Прямая и институциональная дискриминацией в принимающей стране.

Местное предубеждение против занятости этнических мигрантов в первичном секторе экономики, поддерживается институциональной дискриминацией мигрантов в принимающей стране. В отличие от прямой дискриминации, намеренного ущемления прав мигрантов, институциональная дискриминация выходит за пределы первичного ущерба, увековечивает или увеличивает этот ущерб в данной или в других сферах жизни. В случае заработной платы прямая дискриминация имеет место, если при равной квалификации местных жителей и мигрантов, они получают неравное вознаграждение за равные результаты труда. В случае институциональной дискриминации две группы получают неравную заработную плату вследствие прошлой практики дискриминационной занятости. Первичный ущерб увековечивается и усиливается непреднамеренными соучастниками дискриминации – социальными институтами принимающего общества. Институциональная дискриминация этнических мигрантов возникает в том случае, когда невозможность получить гражданство (или равноправия) ограничивает их жизненные шансы, делает их неконкурентоспособными в получении желаемой работы, высшего образования и неспособными в достижении культурно одобряемых стандартов жизни. К. Вилперт именует практику обращения с иммигрантами – гастабайтерами в Европе «государственно контролируемой системой институциональной дискриминации». Она стигматизирует иммигрантов «внешней группой», пригодной для низкостатусной работы неграждан.[102]

Во всех странах ЕС толерантное отношение к этническим мигрантам остается номинальным, поскольку не распространяется на область гражданского равноправия. Конституции демократических государств запрещают дискриминацию по этническому и другим признакам, но не по гражданскому критерию. Например, в комментарии конституционного суда ФРГ говорится, что «различное обращение с людьми, проживающими на немецкой территории, осуществляется на основе гражданства, и этот принцип имеет конституционное закрепление». По мнению Т. Петтигрю и М. Тейлора, немецкий суд поддерживает дискриминацию мигрантов и более высокое налогообложение иностранных собственников. В ФРГ рестораны могут отказать в обслуживании турок и других этнических мигрантов на основании возможного недовольства местных жителей и социального беспорядка. Аналогичные доводы используют работодатели при отказе в принятии на работу мигрантов.[103] По данным Н. Макмастера, во Франции комментаторы СМИ склонны рассматривать дискриминацию «естественным» явлением, превышающим «порог толерантности». Националистическое оправдание дискриминации этнических мигрантов поддерживает правительственное введение иммиграционных квот и политику расселения, ограничивающую жилищное обустройство мигрантов.[104]

 

3.Антидискриминационное законодательство и социальные программы защиты этнических мигрантов в сферах труда, образования, жилья.

В нынешней Европе распространены юридические меры борьбы с прямой дискриминацией этнических мигрантов. Эти меры направлены на сдерживание дискриминационного поведения работодателей. В Нидерландах, Швеции, Дании применяется антидискриминационное законодательство. В этих странах этническим иммигрантам легче получить гражданство, чем в ФРГ и во Франции. По мнению Т. Петтигрю и М. Тейлора, законодательные меры борьбы с дискриминацией остаются неэффективными по двум причинам. Во-первых, европейские правовые системы не допускают коллективных исков – мощного североамериканского средства борьбы с дискриминацией. Во-вторых, европейские усилия по противодействию дискриминации акцентируют индивидуальные иски, нежели программы борьбы с институциональной дискриминацией. Например, в Англии закон о противодействии дискриминации (1976 г.) предусматривает сеть агентств по контролю этнической дискриминации, но индивидуальные иски остаются сегодня основным средством борьбы с неравноправием. Мигранты редко предъявляют обвинения в свое дискриминации, так как опасаются потерять работу. Тем не менее, жалобы на условия труда этнических мигрантов – повсеместные, но они адресуются конкретным работодателям, применяющим труд мигрантов. Индивидуальные усилия не способны изменить общую ситуацию. Антидискриминационное законодательство нуждается в дополнении стратегическими программами устранения структурных основ дискриминации.[105]

Антидискриминационное законодательство способно уменьшить прямую дискриминацию этнических мигрантов. Но оно не может решить проблему институциональной дискриминации. Для решения этой более сложной проблемы необходимы программы защиты этнических мигрантов в сферах труда, образования, жилья. Поскольку местная номинальная толерантность не распространяется на область равноправия, возможно местное сопротивление структурной политике правительства по устранению дискриминации.

Социологические исследования выявляют местную оппозицию правовому равенству этнических мигрантов. Интолерантное и номинально толерантное отношения к мигрантам различаются особыми формами выражения предубеждений против равноправия. Интолерантное отношение местных жителей к этническим мигрантам в трудовой сфере имеет открытые формы проявления предубеждения: уничижительные ярлыки, явное отвращение к контактам, публичные акты прямой дискриминации, погромы, ведущие к социальным беспорядкам.[106] Интолерантность возникает в условиях экономических кризисов, массовых увольнений, обострения конкуренции на рынке труда. Напротив, при номинальной толерантности местное предубеждение оказывается смягченным и проявляется в скрытых или неявных формах. Главная из них – неподдержка антидискриминационных программ правительства. По данным Л. Бобо и Д. Клюгеля, в США после бунтов и восстаний негритянского населения 1970-1980-х гг. белое население стало признавать принцип толерантности, но было менее единодушным в поддержке специальных программ расового равенства. Многие белые американцы преувеличивали возможности чернокожего населения, возникшие после отмены дискриминационных законов и преуменьшали неравенство. У большей части белого населения сохранилось чувство  неприязни и недовольства чернокожей активностью и воспринимаемым прогрессом в преодолении глубоких социально-экономических различий. По мнению исследователей, ключевым показателем скрытой оппозиции политике ликвидации расовой дискриминации является объяснение причин трудного экономического положения чернокожих американцев. «Белое население, - отмечают Л. Бобо и Д. Клюгель, - гораздо чаще объясняло это положение отсутствием мотивации, нежели структурными факторами дискриминации»[107].

