Особенности экологического подхода к человеку

* Исключение составляют философские работы (в частности см.: П. Тейяр де Шарден. Феномен человека. М.: Наука, 1987; И. Т. Фролов. Перспективы человека: Опыт комплексной постановки проблемы, дискуссии, обобщения. 2-е изд. М.: Политиздат, 1983). Однако цели философии несколько иные, чем у конкретных наук. Она рассматривает в основном готовые теории, синтезирует знание как бы на втором уровне, тогда как наука обобщает первично подучаемые сведения. Философию можно сравнить с конституцией, а научные дисциплины с правовыми кодексами и подзаконными актами. Эта глава фрагментарно уже была опубликована: Реймерс Н. Ф. Система потребностей человека: от анализа к конструированию среды жизни//Прогнозное социальное проектирование: Методологические и методические проблемы. М.: Наука, 1989. С. 116 — 136. ** Необходимо повторно дать расшифровку понятий экология человека и социальная экология (см. главу 1). Среди многих толкований, вероятно, ближе всего к истине такие: экология человека — комплекс дисциплин, исследующих взаимодействие человека как индивида (особи) и личности с окружающей его природной и социальной средой (т. е. это аутоэкология человека, возможно, только биоаутоэкология, т. е. индивида, репродуктивной группы и т. п., но не личности); социальная экология — объединение научных отраслей, изучающих связь общественных структур (начиная с семейных и других малых социальных групп) с природной и социальной средой их окружения (т. е. это синэкология человека, или экология только личности, семьи и т. п.). Для объединения экологии человека и социальной экологии может служить термин социально-экономическая экология человека (т. е. экология биотического и социального ряда структур, составляющих человечество), или антропоэкология (с включением и невключением кроме человека других антропоидов), лучше хомоэкология, или гомоэкология. *** И. Фролов. Марксистско-ленинское понимание экологической проблемы//Общественные науки. 1977. № 2. С. 85 — 100.

Человек как объект познания рассмотрен современными научными дисциплинами под различными углами зрения, а потому предметно разорван на множество частей*. Эти части порой почти никак не стыкуются, и ученые представители многих отраслей знания смотрят на человека как бы глазами насекомого, где каждый зрительный элемент шлет в центральную нервную систему воспринимаемую часть целого. Без интеграции получается хаос ярких точек. Четко видны самые мелкие детали, но они оторваны друг от друга. Мозговой центр создает из обрывков или многих изображений обобщенный образ. Подобно этому и в современной науке появились метаотрасли, не столько анализирующие частности, сколько синтезирующие нечто цельное из разорванной картины мира.
В роли таких метанаук выступают современные экология человека и социальная экология**, сохраняющие от биологической предшественницы лишь общий принцип: изучать нечто (одушевленное, в том числе человека, и неодушевленное, например, промышленное предприятие, но с включением живого) как центральный объект в основе большой, как правило, многоуровневой системы, называемой «средой». При глобальном общеземном подходе такой средой оказываются как внутренние части планеты, так и Солнечная система, даже космос в целом.
В приложении к человеку, когда он выступает в качестве центрального объекта, экология рассматривает широчайший спектр среды его обитания, а как наука о системах, где прямые связи равноправны с обратными и центральный объект неотрывен от среды, она не может ограничиться лишь каким-то одним иерархическим уровнем организации человечества. С другой стороны, экология как историко-эволюционная наука исследует системы во времени. Следовательно, для экологии человека и социальной экологии характерен динамичный подход в самом широком понимании этого термина с неминуемым оттенком антропоцентризма.
Объединения людей — центральный предмет социальной экологии как науки. Однако ее задача по преобразованию среды в интересах человека*** не означает игнорирования «интересов» самой среды. Сохранение естественных систем природы (общества) обычно совпадает с целями человека, поскольку без адекватной своим нуждам среды он существовать не может. Человек выступает лишь как подсистема, т. е. не независимо, а как часть интеграции. В связи с этим консервация и преобразование среды не могут находиться в альтернативном противоречии, наоборот, они часть единого диалектического целого, подобно наследственности и изменчивости. Именно понимание динамичной целостности этих процессов лежит в основе экологического мышления.

