Разве плохо, что христианство требует любить всех, как самого себя.

Ответ. Расскажем одну историю. Холодный осенний дождь без устали барабанил в плотно занавешенные окна. В небольшой ярко освещенной горнице Василия Георгиевича Демьянова, пресвитера осиновской общины баптистов, собралось несколько верующих. Раньше их было больше, но с началом войны несколько мужчин ушли в армию, сын Василия Георгиевича Сергей сражался в партизанском отряде.

В этот вечер все происходило почти как обычно. Измученные тяжелыми лишениями, пожилые женщины, собравшиеся на очередное моление, молитвенно сложив руки и потупив глаза, приготовились слушать проповедь. Брат Василий открыл Евангелие от Матфея и тихим размеренным голосом начал читать проповедь о любви к ближнему. Вдруг в дверь громко постучали, и не успел хозяин дома сказать «войдите», как она распахнулась, на пороге показались две незнакомые фигуры. Увидев, что вошедшие одеты в форму солдат гитлеровской армии, брат Василий решил было прекратить проповедь, но немцы на ломаном русском языке объяснили, что они тоже верующие — баптисты и что они хотели бы присутствовать вместе со своими братьями и сестрами во Христе на общем молитвенном собрании. Успокоенный, ободренный их словами, брат Василий с рвением разъяснял евангельские слова о том, что каждый верующий должен любить своего ближнего, как самого себя, и что христианская любовь должна распространяться не только на ближних, но даже и на врагов. С особым подъемом и нараспев читал он слова «Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас» (Матф., гл. V, ст. 44). И долго еще проповедовал Василий Георгиевич христианскую любовь, обращенную ко всем людям, живущим на земле…

Расходясь после молитвенного собрания, его участники и не предполагали, какие события ожидают их завтра. А случилось вот что: утром, следующего дня местные полицаи по приказу гитлеровского коменданта согнали все население Осиновки на большую площадь в центре села. Оказалось, что накануне гитлеровцы схватили двух партизан, раненных в перестрелке возле железнодорожной станции, и сегодня решили казнить их, чтобы запугать население. Посреди площади стояла высокая черная виселица, один из полицаев громко прочитал приказ немецкого коменданта, в котором говорилось, что всех партизан и сочувствующих им ждет беспощадная расправа. Затем к виселицам подвели осужденных. От потери крови они не могли идти сами, и их тащили немецкие солдаты. Один из пленных был незнакомый человек, но в другом Василий Георгиевич, стоявший в задних рядах, сразу же узнал своего сына Сергея. Он рванулся было вперед, хотел закричать, но спазма сдавила горло. Василий Георгиевич едва не лишился сознания. Как сквозь сон видел он только два лица: лицо своего сына и лицо того самого рыжего ефрейтора, который сегодня руководил казнью, а вчера в молитвенном экстазе повторял евангельские слова «Любите врагов ваших».

Впоследствии Василий Георгиевич рассказывал, как, вернувшись домой, он всю ночь провел в тяжелых думах, а на следующий день ушел к партизанам. «Я как бы сразу, словно озаренный, — говорил он, — понял, что нельзя любить тех, кто убил моего Сережу, причинил чудовищные страдания ни в чем не повинным людям, кто пытался лишить свободы мой народ».

О рассказанном только что факте стоит задуматься. Хорошо, что Василий Георгиевич нашел правильное решение. Но факты говорят, что таких, как он, среди баптистских проповедников в годы войны оказалось немного.

Библия учит: «возлюби ближнего своего, как самого себя». Но кого следует называть ближним? Мы считаем, что близким человеком является не просто тот, кто живет в соседней квартире, в близлежащем селе, не случайный попутчик в железнодорожном вагоне, а тот, кто делает общее с нами, близкое и нужное нашему народу дело. Один человек может работать на Дальнем Востоке, другой — в Белоруссии или Краснодарском крае, но если оба они служат общему делу, живут общими интересами, то такие люди являются близкими людьми. И наоборот. Соседи и даже члены одной семьи могут быть людьми далекими друг другу и даже враждебными, особенно если одни из них честные труженики, а другие — тунеядцы, хулиганы и т. п.

