Особенности древнееврейской поэзии

Чтобы показать особенности древнееврейской поэзии, мы позволим себе сделать небольшое заимствование из книги Д. Ю. Лушникова «Гимны в Посланиях святого Апостола Павла»[136].

«Для ветхозаветной библейской поэзии свойственны три главные особенности: ритмичность (или размер), параллелизм и концентрация смысла (или лаконичность). Они часто присутствуют одновременно, хотя это бывает и не всегда.

1. Ритм и размер. У нас нет возможности услышать царя Давида, поющего псалмы, поэтому любые дискуссии о звучании и ритме библейской поэзии неизбежно включают элемент субъективности. Тем не менее, первая особенность характерна тем, что библейский поэтический текст состоит из четких фраз примерно одинаковой длины, а если говорить об ударениях, то присутствуют две сбалансированные фразы, каждая из которых имеет 2 или 3 ударных слога (2+2, ср. Пс. 2% 3+3, ср. Ис. 40-55) [137].

2. Параллелизм (Раrаllеlismus membrorum). Прежде чем говорить об этой отличительной черте, необходимо сказать о библейском поэтическом стихе как таковом.

В основе древнееврейского стиха лежит "колон" (элементарная единица стихосложения). Несколько колонов группируются в строфы, а строфы в свою очередь – в станцы. Повествовательная проза отличается тем, что состоит из предложений, которые образуют абзацы.

Типичная поэтическая строфа – это биколон: два колона, объединенные параллелизмом в единую строфу; например, Пс. 77, 1:

"О мой народ, внимай учению моему,

Слушай слова уст моих".

Термин "параллелизм", характеризующий один из важнейших поэтических приемов, был введен в научный оборот в 1753 г. Р. Лоутом[138]. Лоут заимствовал его из математики, подчеркивая симметрию, а именно, равнозначность первого колона (А) и второго (В). На обыденном языке это означает, что одна и та же мысль передается следующим образом: А / В //, где / – небольшая пауза, // – полновесная пауза, повторяется дважды разными словами[139]. Фразы А и В можно также разбить на два или три меньших по размеру элемента, которые в древнееврейском варианте часто представляют собой отдельные слова (как бы соединенные дефисом). Их можно представить в виде букв а, b, с и т. д. с их параллелизмами а’, b’, с’ и т. д.

Р. Лоут описал три основных типа параллелизма:

1. Синонимический, когда первая фраза повторяется в похожих выражениях во второй фразе (аb/а’b’//), сюда же относится и внешний параллелизм (А/В//А’В’//):

"Господь – свет мой и спасение мое, А

Кого мне бояться? В

Господь – крепость жизни моей, А’

Кого мне страшиться? " В’

2. Антитетический, когда две фразы имеют противоположный смысл.

3. Синтетический – наиболее сложный для анализа, т. к. он заключается только в тождественности и соответствии между различными суждениями, выражающимися в особенностях формы и построения всего предложения и составляющих его частей. Существуют несколько видов синтетического параллелизма:

1) Дополняющий – две фразы отражают дополняющие друг друга истины:

"Господь – Пастырь мой;

я ни в чем не буду нуждаться" (Пс. 22, 1).

2) Ступенчатый – вторая фраза повторяет только одно из основных предложеий первой строки, чем подчеркивается главная мысль (ab/a’c//):

"Воздайте Господу, сыны Божии, воздайте Господу славу и честь" (Пс. 23, 1).

3) Хиазм – обратный порядок расположения параллельных элементов (ab/b’a’//), что создает эффект пересечения:

"Ибо знает Господь путь праведных, а путь нечестивых погибнет" (Пс. 1, 6).

4) Меризм – способ выражения всеобщности путем соединения двух крайностей (а– а⁺):

"В Его руке глубины земли и вершины гор – Его же" (Пс. 94, 4).

Несмотря на представленную классификацию третий тип параллелизма стал объектом многочисленных дискуссий. Не до конца ясно, что означают термины "соответствие" и "тождественность". А. Берлин предложил рассматривать синтетический параллелизм на четырех уровнях его формирования[140]:

• звуковой (т. е. одинаковые звуки в отдельных словах, это могут быть: аллитерация, ассонанс, рифма),

• лексический (использование близких по значению слов),

• грамматический (одинаковая структура предложения, например, глагол – местоимение – существительное) и

• смысловой (семантический – высший и наиболее сложный).

