Консультирование участника деструктивного культа

 

Консультирование для реформирования мышления (синоним «консультирования о выходе») в узком смысле слова – это интенсивная информационная терапия участника деструктивного культа, проводимая группой консультантов из 3–4 человек при содействии близких и родственников непрерывно в течение 3–5 суток по 12–16 часов в день. Цель такого консультирования не обязательно заключается в уходе консультируемого из культа. Конечной целью является восстановление у культиста умения разумно и критически мыслить и усиление основанного на информированности свободного волеизъявления. Этот процесс можно было бы точнее обозначить как консультирование об информации (или информирование), позволяющей более полно и критично оценить степень и средства влияния данной группы на личность (Волков, 1997).

Сами авторы этого подхода пишут о нем, что он «является добровольным, интенсивным, ограниченным по времени, договорным образовательным процессом, где особое значение имеет передача информации членам эксплуататорски-манипулятивных групп, обычно называемых культами». Он «отличается от депрограммирования, которое получило большое освещение в средствах массовой информации в конце 1970-х и в 1980-е годы, первое является добровольным процессом, в то время как последнее обычно ассоциируется с временным ограничением свободы культиста».

Все подходы консультирования о выходе зависят от установления взаимопонимания с культистами, чтобы помочь им произвести информированную оценку своего участия в культе, которое консультанты по выходу рассматривают как эксплуататорски-манипулятивную ситуацию (в противном случае они не стали бы проводить консультирование о выходе). Хассен (Hassan, 1988) утверждает, что культисты находятся в капкане, который: (1) они не выбирали (то есть их выбор не был основан на информированности и им манипулировали), (2) похож на западни, пережитые культистами в других группах, (3) из которого можно выбраться. Для Хассена работа консультанта по выходу заключается в осуществлении перемен в поведении культистов, чтобы освободить их из капкана.

Как уже говорилось, важное различие между консультированием о выходе и депрограммированием заключается в том, что в последнем случае культиста запирают, по крайней мере, на начальном этапе, дома, в комнате отеля, в хижине или в каком-то другом подходящем уединенном месте. Это порождает три основных отличия консультирования о выходе и депрограммирования.

Во-первых, консультанты по выходу должны обладать способностью быстро установить взаимопонимание с культистом; иначе человек просто уйдет. Даже если некоторые депрограммисты так же уважительны и вежливы, как консультанты по выходу, ситуация депрограммирования не требует, чтобы они вели себя подобным образом, некоторые депрограммисты могут быть излишне конфронтационными.

Во-вторых, из-за физического ограничения культисты, вовлеченные в депрограммирование, гораздо чаще могут приходить в ярость, чем во время консультирования о выходе. Они могут проклинать и оскорблять депрограммистов и своих родителей. Они могут угрожать местью. Они могут прибегнуть к физическому насилию. Они даже могут попытаться совершить самоубийство или нанести себе физический вред, чтобы попасть в больницу, откуда можно позвонить культовым лидерам. Такое поведение может подвергнуть испытанию терпение депрограммиста с самыми мягкими манерами, а в случаях со склонным к конфронтации депрограммистом может привести к деструктивной эскалации резких слов и поведения. В самом деле, хотя большинство депрограммирований могут привести к успеху – к уходу культиста из группы (Langone, 1984), психотерапевты, которые работают с бывшими культистами, отмечали многие случаи, когда «успешное» депрограммирование имело вредные последствия.

В-третьих, некоторые, хотя не все, депрограммисты действуют так, словно культист находится под глубоким воздействием культов, так что выслушать информацию, недоступную в культе, он способен лишь при физическом ограничении. Таким образом, консультирование о выходе отличается от депрограммирования отсутствием принуждения и всего, что с ним связано. Подходы консультирования о выходе различаются между собой в соответствии с целями, методиками: насколько важную роль играют техники относительно информации. Подход консультанта по выходу отдает предпочтение скорее информации, нежели умелому использованию техники.

