О многофакторной этиологии невроза и шизофрении

"На основании своего опыта, а он очень велик, смею утверждать, что роль родителей в психической жизни всех детей, которые впоследствии становятся психоневротиками, очень велика." 3. Фрейд. "Толкование сновидений".

 

Вданной главе представлены материалы цикла индивидуальной и групповой психотерапии, которая проводилась в течение месяца (4 раза в неделю). Работа осуществлялась с двумя различными группами. Первая состояла из 16 человек, которые в большинстве своем уже вышли из состояния невротической фиксации. Во вторую группу входили 5 человек с явно выраженной шизофренией.

 

"... наш первый жизненный опыт становится преградой для других возможностей и предопределяет нашу направленность ".

 

1.

Сегодня утром я закончил чтение одного недавно опубликованного научного исследования, в котором подчеркивается, что любая предрасположенность к неврозу, шизофрении и т. д. связана с состоянием тоски, тревоги, перенесенными в раннем детстве по причине разлуки с родителями. Задавшись вопросом, насколько верно это положение, я стал анализировать полученные здесь данные. Каждый из вас своими словами приближал меня к одной гипотезе, суть которой состоит в том, что тревожное состояние, связанная с разлукой, является универсальным явлением, неизбежным в процессе рождения Я. У невротиков и психотиков оно выражается в качестве механизма фиксации, когда беспокойство в связи с разлукой используется в качестве первичной тактики, порой вплоть до возникновения навязчивого состояния. Клинические случаи очень разнообразны и число их, практически, безгранично. Всех вас объединяет не тревога из-за разлуки, а некая странная чувствительность, восприимчивость, которыми вас наделили в избытке в отличие от членов семьи, где вы жили и воспитывались.

В настоящее время вы следуете заложенной в вас программе. Но какую информацию вы вобрали в самом раннем детстве? Из ваших ответов я вижу, что никто не проявил точности в разъяснениях, имевших место при проведении индивидуальной психотерапии.

Обнаруживается феномен цензуры, скрытности, забывчивости и приспособления. Почти никто не был способен пойти до конца. Нам известно, что в настоящее время психология занимается исследованиями факторов внутриутробного развития. Мои наблюдения подтверждают, что плод в возрасте нескольких месяцев постоянно впитывает все, что исходит из окружающей его социальной среды. И я неоднократно сталкивался с тем, что для объяснения некоторых сновидений пациентов мне приходилось прибегать к анализу ситуаций в пренатальный период Так, например, в случаях, когда я не мог расшифровать сновидения, мне приходилось обращаться к пациенту со следующим вопросом: " Не известно ли Вам что-либо о том, что Ваша мать перенесла какую-то хирургическую операцию на третьем или четвертом месяце беременности, не испытала ли она страха?" Следует отметить, что во всех случаях это подтверждалось. Сновидение, прежде необъяснимое, становилось абсолютно понятным, когда я принимал во внимание факторы, имевшие место в период беременности матери пациента.

Я не имею в виду факторы наследственности. Наследственность может только варьировать чувствительность, темперамент и т. д., но отнюдь не приводит к какому-либо уровню ненормальности, о которой мы сейчас ведем речь. Это правда, что каждый рождается с темпераментом, сформированным на основании биологической предпосылки обоих родителей, развитие которой происходит в утробе матери. На темперамент, кстати, оказывает влияние физическая и астрологическая среда. Если вы спросите акушерок, они скажут, что, как правило, родовые

­ Конец страницы 4 ­

¯ Начало страницы 5 ¯

схватки приходятся на первые ночные часы. Почему концентрация деторождения приходится на определенные дни, словно, по сговору будущих новорожденных, у которых есть свои предпочтения?

А теперь представьте себе ребенка, который рос в среде с недостаточным количеством кислорода или постоянно видел только лишь лица матери, отца и был лишен возможности созерцать свежие лица своих сверстников. Что с ним будет? Что будет отличать ребенка, который живет со счастливой, сексуально и эмоционально удовлетворенной матерью, от малыша, чья мать в силу определенных обстоятельств фригидна, фрустрирована? Какая чувствительность сформируется у этих детей?