3. Концентрация смысла. Присутствие быстро сменяющих одна другую метафор и образов, которые корректируют, усиливают и дополняют друг друга. Иногда встречаются устойчивые метафоры, усиливающие фундаментальные истины о Боге. При помощи метафор можно интерпретировать наш собственный опыт; мы соотносим образы с нашей собственной жизнью, отчего ощущаем близость автора, который побуждает нас смотреть на мир его глазами»[141].

Исследователи отметили, что в еврейской поэзии внешняя форма стиха занимала второстепенное место, акцент в ней делался более на «ритм мысли» и игре смыслов. Достигалось это с помощью чередования мыслей «одна мысль повышается, другая понижается и в гармоническом созвучии той и другой совершает первое круговое течение поэтической речи»[142]. Художественной фигурой для этого способа в основном использовался многоуровневый параллелилизм. Использовались и другие художественные средства, как это было показано выше в исследовательском примере блж. Августина. Византийская гимнография усвоила эту своеобразную «игру смыслов» или «ритм мысли», привнеся также в свои недра и античный инструментарий поэтических приемов. Таким образом, церковная гимнографическая поэзия, имея с одной стороны четкое строфическое строение, отразившееся раз и навсегда в структуре подобнов, приобрела, с другой стороны, внутреннее смысловое убранство, «игру мысли» или «концентрацию смысла», которое достигается при помощи использования художественных фигур мысли и слова.

Перед тем, как переходить к квалификации риторических фигур и тропов, хочется привести мнения по этому вопросу одного современного авторитетного церковного писателя. «Библейские книги и патристические произведения содержат в себе все литературные жанры и все изобразительные речевые средства… среди изобразительных средств особое место занимают тропы – слова, употребляемые в их условном, относительном, второстепенном значении. К ним относятся: сравнения, метафоры, символы, метонимии, синекдохи, аллегории, гиперболы и т.д. Употребление слова в переносном значении через сходства и ассоциативные связи помогает более точно и четко определить свойства главного понятия, глубже включиться в текст и внутренне пережить его; так информация оживает и обогащается эмоциональным гнозисом… В старых руководствах по поэтике и риторике подробно и даже скрупулезно перечислялись и классифицировались виды и подвиды языковых средств изображения, особенно иносказаний. Для современного человека такая тонкая классификация может показаться плодом схоластического мышления, данью времени, средневековой ментальностью, мелочной аналитикой, переходящей в игру слов. Но на самом деле, это культура мышления, культура обращения с письменным словом, которая дает ключ к правильному пониманию смысла произведения и создает условия для его правильной интерпретации… Язык Библии, патристики и гимнографии отличается богатством изобразительных средств. Библия и патристика и гимнография имеют своим главным предметом Божество и невидимый мир вечных духовных существ и сущностей, лежащих за пределами сенсорных чувств, аксиоматического восприятия и плотского рационализма. К тайне приближаются через символ, как через посредствующее гностическое звено. Через иносказание, сравнение, метафоры и так далее легче выразить таинственность трансцендентного мира, и он, отчасти, становится имманентным нашему сознанию»[143].

Мы предпринимаем первую попытку составления краткого гимнографического словаря поэтических фигур и тропов. Однако эта тема по своему объему далеко выходит за рамки нашей работы, тогда как мы имеем своей целью чисто практическое применение этих фигур. Поэтому мы намеренно ограничим репертуар поэтического арсенала гимнографии и разберем самые главные и наиболее распространенные и часто встречающиеся в наших богослужебных книгах фигуры и тропы. Нужно добавить, конечно, что создание такого рода словаря – необходимая задача будущего. Эта работа принесет незаменимые плоды: расширит диапазон познания гимно-поэтической лексики, позволит обнаружить конструкции гимно-поэтического синтаксиса, что в свою очередь даст возможность ввести в научный оборот поэтику гимнографии и вызовет научный интерес не только в кругах филологов, но и у всех тех, кому дорога и близка неизъяснимая глубина православного богослужения.

Забвение терминов риторики приводило к тому, что для обозначения риторических приемов вместо ранее существовавших терминов изобретали новые. Так, столь известный термин как «хиазм» в одной из работ по риторике имел название «оборот каламбурного соотнесения». «Некоторые термины, составленные по греческим моделям, оказались уже "занятыми", т. е. уже ранее были использованы для обозначения иных понятий»[144]. В греческой гимнологии имеется ряд монографий, специально посвященных этой теме. Среди них – двухтомник Александра Каракидеса «Византийская гимнография»[145]. В этой работе представлен алфавитный словарь риторических фигур. Опираясь на это исследование, мы будем отчасти подражать структуре словаря, т. е. в алфавитном порядке будем выстраивать фигуры и тропы с должными комментариями.