* С. С. Ш в а р ц. Проблемы экологии человека//Современное естествознание и материалистическая диалектика. М.: Наука, 1977. С. 420 — 431. ** Н. П. Дубинин. Интегрирующая роль генетики для современной биологии//Там же. С. 365 — 385. *** Семантически социально-экономическая экология человека — неудачное словосочетание: четырехсловные термины не входят в научный обиход — они слишком громоздки. **** Экологию человека и социальную экологию обычно иерархически располагают одну над другой в прямо противоположной последовательности: или первую над второй, или наоборот. При этом нередко экологию человека рассматривают только в медико-биологическом ракурсе, а социальную — в социально-экономическом. Такой подход не исключен. Однако любые аспекты экологии человека имеют и социальный подтекст. Поэтому лучше объединять социальную экологию и экологию человека в социально-экономическую экологию человека, как предложено в этой книге. При этом неминуемо произойдет редукция четырехсловного названия до экологии человека (антропоэкологии, или хомоэкологии). Можно также полагать, что экология человека охватывает все биоэкологические аспекты, а социальная экология — лишь экологию социальных групп и единичного человека как личности, опуская все медико-биологические проблемы. В пределах населенных мест экология человека (особенно социальная ее составляющая) перекрещивается с социальной и коммунальной гигиеной как медицинскими дисциплинами, а в чисто социальных своих областях — с социологией и социальной психологией. Такое взаимодействие характерно для современной науки, располагающей широким спектром подходов ко всем объектам материального и идеального мира.

Историко-эволюционные изменения среды жизни и самого человека неизбежны*. Это несомненно. Однако чем быстрее будет идти изменение среды на фоне очень малых возможностей изменчивости человека (его генетические резервы близки к исчерпанию**), тем острее будет противоречие между «качеством жизни» и потребностями людей — в самой широкой трактовке первого и второго понятия.
Таким образом, социально-экономическая экология человека*** имеет дело с большими системами, модельное изображение которых может быть лишь многомерно пространственным, причем каждый элемент такой модели будет иметь свои функциональные особенности, свою скорость и вектор развития, а вся модель — «стянута» прямыми и обратными связями «общей судьбы». Выигрыш для человека в пределах не только обозримого, но и теоретически возможного будущего заключается в максимальном сохранении природы как своей собственной, так и среды жизни, поскольку динамические качества всех природных систем предельны, а скорость изменения подсистем должна быть оптимально согласована. Слишком быстрое изменение природы так же опасно, как и чрезмерно убыстренной технический прогресс, не учитывающий восстановительных сил природы, в том числе природы человека. Следовательно, социально-экономическая экология человека**** — это научная область, исследующая общие структурно-пространственные, функциональные и временные законы взаимоотношения биосферы планеты и антропосистемы (ее структурных уровней от всего человечества до индивидуума), а также интегральные закономерности внутренней биосоциальной организации человеческого общества.
Проще говоря, дело сводится все к той же классической формуле «организм и среда», отличие лишь в том, что «организмом» служит все многообразие людей, их групп и человечество в целом, а средой — все природные и социальные процессы, явления и объекты. В этом смысле потребности человека — это система его требований к окружающей его среде, включая других людей. Чем выше динамическое единство человека и среды, тем оптимальней природная основа социально-экономического развития, лучше «качество жизни», отражающееся на здоровье людей (в понимании ВОЗ, как объективного и субъективного физического, психического и социального благополучия). Стоит напомнить, что личность и ее потребности тесно взаимосвязаны между собой опять-таки как организм и среда, на что указывал К. Маркс еще в ранних произведениях, где сказано о связи человека с богатством человеческих потребностей*.

* К. Маркс и Ф. Энгельс. Из ранних произведений. М.: Политиздат, 1985. С. 596.

