Со мной все будет Хорошо. Обещаю. Я позвоню, Если что-то понадобится.

Шерил не решалась уйти, но после нескольких минут убеждений все-таки уехала. Я села на диван в гостиной, ожидая, когда вернется Брукс, но его все не было. Спустя какое-то время я взяла зонтик, вышла на улицу и направилась в сторону города. Дождь не прекращался. Дойдя до местной библиотеки, я поспешила внутрь, прихватив с собой доску.

Для такого маленького городка библиотека была просто огромной. У меня возникло ощущение, что я снова в своей спальне, окруженная любимыми книгами. Когда я вошла, женщина за стойкой регистрации приветливо улыбнулась мне. Она казалась очень милой со своими шоколадного цвета глазами и короткими седыми волосами. На бейдже было написано, что зовут ее миссис Хендерсон.

— Здравствуйте, могу я чем-нибудь помочь?

Я начала писать.

Я кое-кого ищу, но не уверена, что в последнее время его кто-то видел.

Она тихо засмеялась.

— Дорогая, я понимаю, что это библиотека, но тебе не обязательно вести себя настолько тихо.

Я поморщилась, постучала пальцем по шее и покачала головой.

Она нахмурилась.

— Ой, ты не можешь говорить? Прости меня. Ладно, ну, и кого же ты ищешь?

Брукса Гриффина.

Она прищурилась.

— Сейчас все кому не лень приезжают в город под благовидным предлогом, а потом не дают прохода бедному молодому человеку. Он и так уже достаточно натерпелся. Меньше всего ему сейчас нужно, чтобы кто-то приставал к нему с автографами или с чем-то подобным.

Я его друг.

— Это надо доказать.

Потянувшись к карману, я вытащила свой мобильный телефон и показала фотографии, на которых мы с Бруксом стоим в обнимку.

Она улыбнулась.

— Похоже, вы близкие друзья. Ладно, хорошо. Сейчас идет дождь, поэтому он может быть только в одном месте. Пойдем, следуй за мной. Я покажу тебе. Но если выяснится, что эти фото просто монтаж, клянусь, я позвоню Лукасу. Он не просто полицейский в этом городе, он — мой муж, — она взяла зонтик и вывела меня из библиотеки. Мы перешли через дорогу к берегу озера. — Видишь его? — спросила она.

Я покачала головой.

— Там, — она указала на озеро. — Вон то маленькое пятнышко. Он и его крошечное каноэ, — сказала миссис Хендерсон, глядя в том же направлении, что и я.

На середине озера в одноместном каноэ сидел Брукс. Вокруг барабанил дождь, а ему, казалось, было все равно.

— Он выходит туда только в дождь. В ясные дни никогда.

Я склонила голову и удивленно посмотрела на миссис Хендерсон, но она, пожав плечами, добавила:

— Многие горожане думают, что он заплывает туда во время шторма специально, чтобы утонуть.

Но я-то лучше знала.

Я-то знала, что погрузиться под воду — это лучший способ вернуться к жизни.

Глава 35

Брукс

Когда дождь прекратился, я начал грести обратно к коттеджу. Было уже довольно поздно — около одиннадцати часов вечера — когда грозовые тучи решили переместиться в сторону другого города. Я привязал каноэ к причалу и провел руками по мокрым волосам, стряхивая с них воду.

— Черт, — пробормотал я себе под нос, вытащив из каноэ свою отмороженную задницу. Единственное, чего мне сейчас хотелось, это забежать в дом, переодеться и нырнуть в теплую постель. Но, когда я доплелся до коттеджа, у меня внутри все сжалось — я увидел, что кто-то лежит и спит в кресле-качалке на крыльце. Проклятые папарацци. Это уже не первый раз, когда они пытаются взять приступом мое жилище, чтобы выудить у меня информацию. Но обычно у Лукаса — шерифа этого города — отлично получалось убеждать их держаться отсюда подальше.