Целью настоящей главы является краткое ознакомление с риторическими фигурами и тропами, которые будут показаны в примерах из гимнографии, для того, чтобы песнописец смог практически реконструировать данные приемы в своих новосоставленных текстах. Это в свою очередь улучшит качество и строение гимнографических произведений и позволит песнописцам продолжить ту же творческую линию, если угодно – подхватить эстафету у творцов, идущую от начала создания классических образцов гимнографии.

Риторические фигуры

Аллитерация (от лат. ad – к и littera – буква)

Звуковой повтор согласных звуков.

В широком смысле аллитерация называется вообще всякий звуковой повтор[146]. Ее используют для звуковой выразительности. В сирийской поэзии аллитерация использовалась также как средство мнемотехники, т. е. запоминания. Как отмечают современные ученые, «заметное отклонение звуков от нормы резко повышает их информативность, соответствующая символика как бы вспыхивает в сознании читателя, окрашивая фонетическое значение всего текста»[147]. Звуковая игра мощно стимулирует умственное восприятие текста, поскольку время от времени служит отправной точкой для сосредоточения на слышимом[148].

Пример: «Многияму ки претерпесте мно гия и венцы у л учис те, многочис ленная мно жества муч еник присно живущих: темже зол мо их мно жество отжените» (Мученичен 4 гл. Пяток утра. Октоих, песнь 6).

Симметрически расположенная аллитерация имеет дополнительные названия: Звуковая Анафора.

Пример: «Чист ую чист отвствующим по чти м умом, доброту Иаковлю…» (Богородичен трипеснца в пяток 2-ой седмицы Великого поста, песнь 5).

Звуковая эпифора.

Пример:

«…насладившеся зрень ми и Божественны ми восхождень ми» (канон Всем святым 4 гл., песнь 3, тр. 3, субб. Октоих)

Повтор аллитерации в начале и конце колона называется звуковым кольцом.

Пример: «А нна Богодохнове нна я» (3-я стихира прав. Симеону Богоприимцу).

Анадиплозис (гр. a0nadi0plwsiq – сдвоенность, извилистость).

Повтор в начале колона слова или нескольких слов, стоящих в конце предыдущего колона. Фигура используется в основном для показания логической последовательности, либо действий, событий, либо мыслей.

Пример: «Восплещем в священных песнех днесь празднолюбцы в память Симеона новаго Богослова. Сей бо, чувственных всяческих отступль мысленне к себе обратися, обращся же молитвою умною обогатися, обогатився же тою презренную личину страстей очисти, очистив же мир помыслов стяжа, умирився же, смирися, смирив же ся, Божественныя любве сподобився…» (5-я литийная стихира прп. Симеону Новому Богослову).

Эта фигура может исполнять функцию композиционного стержня, вокруг которого выстраивается гимнографическая строфа. По мнению американского исследователя ветхозаветной поэзии Ватсона (W.G.E.Watson), анадиплозиз выполняет в тексте две основные функции – соединяет компоненты внутри строфы и создает экспрессию или напряжение. «Поэт обрывает мысль высказывания на середине, затем повторяет последнее слово и завершает предложение. Это создает напряжение и усиливает внимание читателя»[149].

Пример:

«И ты сын человеческий,

Хочешь ли судить,

судить город кровей?» (Иез. 22, 2).

 

Пример из Псалтири:

«Воскликните Богови вся земля

Воспойте и радуйтеся и пойте

Пойте Господеви в гуслех

В гуслех и гласе псаломсте» (Пс. 97, 4–5)

 

Анафора (гр. Qnafora0 – «восхождение, подъем; вынесение вперед»).

Фигура, создающая одинаковые звуковые ритмические словосочетания в начале следующих колонов.

Пример: «Где есть, мира пристрастие; Где есть привременное мечтание, Где есть злато и сребро, Где есть рабов множество и молва; вся прах, вся пепел, вся сень!..» (слава на Хвалитех 4 гл. в субб. утра, Октоих).

Примером может также служить Подобен: «Радуйся», где каждый колон начинается анафорическим херетизмом – «радуйся».

Еще: «Се врата, се гора святая, се девствующая мати, юже величаем» (ирмос 9-й песни 6-го гласа. Ирмологий).

«Одна из функций анафоры – упорядочивание ритма речи. Повторяющееся слово служит границей, определеяющей длину каждого колона, и создает конкретную смысловую интонацию»[150].

 

Антиклимакс (от гр. 0anti –«против» и klimaz – 2лествица»).

Нисходящая градация, расположение высказывания в порядке убавления какого-либо признака, с целью усилить эмоциональное воздействие.