Но религия вкладывает в понятие «ближний» совсем другой смысл. В одном из Посланий апостола Павла недвусмысленно говорится, что любить и делать добро следует прежде всего «своим по вере». Это значит, что ближним для любого христианина является в первую очередь человек, придерживающийся той же самой религии. Василий Георгиевич Демьянов на собственном трагическом опыте понял, что любовь к ближним по вере может идти вразрез с интересами своего народа, с его справедливой борьбой за свободу. Это становится особенно ясным, если вспомнить, что христианство дополняет заповедь любви к ближнему требованием любить и врагов, прощать им обиды, молиться за них. В истории этот призыв особенно часто использовался для того, чтобы ослабить сопротивление эксплуатируемых эксплуататорам, задушить борьбу свободолюбивых народов с поработителями. Так, например, православный богослов, профессор духовной академии Гусев утверждал, что любовь к ближнему несовместима с классовой борьбой. Вот его слова относительно этого: «Там нет и быть не может истинной любви к людям, где к одним классам общества питается ненависть и злоба, проявляющаяся в подстрекательствах неимущих против имущих, в клеветах на последних, в насилиях над ними и т. д., а о других классах назойливо пекутся и кричат об этом на весь мир. Христианская любовь к людям заставляет человека скорее нести на себе самом иго клеветы и насилия, чем других подвергать этому злу…» Из этого видно, что христианство нередко использует такие привлекательные на первый взгляд призывы, как «люби ближнего» и т. п., в целях, не имеющих ничего общего с интересами трудящихся.

С точки зрения христианской морали бывший осиновский пресвитер Демьянов должен был простить убийц своего сына и врагов. Родины, должен был благословлять их, молиться за них. То, что он поступил иначе и начал бороться с ними, мстя за страдания своего народа, с точки зрения христианской морали является безнравственным. С позиций же коммунистической морали этот поступок является совершенно правильным, ибо он содействовал освобождению людей и помогал торжеству правого дела.

Некоторые верующие люди рассуждают так: когда мы призываем любить ближнего и прощать обиды врагам, то имеем в виду не врагов своего народа, противников коммунизма, а личных врагов. Христос, продолжают они, учил любить ближних, даже если эти люди лично нам неприятны и враждебно относятся к нам, и совсем не имел в виду классовых врагов, военных противников и т. п. На первый взгляд кажется, что эти рассуждения устраняют все противоречия, о которых говорилось выше, но на самом деле это не так.

Во всех четырех евангелиях, многочисленных посланиях апостолов и других христианских книгах есть немало прямых указаний на то, что раб должен любить своего господина и повиноваться ему со страхом и трепетом. Значит, речь в них идет о любви к эксплуататорам и покорности исконным врагам трудового народа.

Кроме того, даже если согласиться с тем, что речь идет здесь только о личных отношениях человека с окружающими, то и в этом случае дело обстоит не так просто. Если вы честный, уважаемый всеми человек, хороший семьянин, труженик, то другие люди такие же честные труженики, как и вы, будут относиться к вам хорошо. Кто же из ваших знакомых, соседей или сослуживцев будет относиться к вам плохо, враждебно? Очевидно, что враждебно к вам будут относиться лентяи, хулиганы, пьяницы или нарушители общественного порядка, которым ваш образ жизни не по душе (если такие люди есть среди ваших знакомых). Очевидно, что личная дружба или вражда связана у каждого советского человека с его общественным положением, с его отношением к обществу и труду. Если вы. будучи сами честным человеком, станете прощать все обиды хулигану, развратнику или лодырю, то такой человек сможет причинить большой вред не только вам и вашим друзьям, но и всему обществу. Значит, вы вольно или невольно станете соучастником антиобщественных поступков. Вот почему наши личные симпатии и антипатии, любовь и вражда связаны с нашими общественными интересами.

Как же в таком случае следует относиться к своим друзьям и врагам, какими правилами следует руководствоваться в отношениях с ближними? Коммунистическая мораль отвечает на этот вопрос так: любовь, дружба, взаимная привязанность между людьми, имеющими общие интересы в личной жизни и общественно полезном труде, не только возможны, но и необходимы, ибо они делают нашу жизнь прекрасной и содержательной. Подлинная любовь, теплые, дружеские отношения могут существовать не только между людьми, которые ежедневно встречаются, но и между людьми, разделенными тысячами километров. Дружеские чувства, которые испытывают советские люди к борцам за свободу колониальных стран, помогают освобождению человечества от ига колониализма и эксплуатации. Но эти высокие и благородные чувства нельзя питать к тем, кто мешает нам строить коммунизм, кто мешает народам колониальных и зависимых стран добиться свободы и прогресса. Вот почему и в этом вопросе коммунистическая мораль несовместима с христианским призывом любить всех, в том числе и врагов.

