Социально-экологические мероприятия

Общая экологизация общественной жизни пока в основном весьма поверхностна и не затрагивает глубоких основ социально-экономического функционирования и развития человечества. Она лишь начинает осознавать экологические ограничения глобального, регионального, национального, локального и точечного уровней. Общемировая экополитика пока не выработана. Даже ясные угрозы типа разрежения озонового экрана планеты, изменения климата в результате выброса некоторых газов в атмосферу (СО₂, метана и др.), опустынивания, появления группы новейших заболеваний (СПИД — ВИЧ, синдрома психологической усталости, болезни легионеров, лейкоза скота и др.) не ведут к быстрому реагированию общественных механизмов. Доминирует технократическая мысль и узкий практицизм.
Однако уже появились и примеры экологизации поведения. Тому пример резкое сокращение выбросов фреонов, в том числе согласно Монреальскому соглашению (протокол от 16 сентября 1987 г.), и определенное изменение стереотипа поведения в связи с угрозой СПИДа. И все же реакция общества слаба и мало захватывает экономические интересы. Практически давно известны способы замены фреонов, а «сексуальная революция» переместилась в менее развитые регионы мира.
Корень зла заключается в том, что человечество не имеет механизма эффективной и быстрой обратной связи с природой. Для того чтобы произошла экологизация, требуется возникновение чрезвычайных обстоятельств или ясная перспектива их возникновения. Сиюминутная выгода пока еще расценивается выше долговременного благополучия, а решение видится в технологических мероприятиях: озоновую дыру — «залатать», пустыни превратить в цветущие сады и т. п. Очень медленно приходит осознание того, что запустив механизм природного самораспада, невероятно трудно его остановить. Напрашивается аналогия с локомотивом, стоящим на горе. Сдвинуть его трудно, но когда он уже покатился вниз, пойди его останови! Если бы были под колесами колодки, его бы не сдвинуть, но подкладывать их под мчащийся локомотив — бессмысленно: либо они отлетят в сторону, либо локомотив сойдет с рельсов, а то и перевернется. Единственный путь — не дать локомотиву тронуться, превентивное предохранение от экологических цепных реакций.
Принцип «думать глобально, действовать локально» в экологической области очень далек от исполнения. Пока осуществляется, главным образом, тезис «думать локально, действовать в месте проживания (точечно)». И тут есть уже позитивные сдвиги. Их величина зависит в основном от общей культуры людей и совершенства механизмов управления. С середины 1950-х гг., и особенно с середины следующего за ними десятилетия чистота вокруг дома и его опрятность, эстетичность стала непременным требованием в развитых странах. Были выделены средства, отлажены механизмы налогообложения и штрафов, а также премиальные системы. Параллельно ужесточились законодательные нормы. В условиях достаточно высокого уровня жизни все эти механизмы начали действовать, охватывая населенные места, регионы, постепенно целые страны.
Параллельно проводилась средоохранная и природоохранная политика в области поддержания экологического баланса на широких территориях и акваториях. Крепло общественное движение «зеленых» и экологистов. Углублялось осознание того, что противоречие между экономикой и экологией — временное явление и в конечном итоге все, что экологично, то и экономично (разд. 3. 15), особенно в длительном интервале времени. Как правило, инновации встречали единодушное сопротивление — «это невозможно». Однако инженерные решения и общественная гибкость значительно шире, чем возможности управления естественными природными процессами. Это начинает осознаваться. В результате невозможное делается реальностью, а казавшееся ранее простым оценивается как заблуждение. Процесс этот медленный и противоречивый, но идет непрерывно.
Прежде всего крепнет традиционная культура, бывшая под угрозой вытеснения западным модернизмом. Выяснилась ее экологическая рациональность. Например, японец, живущий в США согласно национальным традициям, живет достоверно дольше и меньше болеет, чем японец, перенявший американский образ жизни.
Сохранение и укрепление исторических корней наряду с модернизацией быта и инфраструктуры, повышением уровня обеспеченности и качества жизни, введением социальных гарантий формирует сознание человека как части общества, ослабляет национализм. Понимание взаимозависимости людей в области экономики и экологии, их социальной связи подталкивает к объединению, снижению конфронтационных тенденций, повышению доброжелательности. Напротив, нищета, неэффективность управления ведут к паразитизму и озлобленности. Стрессы дефицита неминуемо приводят к болезням, агрессивности, крайнему национализму, вандализму, росту преступности, наркомании. Социальная среда может ухудшаться и при росте обеспеченности. Происходит это в тех случаях, когда нет доминанты стремления к достижению более высоких целей и нет той «щуки», которая обеспечивает бодрствование «карася».
Экологические проблемы как раз и выступают в роли такой «щуки». В силу единства мира решение собственных проблем недостаточно. Необходимо ради личного благополучия помочь соседу. Но так, чтобы не ухудшить и свое существование. И такая равновесная экополитика постепенно вырабатывается. Принцип закрытых дверей становится гибельным прежде всего для самого изолированного общества. Столь же гибельно стремление к агрессии и господству, исключительности типа исламского фундаментализма. В условиях абсолютной перенаселенности планеты агрессивные общества либо погибнут, либо откажутся от идеологии конфронтации. Исторически возможно и то, и другое, но, к сожалению, с кровавыми жертвами в обоих случаях.
Серьезные изменения необходимы в религии, разъединяющей народы невысокой глобальной культуры (разд. 3.13). Всемирный, совет церквей уже сделал многое для понимания народами мира экологических проблем. Совершенно очевидно, что на очереди создание общечеловеческой «синтетической» религии, вернее надрелигиозной идеологии, объединяющей все религии мира. Религиозная нетерпимость стала чрезвычайно опасной. Не менее угрожающей стала и заповедь «плодитесь и размножайтесь». Каноны всех религий должны быть пересмотрены. Если это не грешно, должен быть составлен и принят «сверхновый завет», соответствующий нуждам современного мирового развития. Церковь должна стать во главе экологического движения мира, ибо экологический кризис не есть промысел Божий, но результат греховного поведения человека, его прегрешений перед Природой.
Среди необъятного поля социально-экологических проблем и доминирования технократического мышления выделяются медицинские вопросы. Долго считалось, что вложения в здоровье человека следует делать главным образом в область улучшения его лечения. Расходы на здравоохранение росли очень быстро, становясь разорительными, а эффективность лечения не возрастала. При этом наблюдается такая периодизация*: до 1930 г. здоровье человека зависело главным образом от улучшения условий жизни, затем вклад медицины заметно возрос, а с 60-х гг: вновь здоровье населения в основном зависит от образа жизни и условий среды.

