Комментарий Валентина Катасонова

 

Об ограниченности научного познания писали ещё Святые Отцы первых веков Христианства. Среди них – святитель Василий Великий (330–379). Между прочим, святитель получил в молодости прекрасное светское образование (учился в Кесарии, Константинополе, Афинах, завершил курс наук в Афинской академии). Много мыслей о христианской гносеологии, истории возникновения видимого и невидимого мира, законах природы, человеке, философии и науке содержится в его известной работе «Беседы на шестодневъ». Часто работу называют просто «Шестодневъ»[311]. Святитель призывает христиан не тратить слишком много времени на опровержение разного рода измышлений учёных («эллинских мудрецов»), поскольку они сами друг друга опровергают, тем самым доказывая относительность всех «внешних» знаний: «Эллинские мудрецы много рассуждали о природе, – и ни одно их учение не осталось твёрдым и непоколебимым, потому что последующим учением всегда ниспровергалось предшествовавшее. Посему нам нет нужды обличать их учения; их самих достаточно друг для друга к собственному низложению»[312]. Святитель предлагает «исследовать состав мира, рассматривать Вселенную не по началам мирской мудрости, но как научил сему служителя Своего Бог, глаголавший с ним «…яве, а не гаданием» (Числ. 12:8)[313].

 

Живший в XIV веке византийский богослов святитель Григорий Палама (1296–1357) многократно повторял мысль о необходимости различения мудрости небесной и мудрости земной. По его мнению, уже тот человек мудр, кто научается проводить такое разделение. Например: «Начало премудрости – быть достаточно мудрым, чтобы различить и предпочесть мудрости низкой, земной и суетной – истинно полезную, небесную и духовную, исходящую от Бога и приводящую к Нему, и сотворяющую угодными Богу приобретающих её»[314].

 

Об ограниченности человеческого ума и познавательных возможностей науки высказывались многие другие Святые Отцы, а также учёные. Физика и химия открывают законы материального мира, но за открытием законов возникают новые вопросы и задачи, начинается борьба за открытие новых законов. Это напоминает погоню за миражами. Точные науки приводят нас к выводу, что возможности человека постигать даже материальный мир ограничены. Создатель кибернетики Н. Винер (1895–1964) ещё в детстве пришёл к пониманию этой простой истины: «Моё первое детское эссе по философии, написанное в средней школе, когда мне не было ещё и одиннадцати лет, не случайно называлось “Теория невежества”. Уже тогда меня поразила невозможность создания идеально последовательной теории с помощью такого несовершенного механизма, как человеческий разум»[315].

 

 

Об учёности и учёных

 

Учёность

 

 

Фрагмент 1

 

Учёность – приобретение и хранение впечатлений и познаний, накопленных человеками во время жизни падшего разума. Учёность – светильник ветхого человека, светильник, которым «мрак тьмы во веки блюдётся» (Письма о подвижнической жизни. Письмо 194).

 

Фрагмент 2

 

Свет человеков соединился со светом демонов и образовал человеческую учёность (премудрость), враждебную Богу, растлевающую человека дьяволоподобною гордынею (1 Кор. 3:17–18). Объятый недугом учёности, мудрец мира сего подчиняет всё своему разуму и служит сам для себя кумиром, осуществляя собою предложение сатаны: будете яко бози, ведяще доброе и лукавое. Учёность, предоставленная самой себе, есть самообольщение, есть бесовский обман, есть знание, преисполненное лжи и поставляющее в ложное отношение учёного и к себе и ко всему.

 

Учёность есть мерзость и безумие пред Богом; она – беснование. Слепоту свою она провозглашает удовлетворительнейшим ведением и видением и, таким образом, соделывает слепоту неисцельною, а хранимое ею падение неотъемлемым достоянием злосчастного книжника и фарисея (Ин. 9:41). Мудрование плотское – вражда на Бога: закону бо Божию не покоряется, ниже бо может. Мудрование плотское – смерть (Рим. 8:6–7). (Слово о человеке. Глава «Идолопоклонство»)[316].

 

Фрагмент 3

 

Из просвещения, доставляемого христианством, образуется то воззрение на учёность человеческую, которое имеет на неё Бог. Премудрость мира сего – буйство у Бога есть. Господь весть помышления мудрых, помышления, из которых составляется их учёность, яко суть суетна (1 Кор. 3:19–20).