Рекомендуемая литература

«Настольная книга атеиста». М., 1971, стр. 218-238.

Не совпадают ли многие требования морального кодекса строителей коммунизма с библейскими заповедями? Не говорит ли это о том, что мораль коммунистическая зиждется на христианской?

Ответ. На первый взгляд может показаться, что некоторые религиозные заповеди и в самом деле совпадают с требованиями морального кодекса строителей коммунизма. В действительности же за чисто внешним сходством кроется глубокое различие и даже противоположность их содержаний.

Несомненно, моральный кодекс строителей коммунизма воплотил в себе все то ценное, что выработало трудящееся человечество на протяжении всей истории своего существования. Однако это касается только тех моральных норм, которые действительно отражали интересы трудящихся.

Можно ли это распространить на религиозные заповеди? Нет.

Попробуем разобраться.

Много веков религию питало, поддерживало отчаянное стремление человека освободиться от земных мерзостей: угнетения человека человеком, стремления к наживе, эгоизма и т. д. Однако человек не был в состоянии реальными средствами, своими силами очистить мир от его пороков. Он не мог правильно определить причины их существования, а значит, и пути освобождения от них.

Ход мысли людей тек по привычному руслу: если человек не может победить зло, пороки, значит, их существование предопределяется какими-то силами, более могущественными, сверхъестественными. А если это так, то и борьба человека против этих сил средствами, которыми он владел, бессмысленна. Значит, нужно отбросить как бесполезные всякие попытки побороть эти могущественные силы, нужно смириться с ними и, может быть, тем самым добиться их благорасположения к себе, заручиться их поддержкой. Человек должен не бороться против пороков, не осуждать аморальные поступки ближних, не заставлять их прекратить безобразия, а терпеливо переносить их и своим безропотным примерным поведением заслужить свое спасение которое когда-то все же должно прийти. Если не видно просвета в этом мире, то остается надежда на спасение в мире потустороннем. Отсюда вытекает первейшее религиозное требование — всепрощение.

Всепрощение и является той основой, на которой покоятся моральные заповеди религии.

К чему на деле ведет религиозное требование всепрощения, наглядно показала многовековая история общественного развития. Около двух тысяч лет провозглашало христианство свои моральные заповеди, а зло, нравственные пороки людей так и оставались непреодолимыми. Религия своими моральными заповедями отвлекает людей от борьбы со злом, с нравственными пороками и тем самым способствует их закреплению.

Более того, выполнение религиозных нравственных заповедей даже не является обязательным: религия благословляет отказ от любых моральных норм, если это служит интересам веры. Не случайно время, когда религия господствовала во всех сферах жизни общества, было самым мрачным периодом истории: в застенках инквизиции под чудовищными пытками гибли тысячи невинных людей, на пылавших повсюду кострах заживо сжигали тех, чья единственная вина состояла в попытке истолковать «священное писание» — чуть-чуть иначе, чем это делала церковь.

В условиях социализма выполнение религиозных заповедей» основанных на всепрощении, тоже наносит большой вред обществу. В самом деле, религиозные моральные заповеди не делают различий между честным человеком и подлецом, грабителем: они требуют с одинаковой силой любить и тех и других, творить благо и тем и другим. Таким образом, эти заповеди объединяют в тесный братский союз и труженика, и его злостных врагов: эксплуататоров, грабителей, тунеядцев и т. д.

Задумайтесь: кому все это на руку, кому это выгодно?

Конечно, не трудящимся, за счет которых паразитируют все эти грязные личности.

Религиозные моральные заповеди, порожденные эксплуататорским миром, не могут не нести на себе его печать. И в самом деле, эти заповеди порою наполнены таким содержанием, которое прямо противоречит интересам трудящихся. Чем, например, обеспечивается соблюдение религиозных заповедей? В конечном счете страхом перед божьим наказанием, перед муками ада. Ведь религия прямо говорит, что за несоблюдение божьих предписаний человеку уготована геенна огненная. Получается, что человек творит добро как бы из-под палки, а не от чистого сердца, не по доброй воле, не по искреннему стремлению. Получается, что выполнение религиозных заповедей в конечном итоге диктуется интересами личной выгоды, перед которой отступают на задний план интересы ближнего, интересы всего общества в целом.

