Исторический Иисус: проблемы и методы

 

Исчерпывающее исследование на тему исторического Иисуса потребовало бы от нас не только целой книги, но скорее даже серии книг, вроде объемного и впечатляющего исследования в четырех томах (с продолжением), опубликованного специалистом по Новому Завету и профессором университета Нотр‑Дам Джоном Мейером, «Маргинальный еврей». Для тех, кто предпочитает более короткое знакомство с предметом, есть моя книга «Иисус: апокалиптический пророк нового тысячелетия», а также превосходные труды таких столпов науки, как Э.П. Сандерс, Геза Вермеш, Дейл Аллисон, Паула Фредриксен и многих других[37]. Все эти книги во многом разнятся друг от друга, не в последнюю очередь потому, что их авторы отличаются по своим религиозным убеждениям (или отсутствию таковых), характеру, происхождению и образованию. Однако они сходятся в одном: Иисус во время своего земного служения не объявлял себя божеством.

Причина, по которой мы нуждаемся в книгах такого рода, заключается в том, что евангелия просто не могут приниматься на веру, как дающие исторически надежное свидетельство о словах и делах Иисуса. Если бы евангелия представляли собой род заслуживающих доверия биографий, описывающих жизнь Иисуса такой, какой она была на самом деле, то тогда почти не было бы необходимости в библеистике, которая делает упор на знание древних языков (еврейского и греческого), подчеркивает важность исторического контекста жизни Иисуса в Палестине I века н. э., а также придерживается мнения, что полное понимание подлинного характера евангелий как исторических источников фундаментально важно для любой попытки установить, что в действительности говорил и делал Иисус. Нам было бы достаточно просто прочесть Библию и принять все описанное в ней за реально происходившие события. Разумеется, именно такого подхода к Библии придерживаются фундаменталисты. И это одна из причин, почему вы не встретите фундаменталистов на переднем крае критической науки.

В нескольких коротких параграфах я хочу объяснить, почему критически настроенные исследователи думают иначе и какие именно подходы к изучению евангелий они отстаивают в свете того обстоятельства, что Новый Завет не дает нам стенографически точной записи слов Иисуса или идеальной картины его жизни.

 

Проблемы с евангелиями

 

Первое, что необходимо подчеркнуть – если мы хотим узнать о любом персонаже прошлого, нам нужно иметь источники информации. Это может показаться очевидным, но по какой‑то непонятной причине, как только речь заходит об Иисусе, люди, как кажется, склонны думать, что они просто знают, кем он был, что говорил или что делал – как если бы они получили эти сведения путем односторонней диффузии из окружающей среды. В действительности, однако, все, что вы знаете (или думаете, что знаете) об Иисусе, происходит из какого‑либо источника – либо кто‑то вам рассказал, либо вы прочли то, что кто‑то о нем написал. Но откуда эти люди взяли эти сведения, что делает их авторитетами и почему вы должны полагать, что они правы? Любой рассказ об Иисусе (как и о любом другом историческом персонаже) либо исторически точен (т. е. он действительно это сказал или сделал), либо выдуман, либо представляет собой сочетание того и другого. И единственный способ выяснить, исторически точна ли та или иная подробность жизни Иисуса, – это тщательное исследование наших источников информации. Источники, доступные вам, мне или вашему преподавателю в воскресной школе, одни и те же. Истории об Иисусе циркулировали в устной или в письменной форме еще со времен его жизни и смерти. Очевидно, что рассказы, впервые вошедшие в оборот год назад или сто лет назад, представляют собой выдумку. Что нам требуется – если мы хотим получить исторически надежный отчет – так это источники, которые могут быть прослежены вплоть до эпохи самого Иисуса. Нам нужны древние источники.

Такие источники у нас, конечно, есть, но они не настолько древние, как нам того хотелось бы. Самый ранний из христианских авторов – это апостол Павел, писавший двадцать – тридцать лет спустя после смерти Иисуса. Несколько его посланий вошли в Новый Завет. Возможно, были и другие авторы до Павла, но ни один из их трудов не сохранился. Проблема с Павлом состоит в том, что он не знал Иисуса лично и говорит очень немного о его деятельности, учении или опыте. Иногда я даю моим студентам задание внимательно прочитать все послания Павла и выписать все, что, по словам апостола, говорил и делал Иисус. Мои студенты обычно удивлены, обнаружив, что для списка им более чем достаточно одной каталожной карточки размером три на пять дюймов. (Павел, кстати, нигде не упоминает о том, что Иисус объявлял себя божеством.)

