Начало русской литературы: фольклор

 

 

Русскому фольклору не повезло, как и русской мифологии, с той лишь разницей, что существование мифологии было насильственно пресечено в период крещения Руси, а записи устного народного творчества все-таки были опубликованы, хотя и очень поздно: лишь в XVII—XIX веках. Множество песен, былины, сказки, загадки, пословицы, поговорки, плачи и заклинания возникли задолго до появления письменности. Некоторые из них частью своей легли в основание различных произведений письменной литературы, большая же часть передавалась из поколения в поколение изустно.

Главными темами фольклора были, конечно, календарные обряды. Одушевляя природу, наделяя ее человеческими качествами, русичи обращались к природе с заклинаниями, призывами и увещеваниями. Например, считалось, что весна-красна может “позабыть вернуться”, поэтому, сделав глиняные свистульки в виде птиц, выходили за околицу и призывали весну, танцуя и дуя в свистульки. Так и назывался праздник — свистопляска. Известны праздники проводов зимы, прихода лета, начала полевых работ и сбора урожая. Все они сопровождались множеством песен, заклинаний, заговоров, окликаний:

 

Едить весна, едить,

На золотом кони

В зеленом саяни

На сосе (сохе) седючи

Сыру землю аручи (вспахивая),

Правое рукой сеючи

Да поможи, божа,

Вясну закликати

На тихая лето,

На ядряно жито,

Жито и пшаницу

Усякаю пашницу.

[199, с. 200]

 

Подобного рода заклинания были обращены и к разным явлениям природы. Знаменитые заклинания “Дождик, дождик, пуще” или “Дождик, дождик, перестань”, сохранившиеся до сих пор, и есть образцы древнейших обращений к силам природы.

Существовали произведения, посвященные бытовым обрядам — похоронам и свадьбам, песни для пиров и тризн. У русичей, как, например, и у древних римлян, на свадебном пиру, помимо разных величальных песен, обязательно пелись и “корильные” песни, в которых поносили жениха, невесту и их родичей, чтобы “не сглазить”.

Огромное место в фольклоре занимали заговоры и заклинания. Как ни противостояло им христианство, они сохранились и даже присутствуют в официальных документах — летописях. Например, в договоре Святослава (971) говорится: “Если же не соблюдем мы чего-нибудь из сказанного раньше, пусть я и те, кто со мною и подо мною, будем прокляты от бога, в которого веруем,— от Перуна или Волоса, бога скота, и да будем желты, как золото и пусть посечет нас собственное наше оружие” [210, с. 20].

 

Существовало множество бытовых заговоров, например, заговор, обращенный к домовому, когда в стойло вводили новую (купленную) скотину:

 

"Дедушка, отаманушко, полюби моего чернеюшка (или пестреюшка, смотря по шерсти), пой, корми сыто, гладь гладко, сам не шути и женой не спущай, и детей укликай" [264, с, 299].

 

Огромный пласт фольклора представляют пословицы, поговорки, загадки, сказки или песни, в которых изображается трудовой процесс, повседневный уклад, многовековая житейская мудрость или исторические события. Множество легенд и историй, составляющих так называемую “устную летопись”, рассказывают об основании Киева, о мести Ольги древлянам, о смерти Олега от укуса змеи, о призвании варягов на Русь и других событиях, реальных или вымышленных.

Приблизительно в X веке складывается русский героический эпос — былины, в которых создаются некие собирательные образы героев, какими хотел бы их видеть народ. Самые ранние герои были вполне языческого происхождения, например, Волх Всеславьевич, способный превращаться в ворона, волка или даже муравья, воплощал в себе закон всеобщего превращения мира. В более поздних былинах мы встречаем Вольгу Святославговича, тоже наделенного даром превращений. Уже тогда доблестными начинают считаться и другие качества, например, сила, какой обладает крестьянский сын Микула Селянинович:

 

А орет в поле ратой, понукиваёт,

С края в край бороздки пометываёт,

В край он уедет — другого невидать[31].

То коренья-каменья вывертывает,

Да великия он каменья вси в бородзу валит.

[48, с. 98].

 

Былины отражают многие реальные исторические события. По выражению В. И. Калугина, они суть фольклоризированная история. Это прослеживается в главной теме былин — борьбе с различными захватчиками.

Древнерусский фольклор и летописи сохранили не только тексты, но и имена первых сказителей, чьи рассказы передавались из уст в уста. В “Слове о полку Игореве” мы встречаем Бояна, под руками которого живые струны “сами славу рокотаху”, Галицко-Волынская летопись упоминает некоего певца Митуса. Это, как предполагают многие исследователи, были реальные люди, входившие в состав княжеских дружин и воспевавшие походы князей, подвиги их воинов.