Пример: «Господи по тридневном твоем восстании и Апостолов поклонении Петр вопияше Ти: жены дерзновение прияша, аз же убояхся. Разбойник богословяще, аз же отвергохся, убо призовеши мя прочее ученика бытии или паки покажиши мя ловца глубиннаго но кающася прими мя Боже и спаси мя» (Воскр. седален по 2-ом стихословии, гл. 5).

Чаще всего используется в покаянных тропарях. Антиклимакс придает жалобный тон строфе.

Пример: «О горе мне грешному! Паче всех человек окаянен есмь: Покаяния несть во мне: даждь ми Господи слезы, да плачуся дел моих горько» (2-й тропарь 1-й песни покаянного канона).

Такое гиперболическое самоуничижение как «несть не единыя злобы, ни беззакония егоже аз окаянный не содеях», «ин человек не бысть грешен якоже аз» и т. п. применяется с одной стороны как типологическое обобщение всевиновной греховности человеческого естества, а с другой стороны «создает настроение возвышенного смирения в безграничном доверии Спасителю, какое только и возможно после искреннего и глубокого покаяния»[151].

Антанакласа (гр. 0antana0klasiz – «преломление, отражение»).

Логическая уловка, состоящая в том, что одно и то же слово употребляется в разных значениях.

Повтор слова с новым значением после вмешательства другого слова или слов.

Пример:

«Великолепно и паче слова Слово, Отцу, отче, собезначально, слово тебе дарова, словеса развращающо и языкоболия слабящо ересей, Господа пойте вопия и превозносите Его во вся веки» (6-я песнь троп. 3-й. Канон свт. Софронию).

В этом тропаре «слово» приобретает три различных значения. Во-первых, Словом здесь именуется Бог. Во-вторых, Это Слово дарует Софронию слово, которое превыше слова человеческого, т. е. исполненное божественных мыслей, и, наконец, в-третьих, Софроний посредством этого возвышенного слова обличает развращенные слова и ослабляет языкоболие еретиков.

Еще: «Иже камению нечувственным сердцем служащии, камением побивают тя, блаженне, живота камень исповедающа, и прелести утверждение, мучениче, сокрущающа» (канон ап. Архипа 6-я песнь, 3-й троп.)

Пример: «Исцеление недугующим источают кости мученик: не сокрушившеся злобою и наша обновляют сокрушение: вся же кости злоческия яко прах истниша» (канон Всем святым в субб. 5 гласа песнь 5-я, трп. 1).

Здесь слово «кости» используется в прямом, а затем в метонимическом значении. Эта фигура так же, как и фигура Полиплот, создает эффект игры смысла или «ритм мысли».

Вообще каждая фигура является своеобразной «игрой», цель которой обратить на себя внимание. Фигуральная речь или строфа, в которой используются риторические фигуры, в большей или меньшей степени привлекает внимание слушателей именно своеобразным языковым изложением. «Выдвижение этого формального, "игрового" момента в риторике подчинено, конечно, не игровым целям как таковым, но вполне определенным задачам – персуазии, т. е. убеждению слушателя»[152].

 

Антистрофа (греч. Üntßstrovh – «перемещение, перестановка»).

Создание парных колонов в одной строфе: второй из парных колонов называется антистрофой, т. к. ритмически повторяет первый. Оба отмеченных колона являются типичной фигурой «восклицания» (лат. exclamatio).

Пример: «Богоприятного гроба ко иудеом стражие глаголаху: О вашего суемудраго совета! Стрещи неописаннаго покусившеся, всуе трудистеся, сокрыти воскресение распятаго хотяще ясно показасте. О, вашего суемудреннаго соборища! Что паки сокрыти советуете еже некрыется…» (8-я Воскресная стихира на хвалитех, гл.5).

Еще: «Слава в Вышниз Богу, и на земли мир, днесь восприемлет Вифлеем Седящего присно со Отцем, днесь Ангели Младенца, рожденного боголепно славословят: слава в Вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение» (на Рождество стихира по 50-м псалме).

 

Антитеза (греч. Üntßyesiq – «противопоставление»).

Фигура контраста, резкого противопоставления понятий, образов, состояний в одной гимнографической строфе.

Пример:

«Днесь висит на древе –– иже на водах землю повесивый

Венцем от терния облачается –– иже Ангелом Царь

В ложную багряницу облачается –– одеваяй небо облаки

Заушение прият –– иже во Иордане свободивый Адама

Гвоздьми пригвоздися –– Жених Церковный

Копием прободеся –– Сын Девы…»

(18 антифон в Великий Пяток)

Еще:

«…Людие Мои что сотворих вам:

и что Ми воздаете;

За манну желчь

За воду оцет

За еже любити Мя

Ко кресту Мя пригвоздисте …»

(12 антифон в Великий Пяток)

Можно сказать, что антитеза является одним из самых универсальных структурообразующих принципов в поэзии и словесном искусстве[153].