У всех ваших матерей, с которыми мне довелось встречаться, ситуации совпадают: это тип женщин мнительных, с навязчивыми идеями и необходимостью компенсироваться. Могу в этой связи привести типичный пример. Одна из матерей настойчиво звонила мне по телефону и просила встретиться с ней. Наконец, наша встреча состоялась. Я обратился к ней с вопросом о том, как у нее обстоят дела с привязанностями, с браком, с сексуальной жизнью. И вот каков был ответ: "Но, профессор, разве я могу думать о подобных вещах? Я должна думать о моих детях. У меня с ними много забот и неприятностей. Могу ли я позволить себе быть счастливой?" Я понял, что продолжать разговор не имеет смысла. Когда же впоследствии у меня состоялся в ее присутствии разговор с мужем (человеком очень чувствительным и любящим жизнь), он произнес: "Наконец, я могу сказать об этом, так как прежде боялся, что меня упрекнут в эгоизме. До рождения детей мы с женой жили в полном согласии. Затем по мере появления детей она все больше отдалялась от меня и, словно, растворялась в детях, которым отдавала все." Жена при этом добавила: "Да, профессор, я живу только ради детей".

Зачастую ребенок без его ведома введен в качестве партнера или союзника в поле одного из родителей. Когда моей старшей дочери был всего один год, мне приходилось неоднократно убеждаться в том, что я мог остановить в любой момент ее плач или привести ее в состояние переживания какого-то чувства. Естественно, что такое воздействие я осуществлял только тогда, когда оно шло дочери на пользу. Но во имя кого люди появляются на свет? Все вы подвергались начальному воздействию, что выразилось в тысяче подробностей и привычек, а именно: как сидеть на горшочке, за столом, как укладываться спать, бояться темноты и т. д. Вас приучили к определенному типу ласки, тону голоса. Как-то один певец рассказывал, что его четырехлетняя дочь обратилась к нему с вопросом в тот момент, когда он репетировал: "Папа, почему ты всегда споришь, когда поешь?"

Как правило, ребенок постоянно испытывает некоторую боязливость по отношению ко всему, что находится вовне. На ребенка влияет любая форма гиперактивности среды: биологическая, химическая, физическая. К этому также относится форма движения, душевного состояния людей, которые окружают этого ребенка и т. д. Так, например, счастливая мать, после встречи с любимым человеком воспринимается своими детьми особым образом. Особым, но уже совершенно другим, образом дети воспринимают мать грустную, печальную. Следовательно, эта гиперактивность среды оказывает на ребенка влияние и выстраивается в его индивидуальном организме в некую реальность, не принадлежащую ему. Организменная энергия ребенка наполняется или поляризуется более сильной направленностью кого-либо из родителей.

 

"Задача родителей состоит в том, чтобы ориентироваться на проект ребенка, а не воспитывать его, как это, к сожалению, случается, в соответствии с собственной перспективой".

 

Среда формирует ребенка. Это особенно касается детей, которые проявляют в процессе развития семейной ситуации или в контексте взаимоотношений со средой повышенную "чувствительность" (не разум, что являет собой концепцию зрелости). Чувствительность также означает "более высокий уровень потребности". Можно сказать, что субъект наделен чувствительностью, так как обладает более высокой потребностью в сложившейся реальности. Если расположить в одном ряду такие понятия, как тип бессознательного родителей, свойство семейной среды, чувствительность субъекта, можно обнаружить структуру, которая формирует человека в большей степени как продукт той среды, в которой прошло его раннее детство, нежели среды, в которой проходил весь последующий период жизни.

В первые годы существования — а именно до пятилетнего возраста — уровень "чувствительности" познания необычайно высок. В период раннего детства человек открыт для восприятия малейшего проявления любой реальности. Так раковина способна придать непредсказуемую форму своей жемчужине, пока песчинка еще не проникла вовнутрь. Но как только это свершилось, раковина формирует жемчужину в соответствии с имеющейся данностью, поскольку внедрившаяся реальность исключает любую другую. Таким же образом наш первый жизненный опыт становится преградой для других возможностей и предопределяет нашу направленность. Действительно, на основах, заложенных в детстве, начинает формироваться структура саморегуляции, самоотбора. Как только организм приобретает определенную направленность, индивид способен

­ Конец страницы 5 ­

¯ Начало страницы 6 ¯

выбирать среду. Это происходит на основе так называемого тематического выбора на организменном уровне.