С возникновением письменной литературы фольклор не иссяк и не исчез из русской культуры, скорее наоборот, он оказал на нее сильное воздействие, проникая в той или иной форме в летописание, а затем и в светскую литературу, но в то же время продолжал существовать параллельно с ней, обогащаясь новой тематикой, новыми идеями и новыми формами.

§ 5 Русская письменность и литература

 

 

Письменность в Древней Руси возникла задолго до христианства. Некий черноризец Храбр, живший в Болгарии в конце IX — начале X века, в сказании “О письменехъ” писал: “Прежде убо словене неймаху писменъ, ну чертами и резанми гадааху погани сущи” (Прежде славяне не имели книг, чертами и резами свои языческие гаданья осуществляли). Эти “черты и резы” и есть пиктографическое письмо в виде черточек, зарубок, которые могли обозначать простой счет, знаки родовой собственности, сроки сельскохозяйственных работ и, как пишет Храбр, знаки для гадания [102, с. 5]. С появлением государственности и развитием торговли потребовалась письменность для пространных сообщений, записи подробностей различных событий. Некоторое время славяне использовали греческий алфавит, который не был приспособлен к передаче особенностей русской речи.

 

 

Славянские азбуки

 

Вопрос о происхождении славянской азбуки до сих пор не выяснен до конца, но связь ее создания (855; по другим источникам,— 863) с братьями Кириллом (ок. 827—869) и Мефодием (ок. 815—885), выходцами из Византии, просветителями и миссионерами, вполне определенна. Известно следующее: славянская письменность имела два алфавита: глаголицу и кириллицу. Современная наука предполагает, что сначала Кириллом была создана глаголица,в которой сочетались греческие буквы с теми, что соответствовали звукам славянской речи. Название идет от слова “глаголить” — говорить. Первые переводные книги были написаны при посредстве этого алфавита. Позднее наиболее подходящие для языка элементы глаголицы и греческого алфавита составили новую азбуку — кириллицу. Этот алфавит оказался более удобным для славянских языков южной и восточной ветвей, поэтому стал единственным для древнерусской письменности. Кирилл и Мефодий переводили с греческого на славянский язык многие книги, преимущественно богослужебные. С большим почтением пишет о Кирилле и Мефодии тот же черноризец Храбр: “...кто писмена сътворилъ есть, или кто книгы преложилъ? Въси ведять и отвещавь речеть: святый Константинъ философъ, нарицаемый Кирилъ, тъ писмена сътвори и книгы преложи, и Мефодии, братъ его” [там же].

Братья были уроженцами города Салоники в Македонии и потому переводили книги на солунский диалект болгарского языка. Этот диалект стал впоследствии называться старославянским языком, а поскольку он вскоре стал языком православного богослужения, то его также называют церковнославянским. (Ради точности следует сказать, что церковнославянский язык является в основе своей, действительно, языком старославянским, но подвергшимся влиянию живых языков, и поэтому имеет местные разновидности — изводы, в том числе и русскую). Он оказал огромное влияние на литературный древнерусский язык, на котором писали летописи, послания, поучения, сказания, и был официальным языком русской государственности.

Некоторые сохранившиеся тексты говорят о почтительном отношении к грамоте и книжности. Например, в “Изборнике Святослава”, составленном дьяком для черниговского князя, говорится: “Велика бо бываеть полза отъ ученья книжного... мудрость бо обретаемъ и въздержанье от словесъ книжных. Се бо суть рекы, наполняющи вселенную, се суть исходящи мудрости; книгамъ бо есть неищетная глубина; сими бо в печали утешаеми есмы” [там же].

Но не только книжники на Руси обладали грамотой. Найденные при раскопках берестяные грамоты, среди которых находились частные письма, всевозможные счета, даже нечто, похожее на ученические упражнения, говорят о том, что многие люди на Руси знали грамоту и что письменность касалась не только официальных сторон жизни, но и повседневного быта.

К сожалению, древнерусских книг сохранилось слишком мало (около 150), поскольку многочисленные пожары, гибельные нашествия, владычество Орды, небрежное хранение уничтожили значительные библиотеки, бывшие при некоторых монастырях. У князей на содержании часто состояли переписчики книг, а значит, были и сами книги. Например, князь Ярослав слыл большим книгочеем и содержал при себе переписчиков и переводчиков книг. Самые большие библиотеки были в Киеве, при Софийском соборе, в Новгороде, Полоцке, в Киево-Печерском, Юрьевом и других монастырях.

