Социальная биология – новая версия социал-дарвинизма?

 

Сегодня на стыках разных наук рождаются новые науки. Сравнительно недавно появилась ещё одна – социальная биология, или социобиология. Нетрудно догадаться, что «родителями» этого «ребёнка» являются биология и социология. Кстати, иногда этого «ребёнка» ещё называют биосоциологией (второе имя «ребенка» используется редко). Для нас важно, что социобиология изначально оказалась под сильным влиянием теории эволюции. Она пытается объяснять «социальное» поведение живых существ[145] набором определённых преимуществ, выработавшихся в ходе эволюции. Даже если учёные-социобиологи изучают социальное поведение животных, птиц или насекомых, они нередко результаты своих исследований пытаются экстраполировать (проецировать) на поведение людей в больших и малых социумах. В сфере социальных дисциплин социобиология (биосоциология) соприкасается с эволюционной психологией и использует инструментарий теории поведения.

Считается, что социобиология родилась в 1975 году, когда американский философ и энтомолог (учёный, изучающий насекомых) Эдвард Уилсон опубликовал книгу «Sociobiology: Te New Synthesis» («Социобиология: новый синтез»). Книга была первой попыткой объяснить такие типы социального поведения животных (в основном муравьёв, т. к. это была специализация Уилсона), как альтруизм, агрессия, сотрудничество, конкуренция и т. п., при помощи эволюционных механизмов. В этой книге последняя глава была посвящена размышлениям Уилсона о поведении людей в контексте эволюционной теории. Позднее (1978) Уилсон написал книгу «On Human Nature» («О природе человека»), в которой он продолжил размышления о социальном поведении человека с учётом его биологических характеристик. Автор рассматривает два важнейших поведенческих начала в человеке – альтруизм и эгоизм, пытается увязать их с генетической и биологической структурой человека. Уилсон – сторонник альтруизма – пытается сформулировать свои биологические рекомендации по изменению баланса в пользу альтруизма. Уилсону не удалось убедительно объяснить поведенческие особенности людей в разные моменты истории и в разных странах и цивилизациях лишь с помощью выявления биологических различий человеческих организмов. Поэтому ему пришлось прибегнуть к помощи такого явно небиологического понятия, как «культура». «Культура» для Уилсона – своего рода «чёрный ящик», набор не выявленных причин различий в социальном поведении и социальном устройстве сообществ людей. Но он полагает, что рано или поздно учёные с помощью биологии смогут объяснить и различия в культурах. Книга Уилсона была хорошо «раскручена»; автор за неё получил Пулитцеровскую премию.

 

Эдвард Уилсон

 

Следует отметить, что реакцией на работы Уилсона было не только восхищение, но и острая критика. Самое удивительное, что критике Уилсон подвергся со стороны эволюционистов. Среди таких критиков называют, в первую очередь, известного американского биолога, генетика и общественного деятеля Ричарда Левонтина (р. 1929) и ещё более известного американского палеонтолога, биолога и историка науки Стивена Гулда (1941–2002). Если говорить кратко и популярно, то критика взглядов Уилсона со стороны эволюционистов сводится к тому, что эти взгляды «субъективны» (например, субъективно его желание поставить альтруизм над эгоизмом), что экстраполяция особенностей мира насекомых и животных на человеческое общество не корректна с научной точки зрения и т. п.

В более широком плане критика социобиологии сводится к тому, что представители этой новой научной дисциплины подвергают примитивизации и вульгаризации понимание сложных механизмов общества и поведения человека в обществе. Образно говоря, предлагаемый биологический детерминизм даёт одномерную картину общества. Многие критики вообще не признают социобиологию наукой.

 

Зигмунд Фрейд

 

Примечательно, что те, кто соглашаются с Уилсоном, нередко вынуждены признать, что приоритет в создании социобиологии принадлежит не ему. «Пионером» этого направления в науке считают австрийского учёного-психоаналитика Зигмунда Фрейда (1856–1939) и его последователей. Биологическим началом, определяющим социальное поведение и устройство общества, в их концепциях выступают инстинкты и влечения людей. У Фрейда на первом месте стоят инстинкты к жизни, самосохранению и половые инстинкты. Также он выделяет инстинкты к разрушению, агрессии и смерти. Борьба этих инстинктов проявляется, по Фрейду, в поведении человека и его деятельности – производственно-хозяйственной и общественно-политической. При этом деятельность может быть творчески-созидательной и деструктивно-разрушительной. Инстинкты и влечения, по Фрейду, определяют ход развития человека, общества и его культуры.

Идеи Фрейда получили широкое развитие в трудах его многочисленных последователей. Так, один из его ближайших учеников, австрийский психолог Альфред Адлер (1870–1937), перенёс акцент с сексуально-бессознательного начала на бессознательное стремление к власти как основное побуждение людей, проявляющееся в их поведении в рамках семьи, межличностных отношениях и отношениях социальных групп. Другой его ученик, швейцарский психолог Карл Юнг (1875–1961), развивал учение о «коллективном бессознательном», определяющем поведение социальных групп. Впрочем, в работах последователей Фрейда связь социального поведения человека с его генетической и биологической структурой чётко не обозначается; всё замыкается на психологию.