Итак, вначале среда обусловливает индивида, а впоследствии он сам будет обусловливать среду. Если субъект в самом раннем детстве был приучен к тому, что во время болезни ему уделялось особое внимание, он поощрялся лаской, это означает, что при возникновении трудностей во взрослом возрасте он механически прибегнет к известному маневру, чтобы удовлетворить потребность в поощрении.

Для того, кто не способен адаптироваться в новых условиях, неожиданное изменение среды может спровоцировать психический срыв. Почему происходит так, что удачливый человек вдруг оказывается в состоянии полного упадка сил? Где следует искать причину срыва? Основная структура индивида оказывается неподготовленной к какому-то типу социума, что влечет за собой регресс.

Трудность зарождается внутри, в душе, из-за изменения внешней социальной среды. То есть речь идет о кризисе личности, наступающем в связи с тем, что социальная (социологическая) среда предъявляет другой уровень требований к субъекту. А он по причине жесткой обусловленности не может обучиться новому способу адаптации, чтобы войти в соответствие с запросами общества. Разлад может произойти и из-за изменений в контексте потребностей, запросов субъекта. Ведь органические заболевания тоже несут с собой неприятности и вынуждают изменять социальные отношения. Если индивид не способен на это, возникает невротический кризис. Такое несоответствие ведет к внутреннему разладу, фрустрации, состоянию тревоги, для облегчения которых и возникает потребность в заместителе, несущем материнскую нагрузку. В социальном плане поощряемая инфантильность становится оправданием и компенсацией для неспособного к адаптации субъекта.

 

2.

Компенсация посредством ребенка (что случается чаще всего!) осуществляется следующим способом. Так, например, муж возвращается домой после рабочего дня. Возможно, в семье незадолго до этого была некоторая напряженность, имело место проявление дурного настроения, противоречий, в связи с чем жена нуждается во внимании и некотором оправдании. Именно по этим причинам рядовая сцена возвращения мужа домой с работы внешне проходит нормально. Во время ужина или каких-либо других обычных семейных процедур жена нарочито услужлива в ответ на минимальные просьбы ребенка, в то время как муж получает лишь самое необходимое. В некоторых случаях мать выражает излишнюю поспешность при исполнении сменяющихся требований ребенка, и все это происходит на глазах у отца, который вынужден молчать, так как не смеет ставить свои запросы выше запросов малыша. Превращая ребенка в своего союзника, мать неизбежно портит его и при этом провоцирует в муже чувство вины или озлобленности. Последствия могут быть самыми разнообразными. Но одно будет несомненным: ребенок, испорченный с целью его использования в качестве союзника, в дальнейшем будет прибегать к инфантильной тактике претензий, которые должны будут удовлетворяться немедленно и наилучшим образом, в противном случае он ответит взрывом агрессивности различного толка, вплоть до преступности или шизофрении.

Впоследствии такому субъекту отнюдь не просто приспособиться к тому, что он должен всего добиваться сам, в то время как прежде поощрялся в любых обстоятельствах. Это означает, что степень вреда зависит не столько от избалованности на почве привязанности (ласка и подарки сверх меры), сколько от подчеркивания абсолютного превосходства ребенка, что впоследствии приводит его к осознанию своей исключительности, в то время как он был всего лишь инструментом, средством. Таким образом, чувство превосходства мать взращивала в ребенке в своих собственных интересах как внешний фактор, а малыш, не понимая, что его использовали, воспринял это на свой счет и уверился в своей исключительности.

Каждого из нас лепили по своему образу и подобию другие, и это особенно относится к матери. Кто является матерью? В большинстве случаев речь идет о биологической матери, но при определенных обстоятельствах роль матери может принадлежать сестре, монахине, священнику и т. д. В любом случае в роли матери может оказаться та личность или даже та ситуация, что определяет точку опоры, на основе которой ребенок выстраивает структуру своей собственной уверенности.