«С самого момента своего рождения христианство заговорило языком антиномий. Бог – Един, но и Троичен, Христос – полностью Бог, но и полностью человек. Древние религии не видели ничего странного в том, что боги могут обладать несколькими лицами, или что потомки богов и смертных могут быть частично богами, а частично людьми. Но только христианство заявило со всей определенностью, что три равняется одному – Триединство Бога, а один плюс один дает один – Божественная и человеческая природы Христа в Единой Личности. Только христианство категорически настояло на том, что любое отклонение от этого парадокса есть не просто частная точка зрения, но измена вере! Церковь настаивала на антиномичном мышлении, соединившем положения, несоединимые с формальной точки зрения логики»[154].

Начиная со св. Романа Сладкопевца антитеза является одним из самых излюбленных художественных приёмов в гимнографии. Посредством антитезы он выражает невыразимое, невидимому придаёт черты видимого, создаёт яркий и экспрессивный контраст между добром и злом, добродетелью и пороком. Посредством антиномической поэзии св. Роман противоборствовал ересям. В кондаках «Страдания Христовы», «Плач Богоматери», «Мария и Волхвы» св. Роман изобличал ересь монофизитства, живонаписуя, что Христос есть истинный Бог и истинный человек в одном Лице:

«... не раздвоившийся,

Но Единый целостно

От единого Отца

И Един Страдающий,

Как и Умирающий,

Хоть и не вполне мертвец...»

(«Страдания Христовы», строфа 19).

Сильную экспрессию св. Роман создаёт, употребляя антиномическую пару с отрицанием:

«Не признали Моисея, знающие тельца,

Отверглись Христа, друзья Велиара»

(кондак на неделю Ваий, икос 5).

Часто св. Роман использует риторическую фигуру антифразиса. Например, в том же кондаке на неделю Ваий:

«... чтобы пострадать

и страсти умертвить...»

В 11 икосе:

«Буду продан за тебя

И освобожу тебя,

Распнусь за тебя

И ты не умрешь...»

Стилистическая фигура Оксюморона, в основе которого также лежит антиномия, используется св. Романом как способ, усиливающий образность текста, выраженный в предельно лаконичной форме.

Например,

· В кондаке «Иосиф и Египтянка», икос 5: «Рану любую свою Обретает сладкою»;

· В кондаке «Судьбы Иосифа» икос 32: «Воры не укравшие»;

· Также знаменитый рефрен Благовещенского Акафиста: «Радуйся, Невесто Неневестная»;

· И рефрен Рождественского кондака: «Отроча Младо Предвечный Бог»:

· В кондаке «Торжество Креста» диалог между Адамом и диаволом приобретает ироническую окраску и при столкновении антонимов выстраивается каламбур (икос 7):

«Отвечает тотчас же

Ад диаволу:

«Ничего не видящий

Говорит слепцу:

«Эй, смотри! Ты в тьме идешь!..

Тише, чтоб не пасть!»,

Вникни в то, о, ум тупой...»[155].

 

Асиндетон (греч. asyndeton – «бессоюзие, диссолюция»).

Фигура убавления.

 

Пример: «Пост, слезу, молитвы, милостыню, благоумиленный нрав, жития чистоту покажем вернии, яко да славы насладимся» (Четверток 3-й седмицы, 4-я песнь, 1 троп).

Бессоюзие придает энергию всей фразе, а для того, чтобы пропуск союзов стал ощутим, песнописец в последней строке поместил союз «яко да». Бессоюзие также может подчеркивать либо одновременность действий, либо дробность явлений[156].

 

Гомеотелевтон (греч. omoiotÝleutoq – «имеющий то же окончание»).

Фигура, связанная с эвритмией, сопутствующая синтаксическому параллелелизму и состоящая в совпадении грамматических форм в окончании колонов.

Пример:

«…очесы избодаемь

и на древе повешаемь

и свирепством судящаго жилы пререзаемь

и мечем в главу усекаемь …»

(2-я стихира мч. Виктору, 11 ноября).

Симметрически расположенный гомеотелевт придает строфе эффект рифмы, а иногда изящной закольцованности.

«Окружаху, яко престол херувимский

Ангели ясли, вертеп бо Небо зряху,

лежащу в нем Владыце, и, слава

в Вышних Богу, вопияху»

(трипеснец в предсубботие Рождества, 9-я песнь, 4 троп).