Программы защиты этнических мигрантов от дискриминации будут эффективными, если они содействуют конверсии местной толерантности, согласию местных жителей с равноправным отношением к мигрантам. Развитию отношений кооперации и доверия способствует этническая экономика, нуждающаяся в правительственной поддержке.

Сегодня возрос исследовательский интерес к ресурсам этнических мигрантов, способных преодолевать дискриминацию и нисходящую мобильность. В прошлом относительный успех мигрантских групп объяснялся в терминах укорененных культурных черт, и преимущества мигрантов во взаимодействии с иноэтническим окружением анализировались в психологических терминах. Б. Розен разделил все группы мигрантов по критерию «достиженческого синдрома» (конфигурации ценностей), который характеризует предрасположенность индивидов к достижению успеха. Предрасположенность имеет временной параметр, состоящий в ориентации на будущее, и в неверии в фатализм. Розен полагал, что наличие или отсутствие достиженческих черт этнической культуры объясняется историей группы и опытом ее членов, а также преобладающей культурой общества, частью которого была и остается группа.[108] Примордиалистский культурологический анализ был позднее поставлен под сомнение. Он стал рассматриваться скорее мифом, нежели научной точкой зрения.[109] Культурологические объяснения экономического успеха мигрантов не ограничиваются психологической сферой. И. Лайт утверждал, что предпринимательский успех азиатских групп японцев и китайцев может быть понят следствием кредитных ассоциаций – традиционной социальной формы, импортируемой из этнической родины.[110] Тем не менее более правильным будет социокультурный подход, который поддерживает эластичность этнической культуры и рассматривает мотивацию мигрантов в трудовой сфере реакцией на положение группы в принимающем обществе, а не как причину этого положения. В рамках социокультурной исследовательской перспективы сегодня используется два субподхода – экономический и сетевой.

С позиции экономического подхода «барьеры – активность» Э.Бонасич объясняет факт, что отдельные иммигрантские группы, например, евреи, японцы, китайцы в США и других странах могут исторически занимать предпринимательские ниши и извлекать выгоду из своего положения.[111] Данный подход не учитывает особенности нынешнего предпринимательства мигрантских групп, члены которых часто не имеют гражданства в принимающей стране или ограничены в правах. Более широким является сетевой подход, акцентирующий этнические связи, через которые мигранты включаются в хозяйственную деятельность диаспоры, занимающей этническую нишу в экономике. Термин «этническая ниша» обозначает экономическую позицию, в которой концентрация этногруппы оказывается достаточной для извлечения преимуществ, например, организация новых фирм.[112]

Диаспора помогает вынужденным мигрантам занять экономическую позицию в этнической нише и преодолевать местные дискриминационные барьеры.По данным А. Портеса и Р. Румбаута, анклавы кубинцев в Майами (США) имеют высокостатусных представителей, обладающих капиталом, у которых работают по найму низкостатусные кубинские иммигранты. Развитая этническая экономика отличается сетью фирм в смежных отраслях хозяйства. Успех фирм, позитивно отражающихся в общественном мнении, в большей степени обусловлен этнической лояльностью.[113] Исследование С. Модел этнической экономики в Европе (турецкий строительный бизнес, малый бизнес этнических корейцев в торговле и на предприятиях химической чистки) свидетельствует, что предприниматели и наемные работники извлекают взаимную выгоду из групповой этнической принадлежности. Мигранты готовы работать сверхурочно, что повышает прибыльность предприятия, поскольку они работают в культурно привычной среде и говорят на родном языке. Часть работников обучается профессии предпринимателя. Этническая экономика может длительно сохраняться за счет предоставления товаров и услуг своей общине и местным жителям. Чтобы быть устойчивой и процветающей, она нуждается в интеграции в хозяйство страны и в мировую экономику.[114]

Таким образом,дискриминация этнических мигрантов является одной из причин маргинальности мигрантов и вигилентных конфликтов.Номинальная толерантность принимающего общества в трудовой сфере характеризуется инструментальным, этноцентристско-прагматическим отношением к этническим мигрантам, воспринимаемых дешевой рабочей силой, используемой во вторичном секторе экономики. Местная номинальная толерантность не распространяется на равноправие мигрантов, подвергающихся прямой и институциональной дискриминации. Антидискриминационное законодательство способно уменьшить прямую дискриминацию, но не решает проблемы институциональной дискриминации. Для решения дискриминационной проблемы мигрантов требуются программы защиты мигрантов в сферах труда, профессионального образования и жилищного строительства. При обострении экономической конкуренции, местная оппозиция равноправию мигрантов становится открыто интолерантной. В отличие от интолерантности, номинальная толерантность содержит скрытое предубеждение против структурной политики правительства, направленной на преодоление дискриминации мигрантов. Местная поддержка правительственных программ оправдывается якобым отсутствием у мигрантов мотивации к успеху в первичном секторе экономики. Конверсия местной толерантности, означающая признание равноправия мигрантов в трудовой сфере, зависит от развития этнической экономики, способствующей кооперации и доверию местных жителей и этнических мигрантов. Местная поддержка правительственных программ борьбы с дискриминацией является главным показателем формирования глубокой толерантности.