Задача родителей состоит в том, чтобы ориентироваться на проект ребенка, а не воспитывать его, как это, к сожалению, случается, в соответствии с собственной перспективой. Происходит это особенно часто, (причем как на сознательном, так и бессознательном уровне), если один из родителей находится в состоянии фрустрации в сфере привязанности (секс является компонентом этой сферы).

В подобных случаях мать стремится приблизить ребенка к себе, чтобы обеспечить свою защиту. При поддержании постоянной связи с ребенком матери удается создать прочный союз, перерастающий в симбиотическую связь.

При таком положении вещей мать настолько переполняется любовью, что порой даже на сознательном уровне намеревается вырастить из ребенка не только союзника, но и тайного партнера.

Что касается ребенка, он в таких случаях предпочитает модель поведения привязанности к матери, чтобы предохранить себя от невзгод, полностью доверившись ей. По такой системе мать в результате воспитывает настоящего "аутсайдера", психологически сформированного как бы с двумя центрами тяжести, один из

­ Конец страницы 6 ­

¯ Начало страницы 7 ¯

которых располагается в ребенке, а другой — в матери.

По причине психологического симбиоза и полной зависимости такой человек требует внимания, ухода, то есть прибегает к тактике шантажа, благодаря которой он может выжить. Субъект испытывает постоянную потребность в точке опоры извне, поскольку он этому обучен с той поры, когда каждая его просьба приводила мать в состояние восторга.

Однако субъект остается в неведении, что подобное воспитание обязывает его жить только в симбиозе с другим, и начинает вступать в противодействие, но с амбивалентным (двойственным) чувством. Некоторые состояния противоречия, споры, шизофренические приступы, органические заболевания — все это формы протеста субъекта по отношению к личности матери, причем, как я уже говорил, не имеет значения факт, кто на практике выполняет "материнскую" функцию: психоаналитик, партнер, муж, жена и т. д. Такое поведение субъекта объясняется его желанием, чтобы "мать" оставалась рядом, подменяла его собой. Создается предрасположенность к тому, что субъект способен воспринимать жизнь только при условии, что рядом есть кто-то еще, что он не один. Порывы гнева, свойственные стольким шизофреникам, являются их жизненной потребностью, и бесполезно взывать в таких случаях к их благоразумию, поскольку они не умеют жить "самостоятельно" и психика их уже раздвоена. К этому также можно отнести случаи из контекста негативной, или вампирической, психологии.

Разница между невротиком и зрелым человеком состоит в следующем: зрелый индивид ведет сражение самостоятельно, в то время как невротик ощущает перед боем неуверенность, поскольку зависит от двух генералов — себя и отделившегося в бессознательном партнера. Невротик, словно, задает себе вопрос: "А тот, другой, пойдет в атаку?" Поведение невротика существенным образом определено бессознательным матери, которая является его навязчивым партнером. Мать одной из присутствующих здесь девушек сказала мне, что была бы рада, если бы ее дочь вновь стала пятилетней девочкой. Сколько искренней наивности в утверждениях подобного рода. В них нет злонамеренности, так как эти матери были в свою очередь разрушены средой, в которой росли, воспитывались. Ребенок нужен им, чтобы жить и выжить. Если они лишаются предмета "любви", их крушение неизбежно, и ребенок удерживается в этой ситуации в качестве союзника. Но следует помнить, что даже в том случае, когда мать поступает таким образом безо всякого злого умысла, ее поведение деструктивно, так как она крадет у ребенка то, в чем нуждается сама.

Такой ребенок в будущем сможет спастись, если встретит на своем пути контрпартнера (по отношению к первому). Эту функцию и выполняет психотерапевт.

Психотерапевт умеет противостоять потребности пациента быть в зависимости и постепенно, осторожно обрезает пуповину, что так крепко держит субъекта в состоянии симбиоза с личностью матери.

Вы, наверное, уже заметили, что иногда вам здесь запрещают встречаться с тем или иным человеком. Это делается с той целью, чтобы у вас не появилось

 

­ Конец страницы 7 ­

¯ Начало страницы 8 ¯

желания вновь искать точку опоры в другом субъекте.