Следующие по времени из ранних источников информации об историческом Иисусе – это евангелия Нового Завета. Как выясняется, они же стали нашими лучшими источниками – лучшими не потому, что входят в Новый Завет, а потому, что они самые ранние из дошедших до нас повествований о жизни Иисуса. Но, несмотря на то, что они – лучшие из доступных источников, они далеко не так хороши, как мы могли бы надеяться. Тому есть несколько причин.

Для начала отметим, что они не были написаны очевидцами. Мы называем эти книги евангелиями от Матфея, Марка, Луки и Иоанна, поскольку они названы по имени двух земных последователей Иисуса – Матфея, сборщика податей, и Иоанна, возлюбленного ученика, а также двух ближайших спутников других апостолов – Марка, секретаря Петра, и Луки, сопровождавшего Павла в его странствиях. Но в действительности эти книги были написаны анонимно – их авторы нигде себя не называют – и находились в обращении десятилетия, прежде чем их решили приписать указанным личностям. Первая уверенная атрибуция этих книг указанным авторам датируется столетием спустя после их написания.

Есть веские основания полагать, что ни одна из этих атрибуций не верна. С одной стороны, как мы узнаем из самого Нового Завета, последователи Иисуса были необразованными палестинскими евреями из низших слоев общества, говорившими на арамейском языке. Такие люди едва ли могли написать подобные книги. Авторами их были высокообразованные грекоязычные христиане последующего поколения. Вероятно, они писали уже после того, как все (или почти все) ученики Иисуса умерли, – в другой части мира, на другом языке и в другое, более позднее, время. Не составляет тайны, зачем более поздним христианам понадобилось утверждать, будто их авторы были спутниками Иисуса или, по крайней мере, связаны с апостолами: такие заявления придавали этим рассказам необходимый авторитет в глазах людей, желающих узнать, каким в действительности был Иисус.

Исследователи обычно датируют евангелия Нового Завета последними десятилетиями I столетия н. э. Большинство из них сходятся в том, что Иисус умер около 30 года н. э. Евангелие от Марка было написано первым, вероятно, около 65–70 годов н. э.; евангелия от Матфея и Луки появились примерно 15–20 лет спустя, скажем, в 80–85 годах н. э., а Евангелие от Иоанна – самым последним, около 90–95 годов н. э. Что действительно важно, так это временной промежуток, имевший место между этими датами. Самый ранний из дошедших до нас источников, повествующих о жизни Иисуса, был написан спустя 35–40 лет после его смерти. Самое же позднее из канонических евангелий возникло только спустя 60–65 лет после его смерти. Очевидно, что это довольно большой срок.

Если авторы не были очевидцами событий, не жили в Палестине и даже не говорили на том же языке, что и Иисус, откуда же они тогда брали свою информацию? Опять же на этот счет среди критически настроенных исследователей существует мало разногласий. После распятия Иисуса его последователи уверовали в то, что он был воскрешен из мертвых, и взяли на себя миссию обратить людей в свою веру – а именно, что смерть и воскресение Иисуса были смертью и воскресением Мессии Божьего и что через веру в его смерть и воскресение человек обретает вечную жизнь. Раннехристианские «свидетели» Иисуса должны были убедить людей в том, что Иисус действительно был посланным от Бога Мессией, и с этой целью должны были рассказывать – и рассказывали – истории о нем. Они рассказывали о том, что случилось в конце его жизни – распятии, пустой гробнице и последующих явлениях живым его последователям. Они также рассказывали и о его жизни до этих последних событий – его учении, чудесах, которые он совершал, его спорах с еврейскими властями, аресте, суде и так далее.

Эти истории начали циркулировать. Любой человек, ставший последователем Иисуса, мог рассказывать их – и делал это. Например, обращенный мог поделиться рассказами со своей женой; если та обращалась в веру, она могла поделиться ими с соседкой; та, в свою очередь – со своим мужем; муж мог отправиться по делам в другой город и рассказать своему торговому партнеру, партнер – своей жене, а та – соседке… и так далее, и так далее. Передаваемые из уст в уста рассказы были единственным способом коммуникации в те дни, задолго до появления средств массовой информации, общенационального телевидения и даже сколько‑нибудь значительного уровня грамотности (в ту эпоху только около 10 процентов населения умели читать и писать, так что коммуникация была по большей части устной).