Образ жизни человека обычно трактуется как способ удовлетворения потребностей в рамках существующих природных и социальных ограничений. Следовательно, качество жизни — это мера взаимодействия между средой и ее использованием, легкостью или затрудненностью удовлетворения человеческих потребностей. Иными словами, качество жизни диктует и ее образ, отражается на формах поведения людей. При этом понятие качества жизни нельзя примитивно ограничивать экономическими показателями. Духовные потребности человека далеко выходят за рамки такого примитива.
Таким образом, степень и способ удовлетворения потребностей человека служит зеркалом всего развития антропосистемы и ее соотношения с природной средой. Неудивительно, что «высшая цель» любого общественного производства — наиболее полное удовлетворение комплекса растущих материальных и духовных потребностей людей. Отсюда ясно, что четкое понимание того, что же такое «потребности», каковы они и в чем состоят, крайне, необходимо для всего общественного развития. Теория в данном случае выступает как мощный инструмент практики. А она, к сожалению, явно отстает от насущных нужд человечества. Говоря языком социальной психологии, фрустрации, возникающие от столкновения в удовлетворении потребностей с препятствиями, служат причиной того, что по данным ВОЗ, за последние несколько десятилетий заболеваемость неврозами возросла в 24 раза. Нет более тяжелых стрессов, чем те, что возникают на основе неудовлетворенных потребностей. Людей, не пораженных неврозами, практически не осталось. Да и в целом здоровье людей оставляет желать много лучшего*.

** Хороший обзор читатель найдет в советском научно-популярном журнале «Наука и жизнь» (Н. Эльштейн. Сегодняшний пациенту/Наука и жизнь. 1986. № 8. С. 71 — 74).

Явно требуется со стороны государства, общества понимание того, что нужно человеку. Это понимание возможно лишь на основе адекватной модели человека и такого же представления об окружающей его среде.