Как онтотерапевт, я подталкиваю вас к тому, чтобы вы апеллировали только к себе. По чьей-то вине, человека или среды, вы оказались людьми, себе не принадлежащими. И вот теперь с помощью другого человека, по силе своей намного превосходящего прошлую среду, вы возвращаетесь к себе: вас призывают к тому, чтобы иметь только одну точку опоры и не раздваиваться. В настоящее время вы находитесь в таком социальном окружении, которое способствует вашей личностной автономии. Вы переживаете позитивный процесс существования индивидуации в соответствии с ее собственной реальностью.

 

3.

Основная трудность в каждом случае психологического разлада состоит в неспособности отказаться от соблазна быть поощренным, что ведет к дальнейшему закреплению инфантильной модели существования.

Часто случается так, что индивид, приняв удобную для него в психологическом и социальном плане инфантильную роль, вырабатывает стратегию противодействия с целью защитить приобретенную жизненную модель. Впоследствии он вынужден следовать этой модели, которая с возрастом приобретает еще более сильную окраску. Предположим, есть субъект, всегда готовый броситься на помощь такому индивиду, всегда готовый дать даже больше, чем его просят. На основе этих пожертвований с кажущейся подоплекой любви индивид строит свою личность как инфантильную, вместо того, чтобы эволюционировать в росте, автономии и свободе.

Когда такой индивид взрослеет, он заболевает, копируя ребенка. Болезнь становится для него спасительным якорем перед лицом реальности, вступить в которую он не желает. Невротическое или шизофреническое поведение является результатом инфантильной привязанности, а также провоцирующего характера помощи.

 

4.

Хотел бы сказать несколько слов относительно случаев возможного дьявольского наваждения. Какой бы ни была выдумка, она является попыткой человека выжить, если он не способен применить средств естественного свойства. Когда индивид оказывается изобличенным и с него сбрасывается маска, им овладевает страх, ему становится плохо. Порой любому шизофреническому синдрому приписывается определение, соответствующее традициям и культуре среды.

Так называемые "наваждения" или вторжения дьявола являются не чем иным, как психическими комплексами, которые проявляются, когда индивид теряет умение адаптироваться к реальности. Это компенсационный подход в обстоятельствах неадекватной ситуации, состояния тревоги, тоски. В одежды фантазии или народного поверия облачаются потребность в немедленной компенсации и тяга к проявлению инстинкта. В этом случае миф становится предметом поощрения. Я считаю, что формы дьявольских наваждений, встречающиеся в контексте психиатрии, являются особо инфантильными. Они приобретают еще более ужасающий характер, когда подпитываются популярными рассуждениями. В некотором смысле индивид становится центром, включающим динамику подавленного бессознательного других. Это означает, что в данной ситуации он подобен горящему фитилю, вобравшему все, что содержит в скрытой форме среда.

Если принять во внимание наше общество, нашу религию, рассуждения о существовании колдунов, дьявола имеют непосредственное отношение к "теневой" сфере человека. Эти рассуждения являются средством, позволяющим индивиду продемонстрировать все то, что он вынужден был исключить из области своего Я. Но поскольку исключенное составляет часть инстинктивной органической области и биологической индивидуальности человека, оно не подлежит упразднению. Невостребованная индивидом часть, утратив возможность социально сублимироваться, в поисках необходимого ей выхода проявляется именно в противоположном, что и подчеркивается обществом. В некотором смысле это можно сравнить с попаданием в область "зловещей" святости. Если бы индивид принял роль "убогого дурачка", общество отвергло бы его без сожаления. Представляясь в "парадьявольском" облике, индивид способен вызвать у всей группы страх с оттенком святости. Теперь он не только оказывается оправданным, но и инфантильно убаюканным. Общество находит в этой ситуации отдушину и для себя. Правда, при таком положении дел индивиду в то же самое время отводится роль козла отпущения, так как он позволяет социуму осуществлять проекцию, выбрасывать всю энергию "теневой" зоны.