Вот интересный пример, когда фигура гомеотелевтона, заданная в ирмосе, повторяется, т. е. структурирует последующие тропари:

«Ужаснися бояйся Небо и да подвижатся основания земли: се бо водою облачится Опаливый водою, прежде праведнаго жертву преславно. Егоже отроцы благословите, священницы воспойте, людие превозносите во вся веки.

Избавление грядет Христос Крещением подати всем верным: сим бо Адама очищает, падшаго возвышает, низложшаго мучителя посрамляет, Небеса отверзает, Духа Божественнаго низводит, и нетление причастие дарует.

Преста лесть вражия, глас бо вопиющаго в пустыни: путь Господень – зовет – уготовайте и вся стези Его правы творите – повелевает, дебрь бо смиряется, естество земных возвышается, гора и холм же врагов понижается.

О преславных даров! О Божественныя благодати и несказанныя любве! Се бо водою очищает мя, огнем просвещает мя, и Духом Божественным совершает мя, Содетель и Владыка ныне во Иордане в мое облекся естество, Безгрешный» (8-я песнь на повечерии Предпразднства Просвещения 5-й день января).

 

Зевгма (греч. xwu^gma – «соединение, буквально ярмо, иго»).

Фигура убавления, состоящая в ряде синтаксически сходных колонов, в одном из которых главный член (чаще сказуемое) реализован, а в остальных восстанавливается контекстуально.

Пример:

«Кийждо уд святыя Твоея плоти, безчестие нас ради претерпе: терния глава: лице оплевания: челюсти заушения: уста во оцте растворенную желчь вкусом: ушеса хуления злочестивая: плещи биения и рука трость. Всего телесе протяжения на кресте: членове гвоздия: и ребра копие: пострадавый за ны и от страстей свободивый нас, снизшедый к нам человеколюбием, и вознесый нас всесильне Спасе, помилуй нас» (Великий Пяток стихира на хвалитех).

Еще:

«Что Тебе принесем Христе, яко явился еси на земли яко человек нас ради? Каяждо бо от Тебе бывших тварей благодарение Тебе приносит: Ангели – пение; небеса – звезду; волсви – дары; пастырие – чудо; земля – вертеп; мы же – Матерь Деву. Иже прежде век Боже, помилуй нас» (4-я Рождественская стихира на Господи воззвах).

См. комментарий элизия. Отличие зевгмы от элизии заключается в том, что в элизии пропускается одно или два слова произвольно, а в зевгме пропуск слов всегда связан с синтаксическим построением.

 

Гипербатон (греч. ýperdaton – «перестановка»).

Разъединение двух или нескольких слов, при котором обычно стоящие рядом слова (например, определение и определяемое слово) оказываются разделенными другими словами.

Фигура, имеющая семитское происхождение[157].

Пример:

«Простерл еси на Кресте длани Спасе, иже прострый Небо яко кожу, имиже обьят языки и люди, иже Твоя вольная страсти славящия» (канон Кресту, гл. 2, 2-й троп. Пяток утра. Октоих).

Гипербатон также, как и инверсия, исполняет функцию организации поэтической речи (ритмообразующая функция) и распределяет смысловые акценты в строфе согласно задуманной цели[158].

Контраст разрыва предложения создает в строфе сильную экспрессию, показывая, что пригвождены к Кресту именно те руки, которые простерли небо.

Гипозевгма (от греч. Ýpo – «под» и ze¤gma – «связь, соединение, буквально ярмо, иго»).

Разновидность зевгмы. Строфа, состоящая из ряда однофразных колонов, лишь в последнем из которых присутствует один из главных членов предложения (обычно сказуемое).

Пример:

«Божественную цевницу духа, трубу яве проповедающую Божественные тайны, Фессалонитскаго предстателя, богословский язык песньми почтим» (6-я песнь троп. 2. 2-я Неделя Вел. Поста).

Еще:

«Дух премудрости, Дух Божий, Дух крепости и совета, знания же и разума, Дух Божественнаго страха из ложесн Твоих Сына воплощшагося, Дево, исполни» (Предпразднство Рождества Христова, песнь 5-я, 3-й тропарь. Месяц декабрь 22-й день).

Еще:

«Земный Ангел и Небесный человек, ластовица благоглаголива и многогласна, добродетелей сокровище, камень неразмедный, верных воображение, мучеником подобен, равностоятель святых Ангелов, апостолов единонравный, в песнех да возвеличится Златоуст» (стихира на Господи воззвах свт. Иоанну Златоусту янв. 27-й день).