Одним из первых сторонников добровольного консультирования по выходу стал С. Хассен (1990), который, будучи лицензированным консультантом в сфере психического здоровья, практиковал терапию стратегического вмешательства, частично основанную на модели коммуникации и влияния Милтона Эриксона. Джиамбалво (1995), которая написала книгу «Консультирование по выходу», предложила метод, который позволяет члену культа выйти из своего контролируемого и диссоциативного состояния сознания. Она придает особое значение обучению и приспособлению на основе эффективных нетравмирующих форм коммуникации. Лангон (1990), считая, что жертвы культа должны сделать свой собственный выбор в процессе восстановления индивидуальной автономии, контроля и достоинства, полагает, что его семья должна научиться помогать своему члену. Это включает 3 шага: сбор информации, установление определенной этики отношений, улучшение общения.

Все эти формы вмешательства, включая депрограммирование, стремятся предоставить полномочия жертве культовой манипуляции, что является полной противоположностью правилам культов.

Сиркин (1990) предлагает системный подход к терапии вмешательства. Он рассматривает вовлечение в культ как дезорганизацию отношений и предлагает «лечебную сеть» как эффективную форму вмешательства. Цель семейного терапевта, который осуществляет лечение, облегчить общение и помочь члену культа приспособиться к своему жизненному циклу. Задача индивидуального терапевта – помочь человеку устанавливать цели, отличные от требований группы, независимо от того, является ли эта группа семьей или религиозной общиной. Верования здесь, как и в большинстве других форм лечения, менее важны, чем способность выбирать собственные цели.

Другое интересное открытие описано в статье Галанти (1993) «Культовое превращение, депрограммирование и триединый мозг». Рассматривая свой культовый опыт с точки зрения функционирования мозга, Галанти, которая посещала семинары Церкви объединения, заметила, что промывание мозгов действовало на нее эмоционально (на лимбическую систему) сильнее, чем интеллектуально. По ее рассказу, культовая жизнь включает много элементов ритуального поведения (Р-комплекс), но не стимулирует интеллектуальные процессы («новую кору»). Поэтому особо важное значение имеет развитие критического мышления, для того чтобы стимулировать мало задействованные области мозга. Это, в свою очередь, поможет члену культа распознать вредную манипулятивную природу культового окружения и даст ему возможность освободиться от него.

Объяснение Галанти базируется на модели Пауля Маклина о тройственности мозга, который функционально разделен на три главные системы:

1) Р-комплекс, ответственный за инстинктивное поведение и обучение ритуалам;

2) лимбическая система, включающая таламус и гипоталамус, ответственная за телесные функции;

3) «новая кора», известная как «думающий мозг», который обеспечивает критическое мышление.

Галанти обнаружила, что на семинарах Церкви объединения вопросы или критические замечания запрещены. Они должны «учить материал» без вопросов. Это сильно ослабляет функции «новой коры». Отсюда логический вывод, что необходимо стимулировать высшие мозговые центры.

Консультирование обычно начинаются по инициативе родителей или мужа (жены) члена группы. Если консультант (или команда консультантов) по выходу считает случай подходящим и клиент соглашается, они будут действовать. Родители или супруг должны узнать о культовом манипулировании (особенно о том, которое использует группа, привлекшая их близкого человека) и о моделях общения, которые могут помешать их отношениям с культистом. Если необходимо, они могут участвовать в семейных консультациях с психотерапевтами или, в некоторых случаях, с консультантом «по реформированию мышления». Затем консультант и клиент примут решение о том, как эффективнее всего убедить культиста поговорить с консультантом «по реформированию мышления».

Когда семья представляет консультанта культисту, консультант обычно рассматривает участие в культе как семейную проблему. Консультант «по реформированию мышления» просит культиста принять участие в просмотре (прочтении, прослушивании) информации, которая может ему и его семье помочь лучше понять свои проблемы и справиться с ними. Если культист соглашается, как бывает в большинстве случаев, консультант «по реформированию мышления» может потратить один или несколько дней, обсуждая культы и психологическое манипулирование, проводя обзор письменных материалов, просматривая видеофильмы и обсуждая значение этой информации для культиста и семьи. Консультант «по реформированию мышления», хотя и не прячет свои взгляды относительно культов, стремится не оказывать давления на культиста, который решает, как реагировать на эту информацию.