После многочасового одиночного плавания я был не в состоянии общаться с каким-то гаденышем, прячущимся за домом с фотоаппаратом в руках. Подойдя к крыльцу, я вздохнул.

— Послушай, придурок. Разве у тебя нет занятия поинтереснее, чем делать фотографии… — мой голос затих, когда спящая Мэгги начала пробуждаться, встревоженная и взволнованная. Она слегка вздрогнула от испуга и потянулась руками к шее. Когда же ее взгляд сфокусировался на мне, она опустила руки.

— Мэгги? — я запнулся, не веря своим глазам. Сердце защемило еще сильнее. — Черт побери, что ты здесь делаешь? — буркнул я то ли смущенный, то ли рассерженный, но счастливый. Точно счастливый.

Я чертовски счастлив видеть ее.

Она завертелась на кресле, словно искала что-то. Когда же Мэгги снова села ровно, у нее в руках была доска, и я прочитал на ней написанные моей же рукой слова.

Когда-нибудь ты проснешься, Магнит, и, покинув свой дом, откроешь для себя мир. Когда-нибудь ты решишься увидеть его целиком, Мэгги Мэй, и в тот день, когда выйдешь наружу и сделаешь первый глоток воздуха, я хочу, чтобы ты отыскала меня. Несмотря ни на что, найди меня, потому что я хочу первым показать тебе этот мир. Я хочу помочь тебе реализовать твой список желаний. Хочу показать тебе весь этот безграничный мир целиком.

Мэгги поднялась с кресла. Ее одежда была насквозь промокшей, как будто она тоже весь вечер просидела под дождем. Чихнув, она задрожала от холода.

Мэгги стояла и смотрела в ожидании, когда я скажу что-то еще — хоть что-нибудь. Мы смотрели в глаза друг другу, и в моей голове проносилось так много мыслей, но я не имел на них права. Я не заслуживал того, чтобы скучать по ней. Не заслуживал того, чтобы удерживать ее рядом с собой. Я не заслуживал того, чтобы любить ее. Все, что я делал, это жалел себя, пил и спал. Она достойна большего, чем мое уныние. Как я мог показать ей мир, когда сам делал все возможное, чтобы скрыться от него?

— Входи, обсохни, — сказал я и увидел легкую тень грусти, промелькнувшую на ее лице, когда она кивнула. Словно Мэгги питала надежду на то, что я побросаю вещи в сумку и присоединюсь к ней в ее путешествии по исполнению списка желаний. Это был первый раз, когда я почувствовал, что по-настоящему подвел ее.

Мы вошли в дом, и я заметил стоящий в гостиной чемодан.

— Твой?

Она кивнула.

— Скоро вернусь, — я направился в свою спальню и, ворвавшись в ванную, плеснул водой себе в лицо. — Господи, Брукс. Возьми себя в руки.

Встреча с Мэгги лишила меня равновесия. Это слишком резкий переход: окунуться в воспоминания о чем-то прекрасном, когда все, что я чувствовал в последнее время, было совершенно отвратительным. При виде нее мне захотелось дышать, хотя последние несколько недель я только и делал, что лишал себя воздуха.

— Как ты сюда попала? — спросил я, снова входя в гостиную. Мэгги замотала волосы полотенцем и разбирала свой чемодан в поисках пижамы. Она быстро нацарапала на доске:

Шерил.

Я вздохнул.

— Уже поздно, и я немного пьян, поэтому раньше, чем завтра, не смогу отвезти тебя домой. Ты можешь остаться на одну ночь, но потом должна уехать. Я покажу тебе комнату.

Она сделала так, как я сказал, и я проводил ее в «европейскую спальню».

— Ты можешь остаться здесь до утра, а потом я отвезу тебя домой. Утром. Первым делом, Мэгги. Если хочешь есть, в холодильнике валяется вчерашняя пицца и немного газировки. Спокойной ночи.

