Он не доживет до тридцати лет, как и остальные «великие» покойники-наркоманы.

 

Слова начали врезаться в мое сознание, и я потянулся, чтобы долить себе виски. Были там и комментарии в мою поддержку, но почему-то они ощущались лживыми. Почему негативные отзывы незнакомых мне людей больше всего причиняют боль?

— Думаю, тебе достаточно, — сказал бармен уверенно, но с оттенком вежливости в голосе, и отодвинул от меня бутылку так, чтобы я не смог до нее дотянуться. У него были густые седые усы, кишащие секретами, ложью и крошками от чипсов. Когда он разговаривал, эти усы подпрыгивали над верхней губой, а слова выходили из левого уголка рта. Длинные волнистые волосы были завязаны в пучок на затылке. Старик с пучком. Мужику было, наверное, лет семьдесят, но он почему-то производил впечатление крутого, спокойного и невозмутимого, не прилагая к этому никаких усилий.

Полная противоположность мне.

Каждое утро и каждый вечер я лгал Мэгги, отвечая на ее сообщения.

Закрыв глаза, я изо всех сил пытался вспомнить имя бармена — пока я напивался здесь, он называл мне его раз десять.

Курт. Рифмуется со словом «боль». (Примеч.: Kurt — Hurt — боль).

В последнее время Курт был моим самым близким другом. Помню, как впервые встретился с ним, заглянув в его бар. Это было пару недель назад. Эти две недели я чувствовал себя в полном дерьме. Когда мы познакомились, я сидел в угловой кабинке пустого бара, сгорбившись и опустив голову на скрещенные руки, пытаясь остановить поток воспоминаний. В тот вечер он не задавал мне вопросов, а просто принес бутылку виски и стакан льда — как и во все последующие вечера.

— Еще один, — промямлил я, но он нахмурился и покачал головой.

— Еще один завтра, приятель. Разве тебе не пора возвращаться домой?

— Домой? — раздраженно фыркнул я и потянулся за бутылкой, которую он у меня забрал. Я посмотрел в его голубые глаза и почувствовал тяжесть на сердце. Домой. — Пожалуйста, — умоляющим голосом попросил я. Господи, я умолял его дать мне выпить. Какое же я ничтожество. — Пожалуйста, Курт.

— Берт, — поправил он меня с улыбкой.

Проклятье.

Курт рифмуется со словом «боль», а «боль» рифмуется с именем Берт — это и есть его имя.

— Я так и сказал.

— Нет, ты сказал не так. Наверное, просто подумал.

— Да, я имел в виду Берт. Берт. Берт, — сколько раз мне нужно повторить его имя, прежде чем снова забыть?

Он сел напротив меня и подкрутил кончики усов.

— Что ты хочешь забыть, напиваясь?

Я с трудом сглотнул, но не произнес ни слова.

— Все так плохо, да?

Я не ответил, а просто подтолкнул в его сторону пустой стакан. Зайдя сегодня в магазин за продуктами, я увидел журналы, на обложках которых красовалась моя физиономия, а заголовки кричали о том, что у меня психическое расстройство. Надо же, я даже не подозревал. Кроме того, оказалось, что я страдаю героиновой зависимостью, и именно из-за нее меня выгнали из состава «Жуликов».

Затем я совершил ошибку, когда зашел в интернет и прочитал о себе еще больше интересного. Меня поразило, как много людей купились на всю эту ложь.

Поэтому легче уж оставаться пьяным.

Берт придвинул мне стакан.

— Подлянку кинули, — пробормотал я.

Прежде чем он успел ответить, в дверь бара ввалилась компания нетрезвых девушек. Они были изрядно пьяны и одеты с головы до ног во все розовое. За исключением одной, которая была вся в белом.

Девичник.

Еще лучше.

Берт поднялся и направился к бару обслуживать их.

— О, черт возьми, это о-о-о-очень миленькое местечко, — хихикнула одна.

— Невероятно, как ты его нашла? — воскликнула другая.

Они вели себя так, словно проходили квест, а эта забегаловка была одной из локаций. Ну, так и есть. Я забился в угол своей кабинки, желая только одного — чтобы меня оставили в покое.

Их хихикающая группа поспешила к бару.

— Что я могу предложить вам, дамы? — спросил Берт.

Они вскинули руки вверх и хором крикнули:

— Виски!

Я закрыл глаза и снова оказался на той лодке.

— Это просто потому, что Любимица Америки Мэгги Мэй не может разговаривать. А если бы могла, то, держу пари, выразилась бы как-нибудь более поэтично, — он замолчал, и его глаза округлились. — НАРУШИТЕЛЬ! Я только что упомянул в разговоре имя девушки! Мне нужна штрафная рюмка! Виски! — он направился за бутылкой на другой конец раскачивающейся лодки. Пошатнувшись всем телом, Рудольф едва не выпал за борт. Я крепко вцепился в него, пытаясь втащить обратно.

Я потряс головой. Стоп. Сейчас единственная цель — это добраться до задней двери и незаметно выскользнуть отсюда. Но одна из девушек все-таки заметила меня.

— О. Мой. Бог, — она даже присвистнула.

Я склонил голову к столу и попытался не привлекать к себе внимания.