Консультант «по реформированию мышления» уважает окончательное решение культиста, заключается ли оно в том, чтобы остаться в группе, или в том, чтобы уйти. Если культист покидает группу, консультант обеспечивает его информацией о том, как продолжать образовательный процесс, начатый во время консультирования «по реформированию мышления», и где получить помощь для того, чтобы справиться с послекультовыми проблемами. Большинство консультантов «по реформированию мышления» полагают, что когда культист дает им достаточное время для представления информации – обычно около трех дней, – человек решает уйти из культа примерно в 90 % случаев. Если культист не дает консультантам достаточного времени, но слушает их информацию до определенной степени, по примерной оценке около 60 % решают в конечном счете покинуть группу. Однако не существует способа предсказать заранее, даст ли конкретный культист достаточно времени консультанту и, если даст, будет ли он среди тех 90 %, которые уходят, или среди тех 10 %, которые остаются в группе.

Хотя существуют различные подходы к консультированию о выходе, все они отвечают потребностям семьи или пострадавшего члена семьи и стремятся помочь культистам, обеспечивая их информацией, о которой они не знают. Подход, предлагаемый К. Джиамбалво, можно назвать информационным консультированием о выходе. Он связан с процессуальным консультированием о выходе или с тем, что С. Хассен называет «стратегической терапией воздействия», хотя и отличен от этих видов помощи, как и от подходов, где на первый план выходят теологические моменты, прежде всего – религиозное переобращение. Основное отличие от первых двух подходов состоит в том, что консультант играет более активную и директивную роль, подводя клиента к выходу из культа, в том числе и за счет некоторых технических приемов. С. Хассен считает, что чем меньше принуждения и чем больше неманипулятивного побуждения в процессе консультирования, тем эффект чище и надежнее.

Необходимо понимать, что консультирование о выходе не производит существенной психологической перемены. Оно просто обеспечивает информацией, которая является катализатором перемены и пробуждает культиста, так что он обретает способность сделать подлинный выбор, выбор скорее изнутри, нежели снаружи. Опора на психологические методики в консультировании о выходе может, в конечном счете, привести культиста в замешательство относительно того, был ли выбор, сделанный ими во время консультирования о выходе, действительно его выбором – или результатом манипуляции со стороны консультанта.

Основные особенности консультирования «по реформированию мышления» заключаются в следующем:

1) значительная роль предварительного сбора информации;

2) активное участие семьи и близких (но не семейная терапия);

3) «командная» работа консультантов;

4) длительность и интенсивность.

5) акцент на предоставление информации как на единственную цель консультирования, т. е. информирование вместо психотехники;

6) участие бывших культистов.

 

Реально консультирование «по реформированию мышления» может быть востребовано и использовано не каждой семьей. Основные ограничения: психологические мотивы и финансовые возможности. Далеко не все родители, даже те, которые понимают и наблюдают пагубные последствия пребывания своих детей под прессом деструктивного культа, находят в себе силы и терпение обучаться тому, как справляться с этой ситуацией и помогать своим детям.

Аш (1985) дал обширный обзор литературы, относящейся к стадиям выздоровления, хотя время, необходимое для каждой стадии, может быть различным в каждом конкретном случае. Он приводит стадии выздоровления от культов, предложенные Голдбергом.

 

1. Начальная стадия начинается с «выхода». Она обычно продолжается от 6 до 3 недель и для нее характерно большое разнообразие симптомов, определяющих клиническую картину. Некоторые из самых распространенных симптомов – это «плавание, которое разрушает свойственное личности чувство реальности, где переживания субъекта чем-то похожи на отделение от самого себя, неясное ощущение, что он где-то далеко от того места, где находится физически»; «детская пассивная зависимость с некритическим отношением к авторитетам»; «когнитивный дефицит личности (нерешительность, раболепное поведение, стеклянные глаза».

 

2. Появление докультовой личности – начинается примерно через один-два месяца после ухода и может продолжаться до двух лет. Это стадия характеризуется увеличением доверия к себе, гневом на культ и родителей которые не помогли, стремлением к антикультовой деятельности, возвращением к прежним «удовольствиям», которые осуждались или запрещались культом; во многих случаях больше всего клиента беспокоит то, «что он не такой как все, странный».