СРЕДА ЖИЗНИ

Окружающая человека среда состоит из четырех неразрывно взаимосвязанных компонентов-подсистем: а) собственно природной среды, б) порожденной агротехникой среды — «второй природы», в) искусственной среды — «третьей природы» и г) социальной среды. Поскольку эти понятия нередко получают различное толкование, дадим им определение и краткую характеристику.
Природная среда, окружающая человека,— факторы чисто естественного или природно-антропогенного системного происхождения (т. е. имеющие свойства самоподдержания и саморегуляции без постоянного корректирующего воздействия со стороны человека), прямо или косвенно, осознанно или неосознанно (регистрируемые и не регистрируемые органами чувств, измеряемые или не измеряемые, например информация, приборами) воздействующие на отдельного человека или человеческие коллективы (вплоть до всего человечества). К числу этих факторов принадлежат энергетическое состояние среды (тепловое и волновое, включая магнитное и гравитационное поля); химический и динамический характер атмосферы; водный компонент (влажность воздуха, земной поверхности, химический состав вод, их физика, само их наличие и соотношение с населенной сушей); физический, химический и механический характер поверхности земли (включая геоморфологические структуры — равнинность, холмистость, гористость и т. п.); облик и состав биологической части экологических систем (растительности, животного и микробного населения) и их ландшафтных сочетаний (в том числе сочетаний непахотных сельскохозяйственных и лесохозяйственных земель с естественными экосистемами); степень сбалансированности и стационарности компонентов, создающих климатические и пейзажные условия и обеспечивающих определенный ритм природных явлений, в том числе стихийно-разрушительного и иного характера, рассматриваемого как бедствие (землетрясения, наводнения, ураганы, природно-очаговые заболевания и т. п.); плотность населения и взаимовлияние самих людей как биологический фактор; информационная составляющая всех перечисленных явлений.
Приведенные характеристики едва ли требуют расшифровки. Следует лишь заметить, что биологическая плотность населения отличается от социально-психологического пространственного минимума. Последний может быть получен путем «ухода в себя» (чем традиционно славятся англичане), что отнюдь не обеспечивает биологического комфорта.
Если освоенная часть суши земли — это часть поверхности материков планеты, заметно преобразованная человеком для своих нужд, где он присутствует и где видны следы его деятельности, то оставшаяся доля составляет природную среду жизни с учетом того, что площадь косвенного воздействия сейчас практически равна всей поверхности планетарной тверди. Площадь планеты 510,2 млн км², в том числе океанов 361,1 млн км² (70,8%) и суши 149,1 млн км² (29,2%). Из площади суши 48051 840 км² (около 1/3) не несут видимых следов пребывания человека, в том числе в Антарктиде почти 100%, Северной Америке — 37,5, СССР — 33,6, Австралии и Океании — 27,9, Африке — 27,5, Южной Америке — 20,8, Азии — 13,6, в Европе 2,8% суши. В основном это суровые, мало пригодные для жизни земли с экстремальными для человека условиями существования. Природная среда сохранилась там, где она была недоступна людям для успешного преобразования.
Среда «второй природы», или квазиприродная среда,— все модификации природной среды, искусственно преобразованные людьми и характеризующиеся свойством отсутствия системного самоподдержания (т. е. постепенно разрушающиеся без постоянного регулирующего воздействия со стороны человека): пахотные и иные преобразованные человеком угодья («культурные ландшафты»); грунтовые дороги; внешнее пространство населенных мест с его природными физико-химическими характеристиками и внутренней структурой (разграничением заборами, различными постройками, изменяющими тепловой и ветровой режимы, зелеными полосами, прудами и т. д.); зеленые насаждения (газоны, бульвары, сады, ландшафтные парки и лесопарки, дающие имитацию природной среды). Все эти образования имеют природное происхождение, представляют собой видоизмененную природную среду и не являются чисто искусственными, не существующими в природе (здания рассматриваются как целое, подобное скалам, вообще пересеченной местности, энергетика лишь как преобразованный естественный поток солнечного тепла и т. п.). Видимо, ко «второй природе» следует относить и домашних животных, в том числе комнатных. То же касается культурных растений (с включением домашнего растениеводства).
Расширение территорий «второй природы» требует все больших усилий по ее поддержанию. Это одна из причин роста абсолютных и относительных энергетических затрат, составляющих один из существенных лимитов в развитии человечества в рамках биосферы. Глобальное поддержание экологического баланса (как и регионально-локальное), очевидно, требует расчетов оптимального пространственно-объемного и функционального соотношения «первой» и «второй» природ*.

* См.: Н. Ф. Реймерс, Ф. Р. Штильмарк. Особо охраняемые природные территории. М.: Мысль, 1978. 295 с.

«Третья природа», или артеприродная среда, — весь искусственный мир, созданный человеком, вещественно-энергетически не имеющий аналогов в естественной природе, системно чуждый ей и без непрерывного обновления немедленно начинающий разрушаться. Это уже не «очеловеченная природа», а в корне преобразованное человеком вещество, либо не входящее в естественные геохимические циклы, либо входящее в них с трудом. К «третьей природе» можно отнести асфальт и бетон современных городов, внутреннее пространство мест жизни и работы, транспорта и предприятий сферы обслуживания (физико-химические характеристики, размерность, эстетика помещений и т. п.); технологическое оборудование; транспортные объекты; мебель и другие вещи («среда вещей», включая даже мелочи); всю синтетику. Особенное внимание следует обратить на культурно-архитектурную среду, с легкой руки Д. С. Лихачева утвердившейся в не совсем семантически корректном названии «экологии культуры». (Экология может быть только какого-то живого объекта, в менее обоснованной трактовке, другого образования, связанного с живым, в том числе человеком. Например, говорят об инженерной или промышленной экологии, но об экологии совокупности достижений человеческого общества в сфере материальной и интеллектуальной деятельности, уровня развития духовной жизни можно говорить лишь в приложении к человеку и только лишь чабтично, поскольку в значительной мере это социальная среда. Социальная экология (социоэкология) культуры — более приемлемый термин**).