Но кто же в таком случае рассказывал эти истории об Иисусе? Только апостолы? Нет, не они одни. Только люди, получившие полномочия от апостолов? Нет, никоим образом. Только люди, тщательно проверившие все факты, чтобы убедиться в том, что они не изменили ни одну из историй, но лишь воспроизвели то, что действительно случилось и именно так, как это случилось? Но как они могли это сделать? Истории передавались из уст в уста, год за годом, десятилетие за десятилетием, среди множества людей в разных частях мира, говоривших на разных языках, и не существовало никакого способа проконтролировать, что один из них сообщал другому относительно слов и дел Иисуса. Каждый знает, что обычно происходит с историями, циркулирующими подобным образом. Меняются детали, изобретаются новые эпизоды, события предстают в преувеличенном виде, впечатляющие повествования становятся еще более впечатляющими, и так далее.

В итоге неизвестный автор – назовем его, скажем, Марк в Риме – услышал эти истории в своей церкви и записал их. Спустя десять или пятнадцать лет другой автор в другом городе прочел рассказ Марка и решил написать свой собственный, основанный отчасти на тексте Марка, а отчасти на историях, которые он сам слышал в своей общине. И таким образом появились евангелия.

Это те самые евангелия, которые мы имеем сейчас. В течение более чем трех столетий специалисты изучили их вплоть до мельчайших деталей, и одним из твердо установленных результатов этого кропотливого исследования стала уверенность в том, что евангелия содержат многочисленные расхождения, противоречия и исторические проблемы[38]. Почему это так? Вероятно, тут более уместен вопрос: «А как могло быть иначе?» Разумеется, евангелия содержат неисторическую информацию, а также рассказы, которые с течением времени были изменены, преувеличены или приукрашены. Эти книги не содержат слова человека, сидевшего у ног Иисуса и делавшего заметки. Ничего подобного! Эти книги были написаны с намерением сообщить «благую весть» об Иисусе (само слово евангелие означает «благую весть»). То есть их авторы были лично заинтересованы не только в том, о чем они рассказывали, но и в том, как они об этом рассказывали. Они стремились проповедовать Иисуса. Они не пытались дать биографическую информацию, которая могла бы выдержать тщательный разбор со стороны критически настроенных исследователей, живших два тысячелетия спустя и разработавших совершенно иные стандарты для написания исторической работы или историографии. Они писали для своего собственного времени и пытались убедить людей в истине – как они сами ее понимали – относительно Иисуса. Они основывали свои истории на том, что сами слышали и читали. А то, что они читали, основывалось на том, что слышали другие авторы. В конечном счете все восходит к устной традиции.

Некоторые люди сегодня утверждают, будто культуры, укорененные в устной традиции, намного внимательнее следят за тем, чтобы их предания, по мере того, как они рассказываются и пересказываются, не подвергались значительным изменениям. Однако на поверку это оказывается еще одним современным мифом. Антропологи, изучавшие устные культуры, знают, что верно как раз противоположное. Только представители письменных культур озабочены точным воспроизведением фактов «как они есть» – именно потому, что в письменных культурах возможно обращение к источникам, чтобы выяснить, не внес ли кто‑нибудь изменений в историю. В устных же культурах, напротив, обычно ожидается, что истории в действительности будут подвергаться изменениям – они меняются всякий раз, когда рассказчик излагает ту или иную историю в новом контексте. Новый контекст требует и нового способа передачи предания. Поэтому представители устных культур с исторической точки зрения не видят никаких проблем в том, что по мере того как рассказы передаются из поколения в поколение, в них вносятся изменения[39].

Разумеется, то же самое относится и к расхождениям, приукрашиваниям, вымышленным историям и историческим проблемам в евангелиях. А это означает, что их нельзя принимать на веру, как дающие нам исторически точные повествования о реальных событиях. Означает ли это, что евангелия совершенно бесполезны в качестве исторических источников? Нет, но это означает, что мы должны использовать строгие научные методы, помогающие нам исследовать книги, написанные с одной целью – проповедовать «благую весть» об Иисусе – чтобы достичь другой цели: понять, что в действительности говорил и делал Иисус.

 

Методы

 

Здесь я могу привести лишь краткий обзор методов, разработанных исследователями Нового Завета для работы с источниками, имеющимися в их распоряжении. Должен подчеркнуть, что евангелия, по сути, – наши единственные серьезные источники[40]. Мы не располагаем никакими рассказами об Иисусе из греческих или римских (языческих) источников I века н. э., и даже имя его упоминается лишь спустя восемьдесят и более лет после его смерти. Среди еврейских нехристианских источников мы имеем только два коротких комментария иудейского историка Иосифа Флавия. Есть и другие евангелия за пределами Нового Завета, но все они были написаны значительно позже новозаветных евангелий и, как правило, носят сугубо легендарный характер. Среди них присутствует пара евангелий, которые могут снабдить нас некоторой дополнительной информацией – в частности, Евангелие от Фомы и Евангелие от Петра – но в конечном счете и они дают нам крайне мало. Поэтому нам придется в большей или меньшей степени опираться на четыре евангелия.