 

3. Интеграция культового опыта. Эта стадия начинается через шесть месяцев и продолжается до двух лет после ухода из культа. Это наиболее важная стадия, когда клиент ориентирован на будущие цели; оптимальное лечение на этой стадии – психотерапия, сфокусированная на исследовании факторов уязвимости к культовым манипуляциям. Психотерапия здесь должна помочь клиенту приспособиться к жизни вне культа.

Эта модель выздоровления относится к тому случаю, когда клиент прошел консультирование «по выходу» или депрограммирование. Голдберг утверждал, что «те люди, которые не были депрограммированы, имели гораздо больше проблем и дольше проходили стадии выздоровления, чем те, которые прошли депрограммирование». Независимо от того, какой промежуток времени каждая из этих стадий потребует, все авторитетные литературные источники, кажется, согласны с тем, что для выздоровления необходимо пройти все эти последовательные стадии. Это может быть нелегко, так как многие из бывших культистов склонны пропустить этот решающий этап огорчений, боли, эмоций гнева для того, чтобы «поспешить» жить дальше.

Один автор так объясняет главные задачи описанных этапов выздоровления: «Излечение развертывается на трех этапах. Центральная задача первого этапа – это упрочить безопасность. Центральная задача второго этапа – это воспоминания и оплакивание. Центральная задача третьего этапа – это воссоединение с обычной жизнью» (Herman, 1992).

Эффективная стратегия лечения бывших членов культа обычно приводит к восстановлению докультового поведения и улучшению способности справляться с трудной ситуацией, к повышению автономии и уверенности в себе. При лечении жертв культа особое значение имеет восстановление оптимального психологического и личностного развития и нормального приспособления к себе, другим и обществу (МакГовек, 1991).

По мнению Соломон (1991), эффективное лечение должно включать когнитивную терапию, изменение поведения, обучение и психоаналитические техники. Она также предложила специфические техники, помогающие клиентам обновить способность критически мыслить, понять свой опыт, оценить символический («нагруженный») язык, индуцированный культом, – стереотипную терминологию, снижающую критическое мышление, – объяснять соматические недомогания, распознавать плавающие состояния и чувство вины, понимать причины их возвращения, уменьшить ночные кошмары и понимать их происхождение, выражать чувства гнева по отношению к руководителям культа и изменять неуместное поведение.

Итак, лечение должно быть индивидуальным и соответствовать этапу выздоровления индивида. Затем, поняв техники культовой манипуляции и их последствия, терапевт должен сам освоить «нагруженный язык» культа и термины, имеющие дополнительное негативное значение, так как бывшие культисты могут очень чувствительно на них реагировать. Как показано в работе Langone (1991), «выходцы из культов относятся хуже к традиционным терминам, таким, как „культ“, и „промывание мозгов“, чем к таким, как „психологический вред“, „духовная травма“ и „злоупотребление доверием“.

Некоторые из лечебных методов для работы с ПТСР, такие, как когнитивное реструктурирование и рациональная терапия (см. раздел 2.4 главы 2 настоящего справочника), можно с успехом применять и при работе с людьми, страдающими от последствий культовых злоупотреблений. Бывшими членами культов владеют иррациональные, дисфункциональные и деструктивные убеждения, которые могут наносить эмоциональный и интеллектуальный ущерб. Помощь в корректировке таких ошибочных парадигм может быть очень полезной для излечения культистов.

Полезными могут оказаться упражнения, применяемые при стрессах в ситуациях, связанных с опасностью для жизни (Малкина-Пых, 2005а), те, что используются для работы со спасателями и военными, направляемыми в места инцидентов с многочисленными ранениями или смертями, для профилактики и лечения ПТСР (см. главу 3 настоящего справочника), поскольку это состояние родственно состоянию жертвы культа.

