Переводоведение в Соединенных Штатах Америки

 

В 1950–1960‑х годах интенсивно развивается теория перевода и в Соединенных Штатах Америки, в результате чего появляется целый ряд специальных монографий, сборников и т. д., посвященных вопросам межъязыковой коммуникации. На их важность для решения наиболее кардинальных проблем общей лингвистики указывал один из крупнейших языковедов XX столетия Роман Осипович Якобсон (1896–1982), посвятивший им специальную статью «О лингвистических аспектах перевода», в которой подчеркивается, что наука о языке не может интерпретировать ни одного лингвистического явления без перевода его знаков в другие знаки той же системы или других систем. «Любое сравнение двух языков, – подчеркивает автор, – предполагает рассмотрение их взаимной переводимости. Широко распространенная практика межъязыковой коммуникации, в частности переводческая деятельность, должна постоянно находиться под пристальным наблюдением лингвистической науки»[130]. Само значение определяется Якобсоном как перевод в другой знак, имеющий несколько разновидностей:

1) внутриязыковой перевод (переименование), при котором вербальные знаки интерпретируются с помощью других знаков того же языка;

2) межъязыковой перевод (собственно перевод), представляющий собой интерпретацию вербальных знаков посредством знаков какого‑нибудь другого языка, и

3) межсемиотический перевод, или трансмутация, при котором интерпретация вербальных знаков осуществляется с помощью невербальных знаковых систем.

Эта классификация (с возможными модификациями) стала практически общепринятой в большинстве работ по переводоведению[131].

Особую роль в развитии теории и практики межъязыковой коммуникации – как в самих Соединенных Штатах, так и за их пределами – сыграли в рассматриваемый период работы Юджина Найды и его коллег, занимавшихся проблемами, возникающими при переводе Библии на «экзотические» языки (в частности, языки американских индейцев). В связи с этим исследователь выделяет три основных фактора, влияющих на выбор метода передачи:

1) характер сообщения;

2) намерения автора и вытекающие из них задачи переводчика как его доверенного лица и

3) тип аудитории.

Исходя из них Найда формулирует основное положение своей концепции: «Естественный перевод должен удовлетворять:

1) требованиям языка перевода и всей культуры этого языка в целом,

2) контексту данного сообщения и

3) аудитории, которой адресуется перевод»[132].

Причем отсутствие прямого параллелизма между языковым и культурным факторами позволяет различать следующие случаи: а) относительную близость как ИЯ и ПЯ, так и соответствующих культур (например, еврейский и арабский); б) отсутствие языкового родства при параллельном развитии культур (немецкий – венгерский, шведский – финский); в) отсутствие того и другого (английский – зулусский) и – что, по мнению Найды, бывает достаточно редко – г) наличие языкового родства (хотя и отдаленного) при несходстве культур (например, хинди и английский). Причем автор подчеркивает, что «различия в сопоставляемых культурах вызывают гораздо больше затруднений, чем различия в языковых структурах»[133].

Исходя из приведенных выше положений, Ю. Найда предлагает разграничивать «старую» и «новую» точки зрения на задачи перевода. Первая, согласно утверждению американского лингвиста, фиксировала внимание прежде всего на форме сообщения, видя свою основную цель в воспроизведении стилистических особенностей оригинала: рифмы, ритма, игры слов, необычных конструкций. Вторая же ориентируется более всего на реакцию получателя, которую необходимо сравнить с реакцией первоначальной аудитории, знакомившейся с текстом в его исходном виде. Соответственно разграничиваются эквивалентность «формальная» (ориентированная на сообщение) и динамическая (ориентированная на воспринимающего). Оговаривая, что в некоторых случаях переводы, созданные по методу формальной эквивалентности, представляют большую ценность (например, если речь идет о передаче языковых текстов специально для лингвистических целей), американский исследователь отдает явное предпочтение принципу динамической эквивалентности. Поскольку, согласно последней, ответ на вопрос о правильности перевода зависит в первую очередь от того, насколько он будет понятен среднему читателю той аудитории, для которой предназначается. Отсюда вытекает не только допустимость, но и необходимость существования множества переводов, квалифицируемых как «правильные» – если они удовлетворяют потребностям соответствующей аудитории. Исходя из указанной предпосылки, Ю. Найда настаивает, что для сохранения содержания сообщения необходимо изменять его форму, причем такое изменение может весьма существенным образом сказываться на характере исходного текста – например, у американского лингвиста не вызывает никаких возражений одна из «модернистских» версий Нового Завета на английском языке, где фигурирующее в оригинале «святое целование» заменено «сердечным рукопожатием» как явлением, более привычным для англоязычной аудитории и якобы выполняющим для нее аналогичную культурную функцию.