Практически все согласны с тем, что хотя эти четыре канонических евангелия представляют целый ряд проблем в качестве источников о жизни исторического Иисуса, они, тем не менее, содержат некоторые исторически точные воспоминания о том, что он говорил, делал и испытывал, несмотря на все приукрашивания и изменения. Вопрос заключается в том, как извлечь эту исторически точную информацию из‑под слоя позднейших домыслов и редактур.

Исследователи уже установили, что некоторые из наших письменных источников независимы друг от друга – то есть они заимствовали все или некоторые из своих историй из не связанных друг с другом потоков устной передачи. Например, широко распространено мнение, что Евангелие от Иоанна не полагается на информацию, содержащуюся в трех других евангелиях. Эти три Евангелия, от Матфея, Марка и Луки, называются синоптическими евангелиями из‑за своего сходства друг с другом. Словно синоптический значит «увиденный вместе»: их можно поместить параллельными колонками на одной и той же странице и рассматривать вместе, поскольку они содержат много похожих историй, обычно в той же самой последовательности и часто в тех же самых словах. Это почти наверняка произошло потому, что их авторы копировали друг друга, или – как в том убеждены почти все исследователи – двое из них, Матфей и Лука, копировали более ранний текст Марка. Именно у Марка Матфей и Лука позаимствовали большую часть своих историй. Но у них есть и другие общие пассажи, не встречающиеся у Марка, большая часть которых представляет собой изречения Иисуса. Еще в XIX веке исследователи выдвинули веские доводы в пользу того, что Матфей и Лука имели в своем распоряжении другой источник, который и содержал отсутствующие у Марка пассажи. А так как этот источник состоял преимущественно из изречений (или логий), эти исследователи (немецкие) назвали его Источником изречений. На немецком языке источник – Quelle, поэтому специалисты сегодня говорят о «Q» – утраченном источнике, из которого Матфей и Лука заимствовали значительную часть своего материала.

Евангелие от Матфея содержит также истории, не встречающиеся ни в каком другом евангелии, а так как его автор должен был их откуда‑то заимствовать, исследователи предположили существование источника М. Евангелие от Луки также включает рассказы, присущие только ему, и их предполагаемый источник обозначается как L. И М, и L могли быть единым письменным документом, группой письменных документов или же сочетанием письменных и устных источников. Однако для простоты они именуются М и L.

Итак, среди наших евангелий мы имеем не только евангелия от Матфея, Марка, Луки и Иоанна (а также, скажем, Евангелия от Фомы и Петра), но можем выделить и Q, М, L. Эти три источника, по‑видимому, существовали независимо друг от друга и от Марка, а Евангелие от Иоанна было независимым от всех перечисленных.

Другими словами, перед нами многочисленные независимые потоки традиции, которые в конечном счете все восходят ко времени жизни Иисуса. В свете этого факта – а почти все критически настроенные исследователи считают это доказанным фактом – мы имеем возможность оценить, какие из евангельских рассказов с большей вероятностью аутентичные, чем другие. Если та или иная история встречается в нескольких независимых друг от друга традициях, то представляется более правдоподобным, что она восходит к первоисточнику данной традиции, жизни самого Иисуса. Этот критерий называется критерием независимого подтверждения. Если же какая‑либо история – изречение или деяние Иисуса – обнаруживается только в одном источнике, то она не может быть подкреплена независимо и, таким образом, с меньшей вероятностью является аутентичной.

Позвольте мне привести пару примеров. В трех независимых друг от друга источниках – Мк, Ин и Q – встречается упоминание об Иоанне Крестителе, пламенном апокалиптическом пророке, в тесной связи с Иисусом. Вывод? Иисус, скорее всего, действительно был связан с Иоанном Крестителем, пророком приближающегося суда Божьего. Или еще очевидный пример: и у Марка, и у Иоанна рассказывается о том, что Иисус был распят при Понтии Пилате, и кроме того, некоторые детали этой истории сообщаются независимо друг от друга в М и L. Вероятнее всего, именно это и произошло: он был распят по приказу римского правителя Пилата. Или возьмем противоположный пример. Когда Иисус родился, согласно Матфею (этот материал происходит из источника М), волхвы пришли следом за звездой, чтобы поклониться младенцу. К несчастью, этот рассказ не подкрепляется свидетельством Марка, Иоанна, Q, L или любого другого источника. Это могло случиться, но невозможно установите, случилось ли это на самом деле, следуя критерию независимого подтверждения.