Коротко и ясно. Сегодня ночью у меня нет желания вдаваться в какие-либо разговоры с Мэгги, потому что у нее есть способ изменить все к лучшему. А я не хотел чувствовать себя лучше.

Я вообще не хотел чувствовать.

Развернувшись, чтобы уйти, я почувствовал, как пальцами она ухватилась за мое предплечье, и закрыл глаза.

— Мэгги, — прошептал я и замолчал, но она потянула меня, поворачивая лицом к себе. Я встретился взглядом с ее голубыми глазами, и она подарила мне свою прекрасную улыбку. — Я не могу сейчас, — сказал я, но она не отпускала меня. Я высвободил свою руку и отвернулся. — Я не могу. Прости, не могу.

Я покинул комнату, не позволяя себе вернуться и посмотреть на ее реакцию. Войдя в свою спальню, я захлопнул дверь, схватил бутылку виски и попытался забыть, каково это — снова чувствовать.

 

***

 

— Зачем ты готовишь? Мы должны ехать, — буркнул я Мэгги следующим утром, пока она, стоя на кухне, жарила блинчики. Мне это было непонятно. Прошлым вечером я был довольно груб с ней. И ясно дал понять, что утром мы сразу уезжаем. Но она даже не повернулась, словно не заметила меня. Она просто продолжала готовить.

— Мэгги! — крикнул я.

Она по-прежнему никак не реагировала.

Я закатил глаза, подошел к холодильнику и открыл его, чтобы достать пиво. Но пива не обнаружил.

— Какого?.. — Отлично. Я подошел к винному шкафу и широко распахнул его, чтобы обнаружить внутри пустоту. — Ты издеваешься надо мной? — проворчал я. — Мэгги, где моя выпивка?

Опять ноль реакции.

— Господи, Мэгги! Ты же немая, а не глухая!

Она повернулась, прищурилась и бросила на меня такой убийственный взгляд, из-за которого мне почему-то сразу захотелось извиниться.

— Ну, серьезно. Где моя выпивка?

Она указала на пустые бутылки в раковине. Кишки свело судорогой, и я резко выдохнул.

— Ты должна вернуться домой, Мэгги. Тебе нужно собрать чемодан, чтобы я немедленно отвез тебя обратно.

Она подошла и успокаивающим жестом положила мне ладонь на щеку. Потом пальцами слегка коснулась шрама на моей шее. Я закрыл глаза. Это было слишком. Ее прикосновение давало мне слишком сильное чувство поддержки.

— Тебе не нужно здесь находиться, — сказал я, задерживая ее руку, и откашлялся. — Я ведь просил тебя дать мне побыть одному… — я с трудом сглотнул.

Она легко скользнула губами по моим губам и подняла вверх ладонь правой руки.

Пять минут.

Я закрыл глаза.

— Не могу.

Она притянула меня к себе и положила ладони мне на грудь. Когда я открыл глаза, то увидел, что она смотрит на меня взглядом, полным надежды.

— Хорошо, — я потоптался на месте и взял ее руки в свои. — Пять минут.

В первую минуту мне было тяжело даже смотреть в ее сторону. Она напоминала мне обо всем, чего я всегда хотел, и обо всем, что потерял. На второй минуте она напомнила мне о лучших днях моей жизни. На третьей минуте я подумал о музыке. Мэгги всегда напоминала мне музыку. Она и была моей музыкой.

Она подошла ближе, и я отступил назад, разрывая соединение наших рук. Я покачал головой.

— Нет. Ты не сможешь утешить меня. Прости. Я не могу быть с тобой. Мне очень жаль, Мэгги. Я уеду в город на весь день, а когда вернусь, пожалуйста, будь готова ехать, — я развернулся, чтобы уйти, смущенный собственной грубостью, и, едва шагнув за порог, откровенно сказал: — Ты не сможешь спасти меня, Мэгги. Просто позволь мне утонуть.