Построение строфы по принципу этой фигуры придает стихире в целом торжественную экспрессию. На первом плане, начиная с первого колона и до предпоследнего обрисовываются добродетели святого или раскрывается смысл события, а в последнем колоне – активное участие в торжестве приглашаются принять и все верные.

Очень часто можно встретить стихиры на «Господи воззвах», построенные по образцу этой фигуры.

 

Гипофора (греч. ýpovorÜ – «отговорка, предлог»).

Вопрос, обращенный говорящим к самому себе с тем, чтобы самому на него и ответить.

Пример:

«Кому уподобилася еси многогрешная душе? Токмо первому Каину и Ламеху оному, каменовавшая тело злодействы и убившая ум безсловесными стремленьми» (2-я песнь 2-й троп. Канон прп.Андрея Критского, в среду 1-й седм. Великого поста).

Дубитация (лат. dubitacio – «сомнение, колебание»).

Вопрос, высказанный вслух в виде выражения сомнения в чем-либо.

В отличие от гипофоры дубитация не предполагает вопросо-ответной формы, т. к. говорящий не знает заранее ответа на собственный вопрос, либо имитирует такое незнание.

Пример:

«Ум острупися, тело оболезнися, недугует дух, слово изнеможе, житие умертвися, конец при дверех. Темже моя окаянная душе что сотвориши егда приидет Судия испытати твоя» (9-я песнь, 1 троп. Канон свт. Андрея Критского. Понед., 1-я седм. Великого поста).

Эта фигура так же, как и гипофора, и риторический вопрос, придают строфе некую смысловую нагрузку, помогают воспринимать текст не линейно, а с некоторым смысловым углублением.

 

Климакс (греч. klßmaz – «лествица»). То же, что и градация.

Фигура прибавления. Расположение членов высказывания с последующим нарастанием их смыслового или эмоционального веса.

Фигура, способствующая создавать нарастающую эмоциональную или смысловую нагрузку в строфе.

Пример:

«Постное время светло начнем

К подвигом духовным себе положивше

очистим душу, очистим плоть,

постимся якоже в снедех от всякия страсти

Добродетели наслаждающеся духа

В нихже совершающеся любовию

Да сподобимся вси видети всечестную

страсть Христа Бога и Святую Пасху

Духовно радующеся»

(В неделю сырную 3-я стихира на вечерне, гл.2) (см. об этой фигуре у блаж. Августина в начале главы).

Еще:

«Тело осквернися, дух окаляся, весь острупихся: но яко врач Христе обоя покаянием моим уврачуй, омый, очисти, покажи Спасе мой паче снега чистейша» (Великий канон Андрея Критского 17 троп. 4-й песни).

Кольцо.

Фигура прибавления, состоящая в том, что первый колон начинается, а последний заканчивается одним и тем же словом (словами).

Пример:

«Архистратизи Божии служителие Божественныя славы, Ангелов начальницы и человеков наставницы, полезное нам просите и велию милость, яко безплотных Архистратизи» (кондак гл.2 Небесным Безплотным Силам).

Еще:

«Слава в Вышних Богу, в Вифлиеме слышу от Безплотных днесь, на земли мир Благоволившему быти. Ныне Дева Небес ширши, возсия бо свет омраченным, и смиренныя вознесе, ангельски поющия: слава в Вышних Богу» (30-й день декабря стихира праздника слава и ныне на Господи воззвах).

 

Колон (греч. kwlon – «часть тела»).

Гимнографическая единица в строфе. Ритмико-синтаксическое явление. Его абсолютная длина, симметрия, количество во многом определяет характер стиля и особенности восприятия речи. Деметрий связывает колон с дыханием и легкостью восприятия содержания: «В противном случае (если бы не было колонов), речь показалась бы слишком длинной и нескончаемой, а говорящему просто не хватило бы дыхания»[159].

Все богослужебные тексты разбиты на колоны. Это действительно облегчает их воспроизведение, которое связано непосредственно с дыханием, а также смысловое их усвоение. В современных изданиях текст разбивается на колоны либо чертой, либо звездочкой, либо запятой. Длина колона может быть разной – от одного до нескольких слов (обычно двух-четырех).

 

Оксюморон (греч. ¿xýmwron – «острый до нелепости». От oxýq – «острый» и ìwron – «безумие, нелепое желание»).

Парадоксальное сочетание слов, в котором за внешней противоречивостью стоит метафора.