** Сам термин появился довольно давно, см.: Steward J. H. Cultural ecology//The international encyclopedia of the social sciences. D L Sills (Ed). V 4. MacMillan Co and the Free Press, N.-V., 1968. P. 337—344.

Современного человека главным образом окружает именно эта среда, а не природная — «первой» и «второй» природы, особенно «первой», создающей лишь фон и фундамент, на который накладывается весь комплекс антропогенных изменений. В одних случаях среда «второй» и «третьей» природы смягчает воздействие природной среды (например, улучшает микроклимат), в других — заменяет своими элементами природную среду (информативность архитектуры, воздействие кондиционеров и т. п.), в третьих артеприродная среда оказывается резко ухудшенной, особенно по физико-химическим и информационным показателям (загрязнение всех видов, однообразие архитектуры и т. п.). Сравнение «природного оптимума» с факторами воздействия «второй» и «третьей» природы позволяет определять направления управляющего воздействия, нацеленного на оптимизацию этих «природ».
Едва ли удобно пользоваться терминами естественная, или «первая» природа, «вторая» и «третья» природы и соответствующими средами: природной, «второй» и «третьей» природы. Очевидно, целесообразно введение новых терминов (глава 1). Обозначение естественной природы и природной среды не требует модификации. Среда «второй» природы и сама эта природа могут быть названы с помощью приставки «квази» (как будто) — квазиприрода, квазиприродная среда. Наконец, для «третьей» природы естественно напрашивается название артеприрода — искусственная природа, артеприродная среда.
Среда социальная — культурно-психологический (информационный, в том числе политический) климат, намеренно и/или непреднамеренно, сознательно и/или бессознательно создаваемый для личности, социальных групп и человечества в целом самими людьми и слагающийся из влияния людей как социально-биологических существ друг на друга в коллективах непосредственно и с помощью изобретенных ими средств материального, энергетического и информационного воздействия. Воздействие включает экономическую обеспеченность в соответствии с выработанным обществом или данной этнической, социальной группой эталоном (жильем, пищей, одеждой, другими потребительскими товарами), гражданские свободы (совести, волеизъявления, передвижения, места проживания, равенства перед законом и т. п.), степень уверенности в завтрашнем дне (отсутствие или наличие страха перед войной, иным тяжелым социальным кризисом, потерей работы, изменением ее направленности, голодом, лишением свободы за убеждения, бандитским нападением, воровством, неизбежным хроническим или неожиданным заболеванием, распадом семьи, ее незапланированным ростом или сокращением и т. д. и т. п.); моральные нормы общения, свободу самовыражения, в том числе трудовой деятельности (максимальной отдачи сил и способностей людям, обществу с получением от них знаков внимания); возможность свободного общения с лицами сходного этнического и культурного уровня, т. е. создания и вхождения в эталонную для человека социальную группу (с общностью интересов, жизненных идеалов, поведения и т. п.); возможность пользоваться культурными и материальными ценностями (театрами, музеями, библиотеками, товарами и т. д.) или сознание обеспеченности такой возможности; доступность или сознание доступности общепризнанных мест отдыха (курортов и т. п.) или сезонной (временной) перемены типа жилища (вплоть до туристской палатки); обеспеченность социально-психологическим пространственным минимумом, позволяющим избежать нервно-психического стресса от перенаселения (оптимальная частота встреч с другими людьми, в том числе знакомыми и родными); комфорт сферы услуг (отсутствие или наличие очередей, качество обслуживания и т. п.).
Социальная среда интегрируется с природной, квазиприродной и ар-теприродной средами в общую совокупность окружающей человека среды (рис. 7.1). Все факторы каждой из рассматриваемых сред тесно взаимосвязаны между собой и составляют объективные и субъективные стороны «качества среды жизни». При этом объективное неотрывно от субъективного, эта глубокая связь может не осознаваться. Ни в коем случае нельзя думать, то какая-то из подсистем (природная среда, любая из двух ее антропогенных модификаций и социальная среда) может заменить другую или быть безболезненно выброшена из общей системы окружающей человека среды. Подсистемы способны лишь усиливать или ослаблять действие друг друга, но не снимать этих воздействий. Так, природный климатический дискомфорт может быть ослаблен лучшей организацией «третьей природы» и социальным оптимумом, но это не означает, что среда жизни человека при этом станет идеальной.