Любое общество нуждается в том, чтобы найти какое-нибудь средство, которое могло бы служить клапаном для выброса всего того, что подавляется определенным типом ментального воспитания. Одним из способов достижения такой цели является попадание именно в противоположную точку, которую можно сравнить с вершиной отмщения, компенсации. Индивид в этой ситуации добивается признательности в контексте имеющего место воспитания и в то же время осуществляет разрядку инстинктов, минуя эволюционную позитивность. Попасть в точку Надир (точка небесного свода, лежащая по направлению отвесной линии в любом месте земной поверхности, противоположная зениту — прим. переводчика) ситуации — означает достичь максимального уровня реакции и отмщения. Помимо всего прочего, это прекрасная уловка, позволяющая индивиду удостоиться особого внимания, поскольку он явился свидетельством нечто такого, что с ним не отождествляется. Таким образом, ему удалось задействовать зону инстинк-

­ Конец страницы 8 ­

¯ Начало страницы 9 ¯

тов, не расплачиваясь за это последствиями. Напротив, после того как индивид сумел дать волю чувствам в какой-либо форме, оставшись незапятнанным, он добивается признательности со стороны всего общества.

Если в настоящее время формы проявления наваждения не столь остры, это обязано определенному снижению уровня религиозности. На смену этим формам пришли обычные неврозы, паранойя и шизофрения. Основной смысл состоит в следующем: чтобы не изменяться, чтобы сохранять свое собственное преимущество (первичное или вторичное), индивид прибегает к тактике душевной болезни с целью выживания в обстоятельствах своей регрессирующей инфантильности. Когда навязчивое состояние дьявольского толка является феноменом негативной психологии, исследование проводится под другим углом зрения, о чем я буду говорить далее.

 

"мать настолько переполняется любовью, что порой даже на сознательном уровне намеревается вырастить из ребенка не только союзника, но и тайного партнера".

 

5.

"Психологический контекст составляет основную часть религиозности". Человек в жизни реализует лишь малую толику потенциала, бессознательного. Все остальное остается неисследованным, невостребованным. Это же содержимое (смещенное или потенциальное) может быть реализовано и определено в результате индивидуального действия человека, которого сразу принимают за великого учителя или Христа, то есть исторически почитаемую личность (отождествляясь с великим, можно спастись от собственной тревоги, тоски).

Религиозность оказалась возведенной в ранг почти всеобщей потребности, поскольку огромное пространство, находящееся внутри человека, но не определенное и не реализованное им, довлеет, словно, груз, комплекс вины, мания величия. Все то, чего человек не может достичь, но к чему так стремится по воле естественного инстинкта, обрушивается на него. С целью разрешить эту проблему, человек придумывает бога, который должен его спасти. Но и в этом случае человек находит инфантильную уловку. Он спасается, освобождает себя от ответственности за жизнь, за поступки, полностью возложив ее на бога, и идет по пути инфантилизации. Теперь Бог будет помогать человеку. Христос спаситель позаботится о каждом. Если же дело примет "зловещий" оборот, можно прибегнуть к мысли о существовании колдовского начала, которое внедряется и завладевает маленьким человеческим существом.

Можно сделать заключение и о том, что у многих людей формы бессознательного, не нашедшие своего выражения, компенсируются за счет жизненных форм, не способных проявляться извне и существующих в качестве проекций определенных комплексов, которые проявляются в реальности, выраженной в поведении и поступках других индивидов.

Судья может задействовать свою теневую аморальную сторону в процессе осуждения преступников, священник — грешников, инквизитор — еретиков. Можно предположить, что благовоспитанность зачастую покоится на костях людей, внешне виновных, но на деле являющихся лишь жертвами той части социума, которой удалось захватить рычаги управления жизнью.

Так устанавливается взаимозависимость между психиатром и пациентом, священником и кающимся грешником, судьей и обвиняемым.

 

6.

"Терапевтическая пощечина". Представьте двадцатитрехлетнего молодого человека в состоянии сопротивления с инфантильным хмурым видом. Его поведение представляет собой добровольное и сознательное нежелание сотрудничать во имя своей же выгоды, пользы. Он с упрямством требует родительской опеки. Его трижды помещали в психиатрическую клинику с диагнозом острой хронической шизофрении.