Глава 36

Мэгги

Я не уехала, и это взбесило его. Каждый новый день Брукс Тайлер Гриффин представал передо мной в двух различных ипостасях. Первая — это молчаливый Брукс, который ходил мимо меня, не произнося ни слова. За все то время, что я его знаю, он никогда не давал мне ощущать себя невидимой. Пока я не приехала в этот коттедж. Вторая — это пьяный Брукс, грубая сволочь. О существовании этой его стороны я никогда не подозревала. Он неоднократно вваливался в дом пьяным и доставал меня разговорами о том, как ему меня жаль и что я должна продолжать жить своей жизнью, потому что мы никогда не будем вместе. У нас никогда не будет будущего.

— Я вот к чему. Посмотри на себя. Ты торчишь здесь и ждешь меня. Что с тобой? — однажды промямлил он, шатаясь в дверном проеме моей спальни в три часа ночи. — Прекрати обманывать себя, Магнит. Этого не произойдет. Разве это не у тебя было нечто вроде списка желаний? — он хихикнул и, качнувшись назад, ударился спиной о стену. — Или ты слишком боишься сделать что-то самостоятельно?

В такие ночи мне больше всего хотелось уехать. В такие ночи мне хотелось выбросить белый флаг поражения и оставить Брукса упиваться своими страданиями. Но потом я сжимала якорь на ожерелье и напоминала себе, сколько раз он поддерживал меня. Ночами я наливала ванну, погружалась под воду и напоминала себе, что это не он. Это не он. Это не он. Это не мой любимый…

Если уйду от него в самый тяжелый момент, кем я буду после этого? Если его разум совсем потеряет свет, и он незаметно утонет во мраке, разве я смогу себе это простить? В те дни, когда я нуждалась в нем больше всего, Брукс всегда был рядом. Я обязана сделать для него то же самое.

Любовь не состоит из одних лишь ясных дней. Любить — это значит быть рядом и в пасмурные ночи.

Брукс больше не любил того, кто смотрел на него из зеркала. Он больше не видел себя таким, каким был всегда: веселым, обаятельным, дурашливым. Он больше не смеялся, и я, как ни старалась, не могла вспомнить, когда в последний раз видела его улыбку.

Моя задача — напомнить ему.

Моя задача — быть его якорем.

Моя задача — остаться рядом и пронести свою любовь сквозь все это.

 

***

 

В те дни, когда Брукс вел себя хуже некуда, мне приходилось покидать коттедж. Однажды я отправилась в город побродить по маленьким магазинчикам, но даже представить себе не могла, каким это окажется испытанием для меня. Я замечала все: каждый запах, каждый звук, каждого человека. Мой мозг был в постоянном напряжении, предостерегая обо всех опасностях окружающего мира. Ощущение неизвестности, когда ты не знаешь, что ждет тебя за ближайшим углом, повергало меня в ужас.

Какой-то человек случайно толкнул меня. Я споткнулась и упала на землю, сжимаясь от страха. Он рассыпался в извинениях и попытался помочь мне встать, но я была слишком растеряна, чтобы принять его помощь. Но поскольку я не могла вернуться в коттедж, то отправилась в единственное место, напоминающее мне дом, — в библиотеку. И потом всякий раз, приходя в библиотеку Мессы, я садилась в уголок и мысленно отгораживаясь от мира. Миссис Хендерсон частенько подходила и, подмигивая, совала мне в рот кусочек шоколадки.

— В библиотеке запрещены напитки и продукты питания, но поскольку ты практически сливаешься со стенами, думаю, мы можем закрыть на это глаза.

Спасибо.

— Ты более чем желанный посетитель, — она придвинула к столу еще один стул и неуверенно остановилась. — Не возражаешь, если сегодня я составлю тебе компанию?

Я махнула рукой, приглашая ее присесть. Тому, кто каждый день кормит меня шоколадом, позволяется находиться рядом со мной.

