Арабская переводческая традиция и ее влияние на средневековую европу

 

К середине XIII в. ранее враждебное отношение католической церкви к философскому наследию Аристотеля (доходившее до запрета на изучение его произведений) сменилось стремлением переосмыслить последнее и приспособить его к христианскому вероучению. Важнейшую роль в решении указанной задачи призвано было сыграть ознакомление западноевропейских ученых с трудами великого античного философа (ведь в предшествующий период Аристотеля знали по переводу Боэция лишь как логика, да и то не полностью). И первостепенное значение имели здесь контакты с арабоязычной мусульманской традицией.

Посредническую функцию этой последней трудно переоценить. В то время как на «латинском» Западе греческий язык оказывался все более и более забытым, в Арабском халифате, возникшем в результате обширных завоеваний и включавшем в себя множество стран и народов, напротив, культивировались наука и философия античной Греции. Это, в свою очередь, вызвало обильный поток переводов, не ослабевавший в течение IX и большей части X в. Причем в IX в. при халифе аль‑Мамуне в столице халифата Багдаде был основан специальный «Дом мудрости», где трудились многие замечательные переводчики и ученые и находилась своего рода публичная библиотека. Таким образом, переводческое дело в арабо‑мусульманском мире было поставлено на государственную основу. Следует отметить, что сфера интересов арабских переводчиков была весьма обширной. Помимо работ чисто утилитарно‑прикладного характера, они занимались и переводом теоретических трудов по физике, религии и т. д. Появились арабские версии Библии, Евангелия, книг по маздаизму. С санскрита и персидского языков было переведено несколько сочинений по астрономии, арифметике и политике, с греческого – важнейшие исследования по геометрии, медицине и астрономии, среди которых работы Галена, Гиппократа, Эвклида, Архимеда, Птолемея и других авторов. Но наибольшим вниманием и влиянием пользовались философские труды Аристотеля. Его именовали «Первым учителем» и не раз воссоздавали на арабском языке почти все его произведения по физике, метафизике, этике, теологии и логике. Для прояснения же темных и неясных мест в сочинениях великого грека переводились и позднеантичные комментарии к ним. Известно было в арабском мире и философское наследие Платона и неоплатоников. Об огромном интересе к древнегреческой философии свидетельствовало появление в XII в. своеобразной (и едва ли не единственной в средние века) истории философии Шахрастани – книги «Религиозные секты и философские школы», излагавшей учения античных мыслителей.

При всей враждебности, существовавшей между католическим Западом и мусульманским Востоком, взаимоотношения между ними отнюдь не ограничивались военными столкновениями. Уже с X в. можно говорить о наличии определенных культурных контактов. Здесь в первую очередь следует назвать монаха Герберта (ум. в 1003 г.) из аббатства Ориньяк (Овернь, Франция), ставшего впоследствии папой под именем Сильвестра II. Проведя несколько лет в Испании, еще в начале VIII в. завоеванной арабами, Герберт стал едва ли не первым западноевропейским ученым, познакомившимся с арабоязычной наукой и отразившим ее достижения в собственных трудах. Ученик Герберта, выходец из Италии Фульберт (ум. в 1028 г.), также усвоил через арабское посредство различные отрасли античного знания и привил этот дух основанной им недалеко от Парижа религиозно‑философской Шартрской школе, просуществовавшей до второй половины XII в. На деятельность этой школы оказали большое воздействие выполненные во второй половине XI в. переводы арабских и греческих медицинских сочинений, создателем которых был обосновавшийся в итальянском монастыре Монте Кассин ученый врач Константин Африканец, происходивший из Карфагена. Большое значение имела и переводческая деятельность ученого и путешественника Аделярда из Баты, который родился в первой половине XII в. в Англии, учился во Франции, а затем побывал в Италии, Испании, Северной Африке и Малой Азии. Названный автор перевел с арабского знаменитые «Начала» Эвклида и некоторые труды арабоязычных математиков.

Вообще в XII–XIII вв. контакты средневековой Европы с арабо‑мусульманской культурой приобрели такой широкий размах, что этот период часто именуют «великой эпохой переводов». Особо следует отметить Испанию, по которой прошла граница между христианским и мусульманским миром. К 1130 г. вокруг просвещенного епископа отвоеванного у мавров города Толедо Раймунда (ум. в 1151 г.) сложилась переводческая школа с арабского языка, обладавшая официальным статусом. Виднейшими ее представителями были Доминик Гундисалви, обращенный в христианство арабоязычный мудрец Ибн Дауд и Иоанн Севильский. Переводились в основном философские произведения, а также труды по астрономии, медицине и другим наукам. Заслуживает упоминания и деятельность итальянца по происхождению Герарда Кремонского (ум. в 1187 г.), которому приписывалось более ста переводов. Работали переводчики с арабского и в других испанских городах.

В XIII в. к Толедской школе присоединяется еще один центр – в Палермо (Сицилия), при дворе императора Фридриха II Гогенштауфен и его сына Манфреда. В Толедо, а затем в Палермо активно переводил с арабского языка на латынь философ, астролог и алхимик Михаил (Майкл) Скотт (1180–1235). Причем переводились как сочинения арабских и еврейских авторов – Аверроэса (Ибн‑Рушда), Авиценны (Ибн‑Сины), Ибн‑Гебироля, Моисея Маймонида, так и арабо‑язычные версии (и комментарии к ним) античных авторов – Платона, Плотина, Прокла и многих других. Но особую роль сыграли переводы Аристотеля, который превратился в главный авторитет средневековой схоластики.

Между тем арабская переводческая традиция (по которой в основном и знали Аристотеля) имела свою специфику, весьма существенно повлиявшую на понимание творений великого древнегреческого мыслителя. Прежде всего, само учение Аристотеля воспринималось сквозь призму позднейших его комментаторов, а труды последних приписывались непосредственно Первому учителю. Кроме того, многие переводы выполнялись не с греческого, а с сирийского языка, лучше известного на Ближнем Востоке (а интенсивная переводческая деятельность сирийцев уже в первых веках нашей эры принесла им славу «народа переводчиков»). Таким образом, возникала весьма опасная для адекватного понимания текста ситуация, когда, ссылаясь на Аристотеля, тот или иной западноевропейский схоласт на самом деле имел в виду латинский перевод арабского перевода сирийского перевода греческого оригинала со всеми вытекающими отсюда последствиями.