Для того чтобы снять эмоциональный «якорь» (триггер, ассоциации, которые были созданы культовыми злоупотреблениями), Хассен разработал техники, основанные на комбинации нескольких подходов, от Эриксоновской гипнотерапии до психодрамы. Эти техники применяют следующим образом:

1. Клиента просят рассказать о травматическом событии и проанализировать его эмоционально. Это сопровождается визуализацией сцены на экране телевизора, в дальнейшем, если сцена слишком назойлива, ее убирают.

2. Затем следует присоединение новых эмоций. Клиента просят нарисовать эту сцену и творчески ее изменить путем включения ресурсов, которыми он сейчас обладает. Эти ресурсы – понимание ситуации и сила личности, которыми он не владел в травматической ситуации. Клиента просят изменить ситуацию таким образом, каким, как он чувствует, это надо сделать. Далее продолжается исследование различных сценариев. Конец сценария предусматривает победоносный выход из ситуации при сохранении целостности и силы личности. Например, член культа мог представить себе изгнание культового лидера с применением боевых искусств, а затем выйти из комнаты… и из культа.

Важно сохранить последовательность этих двух шагов, так как травматический опыт необходимо эмоционально проанализировать или «разоружить» для второго сценария – перезаписи памяти, чтобы его отвергнуть. Возможно, этот метод полезен не только в случаях культовой травмы, но и при других видах психологических травм, так как клиент получает возможность почувствовать и выразить эмоции обиды и гнева, которые ему не позволено было выразить или которые он не мог почувствовать во время инцидента. Изменяя свои воспоминания и присоединяя к ним новые эмоции, жертва в известной степени получает возможность исправить свое прошлое и выйти из него победителем. Следует также заметить, что, в соответствии с принципами излечения от травмы, возможность почувствовать и выразить искренние чувства боли и горечи, которые во время инцидента существовали в диссоциированном виде, – это важный шаг в процессе лечения.

Веллспрингская модель культовой травмы и выздоровления базируется на теории транзактного анализа Э. Берна (Берн, 1997) (см. раздел 2.1 главы 2).

В растущем человеке идет внутренний диалог, преимущественно между Воспитывающим Родителем и Свободным Ребенком. Этот диалог аналитически сравнивается с запасенной информацией «для проверки реальности». Иногда это ограничивающие указания Критикующего Родителя Адаптированному Ребенку морального характера (например: «Не садись в кресло этой женщины! Ты должен уважать пожилого человека!»).

Член культа готов защищать своего лидера любой ценой, так как он отказался от всех видов взрослого критического мышления, чтобы принять на себя роль «идеального совершенного объекта». Его самооценка и собственный имидж полностью определяется одобрением или осуждением лидеров и исполнением своей роли и миссии. Член культа также становится сердитым и злым, если кто-то не отвечает на его «заботу».

Когда Критический Родитель общается с другим человеком «сверху», адресуясь к Адаптированному Ребенку, это перекрестная (неблагоприятная) транзакция. Всякий раз, когда происходит такое, отношения доверия уменьшаются, и самооценке наносится ущерб. Такая транзакция подавляет. Более тонкий и поэтому более мощный путь влияния – это перекрестная подавляющая транзакция, которая принимает видимость параллельной.

В результате повторения подавляющих транзакций связь, которая строится на доверии, подменяется крайне напряженными отношениями. Хотя такие отношения болезненные и патологические, они могут вызывать интенсивное возбуждение, которое укрепляет зависимость. Перекрестная транзакция, открытая или скрытая, вызывает небольшую психологическую травму. Можно провести такую аналогию: небольшая царапина на кончике пальца не имеет значения, но последовательная и непрерывная ретравматизация приведет к повреждению, которое может породить серьезные проблемы и даже стать причиной смерти из-за инфекции или потери крови. Подобно этому, образцы отношений, характеризующиеся перекрестной транзакцией, могут быть причиной серьезных психологических проблем, особенно при ежедневном воздействии потенциально травмирующей транзакции. Культовые лидеры используют перекрестную транзакцию для разрушения самооценки своих последователей, их уверенности в себе с тем, чтобы добиться послушания, согласия и вызвать зависимость.

