Эмпирические социальные исследования во Франции

К началу XIX в. Франция уже имела сложившиеся традиции статистических социальных исследований, связанные с именами выдающихся государственных деятелей (Кольбера, Вобана, Тюрго) и ученых (Даламбера, Лапласа, Кондорсе и др.) XVII— XVIII вв. Революция усилила практическую направленность этих исследований. Франция конца XVIII в. была центром эмпирических исследований проблем народонаселения. В 1801 г. министерство внутренних дел провело первую всеобщую перепись-обследование, чтобы выяснить изменения в численности, размещении и условиях жизни населения, а также в сельском хозяйстве и промышленности, происшедших с 1789 г., года начала революции. За время правления Наполеона были проведены еще две переписи (в 1806 и 1810 гг.), но их программу удалось реализовать лишь частично. В первые годы XIX в. часто публиковались статистические отчеты различных департаментов и префектур, активно работало неофициальное Статистическое общество (1803-1806 гг.) [15, р.44-45].

Однако наполеоновское правление не было заинтересовано в широкой гласности не поддающихся контролю результатов исследований. В результате правительственного давления прекратило работу Статистическое общество. В 1810 г. правительство запретило публикацию материалов переписи и в 1812 г. упразднило координирующее официальные и частные исследования Статистическое бюро. С этого времени сбор статистических данных стал исключительно правом правительства. Полноценная всеоб-

 

щая перепись населения Франции была вновь проведена лишь в 1836 г., после создания в 1832 г. Центра всеобщей статистики Франции.

В период Реставрации активизировались частные социальные исследования и участились публикации официальных данных. Социальные исследования все больше расширяли свои границы. Обнародовались не только демографические сведения о населении, но и данные о потреблении, доходах, причинах смерти, самоубийствах. Делались попытки классификации преступлений. После революции 1830 г. обострился рабочий вопрос и стали актуальными проблемы ускоренной индустриализации. Правительство восстановило некоторые статистические службы и научные институты донаполеоновской эпохи. Во Франции, так же как и в Англии, на этом этапе преобладало социально-гигиеническое направление в изучении условий жизни трудящихся.

Классиком этого направления был Луи Виллерме — бывший врач наполеоновской армии. Он опубликовал множество трудов по вопросам гигиены, смертности среди рабочих, провел крупные исследования состояния тюрем. В 1840 г. вышел в свет его двухтомный труд «Сводка физического и морального состояния рабочих на бумажных, шерстяных и шелковых мануфактурах». Опубликованные им материалы касались условий труда и быта рабочих: их численности и демографических данных (рождений, браков, числа детей в семьях), средней нормы заработной платы различных категорий текстильщиков, продолжительности рабочего дня, санитарных условий помещений, личной гигиены, диеты, бюджетов рабочих семей и пр. Много внимания уделил Виллерме эксплуатации детского труда и проблеме незаконнорожденных.

Исследования имели большой общественный резонанс. Факты о зарплате и семейном бюджете, приведенные Виллерме, ярко свидетельствовали о бедности рабочих, а предание гласности и осуждению фактов детского труда на фабриках вызвали нападки на автора сторонников установившихся порядков. Факты об эксплуатации детского труда во Франции стали предметом дебатов в английском парламенте, что послужило дополнительным стимулом для принятия в 1841 г. закона, регулирующего детский труд.

Другим исследователем проблем социальной гигиены в первой половине XIX в. был Александр Паран-Дюшатле. Вместе с Виллерме и другими сторонниками реформ общественной жизни он участвовал в движении за создание государственных учреждений здравоохранения и периодических изданий, где обсуждались бы проблемы социальной гигиены. С 1829 г. во Франции

 

стал выходить журнал «Annales d'hygiene publique et de medicine legale». Европейскую известность Паран-Дюшатле, помимо работы «Общественная гигиена» (1836), принесла двухтомная книга «Проституция в Париже» (1834). Автор использовал в своем исследовании документы полиции, личные наблюдения, интервью и данные статистики. Его интересовали не только демографические характеристики проституток, их число в городе и его изменения во времени, но и черты, раскрывающие быт и психологию этого замкнутого мирка ‑ социальное происхождение и место рождения проституток, их социальные характеристики, отношение к семье, браку, религии, а также причины, которые привели их к проституции. Исследование имело целью собрать объективную информацию для более успешной борьбы с этим социальным злом, но закончил его Паран-Дюшатле признанием неизбежности проституции и беспомощными рекомендациями о благотворительной моральной и материальной помощи раскаявшимся проституткам.

