяна верой в того, кто руководит тобой. Достаточно лишь, чтобы с твоей стороны были соблюдены правила борьбы.

Из отеческого и исихастского предания мы знаем, что в прежние времена юные и новоначальные, имея благословение какого-либо великого старца, строили келии и жили в одиночестве. Лишь время от времени они посещали старца, исповедовали ему свои помыслы, получали наставления и уходили. И несмотря на то, что старец не стоял у них над душой, они благодаря его советам достигали великих мер добродетели.

Знай, чадо мое, что превыше всего этого — Христос. Он не только над нашей душой, но Он и в нас и вознаграждает всякое благое произволение и понуждения себя.

Часто ложное смирение (то есть извращенное[377] диаволом) внушает нам «смиренные» помыслы, что, мол, я слаб и для преуспеяния мне нужно то-то и то-то; но раз этого нет, то как же я спасусь? Если мы верим в это, то начинают рваться духовные нервы, отчего происходит душевное расслабление. А чтобы не впасть в такое расслабление, нужно укрепляться советами опытного духовника. Ведь мы знаем, что диавол преобразуется во Ангела света [378] и что любая добродетель без опытного рассуждения может принести немалый вред. Посему отцы и сказали: «Превыше всего — рассуждение».

Возлюбленное о Господе чадо, отбрось разочарование и скажи: я буду понуждать себя до смерти, я буду стремиться к совершенству и достижению бесстрастия; если же я не достигну сего либо по причине своих немощей, либо по причине смерти, либо по какой-нибудь иной причине, верю, как верили в то отцы, что Бог сопричтет меня вместе с совершенными.

Возможно, ты мне скажешь: «Но ведь я хочу вкусить блаженства и мира Божия». Хорошо, говори врагу так: «Бог во мне. Если я буду понуждать себя к молитве, смирению и слезам, Он покажет мне Свой святой лик! И не только в монастыре, но если я буду жить даже в Содоме, как Лот, силен Бог даровать мне это святое пожелание моей души».

Чадо, верь в то, что я пишу тебе. Праведный Лот терзался слухом и взором день и ночь, видя беззаконные деяния нечестивых, но никого не осудил, почему и сподобился Божественного явления и спасения.

И ты взирай лишь на себя и на свои грехи, и я верю, что обретешь то, что превзойдет все твои чаяния.

 

Кошмары во сне и душевное беспокойство считай бурей диавольской зависти, которую он воздвигает, желая устрашить тебя в начале духовного пути, чтобы ты сказал: «Если я в начале пути встречаю такие искушения, превышающие мои силы, то кто же может выдержать до конца?». Так сатана, обладая опытом и навыком, использует злое свое искусство, погубив в геенне таким образом достаточно много людей. Но мы благодаря опыту знаем о его уловках. Вначале труден путь, но потом — упокоение, радость, благое извещение в великой надежде нашего спасения. «Житейское море, воздвизаемое зря напастей бурею…»[379].

Буря и штиль, брань и мир, здравие и болезнь, приобретение и потеря — этим характеризуется жизненный путь каждой души. Конец этого пути — смерть.

Итак, благословенная душа, не малодушествуй на пути своего спасения. Мы пойдем по нему вместе, помогая друг другу. Божественная благодать, немощное врачующая и оскудевающее восполняющая, будет с нами, поддерживая наши слабые помыслы и помазывая нас на терпение, доколе не приидет повеление Вседержителя, чтобы тело осталось здесь, а душа взошла на небеса.

 

В своем первом письме ты пишешь мне, что Давид говорит: Не дам волнения праведнику [380]. Здесь он говорит о той буре, которая не приведет праведника к жалкому исходу, но будет испытанием по любви для благого исхода и доброго конца, ибо посредством благого волнения дУши праведных не только спасаются, но и совершенствуются. Если бы не было бурь, никто бы не спасся.

Во втором письме ты пишешь, что в Писании сказано: Трусливые да не исходят на брань [381]. Да, но это касается телесного сражения, потому что трусливые могут стать причиной вреда для мужественных. А в духовной брани дело обстоит иначе, потому что трусливые воодушевляются благодаря мужественным и опытным людям. Духовники только тогда приносят человеку вред, когда, не имея опыта, учат противоположному, то есть дают не те лекарства, которые нужны для немощи исповедующегося.

Малодушный во время духовной брани терпит ущерб в том, что не преуспевает духовно. Однако, когда он призывает милость Божию, спасается. У него нет мужества для великих сражений, но кое-что для своего спасения он делает, и, чем более трудится, тем большее вознаграждение и получит.