В то время как растущий человек перерабатывает травмирующие переживания, если они случаются, член культа теряет такую способность, так как взрослая часть его личности подавлена, как и его Воспитывающий Родитель и Свободный Ребенок. Теперь Критический Родитель непрерывно взаимодействует с Адаптированным Ребенком, посылая ему негативные послания типа: «Не чувствуй так!», «Ты не должен быть злым или печальным! Это слабость!». Адаптированный Ребенок не может переработать эмоции, такие как гнев или боль унижения. Это отбрасывает их в своего рода «эмоциональный бак». В результате этот «бак», который растущий человек наполняет только при экстремальных травмирующих ситуациях (катастрофы, несчастные случаи) на короткий период, чтобы затем переработать эмоции, у члена культа заполнен постоянно. Он заполняется до такой степени, что избыточное давление выходит наружу в форме взрыва ярости. Это называется «распылением». Оно уменьшает давление эмоций лишь временно, и человек продолжает испытывать страдания и колебания между интенсивными негативными эмоциями и эмоциональной опустошенностью.

Другой способ облегчить это давление – это «течь» в виде недомоганий, физических жалоб, плаксивости, обидчивости, депрессии и пр. Растущий человек обрабатывает интенсивные эмоции в связи с событиями, которые их вызвали. Эти укомплектованные (завершенные) и переработанные воспоминания можно сравнить с «полными карманами». Член культа, которому не разрешено испытывать такие чувства, запасает факты без чувств, во многом напоминающие «пустые карманы». В результате член культа отделяется, или диссоциируется, от своих реальных эмоций, как бы становится зомби.

Реабилитация – это избавление от влияния деструктивных образцов отношений и восстановление естественного способа обработки эмоций. Основываясь на описанной выше модели, можно сделать вывод, что необходимо в безопасной обстановке доверия пробудить к жизни обучающего Воспитывающего Родителя и Свободного Ребенка, а также Взрослого, который возьмет на себя ответственность, станет оценивать внутренний диалог между Родителем и Ребенком и классифицировать чувства. Первичные цели реабилитации:

1. «Опустошить бак».

2. Научиться жить без культовой поддержки.

3. Научиться обрабатывать эмоции, когда они возникают.

4. Научиться жить по принципу: «У меня все в порядке, у тебя все в порядке».

В процессе излечения можно предоставить клиенту возможность пережить и выразить первоначальные чувства в два этапа – эмоциональной и когнитивной перестройки, предложенных Хассеном. Иначе травматические воспоминания могут продолжать обособленное существование, как «пустые карманы», в то время как «бак» наполнен не выплеснутыми болью и гневом. Важно не только изменить положение «триггера» и переоценить пережитое, но и «опустошить эмоциональный бак».

Хотя у культиста может появляться враждебность, отрицание и диссоциация (расщепление личности) в любой момент консультирования по «выходу», эти реакции чаще всего наблюдаются на ранней стадии. Несмотря на самое искреннее стремление консультанта по выходу уважать клиента и сохранять непредубежденность, культист обычно в той или иной мере чувствует враждебность. Культист, например, может потребовать больше информации о биографии и профессиональных данных консультанта, и тот должен ее предоставить.

В ходе работы культист часто может отмежевываться от определенных фактов или воспоминаний (говоря, например: «Я поддерживаю контакт со своей семьей так же часто, как делал это всегда»). При отрицании факт или воспоминание подавляются или заново истолковываются таким образом, что его осознание остается неясным. Позднее, когда культист уже не чувствует необходимости отрицать, он может «взять назад» то, что сказал раньше. В момент отрицания клиенты не лгут сознательно, даже если то, что они говорят, является ложью. Отрицание, как психический механизм защиты, является неосознанным обманом, тогда как ложь – это обман осознанный.

При расщеплении личности культисты не замалчивают факты или воспоминания; они просто не имеют к ним доступа – хотя бы временно, – потому что эти факты или воспоминания отделены от сознания. При совершении ритуалов, где используется гипнотическая практика, например, культист может не запечатлевать, может не «кодировать» определенные переживания или аспекты переживаний; например, если лидер нараспев произносит «Ты и я – одно» в ходе тренировочного занятия, культист может неосознанно отождествиться с лидером. Но во время консультирования о выходе при обсуждении данного эпизода культист скажет, что лидер тут не применял манипуляцию, и клиент говорит совершенно честно. Это не отрицание неприятной правды, просто культист никогда не замечал этой манипуляции.