В криминальную статистику большой вклад внесли работы юриста Андре Герри: «Сравнительная статистика образования и числа преступлений в различных округах» (1829), «Очерки моральной статистики Франции» (1832) и «Моральная статистика Франции и Англии» (1860). В «Очерках моральной статистики Франции» он установил, что из года в год в одних и тех же районах страны число преступлений, приходящихся на данное число жителей, одинаково, а каждый класс преступлений имеет свое неизменное распределение по полу, возрасту и времени года. Например, из каждых 100 преступлений против личности 78 совершаются мужчинами и 22 ‑ женщинами. Годовое отклонение от этих средних цифр за 6 лет составило не более 1%. Герри не сумел объяснить постоянства в статистике преступлений. Он просто констатировал факт и приписал его постоянству нераскрытых причин, вызывающих преступления. В противоположность распространенному мнению, будто основная причина преступности состоит в недостатке образования, Герри отверг прямую связь между образованием и преступлением, тщательно сопоставив распределения показателей образования, с одной стороны, и видов преступления, с другой, по 85 департаментам Франции. Он обратил внимание на сопутствующую обоим рядам характеристику ‑ уровень промышленного развития департаментов ‑ и счел ее решающей переменной как для уровня образования, так и для преступности.

Особое методологическое значение для развития эмпирических социальных исследований вплоть до наших дней [14, р.294-309] имеют труды франко-бельгийского ученого Адольфа Кетле

 

(1796-1874) ‑ одного из крупнейших статистиков XIX в. Работая во многих областях математического естествознания (астрономии, метеорологии и др.), он уделял много внимания пропаганде статистических методов изучения общества. При его участии были организованы национальные статистические общества в Англии и Франции. Кетле стал инициатором создания Международной статистической ассоциации для кооперации усилий по сбору социальной информации и созыва в 1853 г. I Международного статистического конгресса в Брюсселе.

В своих первых социально-антропологических исследованиях ‑ таких, как «О законе роста человека», «О склонности к преступлению в различных возрастах», ‑ Кетле при помощи вероятностных методов изучал распределения физических характеристик людей и статистику преступности, стремясь к максимально простому табличному выражению количественной информации, необходимой для практических целей. Составленные им таблицы смертности, например, оказались полезны для страховых обществ.

Работа Кетле 1835 г. «О человеке и развитии его способностей, или Опыт социальной физики» (рус. пер. — с издания 1869 г. — [3]) ознаменовала переход от простого статистического описания к сознательному использованию эмпирических количественных данных для установления закономерностей общественной жизни. Задачи статистики он понимает здесь достаточно широко: «Статистика изучает государство в определенную эпоху; она собирает элементы, связанные с жизнью этого государства, старается сделать их сравнимыми и комбинирует их наилучшим образом, чтобы познать все то, что они могут нам открыть» [3, т.1, с.16-17]. Труды Кетле означали также переход от интуитивной разработки отдельных методов к систематической работе по унификации технических процедур, терминов и приемов статистического анализа.

Основной вклад Кетле в развитие социальных исследований — это открытие им определенных статистических закономерностей общественного бытия [2]. Под законом социального мира он понимал устойчивость во времени средних характеристик людей в данной популяции: средних физических свойств, постоянного среднего процента самоубийств и преступности в обществе, постоянной нормы браков по различным возрастным группам и т.д. Изучая графики распределения подобных характеристик населения, Кетле обратил внимание на то, что они похожи на классическую нормальную кривую распределения ошибок наблюдения, хорошо изученную математиками. Это навело его на мысль, что при достаточно большом числе наблюдений распре-

 

деление различных свойств людей подчиняется закону нормального распределения, и стало обоснованием идеи «среднего человека», т.е. некоего среднего (как правило, арифметического) от изучаемых характеристик человека по данной статистической совокупности. «Рассматриваемый абстрактно, как представитель всего нашего рода и как носитель средних качеств, какие только встречаются у других людей, человек будет называться у нас средним человеком: он может быть в одной стране больше или сильнее, нежели в другой, так же точно, как он может быть умнее, образованнее и, что еще лучше, нравственно более развит» [3, т.1, с.52].

