Дарвинизм через призму «1984»

 

Английский писатель Джордж Оруэлл в своём известном романе-антиутопии «1984» очень наглядно показал дальнейшую «эволюцию» человека и общества. Роман вышел в свет в 1949 году, ровно через 90 лет после первой публикации «Происхождения видов…» Чарльза Дарвина. За неполный век человек очень изменился. И результатом этих изменений была отнюдь не «естественная» эволюция, а сознательная переделка человека. Прежде всего, его сознания. Переделку осуществляли те, кто рвался к мировой власти и хотел быть не только выше других людей, но и выше Бога. Многое было уже сделано, но многое ещё предстояло сделать. Роман «1984»[241] и раскрывает эти будущие планы.

Один из главных героев романа, О’Брайен (начальником которого является Большой Брат), разъясняет своему подчинённому У инстону Смиту (главному герою романа) планы Внутренней партии. Указанная партия – тайная организация, стремящаяся к мировой власти. Большой Брат возглавляет эту партию.

 

Первое издание романа

 

Вот, в частности, планы по переделке человека: «Жизнью мы управляем, Уинстон, на всех уровнях. Вы воображаете, будто существует нечто, называющееся человеческой натурой, и она возмутится тем, что мы творим, – восстанет. Но человеческую натуру создаём мы. Люди бесконечно податливы. А может быть, вы вернулись к своей прежней идее, что восстанут и свергнут нас пролетарии или рабы? Выбросьте это из головы. Они беспомощны, как скот. Человечество – это партия. Остальные – вне – ничего не значат».

 

Между О’Брайеном и Уинстоном Смитом идёт дискуссия. Последний не верит, что новый мировой порядок, изложенный его начальником, устоит; он полагает, что человеческий дух сметёт этот порядок. Вот фрагмент их разговора:

 

«– Так что за принцип нас победит?

– Не знаю. Человеческий дух.

– И себя вы считаете человеком?

– Да.

– Если вы человек, Уинстон, вы последний человек. Ваш вид вымер. Мы наследуем Землю. Вы понимаете, что вы один? Вы вне истории, вы не существуете».

 

Вот расшифровка того, что Внутренней партии предстоит сделать в плане переделки человека (слова О’Брайена):

 

«Мы сомнём вас так, что вы уже никогда не подниметесь. С вами произойдёт такое, от чего нельзя оправиться, проживи вы ещё хоть тысячу лет. Вы никогда не будете способны на обыкновенное человеческое чувство. Внутри у вас всё отомрёт. Любовь, дружба, радость жизни, смех, любопытство, храбрость, честность – всего этого у вас уже никогда не будет. Вы станете полым. Мы выдавим из вас всё до капли – а потом заполним собой».

 

Большой Брат будет заниматься не только переделкой отдельно взятого человека, но одновременно разрушать те традиционные отношения, которые складывались на протяжении тысячелетий человеческой истории. Прежде всего, речь идёт об отношениях внутри семьи: «Мы разорвали связи между родителем и ребёнком, между мужчиной и женщиной, между одним человеком и другим. Никто уже не доверяет ни жене, ни ребёнку, ни другу. А скоро и жён, и друзей не будет. Новорожденных мы заберём у матери, как забираем яйца из-под несушки». Обращу внимание, что здесь автор употребляет не будущее время, а говорит уже о свершившемся событии («мы разорвали…»). Роман писался во второй половине 1940-х годов. Видимо, Оруэлл имел в виду англо-саксонский мир того времени: там действительно индивидуализм и распад семейных и межличностных отношений близился к финалу. Сегодня мы всё это наблюдаем в «демократической» России.

Внутренняя перестройка человека неизбежно отражается и на внешнем его виде. Оруэлл это фиксирует по ходу романа: «безличные люди»; «безразличные люди»; «когда мы закончили с ними, они были только оболочкой людей»; «он завыл, как животное, без слов»; «с бледным правильным лицом, похожим на восковую маску»; «синтетическое лицо»; «мы – не люди» (т. е. нелюди. – В.К.) и т. п. Разве сегодня мы не видим такие лица вокруг нас? Когда я листал роман «1984», на память пришли строки из стихотворения Александра Блока:

 

Как тяжко мертвецу среди людей

Живым и страстным притворяться!