Так и поучают верующих священники в своих проповедях. Вот слова одного из них: «И уголовному преступнику и язычнику окажи почтение, как образу божию. Что тебе до их немощей и недостатков! Наблюдай за собой, чтобы тебе не иметь недостатка в любви… Каждый из нас должен, исполняя заветы Христовы, думать о себе, о своей душе, о своем спасении, а не осуждать того, кто пренебрегает заповедями божьими… Он сам за себя ответит перед господом… Для чего же вы делаете добро? Для себя только!» Получается вроде сделки: «Я буду выполнять заповеди божьи, а за это получу место в раю». Религиозные заповеди таят в себе элемент лицемерия, торгашества, эгоизма, корысти. И все это вполне естественно: ведь религия всемерно поддерживается эксплуататорским миром, в котором счастье одного человека покоится только на несчастье других (людей.

Марксизм указал путь создания человеческого общества, свободного от нравственных пороков людей. Он доказал, что моральные пороки порождаются прежде всего самими условиями жизни людей эксплуататорского мира. Господство частной собственности на средства производства порождает эксплуатацию человека человеком, антагонизм между людьми, недоверие друг к другу, бессердечность, жестокость, эгоизм, стремление поживиться за счет другого, обмануть его и т. д. Значит, чтобы победить моральное зло, искоренить пороки людей, надо уничтожить ту основу, которая их постоянно, в массовом масштабе порождает, т. е. надо изменить условия материальной жизни людей. А для этого прежде всего необходимо утвердить общественную собственность на средства производства. Только на Основе этой собственности могут утвердиться и безраздельно господствовать дружественные отношения между людьми.

Коммунистические принципы поведения людей покоятся на сознательности граждан. Выполнение норм морального кодекса строителей коммунизма не обусловлено какой-то торгашеской выгодой, страхом перед муками ада. Просто человек осознает, что, поступая нравственно, он тем самым действует на пользу всему обществу. Коммунистические нормы морального кодекса покоятся не на всепрощении, а на решительной борьбе против всего того, что мешает честным людям жить. Коммунисты потому и могут так сильно любить, что умеют так же сильно ненавидеть эксплуатацию человека человеком, эгоизм, карьеризм И т. д.

Моральные нормы коммунистического кодекса являются выражением борьбы против пороков не во имя одной личности, а во имя коллектива, во имя всего общества в целом. И если кто пытается паразитировать за счет коллектива, коммунистический кодекс обязывает заставить этого человека уважать интересы коллектива.

Таким образом, выражаясь словами Энгельса, можно сказать, что «если немногие места из библии и могут быть истолкованы в пользу коммунизма, то весь дух ее учения, однако, совершенно враждебен ему, как и всякому разумному начинанию» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 1, стр. 532).

Конечно, верующие нашей страны в своем подавляющем большинстве вкладывают в религиозные заповеди свои лучшие чувства, которые несовместимы с эгоизмом, коварством, желанием нанести зло ближнему. Но это уже не заслуга религии. В данном случае верующие поступают в своей жизни так, как этого требует коммунистическая нравственность, именно потому, что они отходят от самого духа требований религии.

Рекомендуемая литература

Анисимов С. Ф. Нравственный прогресс и религия.

М., 1965. «Настольная книга атеиста». М., 1971, стр. 218-238.

Чем отличается христианское требование трудиться от коммунистического понимания труда?

Ответ. Среди верующих людей, стремящихся выполнять все предписания религии и уверенных, что только таким путем можно обеспечить себе райское блаженство, немало честных тружеников. Живя в нашем обществе, где труд стал делом чести, делом доблести, они пытаются убедить себя и других, что между христианством и коммунизмом нет разногласий, когда речь заходит о труде. Но можно ли с ними согласиться?