Став праведными, святые претерпевали искушения или по причине каких-то недостатков, или чтобы получить бОльшую славу, потому что обладали великим терпением. И Бог, не желая, чтобы излишек их терпения оставался неиспользованным, попускал им искушения. Но искушения святых всегда завершались благим исходом.

 

Желаю тебе, чадо мое, подвизаться. Не забывай о цели — спасении. Диавол рыкает, ища, кого поглотить[382]. Не дремли, время не в наших руках. Жизнь наша висит на волоске. Понуждай себя, распрямись, покажи, что ты раб Христа, а не диавола. Разве ты не знаешь, что нерадение принесет тысячи помыслов, чтобы пленить тебя? Молись с болью и слезами, дерзай, Христос не оставит тебя. Понудь себя немного, и диавол убежит. Благодать готова тебе помочь. Она ожидает твоего собственного произволения и понуждения.

Нерадение, чадо мое, порождает неверие и расслабление, которое, в свою очередь, приносит рой худых и пагубных помыслов, приводя свою жертву к осквернению. Восстань, возьми оружие — молитву — и призывай славу нашего Бога. Разгроми противоборца-диавола, ищущего поглотить тебя. Понуждай себя. Я особенно молюсь за тебя, чтобы Божия Матерь укрепила тебя в твоем подвиге.

 

Бог мира, чадо мое, да дарует тебе Божественный мир, превосходящий всякий ум[383], и Свою любовь. Любовь Божия — это цель нашей жизни.

Бойся нерадения, как величайшего врага. Нерадение приносит все зло. Нерадение к обязанностям губит все духовные блага, откуда и происходит сухость со всеми последствиями. Нерадение поборается непрестанной молитвой, устами или умом, с памятованием нежданной смерти, адских мучений, рая и тому подобного. Необходимо понуждение себя к исполнению духовных обязанностей и, в особенности, к молчанию и молитве.

 

Утроба сердца моего, я шлю тебе величайшее пожелание своего сердца, дабы Бог сохранил тебя от лукавого. Аминь.

Подвизайся добрым подвигом[384] твоей души, познай, насколько глубоко ты падаешь, и исправляй себя. Нерадение бей со всей силой. От него начинается всякое зло.

При каждом твоем падении сатана все ближе и ближе подбирается к тебе, чтобы соделать тебя посмешищем и игрушкой в своих руках. Очнись от бесчувствия, читай, помышляй о горнем. Мы уезжаем в безвозвратное путешествие. Будь осторожен, потому что иные пойдут к горним благам, в прекрасный Иерусалим, дабы с Ангелами всегда праздновать нескончаемую Пасху. Другие же отправятся вниз, в геенну, для вечного пребывания в компании с бесами!

Зри горЕ, мыслью пройди это небо и узри то, что скрывается за ним! Там наше Отечество, туда уходят наши труды и там хранятся. Посему не неради о своих обязанностях: чтении, правиле, трезвенном бдении и молитве. Кричи, зови: «Иисусе, Наставниче, спаси мя, погибаю, окаянный»![385]

 

Еве было заповедано не есть от запретного плода. Но потом она увидела его, была побеждена, съела и умерла для Бога. Итак, она увидела и была побеждена. Еву победила жажда наслаждения, внутри нее произошла борьба, и самолюбие подтолкнуло ее ко вкушению, потому что она ради послушания не предпочла более лишение.

Бог не желает, чтобы те, кого Он спасет, кто ищет Его милости, были тупыми, малодушными, трусливыми и неопытными. Божественное наследие — для возросших христиан. Потому Он ставит нас перед искушениями, дабы проявилось наше послушание Его заповедям. Его просвещение — внутри нас. Познанию Его воли мы научаемся из Писаний. Кроме того, и совесть, подобно компасу, ведет нас. Все это просвещает нас перед лицом искушения.

Но когда наше произволение ко злу сильнее, тогда мы непослушны Божиим заповедям.

Мы сотворены свободными, и свобода наша не подавляется. И, как свободные, если бы мы боялись Бога, то не падали бы в искушениях. И если бы мы не любили себя больше Бога, то не уклонялись бы во грех. Но Его благость даже падению оставила врачевство исправления. И благодаря этому мы снова восстаем, и через падение бывает победа.

