Европейская культура XX века

 

 

Русский поэт начала XX века С. Есенин (1895—1925) писал:

 

Лицом к лицу лица не увидать,

Большое видится на расстояньи.

[106, т. 3, с. 58]

 

Эти слова справедливы для рассмотрения культуры XX века: она слишком близка, ее главные стороны и тенденции еще не закончены, она в движении, развитии, в процессе своего раскрытия. Все предыдущие культуры отошли в прошлое и позволяют взглянуть на себя как на результат, как на далекое и уже свершившееся событие. И лишь культура XX века лицом к лицу с нами. Мы — ее участники в той или иной форме, поэтому она зшглядит столь сложной, неоднозначной, многообразной (каковой и является). Поворачиваясь к нам различными гранями, она, кажется, не позволяет увидеть себя целиком. Все же мы попытаемся выделить то главное, что уже состоялось в культуре нашего времени.

Век техники: добро и зло

 

 

Европа, как и другие регионы, пришла к XX веку с огромным количеством новых и новейших сведений о мире. В конце прошлого века разрушились представления о неделимости атома. Открытие рентгеновского излучения (1895) позволило англичанам Эрнесту Резерфорду (1871—1937) и Фредерику Содди (1877—1956) обосновать теоретическое положение о том, что распад атомов обеспечивает превращение одних элементов в другие (1903). Английский физик Джозеф Томсон (1856—1940), открывший электрон (1897), создает первую его модель (1903). Немецкий физик Макс Планк (1858—1947) предлагает теорию квантов, согласно которой физические процессы, как, например, испускание и поглощение света, не являются непрерывным процессом. Альберт Эйнштейн выдвигает сразу две теории: одна касается представления о корпускулярной и одновременно волновой природе света, другая — знаменитая теория относительности, разрушившая веру в независимость пространства и времени (1905). Только этих открытий хватило бы для того, чтобы считать XX век веком грандиозных научных революций, но практически одна за другой следуют новые: создание квантовой механики — Луи де Брошь, Э. Шрёдингер (1887—1961), П. Дирак (1902—1984), В. Гейзенберг (1901—1976); углубление представлений о микромире — открытие нейтрона Дж. Чедвиком (1891—1974), работы супругов Жолио-Кюри; развитие генетики, изучение человеческой психики и появление психологии — К. Юнг (1875—1961), У.Джемс (1842—1910), З. Фрейд. Можно сказать, что не осталось почти ни одной научной сферы, сохранившейся на уровне предыдущего времени.

Еще одно обстоятельство отличает XX век от всех предыдущих. Крупные открытия прошлого редко были связаны с развитием техники. Они существовали вполне автономно, даже тогда, когда опережали прогресс техники. Техника также развивалась независимо от науки. Иногда они шли параллельными курсами, иногда расходились значительно, но практически не зависели друг от друга. В XX веке, особенно в его второй половине, они невозможны одна без другой. Наука стала сильным фактором развития техники, техника — наукоемкой, и обе обусловили дальнейший прогресс производства. Появляются атомная энергетика, генная инженерия, начинается освоение космического пространства. Все это заставляет не без оснований называть XX век веком техники, проникающей во все сферы человеческого существования, затрагивающей все формы жизнедеятельности человека.

Может показаться, что бурное развитие техники в нашем столетии представляет собой торжество разума и может стать основой счастья и осуществления многовековых мечтаний человечества. К сожалению, это далеко не так. Технический прогресс, даруя человеку материальные блага, отнимает у него его человеческое начало, превращая человека сначала в придаток машины, затем — в обслуживающий элемент машинного производства. Человечество, мечтавшее об освобождении от изнурительного труда, в очередной раз испытало разочарование: оно стало рабом стандарта, отнимающего у человека даже его святая святых— неповторимость чувств. Ортега-и-Гасет в книге “Восстание масс” показывает процесс обезличивания масс, происходящий в мире производства, оснащенного новой техникой. XX век с самого начала несет в себе скепсис по отношению к науке. В 1918 году М. Вебер, выступая перед студентами в Мюнхенском университете, говорил: “Научный прогресс является частью, и притом важнейшей частью, того процесса интеллектуализации, который происходит с нами на протяжении тысячелетий и по отношению к которому в настоящее время обычно занимают крайне негативную позицию” [55, с. 134].

Техника XX века с ужасающей жестокостью проявила себя уже в первую мировую войну, когда мир был потрясен применением отравляющих веществ и других форм массового уничтожения. Вторая мировая война с еще большей ясностью показала оборотную сторону развития науки и техники для человечества.

Так наука в XX веке стала слугой двух господ — добра и зла, жизни и смерти. Энергия атома была использована для создания смертоносного оружия. Реакцией на опасность мировой войны и возможности самоистребления человечества стал антисциентизм (лат. scienta “наука”) — крайне враждебное отношение к науке, технике и ученым. Еще Маркс высказал такую, на первый взгляд, парадоксальную мысль: разум человека не всегда существует в разумной форме. Разве наука в рамках европейского континента (и мира) органически соединена сегодня с высокой гуманистической моралью, нравственной культурой? Далеко не всегда и не во всем. “Знания, сопровождающиеся ростом сознания, — писал Б. Рассел, — являются главным инструментом человеческого прогресса. Знания без роста сознания легко становятся дьявольскими и увеличивают раны, которые один человек наносит другому” [257, с. 165].

Доминируя в европейском сознании со времен Ф. Бэкона идея господства человека над природой поставила общество XX века на грань экологического кризиса. Перед современной европейской культурой стоят жизненно важные вопросы: как сохранить и улучшить качество природной среды при возрастающем научно-техническом воздействии на нее? Какими должны быть человеческие качества в новой экологической ситуации? Как ликвидировать отчуждение человека от природы? [257]. Еще Кант отмечал: “обязанности, однако, мы имеем лишь по отношению к людям. Неживое полностью подчинено нашему произволу. И обязанности по отношению к животным являются таковыми лишь в той степени, в какой они попадают в круг наших интересов” [342, с. 304].

С тех пор, как были сказаны эти слова великого мыслителя, конечно, расширились обязанности человека по отношению к природе. Заметно возросла значимость экологической компоненты в системе европейской культуры. Развиваются новые отрасли знания и культуры — социальная экология, экологическое право, экологическая этика, экологическая эстетика. При этом важно учитывать, что отношение к природе “утрачивает непосредственность, становится косвенным, опосредуется вычислениями и приборами. Исчезает живость переживания” [70, с. 148]. Складываются научные теории, целью которых становится преодоление этого положения. Среди них учения Тейяра де Шардена и Вернадского о ноосфере, Швейцера — об абсолютной ценности жизни. Всеевропейское негосударственное сообщество ученых “Римский клуб” исследует и обсуждает проблемы путей и способов преодоления экологического кризиса, гармонизации отношений человека с природой.

С необычайной остротой встает в XX веке проблема человека: его места в мире и роли во всех процессах, которые выступают двояко — как результат развития всей прошлой культуры и как начало следующих эпох. Через человека проходит демаркационная линия, отделяющая прошлое от будущего.