Рис. 7.1. Соотношение понятий и терминов, обозначающих различные аспекты среды жизни

* Л. Н. Самойлов. О двух альтернативных моделях соотношения общества и природы//Уч. зап. Тартусского ун-та. 1985. № 704. С. 3—8.

Помещение общества и человека внутри природы может вызвать у некоторой части философов, рассматривающих человека вне природы, резкие возражения. Они обычно сводятся в основном к следующему*: 1) человек не может быть частью природы, так как он не включен в пищевые цепи природных систем — биогеоценозов; 2) если общество — часть природы, то оно должно существовать по законам целого (природы), которые дблж-ны быть выше организованы, чем законы части (общества), но, как известно, социальная форма движения материи более высоко организована, чем физическая, химическая, биологическая и любые другие формы движения материи в природе; 3) в роли части природы общество не отвечает признаку неотъемлемости: природа миллиарды лет развивалась до появления человека, без его участия и будет существовать в случае его исчезновения. Такая аргументация основана на серии ошибок и недоразумений. Разберем их по порядку.
Включены ли человек и все человечество в природные пищевые сети? Безусловно, да, если не в составе биогеоценозов — низших ступеней иерархии экосистем,— то уж, во всяком случае, в рамках биосферы. Люди из этих сетей получают пищу (агроценозы — видоизмененные экосистемы с природной основой). Только из «дикой» природы люди извлекают топливо — энергию, основные рыбные ресурсы, другие «дары природы».

* Величие мысли В. И. Вернадского не в абсолютной автотрофности — «травоподобности» или «растительноподобности» человечества, а в возможности и неукоснительной необходимости существовать в основном за счет естественных энергетических потоков, прежде всего солнечных. Любое искусственное производство энергии, будь то от депонированного в эволюции Земли органического топлива или от ядерных источников, связано с повышенным риском прежде всего экологическим. «Собирательство» энергии более оправдано, хотя также ограничено законом 1 процента, рассмотренным в предыдущих главах книги.