Даже малая толика сохранившегося позволяет представить себе содержимое библиотек. Прежде всего, это были различные богослужебные книги, среди которых самым древним считается Остромирово евангелие (1056—1057), написанное дьяконом Григорием для ежедневного чтения, начиная с Пасхи. Богослужебных книг было много: Четьи-Минеи, Часословы, сочинения “отцов церкви”, таких, как Иоанн Златоуст. Составлялись различные “Изборники”, в которых содержались мудрые размышления на все случаи жизни не только религиозного, но и светского содержания. Одной из особенностей литературы Древней Руси было соединение в ней произведений религиозного, исторического, военного, поучительного содержания. Особое место занимали всяческие “жития”. Существовали жития святых, официально признанных православной церковью, позднее появились жития князей, монахов и других значительных персонажей, известных по летописям, например, “Житие Феодосия Печерского”, монаха Киево-Печерского монастыря, “Сказание о Борисе и Глебе”, ставших жертвами междоусобной борьбы князей. Чаще всего в житиях рассказывалось об испытаниях, выпавших на долю героя, о том, как праведной жизнью он преодолел искушения, страдания, несовершенство мира. Однако уже в “Сказании о Борисе и Глебе” впервые прозвучала не идея мученичества, а идея объединения Руси. Ранняя русская литература имела одну важную отличительную черту: она была не просто повествовательной, а поучающей, дидактической. Этот дидактизм сохранится в русской литературе на многие века. Разные притчи и легенды, включавшиеся в любой жанр повествования, воспитывали читателя, показывали ему, как должно жить на земле, дабы употребить свою жизнь с пользой.

Интересно в этом отношении Поучение (примерно 1117) Владимира Мономаха (1053—1125), обращенное к “чадам своим” (и вообще князьям). От изложения христианских принципов он переходит к описанию собственной жизни как образца для подражания. В Поучении говорится, что с 13 лет Владимир “оже ся есмь тружалъ”, (трудился), бывал в походах (“к Ростову идохъ сквозе вятиче”, к Смоленску, до Чешского леса, до Переяславля и в другие земли) — всего перечислено 69 походов. С отроческого возраста, пишет Мономах, он понял, что за все свои деяния должен отвечать сам, “не дая себе упокоя”. Не надеялся ни на кого, “сам творилъ, что было надобе, весь нарядъ, и в дому своемь то, я творил есмь”. Из этих честных и доблестных трудов вынес отрок Мономах принципы, которыми должен руководствоваться князь. Эти принципы он и желает передать своим сыновьям. Мономах рисует образ идеального князя, который должен стать примером для прочих людей. Главное место в Поучении отводится моральным качествам правителя. Он должен быть милосердным: “всего же паче убогых не забывайте, но елико могуще по силе кормите и придайте сироте, и вдовицю оправдите сами, а не вдавайте силным погубити человека”. Князь должен быть верным в своих клятвах: “ аще ли вы будете кресть целовати к братьи или к кому, … и целовавше блюдете, да не, приступни, погубите душе свое” (если дали кому-либо крестное целование, соблюдайте его, иначе погубите свою душу). Не легкой жизни желает Мономах чадам своим: нужно, говорит он, рано вставать, не предаваться лени, заботиться о хозяйстве. “Чтите гость, откуду же к вам придеть… Болнаго присетите… И человека не минете, не привечавше, добро слово ему дадите. Жену свою любите, но не дайте имъ надъ собой власти” [там же, с. 53]. Мономах считает леность причиной всех бед и пороков, поражений в битве и в деле. “На войну вышедъ, не ленитеся, не зрите воеводы” (не передавайте ему своих дел), не распологайтесь к питью, еде или сну, сторожей сами назначайте, не спешите снимать с себя оружие раньше времени, из-за лени человек может и погибнуть.

Мы видим, как эмоционально и образно строилось обращение к юношам. Заметны литературная одаренность и высокая культура князя, осознавшего важные государственные задачи. Поучение было первым памятником патриотической литературы, в котором требования христианской морали сочетались с политическими идеалами Руси.

В древнерусской литературе существовал и жанр записок путешественника, например, “Житье и хождение Данила, руськыя земли игумена”. Автор, описывая природу Палестины, куда совершил хождение, обычаи Иерусалима, его библейские места, вставляет в повествование легенды и сказания, излагает свои “думы о всей Русской земле”. Летопись 1163 года рассказывает и о других путешествиях, например, сорока новгородцев в Иерусалим, о паломничестве к святым местам княжны Ефросиньи из Полоцка.

Наличие столь богатой литературной традиции наводит на размыщление об образовании и образованности. На Руси школьное образование давалось по повелению Владимира детям “лучших людей”, естественно, не из простонародья. Ярослав Мудрый (978 – 1054) создал в Новгороде школу для детей “от старост и поповских”. В.Н. Татищев (1686 – 1750), автор “Истории Российской с самых древнейших времен”, писал, что при Андреевском монастыре в Киеве, вероятно, существовала также школа для девиц, где их обучали письму и женским ремеслам. Так что с древних времен школы на Руси были духовными – для подготовки священнослужителей, где обучали, кроме чтения и письма, богословию, и “светскими”, где изучали грамматику и риторику.