— Тиффани! Смотри, это?..

Одетая в белое девушка повернулась ко мне.

— О, Боже мой! Это же Брукс Гриффин! — закричала она.

Все девушки с криком бросились к моему столику. Готов поклясться, что изначально их было меньше, но я выпил больше, чем обычно, поэтому в глазах, видимо, двоилось. Они совали мне в лицо камеры своих телефонов, и я изо всех сил пытался увернуться от них. А потом посыпались вопросы и комментарии.

— О, Боже мой, Брукс, мне так жаль, что с тобой произошел тот несчастный случай!

— О, Господи, ты лишился пальцев?

— Это значит, что ты больше не сможешь играть на гитаре?

— Ты собираешься продолжать заниматься музыкой?

— Можно мы купим тебе выпить?

— Мы можем с тобой сфотографироваться?

— Я так сильно тебя люблю!

— А про наркотики это правда?

— Нет! Он бы не стал… не так ли? Но я бы не стала осуждать.

— Я курю травку.

— Мой кузен сидел на таблетках.

— Брайан?

— Нет, Вест.

— Что случилось с Сашей?

— Она тебе изменила?

— Или ты ей изменил? Я читала статью о тебе и Хайди Клум…

— Вы совершенно меня не знаете! — огрызнулся я, сжав ладони в кулаки. — Черт возьми, почему все до одного ведут себя так, словно всё про меня знают? В новостях, в интернете, в бульварной прессе! — закричал я, надрывая горло, словно ругался на детей, которые даже не пытались дать отпор. — Никто не знает, каково мне сейчас. Никто не знает, что значит лишиться возможности заниматься любимым делом. Музыка была моей жизнью, а теперь я едва могу говорить. Я не могу… никто не знает… — сил говорить больше не осталось. Я был пьян, да и шея болела очень сильно. Слишком много слов. Слишком много эмоций.

Девчонки притихли, не зная, что сказать, что сделать.

— Простите, — пробормотал я. — Я не хотел…

— Все в порядке, — сказала одна из них, ее взгляд был полон вины. — Извини нас.

После этого они оставили меня в покое и покинули бар.

Берт стоял неподалеку и молча смотрел на меня. Он медленно покачал головой и спустя пару секунд уже опять сидел напротив меня. Опустив ладонь на мою руку, он легонько сжал ее один раз, и этот жест напомнил мне о Мэгги, потому что все в этом мире напоминало мне о ней.

Берт взял бутылку виски и налил мне еще стакан. Он не предлагал мне сочувствия, не кормил дерьмовыми советами гнать прочь свою боль. Вместо этого он дал мне виски, чтобы заглушить воспоминания.

Я сделал глоток, и алкоголь обжег мне горло. И это жжение воскресило в памяти все слухи, всю ложь, а еще ту трагическую случайность и шрамы на сердце. Я вспоминал обо всем, что мучило меня и жило в моей душе, пока голова совсем не перестала соображать.

 

***

 

Каждое утро я просыпался и действовал по привычке. Чистил зубы, принимал душ и одевался. Потому что таким был мой распорядок на протяжении всей жизни. Но это все, что я делал. Я просыпался, читал сплетни о себе, напивался и засыпал.

Парни изо всех сил старались убедить меня позволить им приехать и побыть со мной, но я отказывался. Они не виноваты в том, что случилось. Это моя вина. Это я настоял на том, чтобы мы поплыли на лодке, тогда как все хотели просто расслабиться в доме.

Коттедж миссис Бун был идеальным местом, чтобы отгородиться от всего мира. Здесь не было бесконечных вспышек фотокамер, никто не пытался строить прогнозы по поводу моего будущего. Здесь я мог просто быть в одиночестве. Исключение составляли дождливые дни. В такие дни я отступал от своего привычного распорядка. Во время дождя я садился в маленькое каноэ и выплывал на середину озера. На меня падали капли дождя, небо раскалывалось ударами грома, но я сохранял спокойствие и неподвижность.

И хотя мой отъезд в коттедж должен был помочь мне обрести себя, с каждым днем я становился все более потерянным. А еще я чувствовал, что во мне произошел какой-то сдвиг. Я стал равнодушным. Стал чужим даже для самого себя.

Я шел по пути, который никогда не приведет меня к дому.

Глава 34

Мэгги

— Ну вот и все, — сказал папа, вытаскивая из грузовика последнюю коробку. Мы словно каким-то образом перенеслись назад во времени — в те дни, когда мы жили с ним вдвоем в маленькой квартирке и мечтали покорить большой мир. Только в этот раз здесь была еще сестра с дредами на голове, которая ни на шаг от нас не отходила.

Сегодня Шерил уехала на ночь домой, чтобы побыть с мамой, и мы с папой легли спать на надувных матрасах, каждый в своей комнате. Часа в три ночи меня разбудили звуки движения в квартире. Я слезла с матраса и на цыпочках пошла в кухню, где обнаружила папу — он не спал и варил кофе. Обернувшись и увидев меня, он от неожиданности едва не выскочил из собственной кожи.

— Боже, Мэгги! Как ты меня напугала!

Я подарила ему извиняющуюся улыбку и, взяв свою маркерную доску, села на край столешницы.

— Тебе не спится? — спросил он.