«Средний человек» был задуман Кетле как объективный среднестатистический показатель основных физических и моральных качеств данной нации, как тип, стандарт, лишенный индивидуальных различий, затемняющих общую картину. Он должен был служить осью анализа, точкой отсчета колебаний в ряду статистических показателей, рисующих устойчивые и динамические состояния общества: «...средний человек в обществе то же, что центр тяжести в физических телах; оценка всяческих явлений равновесия и движения в обществе сводится к рассмотрению среднего человека...» [Там же, т.2, с.298]. Сохранение среднего человека означало и сохранение типа общества.

Априорное по сути понятие среднего человека было связано у Кетле со своеобразным толкованием средних величин вообще. Средняя понималась им как величина, при исчислении которой все случайное исчезает, уничтожаются все отклонения от нее и остается только постоянное и закономерное. В социальном мире, согласно Кетле, действуют постоянные (пол, возраст, занятия, географическое положение, экономические и религиозные институты и др.) и случайные причины, неопределенно действующие в любом направлении. Последние представляют собой главным образом силы обратного воздействия человека на социальную систему, «возмущающие» ее устойчивость. Однако при достаточно большом числе испытаний, говоря языком теории вероятностей, следствия этих случайных причин становятся исчислимыми и обнаруживают внутреннюю необходимость. Так называемый закон случайных причин утверждает, что каждая характеристика человека (например, простейшая ‑ вес) нормально распределяется в изучаемой популяции около некоторой средней и что чем больше число наблюдений, тем точнее эмпирическое распределение совпадает с теоретическим вероятностным распределением. С этой точки зрения «средний человек» есть статистическая константа, пробивающаяся сквозь ряды случайностей, есть такой тип или норма, от которой другие люди нации или

 

иной статистической совокупности более или менее отличаются только под влиянием случайных причин.

Кетле рассматривал среднестатистические данные на одном уровне с фактами природы. Убеждение, что необходимость и регулярность причинно-следственных связей в социальной жизни не уступает закономерности явлений природы, помогло ему открыть устойчивые тенденции в рядах средних величин и постоянные корреляции между некоторыми характеристиками, которые он и объявил социальными законами. Эти результаты Кетле, в частности полученные им данные о постоянстве (в массовой тенденции) числа и характера преступлений, высоко оценил К. Маркс, назвав главную его книгу [3] «превосходным научным трудом» [1, т.8, с.531]. Но одновременно Маркс отметил, что объяснение этого постоянства или необходимости «ему (Кетле ‑ Авт. ) никогда не удавалось» [1, т. 32, с. 496].

Обоснование найденным статистическим закономерностям Кетле традиционно искал в неизменной человеческой природе (таковы его рассуждения о склонности к преступлению). По существу, вся его концепция «среднего человека» родственна метафизическим концепциям универсальной человеческой природы. А в стремлении утвердить в целом плодотворную идею естественной закономерности в социальных процессах он близок к позиции механистического детерминизма. Именно эти универсалистские установки, с одной стороны, позволяли Кетле смело использовать средние величины во всех возможных случаях и часто получать интересные результаты, а с другой ‑ применять эти средние без учета неоднородности статистических данных и без серьезного социологического обоснования. Средняя величина имеет смысл только как средняя качественно однородной группы. Выделение таких внутренне связанных групп ‑ дело социологической теории. Основное понятие Кетле ‑ «средний человек» — в дальнейшем было отвергнуто общественными науками как слишком явное упрощение, игнорирующее качественную разнородность социального мира и таких больших групп, как национальные сообщества людей. Сам Кетле не сознавал, что «его социологические представления выходят за пределы той специфической математической модели, которую он разрабатывал» [14, p.304].

Главные практические результаты получены Кетле в статистике «физических характеристик» человека, в той области, которая ныне относится к демографии и медицинской статистике. В этой сфере он отрабатывал свои основные приемы измерения соци­альных явлений, сохранившие значение до нашего времени, — анализ эмпирического распределения определенных свойств в

 

группе и исчисление средней величины, подсчет событий известного рода за данный период, определение средней на единицу времени и прогноз их числа на следующий период, подсчет событий по возрастным группам и средней нормы для данной группы.