Праведными Писание называет всех понуждающих себя ко спасению, оправдавшихся верою. Бог не попустит им пасть, ибо они подвизаются добрым подвигом[386]. Он не оставит их в искушении, превосходящем их силы, когда они прилагают всё старание для терпения. Но когда есть трусость и вялость, когда произволение слабо, это служит причиной искушения, превосходящего наши силы.

Твой ропот грешен, потому что является следствием себялюбия и малодушия. Во всем твори терпение, благодари Бога и укоряй свою вялость, а не Господа, распявшегося ради тебя. И если Он любит тебя, то как же попустит тебе впасть в искушение? Попроси у Него прощения и укрепи себя терпением.

 

Будь осторожен с ленью как в молитве, так и в помыслах, не исключая и подвига бдения.

Не нерадите, чада мои, ибо нерадение — страшное зло, порождающее низкие наслаждения, предтеча геенны и причина страшного пленения.

Не впадайте в сон нерадения, ибо диавол бодр, он держит в своей руке зажженную лучину и старается поджечь нас. Очнитесь: нас ожидает суд и судилище без милости!

Не малодушествуйте, не теряйте мужества. Порой святая кормилица — благодать Божия — оставляет нас, и мы скатываемся в легкомысленные и неподобающие помыслы и слова, дабы смириться и не помышлять о себе высоко, но познать свою немощь, что без благодати Божией мы не можем сотворить никакого добра.

 

Не бойся, подвизайся, вооружись смелостью и мужеством. У нас есть военачальник Иисус, ведущий Свое войско к преславной победе! Только не будь малодушен! Малодушие — от лукавого. Оно разоружает нас и делает пленниками. Возложи свои надежды на Того, Кто сказал: не оставлю тебя и не покину тебя [387]. Он не попустит нам впасть в искушение, превосходящее наши силы.

 

Чадо мое, тебя посетило искушение, дабы испытать твое произволение и расположение. Подвизайся в добром исповедничестве, не бойся отвратительного врага наших душ.

Христос, любезное мое чадо, следит за твоим подвигом. Он попускает искусителю беспокоить тебя, дабы показать ему Свое чудо, которое Он сотворил с тобой, Своей сладкой благодатью оторвав тебя от мира.

Чадо мое, сражайся с врагом твоей души и ничего не позволяй ему приобрести из того, что он «даром» приобретал у тебя в миру.

Противостань с силой, дабы возрадовались Ангелы и радостно вострепетали, ибо бестелесный диавол побежден тобой при содействии невидимой благодати Божией.

Труд любого подвига проходит, а победа остается. Если во время искушения не захлестнет человека мучение, не увидеть ему благодати Божией.

Размышляй о смерти. Мы отходим в мир иной. О, как прекрасен он и блажен! Стало быть, мы сделаемся насельниками сего прекрасного мира! Об этом всеблаженном месте будем помышлять непрерывно, чтобы мы смогли презреть земной мир, ложный и обманчивый.

Молись, чадо мое, непрестанно, помышляй о своих грехах и плачь жгучими слезами, которые принесут тебе огромное облегчение. Хорошо сможешь поплакать тогда, когда молчишь и не зубоскалишь.

 

Чадо мое благословенное, радуйся любовью нашего благаго Бога, Который, как нежнейший отец, так прекрасно заботится, пусть и премудрым Своим наказанием, о спасении наших душ.

Мы, чадо мое, часто устрашаемся чего-нибудь искусительного, как было с тобой (о чем ты мне и пишешь), не ведая того, что ничего злого не может произойти с нами, потому что все случается по Промыслу нашего Небесного Отца для умножения нашего духовного знания, ибо в иной мир Бог не примет неучей[388] (людей, духовно неопытных), но примет мудрых, верных, опытных в борьбе с демонами и победителей разнообразных грехов.

Чадо мое, мужайся в подвиге. Со многими скорбями и искушениями мы переплывем море этой жизни, доколе не достигнем небурного пристанища жизни небесной, нескончаемой, где не будет уже ни печалей, ни опасностей.

Держи крепко штурвал благоразумия, дабы миновать нам рифы страшной геенны.

Таковыми Он желает видеть Своих подвижников и подражателей, чтобы ради Его любви они не щадили себя и в величайших напастях. Так они показывают свою подлинную любовь к Нему. В искушении открывается, насколько человек любит Бога!

Иисус, чада мои, желает, чтобы мы обладали совершенной любовью. Я хочу сказать, что две любви не вмещаются в одном и том же сердце. Мы не можем работать Богу и маммоне. Только Ему единому мы должны принести свое очищенное от фальши сердце, дабы и Он даровал нам Свое сердце, непорочное и Божественное.