Несколько лет назад один видный баптистский проповедник, стремясь рассеять сомнения верующих, говорил: «Мы хорошо знаем, что любовь делает человека чище, лучше и благороднее. Стараясь понравиться любимому человеку, мы стремимся лучше трудиться, повышать свою квалификацию и т. д.; ибо, чем лучше человек трудится, тем лучше к нему относятся и тем больше уважают его другие люди. Но ведь Христос — наш небесный жених, наш возлюбленный господь. Если обычная земная любовь вдохновляет нас на труд, то тем более должна вдохновлять нас на труд возвышенная любовь к нашему спасителю». Примерно с такими же рассуждениями выступают многие православные священники. Они уверяют, что Христос сам был тружеником, что его евангелие есть евангелие труда и что каждый верующий должен активнее трудиться на ниве господней.

Более того, они даже приводят отдельные цитаты из «священного писания», на первый взгляд как будто подтверждающие эту точку зрения. Так, например, из Посланий апостола Павла приводятся слова «если кто не хочет трудиться, тот и не ешь» (2 посл. к Фессалоник., гл. III, ст. 10), из Евангелия от Матфея: «… трудящийся достоин пропитания» (Матф., гл. X, ст. 10). Приводя эти слова, защитники религии даже утверждают, что в них-то как раз и содержится сущность коммунистического отношения к труду.

Известно, что христианство возникло около двух тысяч лет назад. Оно полностью восприняло ветхозаветное отношение к труду, а в Ветхом завете труд рассматривается как божье наказание за первородный грех. Люди некогда жили не трудясь, говорится в нем, но затем они нарушили завет бога и вкусили плоды от древа познания, бог проклял их за это и заставил трудиться «в поте лица». Этот библейский рассказ возник тогда, когда труд был тяжелым, подневольным, безрадостным и люди смотрели на него как на проклятье. Христианская мораль только закрепила это отношение к труду.

Ну, а как же быть с теми словами из Посланий апостолов и из евангелий, которые были приведены выше и как будто являются призывом к труду? Здесь нет никакого противоречия. Первоначально требование: «если кто не хочет трудиться, тот и не ешь» — выражало настроение рабов и простых тружеников, их ненависть к богатеям, ведущим праздную жизнь. В христианской же религии, очень скоро поставленной на службу эксплуататорским классам, это требование приобрело иной смысл. Христианство призывало рабов и эксплуатируемых переносить тяжелый, подневольный труд со смирением и кротостью. В тех же Посланиях, где говорится: «если кто не хочет трудиться, тот и не ешь», содержатся и такие слова: «рабы, повинуйтесь своим господам во плоти со смирением и кротостью». А в евангелиях есть немало поучений, утверждающих, что раб должен не жалея сил трудиться на господина. Вот и оказывается, что если сопоставить все эти слова, то их истинный смысл будет совсем не таким, каким его представляют себе люди, желающие примирить христианское и коммунистическое отношение к труду. Подлинный смысл христианского отношения к труду таков: раб должен безропотно трудиться на господина и тогда он достоин пропитания; если же он отказывается от подневольного труда, не хочет трудиться на господина, то «и не ешь».

Нам могут возразить: коммунистическая мораль тоже провозглашает принцип «Кто не трудится, тот не ест». Действительно, внешне он очень похож на некоторые христианские призывы, но смысл, который мы в него вкладываем, совсем иной. Ведь в наших условиях труд не является подневольным, наоборот, чем лучше трудится человек, чем больше сил отдает он на благо обществу, тем выше достоинство этого человека, тем с большим уважением и почетом относятся к нему, тем обеспеченнее ему самому живется. У нас давно нет эксплуатации человека человеком и созданы все условия для того, чтобы каждый трудоспособный человек мог внести свой вклад, свою лепту в свершения свободного народа. Но есть еще у нас отдельные люди, отлынивающие от общественно полезного труда и стремящиеся прожить за чужой счет. Против этих лентяев и тунеядцев и направлено наше требование «Кто не работает, тот не ест».

Различия между коммунистическим и христианским отношением к труду идут еще. дальше. Дом, в котором вы живете, книга, которую вы сейчас читаете, одежда, которую вы носите, и пища, которая насыщает вас, — все это результат человеческого труда. В результате самоотверженного и свободного труда миллионов советских людей наша страна стала могучей державой мира. Благодаря творческому труду наших ученых, инженеров и рабочих первые в мире советские космонавты совершили успешные полеты в космос. Коммунистическая мораль считает, что сознательное отношение к труду является основой нравственного поведения человека. Мы тем выше ценим человека, чем лучше он трудится. Ведь трудом мы создаем наше прекрасное будущее — коммунистическое общество. Христианство же, как и другие религии, считает, что нравственность человека определяется верой в бога. Наибольшего уважения и почета достоин не тот, кто лучше трудится, а тот, кто сильнее верит в бога, кто точнее соблюдает предписания религии.