Главное место в древнерусской грамотности и книжности занимало начавшееся вместе с возникновением русской государственности летописание.

 

 

Летописание

 

 

Самое затруднительное при изучении этого феномена русской культуры – выяснение времени возникновения летописи. Некоторые исследователи датируют его концом X века, например, известный отечественный археолог и историк Б.А. Рыбаков (1908 – 2001), считающий первым свод записей о событиях по годам, перемежающийся различными сказаниями, созданный при Десятинной церкви в Киеве в 996 году. Историк М.Н. Тихомиров (1893 – 1965) относит начало летописания к периоду после крещения Руси и называет первым сводом “Сказание о русских князьях” [291]. Академик Д. С. Лихачев (1906 – 1999) связывает начало летописания с этапом, последовавшим за крещением Руси и отраженным в “Сказании о распространении христиансва на Руси”. Другие авторы приурочивают возникновение летописей к созданию в Киеве митрополии, при которой начали вестись различные хронологические записи.

Как мы уже говорили, большинство книг не сохранилось, в более поздних летописях остались лишь упоминания о некоторых из них. Из тех же летописей, которые дошли до нас, хотя они и хранят следы переосмысления событий переписчиками, нужно назвать уже упоминавшуюся нами “Повесть временных лет”, написанную монахом Киево-Печерского монастыря Нестором.

Издалека ведет свой рассказ Нестор, с самого библейского потопа, после которого земля была распределена между сыновьями Ноя. Южными и восточными странами стали повелевать Сим и Хам, особенное внимание уделяется северным и западным землям (полунощным), принадлежащим Иафету. Среди них Нестор называет земли, образовавшме Русское государство. Но автор не довольствуется библейскими преданиями, он рассказывает о славянских племенах, их обычаях и нравах, о взятии Олегом Царьграда, об основании Киева тремя братьями Кием, Щеком и Хоривом, походе Святослава на Византию и прочих событиях, как реальных, так и легендарных. Он включает в свою “Повесть” поучения, записи устных рассказов, юридические и дипломатические документы, договоры, притчи и жития, элементы былинного эпоса и множество других литературных жанров. Автор даже называет дату, когда “нача ся прозывати Руска земля”. Такой датой Нестор считает 852 год, с которого и начинается его хронология.

Несмотря на то, что летописи в разное время выполняли разные функции, имели разный характер, летописное повествование Нестора отражает особенности летописей вообще. Как бы ни хотел казаться бесстрастным автор летописи, он все же, описывая события, выражал свое отношение к ним, свою оценку. Меняются летописцы — меняются и оценки. Одни авторы делают главный акцент на крещении Руси, другие — на борьбе с враждебными племенами, третьи — на военных походах и деяниях князей, но ведущей темой большинства летописей становится идея единства Руси. Личные политические пристрастия летописцев также влияют на характер описаний. К этому нужно добавить, что написанные на пергаментах книги выходили из строя и требовали возобновления. Переписчики также были не бесстрастны в оценке изображаемых событий, поэтому историческая правда во многом искажена и лишь просвечивает через многочисленные наслоения, переписывания, интерпретации, как в археологии древние цивилизации находятся глубоко под культурным слоем последующих.

Даже с “Повестью временных лет” мы знакомы, как считают исследователи, по более поздним спискам XIV—XV веков, и здесь существуют два варианта “Повести” — Лаврентьевский, написанный монахом Лаврентием для своего князя, и Ипатьевский, найденный в Ипатьевском монастыре. Оба списка имеют некоторые расхождения. В 1116 году монах Сильвестр переработал летопись. Он был сторонником Владимира Мономаха, поэтому выдвигает его на первый план даже в тех событиях, в которых более значимы были другие русские князья, например, Святополк. Он вставляет в “Повесть” Поучение Владимира Мономаха, хотя в тексте Нестора его не было. Многочисленные русские князья также имели своих летописцев, а позднее практически в каждой области Киевской Руси велись летописи, отразившие внутренние отношения между князьями, истории их походов, тяжб и другое.

Таким образом, летописание из желания создать хронику, специфическое “житие” государства постепенно превратилось в публицистическое явление, стоящее у основ государственности, проповедующее ее основные идеи, выражающее принятые в обществе на данном этапе представления о добре и зле, о справедливости, верности, чести, о месте государства в мире и его миссии. В летописях редко, а в некоторых никогда не шла речь о народе, его быте, обычаях и укладе. Всякие народные выступления авторы воспринимали как “казнь божию”. Но летописи всегда отличали острая патриотическая идея, стремление к единству Руси, ее противостояние всякого рода завоевателям и гордость победами. Две главные идеи: противостояние внешним силам и внутреннее объединение (в различных интерпретациях и вариациях) на долгие годы предопределили развитие общественной мысли в России.