После того, как ему пришлось пережить в присутствии родителей и других людей терапевтическую пощечину с моей стороны, молодой человек заявил, что в его состоянии повинно общество. Хотя здесь и есть доля правды, он в определенной степени пользуется этим, чтобы полностью снять с себя ответственность.

В чем состоит суть жесткого порицания, или пощечины, при проведении групповой психотерапии?

Многие аспекты шизофрении являются не чем иным, как успешным использованием инфантильной тактики со стороны пациента, который отказывается от свободы и направляет свою жизнь в русло постоянной зависимости, чтобы достичь впоследствии обратной картины, когда при кажущейся зависимости и беспомощности он становится деспотом и тираном, требующим от жизни исправного служения и сохраняющим неизменной свою инфантильную модель. В этом случае именно семья является творцом своего чудовища.

Как только установилась зависимость ребенка в связи с компенсацией одного из родителей, начинается процесс, который приводит к тому, что в подростковом, а также в более зрелом возрасте

­ Конец страницы 9 ­

¯ Начало страницы 10 ¯

субъект становится рабом своей внутренней зависимости и прибегает к тактике отмщения. Наиболее сильный удар придется на того из родителей, кто изначально принял роль партнера. Агрессивность будет направлена на того, кто в свое время избрал малыша в качестве союзника в процессе развития семейной динамики.

Подобная игра имеет для субъекта — пациента трагический финал с двумя вариантами: а) семейное сообщество отделяется, родитель — партнер, или тот, кто исполнял эту роль, лишившись необходимой компенсации проекции и устав от тягостных забот, бросает субъекта, который обречен на больничное существование; б) субъект становится жертвой собственной мнимой маргинальности и погибает в обстоятельствах жесткой конкретности: попадает в больницу либо кончает жизнь самоубийством, либо сам совершает убийство. Инфантильная тактика, которую он применял в качестве опоры, оборачивается для него смертельным капканом.

Несмотря на тяжелые периоды тоски, депрессии, которых так хочется избежать, субъект продолжает поддерживать симбиотическую связь с одним из родителей или абстрагируется от любой внешней конкретности. И чем сильнее фрустрация, тем выше уровень его инфантильной агрессивности или мнимой отрешенности, так как другой модели существования он не знает. Его обучили именно такому типу привязанности, поскольку это отвечало интересам родителя, осуществлявшего с помощью субъекта — ребенка свои действия, направленные во вне. Так что субъекту остается лишь с упорством следовать по пути регресса.

"Пощечина" — это безответный удар, который предотвращает окончательную потерю себя. Достаточно сказать, что пощечина является стимулом, призывающим к ответственности в конкретной реальности, и предупреждает ситуацию, способную уничтожить субъекта, который становится жертвой собственного мнимого превосходства и могущества.

Пощечина — это выражение конкретной любви и мощный стимул, призыв к психическому здоровью.

Пощечина провоцирует рождение конкретного Я в функциональной автономии. Она не является оскорбительной (в отличие от электрошока или индукционного сна), если психотерапевт проделывает эту экстремальную процедуру с соответствующей любовью. Терапевтическая пощечина провоцирует пациента на немедленную реакцию всего целого. Она является символическим предупреждением болезни, которая может стать необратимой. Это болезненный удар, цель которого предотвратить падение в бездну.

Пощечина в своей экспрессивности должна нести: 1) новизну; 2) категоричность; 3) безошибочную любовь; 4) исключительную альтернативу; 5) соответствие и эмпатию со стороны психотерапевта; 6) возможность для пациента осознать это как неизбежный символический результат собственного поведения.

 

7.

"Виновно ли общество?" Последовал ответ: "Если бы пощечину дали вовремя..." Такие слова понадобились тебе, чтобы скрыть то, что ты мог делать. Ты ведь из. очень "благовоспитанного семейства".