Все евангелия проникнуты мыслью, что для спасения души и достижения райского блаженства необходима прежде всего вера в спасительную миссию Иисуса, а не труд. Недаром в Евангелии от Луки Христу приписываются такие слова: «посмотрите на воронов; они не сеют, не жнут; нет у них ни хранилищ, ни житниц, и бог питает их; сколько же вы лучше птиц?» (Лука, гл. XII, ст. 24). И далее: «посмотрите на лилии, как они растут: не трудятся, не прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них» (Лука, гл. XII, ст. 27). Христианская религия заверяет верующих, что заслужить райское блаженство можно, лишь снискав милость божию молитвами, но совсем не трудом. Вот и выходит, что люди, которые ставят молитву и соблюдение религиозных обрядов и праздников выше своих трудовых обязанностей, вовсе не нарушают христианских заповедей, а, наоборот, выступают в полном согласии с ними.

Кое-кто из верующих может после всего сказанного подумать так: если христианство раньше считало труд наказанием за грехи людей, то нельзя ли в наших условиях изменить отношение христианства к труду и примирить таким образом христианскую и коммунистическую мораль. Многие честные верующие люди искренне желают этого «верят, что это возможно.

Давайте, однако, подумаем, что случилось бы, если бы христианство действительно провозгласило труд основой всей нравственности, главным залогом райского блаженства? При этом речь идет, конечно, об общественно полезном производительном труде. Такое изменение отношения христианства к труду означало бы, что для достижения своей главной цели (а именно райского блаженства и спасения души) каждый верующий должен прежде всего отдавать все свои силы труду на благо общества. Если в рай попадут лишь наиболее нравственные люди (а нравственность зависит от участия человека в производительном труде), то само собой разумеется, что верующие начнут ставить труд выше молитв, выше религиозных обрядов и праздников. А это непримиримо с религией и невыгодно церковникам. Ни одна религия не может поэтому считать труд высшим проявлением человеческой деятельности. Иначе сама религия лишится всякого смысла.

Вот поэтому-то даже, те проповедники и защитники религии, которые в наших условиях стремятся найти общие черты в коммунистическом и христианском отношении к труду, вынуждены рано или поздно признать, что главное в жизни верующего не труд, а надежда на милость божью. Тот самый проповедник, который утверждал, что любовь к Христу должна вдохновлять нас на труд, писал в баптистском журнале, издающемся в СССР: «… мы можем получить спасение и царство небесное не по нашим заслугам, а даром, только по милости божией! Царство небесное не зарабатывается, а дается даром, — вот что говорит нам сегодня Христос».

Чему же должен верить христианин, к чему он должен стремиться? Ведь если трудом нельзя заработать царство божье, то он теряет всякий смысл. И действительно, среди людей, считающих себя последователями Христа, немало таких, кто резко отрицательно относится к общественно полезному труду. Например, адвентисты-реформисты, многие пятидесятники, так называемые «свидетели Иеговы» и др. прямо утверждают, что труд на благо общества является грехом, ибо он мешает молитве, отвлекает людей от общения с богом. Немало тунеядцев находят в этом оправдание своему паразитическому образу жизни.

Здесь, впрочем, следует повторить, что среди верующих христиан есть немало честных тружеников, но эти люди, трудясь наравне со своими неверующими товарищами, действуют не в соответствии с христианской моралью, а вопреки ей. Своим повседневным трудом на колхозных полях и у заводских станков они на самом деле опровергают то, во что сами верят. Они показывают, что счастливую и радостную жизнь, подлинный земной рай можно построить творческим созидательным трудом, без всяких молитв, обращенных к богу.

Рекомендуемая литература

Анисимов С. Ф. Ценности — реальные и мнимые. М., 1970.

Тимофеев В. Д. Социальные принципы коммунизма и религия. М., 1969.

Щербаков В. Евангельская нравственность и гуманизм. Л., 1967.