Мечта В. И. Вернадского о полной автотрофности человечества пока остается иррациональной мечтой* — эволюция необратима (правило Л. Долло), как и исторический процесс. Без подлинных автотрофов, в основном растений, человек не может существовать как гетеротрофный организм. Наконец, если бы он физически не был включен в пищевые сети природы, то его тело после смерти не подвергалось бы разрушению организмами-редуцентами, и Земля была бы завалена несгнившими трупами. Тезис о раздельности человека и природных пищевых цепей основан на недоразумении и явно ошибочен.
Совокупность объективных законов, действующих в целом, не есть ни простая их сумма, ни «матрешка» взаимоотношений высшего и низшего хотя есть более общие законы существования и частные законы функционирования отдельностей. Например, философский закон «отрицания отрицания» характерен для всех частей и уровней иерархий любых совокупностей материального мира. Но это не значит, что он «выше» или «ниже» социальных законов. Частные же законы внутри целого могут быть чрезвычайно разнообразны. Например мозг, безусловно, функционирует иначе, чем сердце или кишечник, но для организма характерны общие закономерности обмена веществ. «Выше» эти закономерности, чем принципы деятельности мозга? Вопрос явно абсурден. Формы движения материи взаимопроникают и в «чистом» виде не существуют. «Социальные» насекомые не выходят за рамки биологической формы движения материи, но принципы их организации и жизни не укладываются в доминирующие «правила» жизни на Земле. Социальная форма движения материи — производное ее природных форм (она развивалась в диалектическом единстве и противоречии с развитием мозга человека) и проводить жесткую грань между ними едва ли научно. Это входило бы в противоречие с принципом историзма. Тезис о взаимоотношении высших и низших сторон движения материи не выдерживает критики.
Еще один аналоговый пример взаимодействия дают лишайники и другие тесно симбиотические комплексные организмы. Каждый из сожителей живет по своим специфическим законам, а в совокупности по законам целого.
Ныне уже ясно, что между животными и человеком нет «каменной стены». Многим организмам свойственна элементарная трудовая деятельность (например, одному из видов ос, обрабатывающих камешком гнездо), да и общность многих заболеваний человека и животных говорит о том же. Признак неотъемлемости для определения принадлежности или непринадлежности части к какому-то целому мало информативен. В самом деле, если у ящерицы может обломиться хвост в качестве реакции на сильное раздражение, это не значит, что хвост — не часть ее организма. Утверждение обязательности принципа неотъемлемости в разбираемом случае человека и природы — прямой аналог тезиса о неотъемлемости серого вещества мозга человека. Но у дальних животных предков человека — низших млекопитающих — серого вещества мозга не было. Разве это служит основанием для того, чтобы говорить, что серое вещество мозга лежит вне остального мозга и организма человека в целом? Далее. Едва ли можно рассматривать природу вне эволюционно-исторического контекста и анализа ее качественного состояния. Да, она существовала до человека миллиарды лет. Но то была иная, чем сейчас, не преобразованная человеком, «неочеловеченная» природа. В случае, если человек исчезнет с лица Земли, природа будет продолжать существовать, но то вновь будет другая, «обесчеловеченная» природа. Если же принимать концепцию ноосферы В. И. Вернадского, то с исчезновением человечества возникновение ее как фазы развития биосферы станет невозможным, и биосфера теоретически может перейти в иную фазу развития. Следовательно, качественно человечество неотъемлемо от природы, не говоря уже о том, что отдаленное от природы человечество немедленно и неминуемо погибло бы. Эту другую сторону неотъемлемости как-то упускают из вида. Даже в Космосе люди как пуповиной привязаны к Земле, ее природе.
Совершенно очевидно, что человек и человечество, создавшее общество,— неотъемлемые части природы. Это подчеркивает также тот факт, что любые крупные изменения природы неминуемо отражаются на состоянии человечества, его хозяйства. Тесная обратная связь между наличными природными благами и темпами развития человечества несомненна.
Тезис об увеличении независимости человека от природы явно неверен. Наоборот, с ходом исторического процесса масштабы этой зависимости растут. Меняются лишь формы зависимости. Она возрастает потому, что если раньше, в далекие времена, человек зависел лишь от чисто природных сил, то теперь он попадает также в зависимость от тех изменений, которые сам производит в природе, от так называемого «эффекта бумеранга». А поскольку давление на среду жизни непрерывно растет и обретает общеземные рамки (даже с охватом ближайшего космоса), люди все более делаются зависимыми друг от друга, обретают действительно общую судьбу через трансформируемую ими природу. Они становятся не только глобальной, геологической, по В. И. Вернадскому, силой, но и неразделимым единым целым, в том числе и все более интегрируемым с природным окружением.
Все сказанное не означает, что социальные процессы следует сводить к чисто биологическим и им подобным. На рис. 7.1. подчеркнуто различие и несводимость одной среды к другой с помощью несовпадения фигур, отображающих различные формы среды. Однако все сущее входит в универсум Природы, Вселенной, а для человечества пока в рамки Земли (главным образом ее биосферы) и Солнечной системы.
Возвращаясь к проблеме взаимоотношения различных сторон среды жизни человека и общего воздействия этих сред на него, несколько слов нужно сказать о понятии «качество жизни». Оно родилось за рубежом как попытка числового выражения особенностей главным образом социально-экономической среды жизни людей. Примером такого исследования может служить изучение качества жизни в Канаде и США*.

А. С. Мичелос. Смертность, заболеваемость и медицинская помощь (качество жизни в Канаде и США в 1964 — 1974 гг.(//Медицинская география/ХХШ Международный географический конгресс. М., 1976. С. 88 — 89.