Ты никогда ничем не жертвовал, и когда общество принимает тебя как неизлечимого больного, оно тем самым потворствует твоей болезни. Сначала общество продуцирует болезни, а затем потворствует больным, то есть идет двойная игра: больной питает врача, а врач — больного. Но кто виноват в том случае, когда у подростка, молодого человека есть дом, мама, когда о нем заботятся, когда есть нормальные привязанности, то есть все то, что характеризует по крайней мере средний буржуазный уровень, но должного развития не происходит? К процессу предоставления помощи нужно подходить с осторожностью, так как излишняя помощь предполагает подмену индивида, в результате чего

 

­ Конец страницы 10 ­

¯ Начало страницы 11 ¯

он становится недееспособным. По причине того, что процесс подмены становится постоянным, индивид обречен на пребывание в инфантильном состоянии в течение всей жизни. Этот способ потребления его устраивает. Если общество перестает его опекать, индивид отвечает озлобленностью или болезнью. Это порочный круг. Конечно, все вышесказанное не означает, что я полностью устраняю роль педагогики, политики, которые тоже оказывают свое влияние. Я просто хочу обратить особое внимание на феномен, о котором идет речь, а также подчеркнуть, что часто действует именно он. Если приступить к упразднению игры, столь нужной для любителей инфантильного образа жизни, можно постепенно изменить общество. По мере прекращения притока кандидатов на прописку в психиатрических больницах, а также людей, вынужденных постоянно принимать лекарства, исчезнут и финансовые медицинские, политические "концерны", психиатрические больницы вместе со своим "баронством".

Вот почему я использую терапевтическую пощечину! Так как еще одна пощечина в определенном возрасте ценнее пустых пререканий.

Нам нужна педагогика, направленная на воспитание действительно зрелых людей, способных отвечать за свою зрелость. Необходимо добиться именно этого, остальное наладится. Законотворчество, направленное на поддержание инфантильности масс, снижает уровень ценности человеческой личности. Если постоянно оправдывать нежелание людей обретать зрелость, это приведет к засилию комплексов, неприспособленности. С помощью терапевтической пощечины я обучаю таких людей не быть в дальнейшем зависимыми от меня. Я обучаю их автономии. Всяческие оправдания их с моей стороны, ссылки на то, что они больны, обрекли бы таких людей на полную зависимость и инфантильность. Есть и более глубокие основания в моих словах. Власть придержащие скрывают собственную несостоятельность. Существующий характер процесса управления создает алиби для комплексов, незрелости, инфантилизма или скрытого вырождения. Применение метода, о котором я говорю, потребует раскрытия, роста со стороны всех — и тех, кто управляет, и тех, кто находится в начале своего пути. Причем каждый обязан решать задачи самостоятельно.

8.

Могло сложиться впечатление, что до сих пор недостаточно показана мотивация возникновения психотической ситуации. Не достает источника. Есть нечто такое, относящееся к самому раннему детству, что заставило многих психиатров, неврологов, представителей криминологии поверить в наличие наследственного аспекта, так называемого наследственного субстракта в самой яйцеклетке. Это положение стало отправной точкой для всей медико-психиатрической структуры. А как можно объяснить болезнь, отрицая наследственность? Что является основой возникновения невроза и психоза?

С помощью психотерапевтической практики я обнаружил, что изначальная основа этого заложена исключительно в личности матери. Другими словами, для возникновения невротика, любого психического больного нужна особая, чувствительная мать, которая скрыто или сознательно фрустрирована.

Чувствительность позволяет индивиду в данной ситуации как можно больше воспринять и как можно быстрее передать информацию.

Теперь попытаемся объяснить свойство психодинамической взаимосвязи, которая определяет возникновение у индивида — ребенка болезни психогенного характера.

Для ребенка мать является главным действующим лицом в системе социальных отношений. Именно она продуцирует штамп социального соответствия. Если мать выстраивает для ребенка плохую социальную связь, он терпит социальные неудачи, после чего наступает стадия нарастающего саморазрушения. Это обязано привычке ребенка потреблять особую форму материнской привязанности. Он обучается такой модели поведения, которая теряет свою функциональность за пределами сферы взаимоотношений с матерью.

Неудовлетворенность, состояние фрустрации, бессознательное желание отомстить мать переносит в качестве проекции на самого беззащитного, кто есть под рукой, а именно — ребенка. Если детские годы счастливо совпадают с периодом любви матери к мужу или другому мужчине, у ре