Помышления эти, или познания, относятся к одному временному и суетному, приводят имеющего их к тщеславию, к гордости, к самообольщению, к погублению жизни в заботах об одном тленном и преходящем, к греховной жизни, к отвержению и забвению Бога и вечности. Когда ж человек, не озарённый светом Христовым, дерзнёт рассуждать о предметах духовных: тогда ум его блуждает как бы в мрачной, беспредельной пустыне и вместо истинных познаний, к приобретению которых он не имеет никакой возможности, сочиняет мнения и мечты, облекает их в тёмное и хитросложное слово, обманывает ими себя и ближних, признавая мудрость там, где со всею справедливостью должно признать умоисступление и умоповреждение (Аскетическая проповедь.  Гл. 23).

 

Учёные

 

 

Фрагмент 1

 

…Приписывающий себе полное познание какого бы то ни было вещества выражает только своё невежество (Прибавление к «Слову о смерти»).

 

Фрагмент 2

 

Весьма справедливо Преподобный Марк назвал теоретические познания о христианстве – вводными. Сей Богомудрый Отец с особенною ясностию излагает необходимость познаний опытных и благодатных, показывает то страшное душевное бедствие, в которое впадает приобретший первые познания и вознерадевший о приобретении вторых. «Учёные, не радящие о духовной жизни, – сказал святой Марк в ответе учёному, утверждавшему, что учёные пребывают вне падения, поддерживаемые своею учёностию, – ниспав одним разом в ужасное и сугубое падение, то есть в падение возношением и нерадением, ниже могут восстать без молитвы, ниже имеют откуда пасть. Ибо какая ещё может быть причина (забота) для диавола бороться с теми, которые всегда лежат долу и никогда не восстают. Есть некоторые, иногда побеждающие, иногда же побеждаемые, падающие и восстающие, оскорбляющие и оскорбляемые, борющиеся и боримые; а другие, пребыв в первом падении своём по причине крайнего невежества, ниже знают о себе, что они пали. К ним-то с соболезнованием обращается с речью пророк: “Еда падаяй не возстает, и отвращаяйся не обратится?” (Иер. 8:4).

 

И ещё: “Возстани спяй, и воскресни от мёртвых, и осветит тя Христос” (Еф. 5:14). К нехотящим восприять труд восстания и пребывания в молитве, и подвергнуться лишениям по причине благочестия, ради будущего Царства, говорит: “В погибели твоей, Исраилю, кто поможет тебе?” (Ос. 13:9). “Несть струп, ни язва, ни рана палящая” (Ис. 1:6), не какое-либо зло из случающихся без согласия воли: ибо сия рана произвольна, и есть грех к смерти, не исцеляемый ниже молитвами других. “Врачевахом, – говорит пророк, – Вавилона, и не исцеле” (Иер. 51:9): ибо самопроизволен сей недуг, и “несть пластыря приложити, ниже елея, ниже обязания” (Ис. 1:6), то есть вспомоществований от других…

 

Вот и Ветхий Завет останавливает уповающего на себя и возношающегося премудростию своею: “Буди уповая на Господа, – говорит он, – всем сердцем твоим: и о твоей премудрости не возносися (и не полагайся на разум твой – согласно русскому переводу. – прим. ред.)” (Притч. 3:5). Это – не одни только слова, как некоторым показалось, приобретшим по сей причине книги, узнавшим написанное в них, ничего из написанного не исполнивших на деле, а только напыщевающимся нагими разумениями. Таковые превозносят себя похвалами за слова и изыскания; они носят между людьми, не знающими дела, громкое название любомудрых; но, не коснувшись трудолюбия, ниже тайно научившись делу, приемлют от Бога и от мужей трудолюбивых и благочестивых великое поречение (осуждение, нарекание): ибо они злоупотребили вводительным разумением Писаний, употребив его на показание себя (пред человеками), а не на дело, и лишились действующей благодати Святого Духа. Они суть “хвалящиеся лицем, а не сердцем” (2 Кор. 5:12). Посему не знающие дела должны коснуться его (приняться за него): ибо сказанное в Писании сказано не только для того, чтоб знали, но и чтоб исполняли то.

 

Начнём дело: таким образом постепенно преуспевая, найдём, что не только надежда на Бога, но и извещенная вера, и нелицемерная любовь, и непамятозлобие, и братолюбие, и воздержание, и терпение, и глубочайшее разумение сокровенного, и избавление от искушений, и дарование даров (духовных), и исповедание сердечное, и прилежные слёзы достаются верным молитвою, и не только сие, но и терпение приключающихся скорбей, и чистая любовь к ближним, и познание духовного закона, и обретение правды Божией, и наитие Святого Духа, и подание духовных сокровищ, и всё, что Бог обетовал подать верным человекам и здесь, и в будущем веке. Отнюдь невозможно душе восстановить в себе образ Божий иначе, как только благодатию Христовою и верою человека, когда человек пребывает во многом смиренномудрии при неспарительной молитве в уме.