Вместе с тем предшественниками Уилсона как основателя социобиологии можно назвать также ряд учёных, представлявших биологию и генетику. В книге «Основы современного естествознания. Православный взгляд» читаем: «Социобиология возросла из открытий в области молекулярной биологии и генетики. В 1953 г. Ф. Крик и Д. Уотсон расшифровали структуру ДНК, в 1959 г. Жак Моно и Франсуа Жакоб смогли частично объяснить, как ДНК регулирует и координирует химические процессы в живых организмах. Далее, в 1961 г., М. Ниренберг и Й. Маттеи расшифровали первое «слово» генетического кода, а Ж. Моно создал теорию аллосферических белков»[146].

В 60-е годы прошлого столетия у учёных стали появляться дерзкие мысли: нам недостаточно наблюдать и постигать живой мир с его генетическими структурами. Мы можем и даже должны изменять этот мир, занимаясь «исправлением» существующих генетических конструкций и даже создавая новые. Стала складываться генная инженерия, которая провозглашала высокие цели «исправления» плохой наследственности у людей, проводя «ремонт» их генетических кодов. Как говорится, «аппетит приходит во время еды». У таких «креативных» учёных стали появляться мысли, что можно с помощью генетических манипуляций создавать новые виды растений и животных («генетически модифицированные» виды), которые бы позволяли повышать эффективность растениеводства и животноводства. А дальше мысль «креативных» учёных остановилась на человеке. Появились мысли о «клонировании» лучших образцов «генетического фонда» человечества и даже конструировании «сверхчеловека». А через создание «сверхчеловека» формировать нужную мораль, нужное поведение, нужную архитектуру общества и т. п.

Фактически гены были объявлены и средством, и целью развития человека и общества: «Осознав принципы записи генетической информации, группа учёных стала пытаться свести к генам все стороны жизнедеятельности человека и усматривать возможность обоснования систем нравственности и культуры на генетическом уровне. Гены объявляются высшим моральным авторитетом. С точки зрения социобиологии человек живёт для того, чтобы служить носителем генов и воспроизводить их. Организм – средство для ДНК в продуцировании ещё одной ДНК, а нравственность, или, вернее, вера в неё, также приспособлена для наилучшего воспроизводства ДНК. Подлинная нравственность состоит в соучастии со стратегией генов (!? – В.К.). Примитивный редуктивизм социобиологии с очевидностью проявляется в высказывании Ф. Жакоба: «Воспроизводство молекул организма – это начало и конец, причина и цель»[147].

Один из известных генетиков второй половины ХХ века Жак Моно как-то высокомерно заявил, что, узнав генетические коды, человек более не нуждается в Боге и религии и что фактически на место Бога окончательно заступают учёные, которые через генетические манипуляции будут управлять миром:

«В нашем прошлом был период, когда для эволюции была желательна послушность закону и поддержка культурных традиций. Тогда эволюция вписала в генетический код потребность поиска смысла существования, что дало толчок развитию религии, философии, науки и культуры. Теперь эволюция изменила генетический код и отвращает человека от религии…. В будущем мораль будет разрабатываться учёными, их важными идеями, сформированными на основе специальных изысканий. Эти идеи заменят разнообразные системы верований»[148].

 

Жак Моно

 

Ф.Жакоб и Ж.Моно в лаборатории

 

Следует отметить, что многие гуманисты сами метят на место Бога. Например, первооткрыватель ДНК британский молекулярный биолог Френсис Крик присоединился к группе нобелевских лауреатов, предложивших ряд гуманистических проектов, среди которых обратимая стерилизация людей с помощью пищевых добавок, выдача лицензий «качественным людям» на производство детей[149]. Разве это не напоминает евгенику первой половины ХХ века, практически применявшуюся в США и Германии?

В 1947 году, понимая, как велика мощь незадолго до того изобретённой атомной бомбы, английский писатель Олдос Хаксли осознавал, насколько опасен потенциал генетических исследований. В предисловии к своему роману «О дивный, новый мир» он писал: «Освобождение атомной энергии знаменует собой великую революцию в истории человечества, но это далеко не последняя и не самая дерзкая революция… Поистине революционная революция свершится не во внешнем мире, а в душах и телах людей»[150].

Мы уже выше отметили, что после Второй мировой войны евгеника была запрещена. Но «практический» (или «практикующий») социал-дарвинизм не только не сдал своих позиций, но продолжает шествие по планете. Вместо грубого мальтузианства, оправдывавшего кровопролитные войны, появляются проекты под названием «управление демографическими процессами» или «планирование семьи». Вместо «негативной евгеники» – пропаганда абортов. А вместо «положительной евгеники» – захватывающие идеи создания «сверхчеловека» и прочие проекты трансгуманизма. Исчезают старые вывески; их место занимают новые названия. Чтобы у людей было больше доверия к этим новым вывескам, их представляют как новые «науки»: «социальная биология», «биологическая социология», «генная инженерия», «эволюционная психология» и прочее. Но за ними прячется прежний социал-дарвинизм с его человеконенавистнической, антихристианской сущностью.

 

Олдос Хаксли

 

 

Часть V

Дарвинизм как антинаука