Но надо, надо в общество втираться,

Скрывая для карьеры лязг костей…

 

Живые спят. Мертвец встаёт из гроба,

И в банк идёт, и в суд идёт, в сенат…

Чем ночь белее, тем чернее злоба,

И перья торжествующе скрипят.

 

Мертвец весь день труди́тся над докладом.

Присутствие кончается. И вот —

Нашёптывает он, виляя задом,

Сенатору скабрезный анекдот…

 

Уж вечер. Мелкий дождь зашлепал грязью

Прохожих, и дома, и прочий вздор…

А мертвеца – к другому безобразью

Скрежещущий несёт таксомотор.

 

В зал многолюдный и многоколонный

Спешит мертвец. На нём – изящный фрак.

Его дарят улыбкой благосклонной

Хозяйка-дура и супруг-дурак.

 

Он изнемог от дня чиновной скуки,

Но лязг костей музы́кой заглушён…

Он крепко жмёт приятельские руки —

Живым, живым казаться должен он!

 

Лишь у колонны встретится очами

С подругою – она, как он, мертва.

За их условно-светскими речами

Ты слышишь настоящие слова:

 

«Усталый друг, мне странно в этом зале». —

«Усталый друг, могила холодна». —

«Уж полночь». – «Да, но вы не приглашали

На вальс NN. Она в вас влюблена…»

 

А там – NN уж ищет взором страстным

Его, его – с волнением в крови…

В её лице, девически прекрасном,

Бессмысленный восторг живой любви…

 

Он шепчет ей незначащие речи,

Пленительные для живых слова,

И смотрит он, как розовеют плечи,

Как на плечо склонилась голова…

И острый яд привычно-светской злости

С нездешней злостью расточает он…

«Как он умён! Как он в меня влюблён!»

 

В её ушах – нездешний, странный звон:

То кости лязгают о кости.

 

Стихотворение написано в 1912 году, более века назад. Когда в студенческие годы я читал его, мне казалось, что это образчик поэтического эпатажа, плод фантазии. Теперь я понимаю, что Блок писал это стихотворение с «натуры». Сегодня вижу толпы таких блоковских «мертвецов» в России, не только в столице, но и по всей стране. В начале ХХ века «мертвецов» было ещё немного, и им приходилось притворяться живыми. В начале XXI века их уже абсолютное большинство (как это и предсказано в антиутопии Оруэлла). Они уже не притворяются, выставляют себя напоказ, но при этом от них слышен лязг костей и исходит запах тления. Все они похожи друг на друга: «люди – оболочки», «люди-маски», «синтетические лица». Теперь они члены той самой правящей партии Большого Брата, которая на протяжении последнего века занималась переделкой человека. А для этого и надо было человеку доказывать, что он не творение Бога, а потомок обезьяны.

 

Одно из изданий «1984»

 

Ради чего проводилась и проводится такая переделка? О’Брайен внушает своему несколько наивному подчинённому Уинстону Смиту: ради власти. Вот его высказывания: «Власть не средство, она – цель», «Мы жрецы власти. Бог – это власть». Тут следовало бы несколько подправить О’Брайена (или Оруэлла). Для Большого Брата подходит другая формула: «Власть – это Бог». Большой Брат стремился и продолжает стремиться к мировой власти, потому что желает таким образом стать богом. В начале истории нашего мира уже была попытка одного персонажа конкурировать с Богом, и мы знаем, чем она закончилась. В конце мировой истории будет ещё одна такая попытка. Её отчасти описал Оруэлл в своём романе. Но только отчасти. Самого финала истории там нет, есть описание «предпоследних дней». Поэтому роман оставляет тревожное, гнетущее, подавляющее чувство[242]. Лучше читать Апокалипсис. Несмотря на весь трагизм событий, описанных в Откровении от Иоанна Богослова, финал там оптимистичен и вселяет в тех, кто хочет сохранить в себе человеческий образ, надежду и силы.