Культист может ретроспективно «собирать все воедино» и только тогда начинает понимать, как культовая практика и подавление критического мышления ограничивает восприятие и осознание. Из-за этого многие бывшие культисты не в состоянии вспомнить и описать, когда и как они приняли конкретные аспекты учения или идеологии группы. Эти процессы разъединены, отделены от сознания. Демонстративное сопротивление культиста консультанту «по выходу» является положительным знаком, так как оно слабее, чем отрицание, – тут человек просто старается уйти от обсуждения неприятного предмета. Сопротивление обычно выражается в переводе разговора на другие темы или в придирках.

Консультанты «по выходу» уважают цель сопротивления, которое как бы говорит: «Эта информация лишает меня комфорта». Они не отталкивают клиента, потому что: (1) их подход основан на уважении к клиенту, а (2) отталкивание повысит уровень тревоги, и тогда клиент вероятнее будет использовать отрицание, чтобы справиться с эмоциональным дискомфортом. Вместо этого консультант отметит про себя сопротивление клиента и будет продолжать давать информацию. В подходящий момент к предмету обсуждения можно будет вернуться. Когда культист перестанет чувствовать угрозу со стороны информации, сопротивление исчезнет.

Терапия бывшего члена культа может включать в себя следующие моменты (Тобиас, Лалич, 2002):

? образовательная программа, позволяющая понять контроль сознания и культовый опыт;

? консультирование по корректировке трудностей в отношениях, карьере и т. д.;

? терапия посттравматических осложнений;

? терапия существовавших ранее психологических и эмоциональных расстройств;

? терапия тревоги и депрессии, если это необходимо.

 

Способность замечать замаскированные методы вербовки, методы реформирования сознания и манипулирования, магическое мышление группы – важная предпосылка эффективной терапии. Эту способность клиента можно активизировать с помощью консультирования по выходу или на семинаре с другими бывшими членами культа. Консультант помогает бывшему члену культа объективно исследовать его специфическую уязвимость, возможно, существовавшую до вербовки, а также тактики вербовки, эксплуатирующие данную уязвимость.

Консультант может оказать бывшему члену культа помощь в проработке следующих главных проблем адаптации:

? эмоциональное непостоянство;

? диссоциативные симптомы;

? депрессия;

? одиночество;

? вина;

? нерешительность;

? трудности общения;

? боязнь возмездия (духовного или физического);

? духовная, философская или идеологическая пустота;

? конфликты с семьей.

 

Консультант должен занимать в терапевтическом процессе активную позицию. Нормальные мысли и чувства клиента получали иное толкование или подавлялись группой, возможно, многие годы. Бывший член культа в ходе терапии нуждается в активной обратной связи от консультанта, чтобы увидеть внушенные культом убеждения.

Бывшие члены культа иногда необычайно чувствительны к невербальным сигналам, таким, как язык тела, интонация голоса и молчание, и склонны к чрезмерной настороженности относительно любых знаков гнева или неприятия со стороны терапевта. Лорна Голдберг приводит три соображения, важных для терапии.

1. Бывший член культа может бояться стать объектом контроля и манипулирования в терапии, что понятно после культового опыта, и не является примером параноидального мышления.

2. Бывший член культа в процессе терапии должен стать участником команды равных при четких границах.

3. Терапевт должен ясно сказать, что имеет человеческие ограничения, не обладает никакими волшебными силами и может делать ошибки.

У некоторых клиентов – бывших членов культа – существуют магические ожидания быстрого исцеления в процессе терапии. Иногда они испытывают нетерпение из-за медленного прогресса. Ожидание «магической пули» или немедленного восстановления нормальной жизни нереалистично, особенно если клиент пережил интенсивное и долговременное психологическое насилие. В то же время консультанту следует принять меры против чрезмерного растягивания сроков терапии.