Был собран огромный материал о продолжительности жизни в этих странах, соотношении важнейших причин болезней и смерти, о детской смертности, психическом здоровье, количестве больниц и коек в них, средней пррдолжительности госпитализации, количестве медицинского персонала, курении людей, потреблении ими алкоголя и наркотиков, государственных ассигнований на лечение, питание и т. д. Всем этим показателям (их было 36) придали условные веса в очках-баллах. Эти баллы затем просчитали, в том числе с точки зрения теории игр Неймана — Моргенштерна, и выбранные индикаторы представили в виде риска, или оценки здоровья. Как пишет автор, результаты оказались менее информативными и интересными, чем ожидалось.
Иначе и быть не могло. Хотя работа была представлена как основанная на системном подходе и доложена на коллоквиуме Международного института прикладного системного анализа в 1975 г., она может служить (впрочем, как и большинство других подобного рода) примером асистем-ного мышления. Если внимательного рассмотреть приведенный выше перечень индикаторов, то его можно сравнить со списком приблизительно такого характера: человек есть голова, печень, почки, волосы, шляпа, трость, зонт, обручальное кольцо, носовой платок, отношения с женой и тещей, поездки на работу и т. д. Конечно, какая-то связь между всем перечисленным есть, но она отнюдь не всегда функционально-системная. Каждый из показателей, взятых в канадско-американском исследовании, действительно может служить индикатором состояния интегральной совокупности, но в любой сумме, не будучи ее звеном, они дают неверную картину. Недаром наиболее показательными оказались индексы роста государственных вложений в лечение и питание населения, сравненные со смертностью и заболеваемостью людей.
Другой распространенный подход — выяснение качества жизни на основе социологических опросов, т. е. как субъективного показателя. Очевидно, что и этот подход методологически порочен, так как зависит от сложившихся стереотипов и может лишь отражать совпадение или несовпадение ожидаемого и реальности, а не действительное качество жизни. В самом деле, индеец из амазонских джунглей, находящийся на уровне развития каменного века, может быть вполне удовлетворен своим традиционным качеством жизни (и это действительно так!). Он не желает знать достоинств современной цивилизации. Узнавая о них, он довольно быстро теряет представление о жизни своего племени как об оптимуме. Вместе с тем, объективно не будучи приспособлен к недостаткам цивилизации, с приходом лишь некоторых ее (не всегда лучших) элементов, тот же индеец нередко оказывается в худших условиях жизни, чем его предки, что ведет к вымиранию примитивных племен.
Принимая наше толкование качества жизни, приведенное выше, легко придти к выводу, что близкое совпадение жизненных стереотипов и возможностей их реализации дает максимум этого качества. В связи с этим сохранение «дикой» среды для индейцев Амазонии и всех народов с традиционным хозяйством — необходимое условие их благополучия. И, наоборот, их насильственная «эмансипация» по европейскому образу и подобию негуманна. Она порочна и с точки зрения всемирного культурного развития: потеря национальных культур обедняет глобальную культуру человечества.
Было бы неверным на основе ошибочных построений некоторых исследователей отмести само понятие качества жизни как интегративного показателя народного благосостояния, взаимоотношений человека со средой жизни. Эта проблема достаточно актуальна и требует научного анализа.
Следует заметить, что некоторые решения по улучшению народного благосостояния во многих странах оказываются неверными в силу недоучета интегральности воздействия на человека всех упоминавшихся выше сред и предположения, что одна из подсистем среды может заменить другие. Задача повышения народного благосостояния — удовлетворения потребностей человека — заключается в создании оптимального соотношения перечисленных четырех сред в системной интеграции окружающей человека среды. Для понимания же оптимальности в смысле благополучия* необходимо знание потребностей самого человека.

* Слово «оптимальный» имеет два смысловых оттенка: 1) максимально возможный в данных условиях и 2) наиболее благополучный для рассматриваемого объекта или субъекта.