Пример:

«Несытость греха душе моя возненавиждь всегубительную, насладися сытостию поста прилежно, спасительныя заповеди снедь сотвори, наслаждение исходатайсвующыя вечных благ, верою» (2-я песнь, 2-й тропарь. Трипеснец во вторник 2-й седмицы Великого поста).

Антиномическое противопоставление несытости греха и сытости поста возводят этот тропарь в разряд каламбура.

Еще: «Утучнистеся яко агнцы воздержанием …» (4-я песнь, 2-й тропарь канона прпмч. Раифским).

Еще пример, знаменитый рефрен Акафиста: «Радуйся, Невесто Неневестная».

Часто с помощью оксюморона высмеивается немощная сила диавола и врагов Церкви, пытающаяся противиться Божественной победоносности.

 

Парономазия (греч. parümoioq – «игра близкими звуками»). Фигура, основанная на игре звучания и значения слов.

Игра слов, игра на звуках и значениях слов. Сопоставление слов, звучащих сходно, но имеющих разный смысл.

Пример:

«Радуйся, Еюже радость возсияет.

Радуйся, Еюже клятва изчезнет».

(1-й икос Благовещенского Акафиста).

Еще:

«Посеченный несекомаго пресече …» (ирмос 1 песни 8-й гл. Ирмологий).

Сближение и противопоставление таких слов создают в строфе неповторимое речевое звучание, афоричность, при этом строфа может приобретать дополнительную смысловую насыщенность, основанную на неожиданных ассоциациях [160].

 

Пизма (греч. pýsma – «вопрос»).

Фигура, состоящая в нагромождении вопросов.

Пример:

«Кто изсушивый смоковницу? Кто же сухую исцеливый руку? Кто насытивый иногда множества в пустыне? Аще не Христос Бог, мертвыя воздвигнувый» (Канон женам-мироносицам, 8-я песнь, 5-й тропарь). Комментарий см. «Дубитация».

Еще:

«Како вмещается во чреве Вместившая Бога? Како рождается Христа родившая плотию? Како же сосцами питается, Яже Зиждителя млеком напоившая?» (6-я песнь 1-й тропарь Канон Зачатие святыя Анны).

 

Плеоназм (греч. pleonasmüq – «избыток, чрезмерность»).

Фигура, связанная с расширением, языковой избыточностью, повтором строевых единиц с целью усиления смысла.

Примеры можно встретить на каждой странице богослужебной Минеи:

«Яко светлое солнце…», или:

«Светильник света…»

 

Полиптот (греч. poluptwton – «многопадежье, повторение одного слова в разных падежах»).

Использование одного слова в нескольких падежах, обычно связанное с противопоставлением (сопоставлением). «Таким образом, в строфе подбираются одновременно и нужные слова, и делается акцент на их многозначности»[161].

Пример:

«Времен Вышшый, во времени плоть носяй является, и временныя страсти наша исцеляет благости ради, во время воздержания в неже предлежит божественный сей Крест, освящаяй нас» (Канон Кресту, 7-я песнь, 1-й троп. в пяток 4-й седмицы Великого поста). Комментарий см. «Антанакласа». Полиптот – одна из частых фигур, встречаемая в канонах прп. Иосифа Песнописца.

Пример:

«Единаго Единородителю Единороднаго Сына Отче: и Едине Единаго Свете Света Сияние: и Единый Едине Единаго Бога, Святый Душе, Господа Господь воистину сый: о Троице Единице Святая, спаси мя богословяще Тя» (9-я песнь, Троичен пон., 2-я седмица Великого поста).

Полисиндетон (от греч. polusýndeton – «многосоюзность»).

Фигура прибавления, состоящая в повторе союзов. При многократном повторе сочинительного союза «и» создается определенный стилистический эффект: замедляется темп речи, значительнее становится каждый из присоединенных союзом членов, что придает стилю некоторую торжественность. Функция полисиндетона – «маркировать логическую последовательность действий, или побуждать читателя к обобщению, к восприятию ряда деталей как цельного образа»[162].

Пример:

«Христов пророк же и апостол, ангел же и Предтеча, божественного воплощения креститель, и священник и мученик верен: проповедник же сущим во аде ты был еси, и девствующим правило, и пустыни прозябение» (9-я песнь, 2-й троп. Собор Иоанна Крестителя).

Еще:

«Вас всехвальнии мученицы, ни скорбь, ни теснота, ни глад, ни гонение, ниже раны, ни ярость зверей, ни меч, ниже огнь претящий разлучити от Бога возмогоша…» (стихира на хвалитех гл.1, в среду утра).

 

Рационация (лат. rationatio – «размышление, умозаключение, теория»).

Вопрос к самому себе.

Пример:

«Яко Моисей великий египтя