— Что ты читаешь? — спросила она.

Я повернула к ней обложку книги.

— А, «Доводы рассудка» Джейн Остин. Одна из моих любимых ее работ. На втором месте после «Нортенгерского Аббатства».

Я согласно кивнула, оценив мнение знающего человека о произведениях Остин. Миссис Хендерсон залезла в карман, вытащила кусочек шоколада и сунула его мне в рот.

— Предпочитаю видеть в «Доводах рассудка» идеальное сочетание глубокого смысла с приятным времяпрепровождением.

Эта женщина понимает, что делает книгу Остин по-настоящему замечательной.

— Кстати, я говорила тебе, что мой муж — местный шериф?

Да.

Она улыбнулась.

— При первой встрече с Лукасом создается впечатление, что он полностью создан из самого сладкого шоколада. Его невероятно мягкий голос и богатый внутренний мир влюбляют в себя каждого. В нем есть какая-то искра. Стоит ему войти куда-то, и его энергетика озаряет все вокруг. Он — любовь всей моей жизни, и я могу с уверенностью сказать, что любовь твоей жизни — это Брукс, правильно?

Да.

Она бросила себе в рот очередной кусочек шоколада.

— Моя замужняя жизнь на девяносто пять процентов состоит из счастья. Выйдя замуж за Лукаса, я сделала лучший выбор в своей жизни, но в нашей истории были моменты, когда оставшиеся пять процентов давали о себе знать. Мы жили в бедном квартале, и Лукас работал в полиции ночным дежурным. Он почти не рассказывал о том, что видел, но я знаю, что все это сильно повлияло на него. Он стал меньше улыбаться, почти перестал смеяться. Его почему-то стало раздражать все, что я делала. Он кричал на меня и ругался по каждой ерунде: подтекала ли вода из посудомойки, или мальчишка-разносчик случайно забрасывал газету в кусты. Он выходил из себя по каждой мелочи и ругал за это меня. Тем не менее, я терпеливо сносила его гнев, убеждая себя, что у него был просто трудный день. У моего милого Лукаса была тяжелая работа. По долгу службы он встречался со смертью чаще, чем видел жизнь. Часто он оказывался в домах, где родители в пылу ссоры убивали собственных детей, попавших им, так сказать, под горячую руку. Он сильно уставал, и вымещал на мне свое нервное истощение. Я убеждала себя, что должна быть его скалой, и, следовательно, держать оборону за двоих.

Я слушала ее, боясь моргнуть.

— Но скалы… Они хоть и сильны, но все же не всесильны. Когда по камню бьют кувалдой, он не может не начать трескаться. Это длилось достаточно долго, но мы справились. Потому что я решила проявить характер и напомнила Лукасу, что я его партнер, а не груша для битья, — миссис Хендерсон склонилась ближе и положила мне в руку кусочек шоколадки. — Деточка, милая моя, я вижу то же самое в твоих глазах. Как ты держишь его боль в своей груди. Как ты ломаешься, пытаясь казаться сильной. Я прочитала несколько статей о Бруксе, и они очень жестоки. Брукс — ранимая душа. Вероятно, именно поэтому подобное внимание со стороны средств массовой информации так тяжело ему дается. Ранимым душам больнее всего, когда мир поворачивается к ним спиной. И именно поэтому ты очень важна в его жизни. Ты — его истина. Поэтому помогай ему, но твердо стой на своем. Не будь его грушей для битья, Мэгги. Люби его, но не забывай любить и себя тоже. Если ему больно, это совершенно не означает, что он может причинять боль тебе, — сказала миссис Хендерсон. — Обещай, что будешь беречь себя.

Обещаю.

— Прекрасно, — она улыбнулась, и мы продолжили наш разговор, переключившись на более приятные темы. — Кажется, я ни разу не спрашивала тебя, какой ты видишь свою жизнь? Чем планируешь заниматься?