Второй критерий основан на том обстоятельстве, что рассказы, обнаруживаемые во всех этих независимых источниках, дошли до авторов через посредство устной традиции, в которой истории подвергались изменениям в интересах рассказчиков – пытавшихся обратить других в свою веру или же наставить уже обращенных в «истине», как они ее видели. Но если это так, тогда те евангельские истории, которые не совпадают с тем, что, как нам известно, ранние христиане стремились сообщить об Иисусе, или даже те, которые идут вразрез с интересами самих христиан, рассказывавших их, могут с большой долей вероятности считаться исторически достоверными. Логика здесь должна быть очевидной. Христиане не стали бы выдумывать истории, расходящиеся с их взглядами и интересами. И если они все‑таки рассказывали подобные истории, то лишь потому, что именно так все произошло на самом деле. Этот методологический принцип иногда называется критерием несходства. Он утверждает, что если какая‑либо традиция об Иисусе расходится с тем, что ранние христиане хотели бы о нем сообщить, то, скорее всего, она исторически достоверна.

Позвольте мне проиллюстрировать эту мысль. В L, М, у Марка и Иоанна говорится, что Иисус вырос в Назарете, то есть данный факт подтвержден независимыми источниками. Но, кроме того, эта деталь истории не из тех, которую мог бы выдумать христианин, поскольку для более поздних христиан она представляла собой препятствие. Назарет был маленькой деревней – по сути, группой лачуг – о которой никто не слышал. Кому могла прийти в голову мысль, что Сын Божий произошел оттуда? Трудно представить причину, по которой кто‑то мог изобрести нечто подобное, поэтому Иисус, по всей вероятности, действительно произошел из Назарета. Второй пример: мысль о том, что Иисус принял крещение от Иоанна Крестителя, вызывала у христиан смущение, поскольку Иоанн крестил людей в знак того, что их грехи прощены («для отпущения грехов», как говорит об этом Новый Завет). Более того, в ранней Церкви всем и каждому было известно, что лицо, совершающее крещение, в духовном отношении стоит выше крещаемого. Кто бы стал сочинять историю, в которой Сын Божий принимает крещение в знак прощения грехов от другого человека, который, таким образом, оказывается стоящим выше его? Если никто, то почему она попала в Евангелие? Потому, что Иисус действительно был крещен Иоанном. Или возьмем противоположный пример. У Марка Иисус три раза предсказывает, что ему суждено отправиться в Иерусалим, быть отвергнутым, распятым, и затем воскреснуть из мертвых. Можно ли представить себе причину, по которой христианский рассказчик утверждал, будто Иисус предрек все это задолго до своих страданий и смерти? Разумеется, можно. Поздние христиане не хотели, чтобы кто‑нибудь подумал, будто Иисус был застигнут врасплох, когда его арестовали и отправили на крест; напротив, они охотно вкладывали в его уста предсказание, что именно это с ним и должно было случиться. Эти пророчества говорили и о его предстоящем воскресении – во что верили христиане – и о том, что он сам знал о предстоящем воскресении – во что они тоже верили. Поскольку это история как раз из тех, которые сами христиане хотели бы сочинить, мы не можем установить, действительно ли Иисус делал подобные пророчества. Возможно, и делал, но следуя методологическому принципу несходства, нельзя доказать, что эти пророчества имели место.

Наконец, историки обращают особое внимание на то, вписываются ли традиции об Иисусе в иудейский контекст Палестины I века н. э. Некоторые из более поздних евангелий за пределами Нового Завета представляют нам Иисуса проповедующим взгляды, резко отличающиеся от тех, которые мы могли бы с достаточной долей вероятности поместить в его собственную историческую и культурную среду. Такого рода учения едва ли могли исходить от палестинского еврея I века н. э. Данный критерий называется критерием контекстуальной достоверности. Суть его в том, что если мы хотим узнать, что именно говорил или делал Иисус, мы должны понимать исторический контекст, в котором он жил. Изымая тот или иной факт из контекста, вы наверняка поймете его неправильно. Чтобы поместить определенный исторический персонаж в соответствующую среду, контекст значит все. Поэтому, прежде чем продолжить, я должен сказать несколько слов о контексте жизни Иисуса, а затем перейти к тому, что именно мы можем узнать в рамках этого контекста о провозглашаемой им вести, используя только что перечисленные мной методы, чтобы выяснить, называл ли он себя Богом или нет.