Немалое внимание уделяется в американском переводоведении и специальным проблемам поэтического перевода, о чем, в частности, достаточно подробно говорится в упомянутой выше работе Р.Р. Чайковского. Упомянем в этой связи книгу поэта и переводчика Роберта Блая «Восемь ступеней перевода», вышедшую в свет в 1991 г., где содержится попытка выявить этапы, через которые проходит переводчик от первого знакомства с оригиналом до окончания процесса его воссоздания на переводящем языке (с оговоркой, что в реальной действительности четкое разграничение между ними вряд ли возможно, так как они переплетаются друг с другом). Первая ступень – составление пословного подстрочника, при котором неизбежно пропадает истинный смысл поэтического текста. Второй этап включает уяснение последнего, подразумевающее постижение тех аспектов содержания, которые определяются исходным языком и культурой соответствующего народа. Именно на данном этапе окончательно решается вопрос о дальнейшей работе по передаче оригинала на ПЯ. Третий этап предусматривает обработку подстрочника с учетом требований последнего, т. е. своеобразное «восстановление подлинного смысла» исходного произведения. Четвертый – специфический для американской переводческой культуры – этап состоит в «американизации» переведенного текста с целью придания ему энергии и живости, присущих оригиналу. На пятом этапе главной задачей является уловление и воспроизведение индивидуальных особенностей оригинала, его настроения и ауры, что требует большого стилистического мастерства. Шестой этап посвящен уловлению звучания стиха, его эвфонии, для чего рекомендуется заучить исходный текст наизусть и декламировать его себе или другим людям, чтобы полнее уловить звуковое и ритмическое богатство оригинала. На седьмом этапе (приносящем переводчику, особенно начинающему, немало испытаний) перевод контролируется читателем‑билингвом, для которого ИЯ является родным и который поэтому почти всегда может обнаружить в тексте перевода ошибки и неточности. Наконец, на завершающем – восьмом этапе – переводчик вновь обращается ко всем созданным им вариантам, чтобы не упустить имеющиеся в них, но не вошедшие в окончательный текст удачные находки. На этой стадии желательно также ознакомиться и с другими существующими версиями данного произведения на ПЯ, если таковые имеются, и комментариями к ним, после чего и создается окончательный вариант собственного перевода.

Несколько ранее, в 1988 г., появилась монография Б. Раффела «Искусство перевода поэзии», также посвященная данной проблематике. Автор указывает, что, поскольку не может существовать двух идентичных языков, никакое сообщение, созданное на одном языке, не может быть воспроизведено средствами другого языка полностью, поскольку в ПЯ не репродуцируются фонология, синтаксис, лексика и просодия ИЯ, а также те его черты, которые обусловлены особенностями исторического развития и культуры народа, являющегося его носителем. Но если межъязыковая передача «без остатка» невозможна, то вполне достижимо создание удовлетворяющего аудиторию («хорошего») перевода. Причем Раффел различает четыре основных типа перевода: точный, интерпретационный, вольный и имитативный. Точный перевод обычно создается учеными, для которых главное – скрупулезно воспроизвести форму стиха и познакомить читателя с идеями оригинала, его социальной и философской направленностью и содержащимися в нем историческими фактами. Однако здесь в жертву верности приносится художественная сторона. Интерпретативный перевод, рассчитанный на широкую читательскую аудиторию, представляет собой, по существу, приблизительную передачу подлинника, допускающую сокращения и пропуски. Создатель подобной версии изначально исходит из того, что полностью передать оригинал все равно невозможно, и поэтому читателю предлагается представление переводчика о подлиннике. Что касается вольного перевода, то он представляет собой расширительный и пояснительный перевод, когда в оригинал вносятся значительные изменения (хотя, по мнению автора, подобным способом пользуется относительно небольшое количество переводчиков). Наконец, последнюю разновидность – имитативный перевод – Раффел вообще склонен не считать переводом в собственном смысле слова, так как здесь перед нами скорее собственное произведение, чем передача чужого. В целом же, по мнению создателя книги, ответственность переводчика должна проявляться в первую очередь в сохранении эстетической ценности переводимого текста.

Таковы основные моменты, связанные с развитием переводческой и переводоведческой традиции за рубежом. Посмотрим теперь, как обстояло дело в интересующей нас области в русской культуре.

 

Часть II