Для эмпирической социологии методологически важной оказалась постановка вопроса об измерении «моральных качеств». По словам современного американского специалиста по количественным методам в социологии Поля Лазарсфельда, «моральная статистика у Кетле представляет собой количественное изучение нефизических характеристик людей» [14, р.298]. В этой сфере неприменимо прямое измерение, как в случае физических свойств, поэтому Кетле предлагал оценивать «моральные качества» людей по результатам их деятельности и измерять сами действия (по затратам энергии, частоте их повторяемости и пр.). В полной мере он не представлял себе всей сложности и объема этой проблемы, на современном языке ‑ проблемы операционализация социологических понятий. Ее решение потребовало бы прежде всего коренной перестройки, уточнения и конкретизации известных ему общественно-политических теорий. Однако Кетле указал направление дальнейших поисков в этой области, а его классификация случаев измерения практически совпадает, по оценке П. Лазарсфельда, с наиболее распространенной типоло­гией измеримых переменных в современной эмпирической социологии [14, р.300-301]. Способ мышления Кетле стал органической частью последней.

Значительный след в истории эмпирических социальных исследований в Европе как глава целой школы, методолог, теоретик и автор программы реформ оставил Фредерик Ле Пле (1806-1882), по образованию горный инженер. Под сильнейшим впечатлением событий Июльской революции он решил наблюдать жизнь общества как естествоиспытатель, чтобы понять причины возникновения социальных революций. Основным объектом наблюдения Ле Пле выбрал семью как простейшую модель, клеточку всякого общества. Именно в семье, по его убеждению, закладываются все особенности общества, семена его устойчивости или нестабильности. Простота и доступность наблюдения семей обеспечивают надежные данные для индуктивных умозаключений и не дают почвы для абстрактных спекуляций. Работая как крупный организатор и консультант по горному делу и металлургии в разных странах Европы — в Англии, Испании, Италии, Германии, Австрии, Венгрии, России и на Скандинавском полуострове, Ле Пле всюду подробно изучал особенности жизни различных семей. «Я поставил себе задачей, — писал он о своем методе, ‑ самолично изучить в разных европейских странах более

 

трехсот семейств, принадлежащих к самым Многочисленным классам населения. Я посвящал, по крайней мере, неделю, а иногда и целый месяц на составление монографий каждой из них т.е. изучал не только подробности их материальной жизни, но и чувства, страсти и вообще умственную и нравственную жизнь» [16, р.33]. В результате появилась книга «Европейские рабочие» (1855), расширенная до шести томов в издании 1877-1879 гг.

Разработка монографического метода наблюдения и описания на базе всестороннего обследования семей ‑ наиболее известный вклад Ле Пле и его школы в методологию эмпирических социальных исследований. В план монографии семьи входили разделы: общее описание местности, занятий в данном районе исамой семьи; источники существования; образ жизни; история семьи; бюджет семьи; различные элементы общей социальной организации — виды контрактов рабочих с работодателями, учет профессионального продвижения молодых рабочих в данной местности, подробная информация о технико-экономических условиях отрасли, в которой трудится семья (подробнее см.: [22]). Основными способами сбора информации были личные наблюдения и свободные интервью.

В центре каждой монографии семьи стояло описание ее бюджета, анализ которого, по мнению Ле Пле, позволял получить точные данные о структуре и функциях семьи и обеспечивал надежную основу для сравнений и типологии семей. Ле Пле пытался использовать статьи семейного бюджета (личные расходы, расходы на образование и т.д.) как показатели прежде неизмеримых качеств и действий рабочих и, даже более широко, всей общественной организации, в которой они живут. В первую очередь его интересовало, какие траты, привычки или условия труда семьи способствуют или мешают ее возвышению в социальной иерархии. Например, высокая доля в бюджете расходов на питание позволяет сделать вывод, что у семьи мало шансов продвинуться вверх. Слишком большие траты на алкогольные напитки и бесполезные развлечения означают пренебрежение религией и образованием. На основании бюджетных показателей Ле Пле пытался даже делать выводы о классовых отношениях. Так, по высоким членским взносам французских жестянщиков в профсоюз он судил об их «агрессивности» по отношению к высшим классам.