* Culyer A. J. What do health services do for people?//Search. 1979. V. 10. № 7—8. P. 262—268.

Расходы на здравоохранение в США в 1970 г. составляли 7,5% ВНЦ, к 1985 г. они достигли 10,6% ВНП (в конце 80-х гг. ассигнования на здравоохранение составляли около 180 млрд. долларов). В Канаде те же расходы на те же сроки составляли 7,3 и 8,6% ВНП. Дальнейший рост был явно нерационален.
Вылечить растущую массу больных людей уже становится невозможно. Например, к 1970 г. в СССР нервно-психические заболевания в патологической фазе охватили 13,1% жителей малых городов, 18,8 больших и средних городов и 21,5% жителей сверхбольших городов*. Умеренные психопатологические симптомы наблюдались соответственно у 26,0; 16,2 и 22,5% населения этих городов. К началу 90-х гг. в стране насчитывалось более 2,1 млн человек, требующих клинической психиатрической помощи, на учете состояло более 10 млн психически больных. Приблизительно в 70-е гг. начал четко проявляться «психический кризис» и в Швеции, где последние 25 лет смертность от стресс-заболеваний удвоилась, резко возросла потребность в отдыхе. В Японии с 1953 по 1980 г. число мест в психиатрических больницах увеличилось с 32,4 до 254,1 на 100 тыс. населения**.

* Виноградов Н. А. Урбанизация и здоровье населения//Гигиена и санитария, 1970. № 1. ** Iregami N. Growth of psychiatric beds in Japan//Soc. Sci. and Med. 1980. V. 14 №n А П С?? 1 r"?n

Сейчас предполагают, что психологическая усталость — инфекционное заболевание, сходное с ВИЧ, вызывающим СПИД, т. е. по возбудителю относящееся к ретровирусным. Однако то, что заболевание охватывает главным образом весьма преуспевающую часть населения, говорит скорее о внеинфекционной этиологии. Сами же ретровирусные заболевания отнюдь не исключены на базе переутомления.
Главный вывод — лечить современные болезни среды становится уже невозможно. Они охватывают слишком большое число людей. Медики шутят, что в XXI веке недиабетики будут считаться больными, а диабетики — здоровыми, ныне психически нормальные люди попадут в больницы, а психи станут нормой. Это, конечно, преувеличение, но в нем заключена крупица истины. Социально-экологические преобразования неизбежны. И прежде всего необходимы улучшение питания и резкое увеличение объема рекреации.
В нашей стране в рекреации сложилась парадоксальная ситуация. За 70 с лишним лет не было создано ни одного нового рекреационного района. По-прежнему курортами остаются лишь Кавказ, Крым, Карпаты, Прибалтика и очень ограниченно Волго-Каспий. Везде условия курортной среды в сезон отдыха таковы, что они объективно хуже, чем в тех городах, откуда приезжают рекреанты: плотность населения в санаторно-курортных зданиях и гостиницах, в частных домах в курортный сезон выше, чем в местах постоянного проживания, санитарная обстановка тяжелее, стресс, в том числе шумовой, выше и т. д. Если в США и многих других странах индустрия туризма расширилась многократно, национальные парки после периода перенасыщения посетителями возросли в числе, а главное, в объеме услуг (ранее явно недостаточном), то наши национальные парки не имеют даже элементарного сервиса, многие перспективные для развития курортного дела регионы остаются неосвоенными или столь дико эксплуатируемыми, что есть опасность их гибели. Таково состояние южного берега Крыма, северокавказских Минеральных Вод, Трускавца и других мест.
Мы имеем огромные неиспользованные возможности для развития новых обширных рекреационных зон — на Дальнем Востоке, Байкале, Алтае, на западе от Одессы (если будет улучшена экологическая ситуация на Черном море), по побережьям Азова (если море будет приведено в порядок), в районе Кизлярского залива Каспия, во многих местах Средней Азии и Кавказа (вне его побережий). В ответ на капиталовложения будут получены значительные дивиденды — отдых дефицит во всем мире. Пока делается слишком мало. В области социальной экологии человечеству предстоит крутой поворот, в том числе в сфере тесно соприкасающихся с экологией демографических проблем.