Левый поворот» и демократия в странах Латинской Америки.

 

при явной непохожести современных латиноамериканских левых на своих предшественников ясно просматривается тенденция, характерная для латиноамериканской модели развития в целом, – традиция мощных левых движений, борьбы за социальные преобразования. После Второй мировой войны этот континент стал ареной борьбы различных альтернатив – прежде всего революционной, радикальной, с одной стороны, и реформистской – с другой. Первым их крупнейшим столкновением явился конец 1950-х годов, когда охваченный глубоким структурным кризисом континент вступил в длительную полосу борьбы против диктатур, местных олигархий, иностранного капитала.

Однако главных причин отсталости, слаборазвитости, пропасти, разделявшей «первый» и «третий мир», устранить не удалось. Сохранилась потребность в борьбе за социально-экономические реформы в интересах большинства. В этих обстоятельствах уже в конце 1960-х годов на первый план вновь вышел вопрос о том, какие варианты преобразований наиболее востребованы обществом. В 1970 г. на аван-сцене – чилийская революция с ее попыткой (поначалу удачной) привести к власти левые силы конституционным, демократическим путем. Однако трехлетие Народного единства с его драматическими перипетиями борьбы, немалыми ошибками внутри самого лагеря левых окончилось поражением – и это была не просто неудача, а стратегическое поражение левых сил.

О революционной «повестке дня» больше не говорили (сейчас не идет речь о Кубе – единственной стране, представлявшей тогда левую альтернативу). Латинская Америка стала пробовать вписаться в новые мировые реалии, в глобализованный мир с его новыми правилами игры. Военные режимы и апробация ими неолиберальных схем, «потерянное десятилетие» 1980-х, новые поиски путей преодоле-ния кризисов, затем уход военных с политической арены, начало демократизации, новый виток неоли-берализма, волна приватизации начала 1990-х годов, попытки вырваться из отсталости на этом новом витке на основе применения новой экономической политики – Латинская Америка примерила на себя все возможные политические «одежды» и стала испытательной лабораторией всех известных в мире схем экономического и социального развития. Казалось, что этот континент входит в новый век, оста-вив «веку минувшему» старые, «отжившие» альтернативы и модели социального поведения…

И вдруг (но «вдруг» только для непосвященных) политологи и политики всего мира заговорили о «новых левых», о «левом повороте» в Латинской Америке. За одиннадцать лет – с 1998-го – по 2009-й годы в четырнадцати странах Латинской Америки (в Венесуэле – трижды, Бразилии – дважды, Чили – дважды, Аргентине – дважды, Уругвае, Боливии, Эквадоре, Никарагуа, Перу, Коста-Рике, Панаме, Гва-темале, Парагвае, Сальвадоре) к власти приходят левые правительства, причем демократическим, кон-ституционным путем. Происходят немыслимые еще относительно недавно изменения всей политиче-ской конфигурации латиноамериканского континента. В принципиально новых условиях, на ином витке мирового развития произошло своеобразное возрождение левых.

Представляется, что главное в том, что те отнюдь не новые проблемы, с которыми сталкивается сегодня Латинская Америка, приобрели в эпоху глобализации новое звучание и чрезвычайную остроту. Во многом идет процесс «интериоризации глобальных проблем». В новых формах и в отличных от прежних условиях левые движения и их лидеры отразили реакцию латиноамериканских обществ на колоссальные социальные издержки неолиберализма, свертывание социальных программ. Это, в свою очередь, повлекло за собой не новые, но такие обострившиеся в нынешних условиях процессы, как рост маргинализации и пауперизации масс, их выталкивание за пределы гражданского общества («социальная исключенность»).

Важно, однако, разобраться, о каких левых идет речь? Не подлежит сомнению, что те силы, кото-рые сегодня «разворачивают влево» континент, – это «современные левые», «новые левые», смотрящие вперед, а не назад. Левая альтернатива в Латинской Америке реализует себя как «левый дрейф в широком диапазоне».

Латиноамериканские и другие зарубежные политологи группируют левых в три условные катего-рии. Во-первых, это так называемые «левые фундаменталисты». Во-вторых, это «левые популисты», для которых важны клиентелистские отношения с электоратом и «неопатримониалистская» роль завое-ванной ими верховной власти.

Третья группа представлена «левыми реформаторами» (или умеренными левыми), которые не идут на «фронтальный разрыв» с правыми консерваторами, принимают экономический неолиберализм, хотя и признают его ограниченность в социальной сфере, но одновременно делают шаги на пути искоренения бедности и «социальной исключенности

«Латиноамериканские левые у власти» во многом едины, но во многом и различны. Общим знаме-нателем для всех них являются, во-первых, причины их появления на политической арене: социальная дезинтеграция, пауперизация масс в целом и среднего класса в частности, рост числа «исключенных», нарастание социального недовольства на фоне как финансовых кризисов, так и отсутствия ощутимых социальных результатов неолиберальных реформ. Во-вторых, их роднят единые, но отнюдь не «тради-ционные» цели: так, стремление к социальной справедливости не порождает ностальгию по прежним идеологическим «идолам», симпатии к Кубе обращены в большей степени на «романтический» период ее революции и не выражаются в прямых попытках воспроизвести «кубинский путь. Однако важней-шей, определяющей чертой сходства является то, что современные левые абсолютно прагматичны, чет-ко осознают реалии современного мира, никто из них не отвергает рыночную экономику и рыночные механизмы. Другое дело, что они (иначе они не были бы левыми) стремятся к балансу между рынком и социальной справедливостью и провозглашают «государственный интервенционизм», то есть возврат государства в экономику, своего рода «экономический национализм».

Главным направлением своей политики левые провозглашают борьбу с бедностью. Их основной постулат – рынок не в состоянии решить проблему бедности, частное предпринимательство не способ-но преодолеть глубокое социальное неравенство и нищету. На первый план должно выступить государство, главная задача которого – прийти в социальную сферу, проводить реформы, направленные на уменьшение бедности. Именно поэтому современные латиноамериканские левые и выступают за усиление роли государства как института, способного смягчить негативные эффекты рынка. Важнейшая составляющая экономической и политической стратегии левых – борьба за социальную справедливость (понимаемую прежде всего как справедливое распределение доходов), за радикальное (или, по крайней мере, существенное) сокращение численности тех, кто принадлежит к «социально исключенным» слоям.

Левые режимы можно четко разделить на два «крайних» полюса и «промежуточную группу». На одном полюсе – Венесуэла, Боливия, возможно, Эквадор как олицетворение радикальных режимов (с незримым присутствием и влиянием Кубы), на другом – Чили как воплощение социал-демократического режима европейского типа с не опротестовываемой рыночной экономикой, опорой на средний класс, отсутствием официального антиамериканизма. Между ними (естественно, с известной долей условности) располагаются Бразилия (ее некоторые аналитики включают в одну группу с Чили), Аргентина, Уругвай. По разным показателям к ним можно отнести Коста-Рику, Панаму, Перу и Никарагуа. Стремясь – в разной степени – реформировать социальную сферу, в экономической области эти режимы проводят рыночную, фактически неолиберальную политику.