Следует подчеркнуть, что столь далеко идущие выводы основывались не на одних бюджетных данных, а прежде всего на пристальном наблюдении за жизнью семьи и ее среды. Статьи бюджета выступали как симптом и мера определенных социальных

 

отношений, о которых уже сложились более общие соображения, часто не выраженные явно. Ле Пле казалось, что он строит объективную социальную науку, похожую на минералогию, без всяких предвзятых теорий. Очевидные выходы за пределы возможностей метода, вроде некоторых заключений, нами приведенных, объясняются не столько его внутренними недостатками, сколько консервативными идеологическими убеждениями Ле Пле. Сама же техника поиска индикаторов для измерения и диагностики социальных отношений получила широкое развитие в современной эмпирической социологии [14, р.327-328]. Идеи Ле Пле дали толчок к разработке сложных социально-экономических индексов. Уже ближайшие его последователи дополнили показатели денежного бюджета анализом бюджетов времени и т.д.

В отличие от Кетле Ле Пле и его ученики находили статистические обобщения бесполезными. Они шли не от них, а от содержательного и всестороннего рассмотрения объекта, в котором, по их мнению, воплощено все богатство общественных связей ‑ от семьи как главной силы социального контроля и социализации. Индикаторы Ле Пле и его школы опираются на содержательный анализ и наблюдения, выходящие за пределы одной семьи и прослеживающие ее общественные связи.

Ученики и последователи Ле Пле – Анри де Турвиль, Эдмон Демолен и др. ‑ расширили сферу приложения монографического метода. Исходным моментом в универсальной схеме анализа социальных явлений, известной как «номенклатура социальной науки», вслед за Ле Пле они обычно выделяли место обитания семьи. В этом пункте школа Ле Пле придерживалась доктрины географического детерминизма[7], утверждая, что природные условия определяют вид трудовой деятельности, характер семьи и в конечном счете общества, а также их перспективы. Кроме того, в схеме значилось более 20 пунктов, расположенных в порядке восхождения от простого к сложному. План семейной монографии дополнялся описанием соседства, корпорации, прихода, города, провинции и государства. Богатство учтенных в «Номенклатуре» факторов дало основание Питириму Сорокину классифицировать школу Ле Пле в истории социологии как «синтетическую» [22]. Пользуясь этой схемой, школа в течение десятилетий проводила многочисленные исследования социальных систем разных народов.

Результатом изучения семей явилась их типология. Но исследование семей не было самоцелью ни для Ле Пле, ни для его

 

учеников. Рассмотрение типов семей служило средством понимания исторического движения и функционирования общества в целом, а также прогнозирования реформ. Ле Пле выделил три типа семьи: патриархальная — индивид полностью подчинен общности, семья действует как единая и неделимая единица; корневая[8] — все имущество семьи переходит к одному наследнику, выбранному отцом, остальные дети мигрируют, имея возможность вернуться в родительское гнездо во время неудач; нестабильная — отсутствие достаточных средств для передачи потомкам, разрозненное существование родителей и детей. Наиболее стабильная патриархальная семья является для Ле Пле показателем консервативного отсталого общества (историческая аналогия с Востоком). Корневая семья — по мнению Ле Пле, показатель наиболее приемлемого общественного устройства, в котором сбалансированы традиции и новшества. Третий тип — нестабильная семья — характерен для современного Ле Пле французского общества, втянутого в процессы индустриализации и урбанизации. В историческом движении общества Ле Пле с грустью замечал направление от патриархального типа семьи к нестабильному.

Политические убеждения Ле Пле, близкие к взглядам традиционалистов (особенно де Бональда), сложились еще до начала исследований и остались неизменными. В советах относительно реорганизации общества (Ле Пле был государственным советником Наполеона III, сенатором) он был более склонен к реставрации традиций, чем к созданию нового социального порядка, утверждая, что для стабилизации общества в первую очередь необходимо укрепление отцовского авторитета, что является задачей воспитательных учреждений и народной школы. Этим объясняется интерес учеников Ле Пле к постановке народного образования в разных странах. Идеал Ле Пле в отношениях рабочих с предпринимателями — «патронаж», патриархальная опека над рабочими со стороны мелкого предпринимателя, который находится в непосредственном контакте с ними, разделяет их нужды и печется об их благе. Эти взгляды Ле Пле впоследствии повлияли на идеологию фашистского корпоративизма [11, р.133].

Несмотря на консерватизм и реакционность общественно-политических идеалов Ле Пле, его работы положили начало новому типу эмпирических социальных исследований и стали важной методологической вехой в их истории.