 

Как же лишившись таковых и толиких благ по причине своего неведения и о молитве нерадения, говорят, мы не пали, и приписывают себе премудрость, ниже ведая своего падения, несчастные по причине падения; ещё более несчастные по причине своего незнания? Они приобретают только то, что утверждают нас более веровать Писанию, говорящему, что “мудрость мира сего есть буйство у Бога (безумие пред Богом – по русскому переводу. – прим. ред.” (1 Кор. 3:19), а сходящая от Бога, “свыше есть от Отца светов” (Иак. 1:17), и знамение её – смиренномудрие.

 

Но хотящие угождать человекам вместо Божественной Премудрости усвоили человеческую; напыщаемые ею и превозносясь ею внутренне, они обольстили многих незнающих, склонив их любомудрствовать не в трудах благочестия и молитвы, а в “препретельных (убедительных) словах человеческой мудрости” (1 Кор. 2, 4), которую апостол Павел часто порицает и называет упразднением Креста Христова. Он говорит в послании к Коринфянам: “Не посла мене Христос крестити, но благовестити, не в премудрости слова, да не испразднится Крест Христов” (1 Кор. 1:17). И ещё: “Буяя мира избра Бог, да премудрыя посрамит; и худородная мира и уничижённая избра Бог, и не сущая, да сущая упразднит: яко да не похвалится всяка плоть пред Богом” (1 Кор. 1:27–29).

 

Если Бог благоволит не к словам эллинской премудрости, но к трудам молитвы и смиренномудрия, как показано, то точно суемудрствуют те, которые, оставив первый образ благочестия как неудобоисполнимый, не хотят спастись ни вторым, ниже третьим способом, но пребывают вне священной правды”. (Слово Преподобного Марка Подвижника. Далее Святой Отец объясняет, что три образа благочестия суть следующие: первый – не согрешать; второй – по согрешении терпеть попускаемые скорби; третий – плакать о недостатке терпения, когда не можем претерпевать великодушно попускаемых (Промыслом) скорбей) (Понятие о ереси и расколе)[317].

 

Фрагмент 3

 

«…книжник, или земной учёный, должен, по завещанию Спасителя, научиться Царствию Божию, чтоб прийти в состояние износить из сокровищницы своей ветхое и новое, то есть предлагать учение Божие в формах учёности человеческой» (Мф. 13:52). Научиться Царствию Божию – значит стяжать Царствие Божие внутри себя. Без этого земной учёный может предлагать одно ветхое, хотя бы он беседовал о Боге из душевного, школьного знания. Ему невозможно избежать заблуждения, несмотря на всю его учёность, потому что ветхость, в духовном смысле, и есть состояние заблуждения и самообольщения. Святой Симеон, Христа ради юродивый, указал причину заблуждения учёнейшего и даровитейшего Оригена в том, что Ориген не принял на себя труда перейти из состояния душевного в духовное и, уплывши далеко в мысленное море, потонул в нём. Необходимо, вполне необходимо всякому христианину учёному, особливо христианскому учителю, не останавливаться на своей земной учёности, как бы он ни был богат ею, но перейти из плотского и душевного состояния в духовное и получить живое, благодатное познание о Боге (Понятие о ереси и расколе).

 

4.3. Учёные, занимающиеся естественными науками, часто становятся деистами [318]

 

 

Фрагмент 1

 

Мечтатели сделались безбожниками, а изучившие глубоко математику всегда признавали не только Бога, но и христианство, хотя и не знали христианства, как должно. Таковы были Невтон и другие (Слово о смерти).

 

Фрагмент 2

 

Большинство математиков и химиков усомнились в христианстве и сделались деистами: им нельзя быть атеистами, как открывшим множество чудных законов в природе и уверенным в их бесчисленном множестве, свидетельствующим о беспредельном уме Творца и о беспредельности свойств Его. Впали эти личности в деизм единственно потому, что пред ними оклеветана и искажена Вера (Прибавление к «Слову о смерти»).

 

Фрагмент 3

 

Все великие учёные, математики и естествоиспытатели, как-то: Ньютон, Лейбниц, Неккер, – не только были деистами, но и признавали христианство. Безбожниками были почти все софисты, не знавшие положительных наук и предававшиеся необузданному умствованию и мечтательности (О необходимости Собора по нынешнему состоянию Российской православной церкви)[319].