Переводы на греческий язык и их специфика

 

Характеризуя отличительные черты древнегреческой литературы, часто отмечают, что она – единственная из литератур Европы, развивавшаяся самостоятельно, без непосредственного использования других литератур. Хотя восточные элементы и проникали в нее, однако происходило это устным, «фольклорным» путем. Способствовало подобному положению вещей и пресловутое культурное высокомерие греков, считавших всех чужеземцев «варварами» и соответственно презрительно относившихся к их языкам. По указанным причинам греческая литература классического периода (V–IV вв. до н. э.) вообще не знала художественного перевода. Разумеется, для сношений с другими народами необходимы были осуществлявшие информационно‑коммуникативный перевод толмачи (о них напоминают историк Геродот, посетивший в V в. до н. э. Египет, Финикию и Вавилон; военачальник IV в. до н. э. Ксенофонт, участвовавший в знаменитом отступлении греческих наемников через огромную территорию персидского государства, и другие источники). Однако выполняли эту функцию не греки, а представители других народов, владевшие греческим языком.

После завоевательных походов Александра Македонского в последней трети IV в. до н. э. и распада после его смерти созданной им огромной державы образовался ряд новых государств, во главе которых встали бывшие сподвижники Александра и их потомки (Египет, Сирия, Пергам и др.). Эти государства, в которых наблюдалось своеобразное скрещение греческих и восточных элементов, стали называть эллинистическими, а весь период от Александра Македонского до установления над ними римского владычества – эпохой эллинизма, т. е. распространения эллинской (греческой) культуры в странах, завоеванных македонцами. Греческий язык получил широчайшее распространение, превратившись в универсальное средство общения, и сохранил свои позиции и после того, как и сама Греция, и эллинистические государства утратили политическую самостоятельность и попали под власть Рима. Знаменитый римский оратор Марк Туллий Цицерон охарактеризовал эту роль греческого языка в следующих словах: «Если же кто может подумать, что меньшая польза от славы, когда написано это по‑гречески, а не по латыни, сильно он ошибается, потому что по‑гречески читают почти на всем свете, язык же латинский распространен в своих лишь пределах, небольших, как вы знаете».

Все это приводило к тому, что греческим языком стали пользоваться и представители других народов, входивших в орбиту сначала греко‑македонского, а затем римского владычества. Таким путем они стремились познакомить с собственной древней культурой обширный круг читателей из разных стран. Именно по‑гречески были написаны на рубеже IV–III вв. до н. э. исторические труды вавилонского жреца Бероса, египетского жреца Манефона, а в I в. н. э. – знаменитые «Иудейские древности» Иосифа Флавия. Разумеется, названные произведения не являются переводами в собственном смысле слова, однако, поскольку в них излагались по‑гречески (в переработанном виде) соответствующие источники, которыми пользовались авторы, можно говорить о наличии здесь некоторых элементов межъязыковой адаптации. Пользовались греческим языком и первые римские анналисты (III в. до н. э.). А уже в классическую эпоху по просьбе Цицерона его друг Аттик перевел на греческий сочиненную знаменитым оратором поэму, в которой последний восхвалял собственные заслуги при подавлении заговора Катилины. Существовала греческая версия описания морских путешествий карфагенских флотоводцев Ганона и Гимимкона, позднее (IV в. н. э.) была передана по‑гречески Пеанием известная работа по римской истории Евтропия, служившего личным секретарем императора Валента (в VI в. был предпринят историком Капитоном новый перевод, который до нас не дошел), и т. д.

Особенно следует отметить переводы, предназначенные для представителей иудейской диаспоры в Александрии Египетской. Несмотря на довольно натянутые отношения с греческим населением города, результатами которых были частые конфликты, многие ее представители эллинизировались настолько, что практически утратили знание древнееврейского языка. Возникла необходимость создания греческой версии Священного Писания иудеев (в христианской традиции она именуется Ветхим Заветом), что и было сделано в III в. до н. э.[5] Позднее, во II в. до н. э., на греческий язык была переведена «Книга премудрости Иисуса, сына Сирахова», также присоединяемая к библейскому канону. Ее автором считается еврейский книжник Иисус бен‑Эмазар бен Сира, а переводчиком – внук последнего, носивший то же самое имя. Приехав в Египет и оставшись в Александрии, он нашел своих соотечественников сильно эллинизировавшимися и поэтому, по собственным словам, положил много труда, «чтобы довести книгу до конца и выпустить ее в свет для тех, которые на чужбине желают учиться».

В источниках содержатся и упоминания (хотя достаточно немногочисленные) о греческих версиях египетских литературных текстов. В этой связи отмечается, что еще до завоевания Египта Александром Великим, в 360 г. до н. э., грек Евдоксий Книдский, посетивший эту страну, выучил с помощью мемфисского жреца Хонуфиса египетский язык и перевел сборник басен «Речи собак», который до нас не дошел. В одном из позднейших папирусов, относящихся уже ко II в. н. э., содержится предисловие к переводу египетского текста, где отмечается, что последний не является дословным: его создатель, руководствуясь прежде всего прагматическими соображениями, позволял себе вносить в текст дополнения, сокращения, опущения, стилистические коррективы и т. д.

Разумеется, продолжала развиваться в эллинистических государствах и традиция информационно‑коммуникативного перевода, вызванного практическими потребностями. Так, например, в Египте переводчики участвовали в делопроизводстве, переводя речи местных жителей, адресованные царям, царские распоряжения и послания и т. п. Сохранилось несколько греческих переводов египетских документов, которые начинаются словами: «Копия записи египетской, переведенной по возможности точно». Отсюда делается вывод, что литературный и информационно‑коммуникативный переводы на греческий опирались на разные принципы: в первом случае преобладала переделка – адаптация, во втором – стремление к максимальной дословности.

Таким образом, подводя итоги нашему рассмотрению, можно заметить следующее: при достаточно большом количестве переводов на древнегреческий язык, собственно греческой переводческой традиции античность не знала. Какие‑либо теоретические рассуждения о переводе отсутствовали, а весьма оживленная лексикографическая работа, развернувшаяся в эллинистическую эпоху (словари трудных и устаревших слов, диалектные и этимологические словари и т. д.), была исключительно одноязычной.